– Теперь они на пенсии.Лулу и Джефри с честью выполнили все пункты обязательной программы: сердечно пожали руку Мэй, сбросили газеты с дивана, чтобы усадить ее, продемонстрировали фотографии Джека в детстве.– Он был такой чудесный, – умиленно вздыхала Лулу, показывая Мэй улыбающегося со снимка четырехлетнего малыша в детском саду. – А вот эту посмотрите. – И протягивала цветное фото Джека-подростка, тощего и долговязого, рядом с низеньким столиком.– Этот столик сделал я, – похвастался Джек.– У него такие умелые руки, – гордо подтвердила Лулу.«Знаю», – мысленно согласилась Мэй и на секунду похолодела от ужаса, не сказала ли этого вслух.Ее нервное возбуждение мало-помалу отступило под натиском общей любви, и все шло превосходно, пока на глаза ей не попалась фотография на каминной полке. Молодой, худой, не такой растрепанный Джек в обнимку с высокой, темноволосой, самоуверенно улыбающейся девушкой. В тот же миг Лулу все поняла и в смятении взглянула на Мэй. Как она могла забыть про эту фотографию?!– Кто это с тобой? – обреченно спросила Мэй у Джека, получая даже некоторое удовольствие от собственных страданий. Про Ди она знала все – как они с Джеком познакомились еще в институте, как через девять лет решили пожениться, а Ди взяла и сбежала. Мэй давно хотела посмотреть на эту девушку.Неловкую паузу прервал приезд Карен, старшей сестры Джека, с мужем и тремя детьми. Не успели отшуметь приветствия, как ввалилась Дженни, младшая сестра Джека, тоже с мужем и детьми.– Ладно, нам пора, – заявил через некоторое время Джек, увидев, что с Мэй уже довольно.Лулу и Джефри проводили их до дверей.– Прелесть что за девочка, – сказала Лулу, склонившись к сыну.– Работа у нее какая необычная, – заметил Джефри.– Продавец мобильных телефонов… Что здесь необычного?Джефри крякнул от удивления:– Мобильных телефонов? Она мне по-другому сказала! 32 Волосы. На ногах. Слишком много. Эшлин мучили вопросы эпиляции. Две недели назад, с кратким приходом Ложного Лета, она извела волосы на ногах воском, и для повторной процедуры они еще недостаточно отросли. Но для того чтобы ложиться с кем-нибудь в постель, отросли даже слишком.Так она рассчитывает лечь в постель с Маркусом? Ну, кто знает… Вот только волосатые ноги стать препятствием не должны.Конечно, можно их побрить. Нет, нельзя. Если уж начала пользоваться воском, строго запрещается сводить на нет все труды бритьем, чтобы опять лезла жесткая щетина. Джулия, косметичка, ее просто убьет.Но припадок самосовершенствования прекратился ровно в тот момент, когда в понедельник позвонил Маркус и спросил:– Ну, как насчет?..– Насчет чего?– Чего угодно. Джин-тоника? Пакета картошки фри? Безумного секса?– Джин-тоник – здорово. И картошка фри тоже. Маркус помолчал.– А безумный секс? – осведомился он тоном мальчика-паиньки.Эшлин постаралась придать голосу легкую иронию:– А это мы еще посмотрим!– Если буду хорошо себя вести?– Если будешь хорошо себя вести, точно!Вот тут Эшлин начала действовать решительно и быстро – наносила на себя маски, выщипывала брови… За оставшееся до вечера время она вымыла голову шампунем с кондиционером, убрала с ногтей облупившийся лак и накрасила их заново, уничтожила волосы на ногах, умастилась увлажняющим лосьоном «Гуччи Энви», которым пользовалась лишь в особых случаях, выдавила на голову четверть тюбика бальзама для распрямления волос, щедрыми мазками нанесла макияж – времени на тонкости уже не оставалось – и облилась духами «Энви» в дополнение к лосьону.