Она не погрешила против истины – ведь у Стимсона Кейт работала хорошо. Уже через два дня хозяин поручил ей помогать одной из девушек. Она делала все так хорошо, что к концу недели он взял ее на постоянную работу.
Кейт была отличной официанткой, и посетители любили ее. Она искренно увлекалась работой, и это приносило свои плоды. Незачем говорить, что вид ее красивого тела, на котором ладно сидела черно-белая униформа, производил впечатление на клиентов-мужчин, среди которых были в основном бизнесмены, любившие пообедать своей компанией.
Она также открыла в себе новый талант. Это был настоящий ресторан – не то что у Стимсона, и, конечно, посетители ожидали встретить здесь соответствующий прием. Кейт обнаружила, что может в два счета угадать, что нужно каждому клиенту с первой минуты его пребывания. И она дарила им свои улыбки, свой юмор. Ведь у нее были хорошие манеры. Для каждой группы клиентов у нее был свой особый род «представления» – ей нужно было очаровать их, чтобы они захотели зайти еще и еще и чувствовали себя здесь, как дома. Результаты не замедлили сказаться. Она стала любимицей посетителей и получала чаевые большие, чем самые опытные официантки.
Босс оценил ее возможности и повысил Кейт жалованье после первого же месяца работы.
Она потратила свои первые заработанные деньги на то, чтобы заплатить за жилье. Теперь хозяин казался вполне довольным и пообещал больше не беспокоить ее мужа вопросами о квартплате. Кейт была счастлива и горда. У нее было место, куда ей нужно было ходить каждый день, люди, с которыми можно общаться, дело, в котором она преуспела, – и она зарабатывала деньги. Она вносила свой вклад в их семейный бюджет и облегчала жизнь Квентину.
В один прекрасный день она расскажет ему про свою работу. Она найдет способ сделать это деликатно, так, чтобы не обидеть его своей независимой инициативой, ведь все это – для их общего блага.
Но прежде чем Кейт смогла рассказать ему об этих новостях, он уличил ее.
Однажды она вернулась с работы в полдень и дома обнаружила Квентина, поджидавшего ее. Он был одет в один из своих немыслимых костюмов и выглядел так, словно бросил что-то важное, какое-то срочное дело, чтобы вернуться домой в середине дня. Она улыбнулась, закрывая дверь.
Ни слова не говоря, он влепил ей пощечину. Она упала на кровать. Она лежала, неотрывно смотря на него, потирая пылающую щеку. Кейт была поражена – она не могла понять, что произошло.
– Сегодня я пошел к хозяину, – сказал Квентин, – чтобы заплатить ему долг. Но он сказал, что моя жена уже позаботилась об этом.
Слишком поздно она поняла, что этот удар по его мужскому самолюбию был много хуже того, которого она хотела избежать.
– Где ты взяла деньги? – спросил он.
– Я… у меня они были, – произнесла она. – В моем кошельке.
– Врешь! – закричал он, ударяя ее опять. – Я знаю, что в твоем кошельке. И знаю, чего там нет. Лучше во всем признаться, золотко, пока я хорошенько не вздул тебя.
Кейт смотрела на него, все еще пораженная тем, что впервые за все время их брака он ударил ее.
– Я нашла работу, – сказала она.
Она рассказала ему о своей работе в ресторане, объяснила, что хозяин жаловался, что ему не платят за жилье, и она просто хотела сделать как лучше.
Лицо Квентина побагровело, потом побледнело, потом опять налилось кровью, пока он слушал ее рассказ. Он метался перед ней, как разъяренная пантера.
– Слушай, – прорычал он. – И слушай внимательно. Твое дело – оставаться дома, хорошо содержать его для меня и быть здесь, когда я прихожу. Квартплата – это мое дело, не твое. Я не знаю, кто вбил тебе в голову эти дурацкие мысли, но тебе лучше их забыть, если хочешь жить.
Он остановился перед ней и поднял руку.
– Чертовы бабы! – кричал он. – Они ищут каждую лазейку, чтобы напакостить. Я думал, ты другая, Кейт. Но, видно, я ошибался.
Его рука хотела ударить ее. Но он посмотрел вниз и увидел красный след от своей первой пощечины. Целый калейдоскоп чувств промелькнул в его серых глазах – жалость, гнев и какое-то глубинное подозрение, которого она никогда раньше не замечала.
Потом, без всякой видимой причины, он смягчился.
– Ладно, – начал он. – О'кей. Ты сделала то, что считала нужным. Это – моя вина, детка. Не терзай себя. – Было что-то отстраненное в его словах, словно он больше убеждал себя, чем говорил с ней. Казалось, он обдумывал и взвешивал, даже подсчитывал.
Потом он улыбнулся.
– Как бы то ни было, – произнес он, садясь и закуривая сигарету, – для нас тяжелые времена уже позади. У меня есть к тебе предложение. Это важнее, чем подавать тарелки в забегаловке. Ты будешь делать большое дело, детка. Я нашел его для тебя.
Кейт села на кровати.
– Какое, Квентин? – спросила она. Он попыхивал сигаретой, глядя на нее.
– Ты умеешь хранить секреты? – улыбнулся он. – Это – тонкая работа. Все должно быть чисто. Это не для болтливого простака. Я потратил уйму времени, чтобы найти ее, поверь мне.
– Я умею хранить секреты, Квентин, – сказала Кейт, серьезно глядя на него. – Пожалуйста, скажи мне, что это такое? Что я должна сделать?