Тед заглянул к ней на завершающей стадии сборов. Он был живо заинтересован в том, чтобы отношения у Эшлин и Маркуса сложились, потому что ему как начинающему юмористу близкое знакомство с Маркусом было очень полезно.– Будь сексапильной, – твердил он, наблюдая, как Эшлин наносит на ресницы третий, последний слой туши.– Я стараюсь! – неожиданно для себя сорвалась на крик Эшлин. Разумеется, она нервничала сильнее, чем осознавала. Что творит надежда! Все ее мечты о любви и постоянстве в один миг сделали из нее истеричку.– Что обещают на сегодняшний вечер карты Таро? – Тед сделал вид, что не заметил ее нервозности.Она стряхнула с себя оцепенение, бурно радуясь, что живет сейчас, а не тогда.– Неплохо. Четверка червей. И гороскоп в целых двух воскресных газетах у меня удачный, – продолжала она (еще в двух из рук вон плохой, ну и ладно). – А по «Ангельскому оракулу» мне выпало «Чудо любви». Да, выпало, правда, после «Зрелости», «Здоровья», «Творчества» и «Мудрости».– Ты в этом пойдешь? – кивнул Тед на черные брюки выше щиколотки и рубашку, которую следовало завязывать узлом на животе.– А что? – насторожилась Эшлин. Наряд она подбирала очень тщательно и особенно радовалась рубашке, потому что та благодаря игре света создала некую видимость талии.– У тебя разве нет короткой юбки?– Вообще не ношу коротких юбок, – проворчала Эшлин, беспокоясь, не переборщила ли с румянами. – Терпеть не могу свои ноги. Посмотри, румян не слишком много?– Румяна? Это такое красное на щеках? Нет, добавь еще чуть-чуть.Эшлин поспешно смахнула с щек лишнее. Доверять Теду явно не стоило, у него свои представления.– Вы где встречаетесь? У «Кихоу»? Я тебя провожу.– Нет уж, обойдусь, – твердо сказала Эшлин.– Но я только…– Не надо!Не хватало еще, чтобы Тед торчал там, досаждая Маркусу восхищенными взглядами и предложениями дружбы на всю жизнь.– Ну, тогда счастливо, – грустно вздохнул Тед, наблюдая, как Эшлин кладет в новую вышитую сумочку заветный камушек, обувает босоножки на каблуках и берется за ручку двери. – Надеюсь, вы предназначены друг для друга.– И я тоже, – согласилась Эшлин.
«Мне понравится Маркус Валентайн, и я понравлюсь ему… Мне понравится Маркус Валентайн, и я понравлюсь ему…» Твердя эту мантру, Эшлин топала по Грэфтон-стрит во впивающихся в ноги босоножках. Вдруг ее аутотренинг был прерван громким свистом. Неужели Маркус Валентайн? Аутотренинг, оказывается, неплохая штука!Но то был не Маркус Валентайн. На другой стороне улицы стоял Бу, правда, без оранжевого одеяла, а с ним еще двое, чьи небритые физиономии и странные костюмы – каких не купишь в магазине, даже если очень постараться, – говорили о том, что и у них нет дома. Все трое жевали бутерброды.Вежливость заставила Эшлин перейти дорогу.– Привет, Эшлин, – щербато улыбнулся Бу. – Так ты, значит, не уехала на выходные?Эшлин помотала головой.– Ну, и я тоже, – гордо заявил Бу. Затем, дивясь собственной неучтивости, спохватился и простер руку к двум своим товарищам. Один из них был молод, лохмат и так тощ, что тренировочные штаны чуть не падали с него; другой – старше, с пышной бородой и буйной шевелюрой, будто ему липкой лентой приклеили вокруг лица парочку диких кошек. На нем были теннисные туфли, некогда белые, и костюм, сшитый, как видно, на человека значительно меньшего роста.По сравнению с ними Бу выглядел даже прилично.– Прошу прощения! Эшлин, это Джон Джон, – указал он на младшего, – а это Волосатик Дэйв. Ребята, это Эшлин, в некотором роде моя соседка и человек, достойный во всех отношениях.Чуть стесняясь, Эшлин пожала обоим руки. Видела бы ее сейчас Клода, с ней припадок случился бы! Особенно немытым казался старший товарищ Бу, и, пожимая его заскорузлую руку, Эшлин с трудом сдержала дрожь отвращения.– Выглядишь убойно, – с неприкрытым восхищением заметил Бу. – Небось на свидание идешь.– Точно, – подтвердила она и, движимая порывом, добавила: – Ни за что не угадаешь, с кем.– А с кем? – дружно воскликнули все трое. Эшлин выдержала паузу.– С Маркусом Валентайном, – наконец гордо произнесла она.Бу блеснул глазами и расхохотался:– Он классный! Эшлин, вот новость так новость! Ну, надеюсь, тебя ждет прекрасный вечер.– Спасибо. Не буду мешать вам обедать, – кивнула Эшлин на бутерброды, которые так и остались недоеденными, когда она подошла.– «Маркс и Спенсер», – пояснил Бу. – Отдают нам то, что не успевают продать. Шмотки у них, правда, скучноватые, зато еда что надо!Вдруг все трое насторожились, почуяв опасность. Эшлин оглянулась и увидела двух появившихся в конце улицы полицейских.– Что-то они заскучали, – обеспокоился Джон Джон.– Пошли! – скомандовал Бу, и все моментально разбежались. – Пока, Эшлин.Когда Эшлин вошла в паб, Маркус уже сидел за столиком с кружкой «Гиннесса», в камуфляжных штанах и майке. Внутри у Эшлин что-то екнуло. Значит, он все-таки пришел. Надо же!Ее раздирали противоречивые чувства: как же она все-таки к нему относится? Как к веснушчатому балбесу, которому отказывалась позвонить? Или как к уверенному в себе, успешному актеру, чьего звонка ждала с таким нетерпением? Его внешний вид не развеял ее сомнений – обычный парень, не красавец, но и не шут гороховый. Волосы каштановые, средней длины, глаза неопределенного цвета. Вот только веснушки, конечно… Но Эшлин даже нравилось все самое заурядное. Она заслуживала именно такого. Нечего летать слишком высоко – падать больно будет.И, пусть даже он самый обычный, по росту он явно улучшенный вариант нормы. Версия люкс. И фигура что надо.Увидев ее, Маркус привстал и кивнул. На лавке рядом с ним оставалось место, и Эшлин втиснулась.– Привет, – торжественно произнес он, когда она уселась.– Привет, – так же серьезно ответила она.– Можно тебя чем-нибудь угостить? – спросил он.– Можно. Спасибо. Водку с тоником, пожалуйста. Когда он вернулся с бокалом, Эшлин улыбнулась ему.У Маркуса был такой дружеский вид, что принимать происходящее всерьез было трудно. Эшлин ощутила холодок разочарования. Значит, он ей не нравится. И весь этот трепет ожидания у телефона впустую. Она еще прислушалась к себе, с его веснушек переключившись на свои ощущения и обратно. Нет, определенно он ей не нравится. Можно было и не суетиться. Ну, ладно. Может, они подружатся, а может, он хотя бы поможет Теду на его пути к успеху.Эшлин лучезарно улыбнулась Маркусу и спросила:– Ну, что новенького?Потом вдруг вспомнила, что сидящий перед нею человек, по словам Лизы, «будущая звезда», и ее легкомысленное неуважение к нему тут же испарилось. Только что она весело рассказывала ему всякую всячину о себе, но тут все мысли и темы для разговора вдруг куда-то делись.– Да так, помаленьку, – ответил он.Теперь ее очередь. Что же сказать? Не хватало только щебетать про его талант. Это было бы ужасно глупо, его и так, наверно, уже тошнит от комплиментов.Поэтому она страшно удивилась, когда после затянувшейся паузы услышала:– Так тебе понравился концерт в ту субботу?– Понравился, – сказала она. – Все были такие смешные. – И, почувствовав, что он ждет продолжения, добавила: – А ты лучше всех.– Да я был не в форме, – смутился он, на секунду опять став беззащитным, как тогда, на сцене. Обрадовался, это было заметно.Опять надо было что-то говорить.– А где ты работаешь, ну, когда не выступаешь?– Пишу программы для «Кэйбллинк», готовлю компьютерную сеть к переходу на оптико-волоконные линии.– Да что ты?– Весело – обхохочешься, – грустно улыбнулся он. – Потому и пошел в юмористы. А ты чем занимаешься?– Работаю в женском журнале.– Как называется?– «Колин».– «Колин»? – изменился в лице он. – Они все пристают ко мне, чтобы я у них вел колонку. Лиза какая-то.– Эдвардс. Лиза Эдвардс. Мой шеф, – виновато призналась Эшлин. Она чувствовала себя так, словно в чем-то обманула Маркуса.Взгляд Маркуса стал холодным:– Так ты затем со мной встретилась? Чтобы уговорить меня вести эту колонку?– Нет, что ты! – испугалась Эшлин. – Я к этому никакого отношения не имею, и мне совершенно все равно, будешь ты вести колонку или нет.Вот теперь она Маркуса и вправду обманула. Согласись он вести колонку, это было бы очко в ее пользу, но приставать с уговорами она не хотела. Тем не менее волнение Маркуса тронуло ее, и непонятно откуда возникло желание защитить его.– Честное слово, – тихо сказала она, – я здесь только потому, что сама этого захотела.– Ладно, – кивнул он и рассмеялся. – Я верю, у тебя лицо честное.Эшлин наморщила нос.– Ну спасибо! Еще чаю? – спросила она, кивнув на его пустую кружку.Он покачал головой:– Нет. Я хочу поговорить с тобой. Скажи мне, Эшлин, только честно, есть у тебя задание принести им голову Маркуса Валентайна?– Н-нет, – растерялась Эшлин.– И на работе тебе не устроят разнос за то, что ты не воспользовалась ситуацией? – не унимался он.– Конечно, нет, ни в коем случае, – отрезала Эшлин. – С чего ты взял? И речи об этом не было.– Ну что ж, – после долгой паузы кивнул Маркус. Кажется, он наконец ей поверил.Взглянув на нее сквозь опущенные ресницы, Маркус улыбнулся, и Эшлин почувствовала, как под ложечкой разливается тепло. Значит, она уже находит его симпатичным! Должно быть, он из тех, кто нравится, но не сразу. На свой сценический образ он совершенно не похож, и хорошо – в постели это ни к чему.Тут Маркус придвинулся к ней ближе и многозначительно спросил:– Хочешь картошки фри?– Нет, спасибо.– Выпить мы выпили, от картошки ты отказываешься, значит, на повестке остается только… безудержный секс!Это предложение повергло Эшлин в ступор. Не то чтобы она испугалась… Маркус ей нравился, он симпатичный, и все же…– Ты извини… Понимаешь, я сегодня хотела бы вернуться домой пораньше. Мне очень рано надо быть на работе…– А, конечно, – спокойно кивнул Маркус, отводя глаза. – Тогда, пожалуй, пойдем.Маркус проводил Эшлин до дома и поцеловал на прощание. Поцелуй получился очень невыразительный. 33 Мягкие, пухлые ладошки гладят по щеке… Где-то между сном и явью Клода нежилась, подставив лицо теплым пальчикам Молли. Та, лежа на маминой груди, сопя от усердия, вела по подбородку, вокруг носа, по лбу и… Ох!– Молли, ты ткнула меня пальцем в глаз! – вскрикнула Клода, обалдев от столь внезапного пробуждения.– Мамочка проснулась, – с фальшивым удивлением пролепетала Молли.– Еще бы мамочка не проснулась! – Клода прикрыла пострадавший глаз рукой. Слезы бежали ручьем. – Когда человеку пытаются выколоть глаз, он уж точно просыпается.Стряхнув с себя дочку, она ощупью добралась до зеркала, чтобы оценить размеры ущерба. Сегодня ей надо выглядеть на все сто: у нее собеседование в агентстве по трудоустройству.О, ужас! Налитый кровью глаз, распухшее веко, слезы… Вот некстати!– Одевайся, Крейг, – окликнула Клода сына. – Молли, живенько собирайся. Флора вот-вот придет.Так, теперь рысью вниз по лестнице, в кухню, в обычный утренний бой за здоровое питание. Попутно Клода соображала, как ей одеться.По случаю визита в агентство по найму был куплен новый костюм, о чем Дилан понятия не имел. Клода и сама не знала, почему утаила от него это, но было у нее смутное, ни на чем не основанное подозрение, что он ее не одобрил бы.Накормив детей, Клода сняла с вешалки новые вещи, лихорадочно оборвала с серой юбки и жакета ярлыки с ценниками, оделась. Костюм обошелся ей недешево. Стыдно, конечно, столько на себя тратить, но ведь придется носить его каждый день, если она устроится на работу. Так, теперь тонкие колготки, черные туфли на высоком каблуке, белая блузка. Накрасив губы и собрав волосы в тугой узел, Клода осталась довольна собой.Вот только глаз портил впечатление.Разминуться с Флорой им, увы, не удалось. Та уже появилась у калитки, когда Клода подталкивала Молли и Крейга к машине.– Как дела, Флора?– Вот в пятницу была у Фроули, – ответила Флора. Фроули был ее врач, и, хотя Клода никогда с ним не встречалась, ей казалось, что знакома с ним довольно коротко.– И что он сказал?– Что пора удалять.– Удалять? Что?– Матку, что же еще? – изумилась Флора.– Ах ты, господи, ужас-то какой, – энергично закивала Клода, чувствуя необходимость проявить сочувствие и женскую солидарность.– Вот еще!– Вы не расстроены?– Да с чего бы?– А вы не боитесь, что будете чувствовать… – начала Клода и вовремя запнулась, так и не сказав: «чувствовать себя не вполне женщиной». Это было бы неделикатно. Подумав, она закончила фразу так: – Вы не боитесь, что вам будет чего-то не хватать?– Вот уж нисколечко, – бодро возразила Флора. – И в голову не берите. От нее одни неприятности. И ничего хорошего оттуда отродясь не выходило. Что у нас на сегодня, какие будут поручения?Клода почувствовала себя обиженной.– Если нетрудно, погладьте белье. Можно еще привести в порядок ванную. На что хватит сил, право же…
У дверей центрального агентства по трудоустройству Клоду охватил такой страх и вместе с тем такое возбуждение, что у нее задрожали руки. Войдя, она остановилась перед светловолосой девушкой с забранными в тяжелый узел волосами. Ее свежее нежное личико было покрыто толстым слоем грима.– У меня встреча с Ивонной Хьюз. Девушка встала.– Здравствуйте, – неожиданно уверенно сказала она. – Я Ивонна Хьюз.– Очень приятно, – пробормотала Клода. Она ожидала, что разговаривать придется с дамой постарше.Ивонна крепко, по-мужски пожала ей руку. Так крепко, будто специально тренировалась на роль решительного руководителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
«Мне понравится Маркус Валентайн, и я понравлюсь ему… Мне понравится Маркус Валентайн, и я понравлюсь ему…» Твердя эту мантру, Эшлин топала по Грэфтон-стрит во впивающихся в ноги босоножках. Вдруг ее аутотренинг был прерван громким свистом. Неужели Маркус Валентайн? Аутотренинг, оказывается, неплохая штука!Но то был не Маркус Валентайн. На другой стороне улицы стоял Бу, правда, без оранжевого одеяла, а с ним еще двое, чьи небритые физиономии и странные костюмы – каких не купишь в магазине, даже если очень постараться, – говорили о том, что и у них нет дома. Все трое жевали бутерброды.Вежливость заставила Эшлин перейти дорогу.– Привет, Эшлин, – щербато улыбнулся Бу. – Так ты, значит, не уехала на выходные?Эшлин помотала головой.– Ну, и я тоже, – гордо заявил Бу. Затем, дивясь собственной неучтивости, спохватился и простер руку к двум своим товарищам. Один из них был молод, лохмат и так тощ, что тренировочные штаны чуть не падали с него; другой – старше, с пышной бородой и буйной шевелюрой, будто ему липкой лентой приклеили вокруг лица парочку диких кошек. На нем были теннисные туфли, некогда белые, и костюм, сшитый, как видно, на человека значительно меньшего роста.По сравнению с ними Бу выглядел даже прилично.– Прошу прощения! Эшлин, это Джон Джон, – указал он на младшего, – а это Волосатик Дэйв. Ребята, это Эшлин, в некотором роде моя соседка и человек, достойный во всех отношениях.Чуть стесняясь, Эшлин пожала обоим руки. Видела бы ее сейчас Клода, с ней припадок случился бы! Особенно немытым казался старший товарищ Бу, и, пожимая его заскорузлую руку, Эшлин с трудом сдержала дрожь отвращения.– Выглядишь убойно, – с неприкрытым восхищением заметил Бу. – Небось на свидание идешь.– Точно, – подтвердила она и, движимая порывом, добавила: – Ни за что не угадаешь, с кем.– А с кем? – дружно воскликнули все трое. Эшлин выдержала паузу.– С Маркусом Валентайном, – наконец гордо произнесла она.Бу блеснул глазами и расхохотался:– Он классный! Эшлин, вот новость так новость! Ну, надеюсь, тебя ждет прекрасный вечер.– Спасибо. Не буду мешать вам обедать, – кивнула Эшлин на бутерброды, которые так и остались недоеденными, когда она подошла.– «Маркс и Спенсер», – пояснил Бу. – Отдают нам то, что не успевают продать. Шмотки у них, правда, скучноватые, зато еда что надо!Вдруг все трое насторожились, почуяв опасность. Эшлин оглянулась и увидела двух появившихся в конце улицы полицейских.– Что-то они заскучали, – обеспокоился Джон Джон.– Пошли! – скомандовал Бу, и все моментально разбежались. – Пока, Эшлин.Когда Эшлин вошла в паб, Маркус уже сидел за столиком с кружкой «Гиннесса», в камуфляжных штанах и майке. Внутри у Эшлин что-то екнуло. Значит, он все-таки пришел. Надо же!Ее раздирали противоречивые чувства: как же она все-таки к нему относится? Как к веснушчатому балбесу, которому отказывалась позвонить? Или как к уверенному в себе, успешному актеру, чьего звонка ждала с таким нетерпением? Его внешний вид не развеял ее сомнений – обычный парень, не красавец, но и не шут гороховый. Волосы каштановые, средней длины, глаза неопределенного цвета. Вот только веснушки, конечно… Но Эшлин даже нравилось все самое заурядное. Она заслуживала именно такого. Нечего летать слишком высоко – падать больно будет.И, пусть даже он самый обычный, по росту он явно улучшенный вариант нормы. Версия люкс. И фигура что надо.Увидев ее, Маркус привстал и кивнул. На лавке рядом с ним оставалось место, и Эшлин втиснулась.– Привет, – торжественно произнес он, когда она уселась.– Привет, – так же серьезно ответила она.– Можно тебя чем-нибудь угостить? – спросил он.– Можно. Спасибо. Водку с тоником, пожалуйста. Когда он вернулся с бокалом, Эшлин улыбнулась ему.У Маркуса был такой дружеский вид, что принимать происходящее всерьез было трудно. Эшлин ощутила холодок разочарования. Значит, он ей не нравится. И весь этот трепет ожидания у телефона впустую. Она еще прислушалась к себе, с его веснушек переключившись на свои ощущения и обратно. Нет, определенно он ей не нравится. Можно было и не суетиться. Ну, ладно. Может, они подружатся, а может, он хотя бы поможет Теду на его пути к успеху.Эшлин лучезарно улыбнулась Маркусу и спросила:– Ну, что новенького?Потом вдруг вспомнила, что сидящий перед нею человек, по словам Лизы, «будущая звезда», и ее легкомысленное неуважение к нему тут же испарилось. Только что она весело рассказывала ему всякую всячину о себе, но тут все мысли и темы для разговора вдруг куда-то делись.– Да так, помаленьку, – ответил он.Теперь ее очередь. Что же сказать? Не хватало только щебетать про его талант. Это было бы ужасно глупо, его и так, наверно, уже тошнит от комплиментов.Поэтому она страшно удивилась, когда после затянувшейся паузы услышала:– Так тебе понравился концерт в ту субботу?– Понравился, – сказала она. – Все были такие смешные. – И, почувствовав, что он ждет продолжения, добавила: – А ты лучше всех.– Да я был не в форме, – смутился он, на секунду опять став беззащитным, как тогда, на сцене. Обрадовался, это было заметно.Опять надо было что-то говорить.– А где ты работаешь, ну, когда не выступаешь?– Пишу программы для «Кэйбллинк», готовлю компьютерную сеть к переходу на оптико-волоконные линии.– Да что ты?– Весело – обхохочешься, – грустно улыбнулся он. – Потому и пошел в юмористы. А ты чем занимаешься?– Работаю в женском журнале.– Как называется?– «Колин».– «Колин»? – изменился в лице он. – Они все пристают ко мне, чтобы я у них вел колонку. Лиза какая-то.– Эдвардс. Лиза Эдвардс. Мой шеф, – виновато призналась Эшлин. Она чувствовала себя так, словно в чем-то обманула Маркуса.Взгляд Маркуса стал холодным:– Так ты затем со мной встретилась? Чтобы уговорить меня вести эту колонку?– Нет, что ты! – испугалась Эшлин. – Я к этому никакого отношения не имею, и мне совершенно все равно, будешь ты вести колонку или нет.Вот теперь она Маркуса и вправду обманула. Согласись он вести колонку, это было бы очко в ее пользу, но приставать с уговорами она не хотела. Тем не менее волнение Маркуса тронуло ее, и непонятно откуда возникло желание защитить его.– Честное слово, – тихо сказала она, – я здесь только потому, что сама этого захотела.– Ладно, – кивнул он и рассмеялся. – Я верю, у тебя лицо честное.Эшлин наморщила нос.– Ну спасибо! Еще чаю? – спросила она, кивнув на его пустую кружку.Он покачал головой:– Нет. Я хочу поговорить с тобой. Скажи мне, Эшлин, только честно, есть у тебя задание принести им голову Маркуса Валентайна?– Н-нет, – растерялась Эшлин.– И на работе тебе не устроят разнос за то, что ты не воспользовалась ситуацией? – не унимался он.– Конечно, нет, ни в коем случае, – отрезала Эшлин. – С чего ты взял? И речи об этом не было.– Ну что ж, – после долгой паузы кивнул Маркус. Кажется, он наконец ей поверил.Взглянув на нее сквозь опущенные ресницы, Маркус улыбнулся, и Эшлин почувствовала, как под ложечкой разливается тепло. Значит, она уже находит его симпатичным! Должно быть, он из тех, кто нравится, но не сразу. На свой сценический образ он совершенно не похож, и хорошо – в постели это ни к чему.Тут Маркус придвинулся к ней ближе и многозначительно спросил:– Хочешь картошки фри?– Нет, спасибо.– Выпить мы выпили, от картошки ты отказываешься, значит, на повестке остается только… безудержный секс!Это предложение повергло Эшлин в ступор. Не то чтобы она испугалась… Маркус ей нравился, он симпатичный, и все же…– Ты извини… Понимаешь, я сегодня хотела бы вернуться домой пораньше. Мне очень рано надо быть на работе…– А, конечно, – спокойно кивнул Маркус, отводя глаза. – Тогда, пожалуй, пойдем.Маркус проводил Эшлин до дома и поцеловал на прощание. Поцелуй получился очень невыразительный. 33 Мягкие, пухлые ладошки гладят по щеке… Где-то между сном и явью Клода нежилась, подставив лицо теплым пальчикам Молли. Та, лежа на маминой груди, сопя от усердия, вела по подбородку, вокруг носа, по лбу и… Ох!– Молли, ты ткнула меня пальцем в глаз! – вскрикнула Клода, обалдев от столь внезапного пробуждения.– Мамочка проснулась, – с фальшивым удивлением пролепетала Молли.– Еще бы мамочка не проснулась! – Клода прикрыла пострадавший глаз рукой. Слезы бежали ручьем. – Когда человеку пытаются выколоть глаз, он уж точно просыпается.Стряхнув с себя дочку, она ощупью добралась до зеркала, чтобы оценить размеры ущерба. Сегодня ей надо выглядеть на все сто: у нее собеседование в агентстве по трудоустройству.О, ужас! Налитый кровью глаз, распухшее веко, слезы… Вот некстати!– Одевайся, Крейг, – окликнула Клода сына. – Молли, живенько собирайся. Флора вот-вот придет.Так, теперь рысью вниз по лестнице, в кухню, в обычный утренний бой за здоровое питание. Попутно Клода соображала, как ей одеться.По случаю визита в агентство по найму был куплен новый костюм, о чем Дилан понятия не имел. Клода и сама не знала, почему утаила от него это, но было у нее смутное, ни на чем не основанное подозрение, что он ее не одобрил бы.Накормив детей, Клода сняла с вешалки новые вещи, лихорадочно оборвала с серой юбки и жакета ярлыки с ценниками, оделась. Костюм обошелся ей недешево. Стыдно, конечно, столько на себя тратить, но ведь придется носить его каждый день, если она устроится на работу. Так, теперь тонкие колготки, черные туфли на высоком каблуке, белая блузка. Накрасив губы и собрав волосы в тугой узел, Клода осталась довольна собой.Вот только глаз портил впечатление.Разминуться с Флорой им, увы, не удалось. Та уже появилась у калитки, когда Клода подталкивала Молли и Крейга к машине.– Как дела, Флора?– Вот в пятницу была у Фроули, – ответила Флора. Фроули был ее врач, и, хотя Клода никогда с ним не встречалась, ей казалось, что знакома с ним довольно коротко.– И что он сказал?– Что пора удалять.– Удалять? Что?– Матку, что же еще? – изумилась Флора.– Ах ты, господи, ужас-то какой, – энергично закивала Клода, чувствуя необходимость проявить сочувствие и женскую солидарность.– Вот еще!– Вы не расстроены?– Да с чего бы?– А вы не боитесь, что будете чувствовать… – начала Клода и вовремя запнулась, так и не сказав: «чувствовать себя не вполне женщиной». Это было бы неделикатно. Подумав, она закончила фразу так: – Вы не боитесь, что вам будет чего-то не хватать?– Вот уж нисколечко, – бодро возразила Флора. – И в голову не берите. От нее одни неприятности. И ничего хорошего оттуда отродясь не выходило. Что у нас на сегодня, какие будут поручения?Клода почувствовала себя обиженной.– Если нетрудно, погладьте белье. Можно еще привести в порядок ванную. На что хватит сил, право же…
У дверей центрального агентства по трудоустройству Клоду охватил такой страх и вместе с тем такое возбуждение, что у нее задрожали руки. Войдя, она остановилась перед светловолосой девушкой с забранными в тяжелый узел волосами. Ее свежее нежное личико было покрыто толстым слоем грима.– У меня встреча с Ивонной Хьюз. Девушка встала.– Здравствуйте, – неожиданно уверенно сказала она. – Я Ивонна Хьюз.– Очень приятно, – пробормотала Клода. Она ожидала, что разговаривать придется с дамой постарше.Ивонна крепко, по-мужски пожала ей руку. Так крепко, будто специально тренировалась на роль решительного руководителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47