Она чувствовала, что их брак становился все более проблематичным за последние недели – по мере того, как ее чувство вины по поводу своей неафишируемой работы и подозрения, связанные с Квентином, увеличивались. Теперь у нее есть шанс все исправить.
– Вот и отлично, – произнес Квентин, потушив сигарету. – Есть один парень. Я хочу, чтобы ты встретилась с ним…
15
Молодого человека звали Кристофер Хеттингер. Он был представителем одной из самых богатых семей города. Его отец Джад Хеттингер сумел так развернуть свой грошовый бизнес, что стал владельцем наиболее престижных универмагов в столичной зоне. Десятиэтажный основной универмаг в Сан-Диего и два отделения в близлежащих городках принадлежали фирме «Хеттингерз».
Кристофер был его единственным сыном и наследником. Ему было двадцать три года. Он окончил Стэнфордский университет. Теперь отец вводил его в курс дела. Сын работал в универмаге здесь, в Сан-Диего, помощником менеджера в секции одежды.
Это было все, что Квентин рассказал Кейт.
– Твое дело – просто подружиться с малышом… – сказал он. – Он очень одинок с тех пор, как окончил учебу. Ему нужен друг. Этим другом станешь ты. Я беру на себя все остальное. Другие указания я дам тебе позже. Какое-то время продолжай работать официанткой – это будет отличным прикрытием. И хорошо согласуется с моими планами. Возможно, к лучшему, что ты много не знаешь. Кейт взглянула на него.
– Квентин, что-то все это мне не нравится, – сказала она. Прежде чем она могла продолжать, он схватил ее за обе руки и сильно встряхнул.
– Твое дело – не рассуждать: нравится, не нравится… – прошипел он угрожающе. – Я готовил это дело много месяцев. С этой самой минуты ты будешь делать только то, что тебе скажут. Поняла?
Она послушно кивнула. Он смотрел на нее еще долго – взгляд его был подозрительным. Потом он отпустил ее.
– Ты что же думаешь, что я попросил бы тебя о чем-нибудь дурном? – засмеялся он. – Никогда, малышка. Это деловое поручение. И не фантазируй, будто я хочу, чтобы ты слишком близко подружилась с этим лопухом. Я – ревнивый тип, дорогая. Запомни. Будешь всего лишь его другом. Заставь его доверять тебе. Сделай так, чтобы ты ему понравилась. И положись на меня во всем остальном.
Кейт смотрела мужу в глаза. Она видела: он что-то скрывает от нее. Ей не нравилось то, во что ее хотели втянуть.
Но у нее не было выбора. Брак с Квентином – это все, что было у нее в этом мире, да и тот был под угрозой. Она просто не знала, что стала бы делать, потеряй она Квентина.
И Кейт согласилась на то, о чем ее просили. Но сначала она убедится, что в этом нет ничего плохого. Она это почувствует.
– Хорошо, – сказала она.
– Моя милая девочка! – Квентин был явно доволен. Он наклонился, чтобы приласкать ее. Он обнял жену и прижал к себе. Она почувствовала его мягкий поцелуй на своих губах, становившийся все более интимным, когда он лег рядом с нею.
Скоро ритм его страсти заставил ее забыть обо всем, кроме него.
Кейт следовала его указаниям.
Теплым апрельским вечером она столкнулась с Кристофером Хеттингером. Она изучила путь от его работы до дома и обсудила с Квентином, как ей познакомиться с ним. Она уронила свою сумку, когда молодой человек проходил мимо нее у бакалейной лавки.
– Позвольте мне помочь вам! – сказал он, наклоняясь, чтобы поднять рассыпавшиеся яблоки, консервы и батон хлеба.
Она видела юношу только на фотографиях или с дальнего расстояния – когда наблюдала за ним вместе с Квентином. Подойдя ближе, она поняла, каким он был чистым и наивным. Он был высоким и стройным. У него были белокурые волосы, едва отличавшиеся от ее собственных, и голубые глаза. В нем было что-то нежное, мальчишеское, и сразу становилось ясно, что он и мухи не обидит.
– Я такая растяпа, – сказала она. – Даже не знаю, что со мною. Я роняю вещи сегодня целый день.
– Можно мне помочь вам донести все это? – спросил он, держа ее сумку. – Я буду счастлив довести вас до дома.
– Благодарю вас, – ответила Кейт. – Вы очень добры. Большое спасибо.
Несмотря на отказ от его предложения, она посмотрела ему в глаза, вложив в свой взгляд все дружелюбие и поощрение, которое только смогла. Она видела, что он отвечает ей. Направляясь домой вдоль квартала, Кейт была уверена, что он не забудет ее.
Через неделю молодые люди опять столкнулись.
На этот раз встреча произошла в час его ленча. Обычно он был в это время один. Кристофер шел через парк в кафе, когда она возникла перед ним.
Оба остановились.
– О, это вы, – сказала Кейт.
– Это – вы! – повторил он.
Наступила минута замешательства, оба молчали. Потом рассмеялись.
– Замечательно, – сказал он, очевидно собирая все свое мужество, чтобы заговорить с ней. – Как поживаете?
– Спасибо, хорошо, – улыбнулась она. – Я не уронила ни одной вещи с тех пор, как видела вас в прошлый раз.
Опять наступило молчание. Она знала, что он думает о ней – вспоминает их прошлую встречу. Это было написано у него на лице.
– Вот и прекрасно, – заметил он. – Ронять вещи – дорогое удовольствие.
– Да.
– Послушайте, – продолжил он. – Это, должно быть, судьба, что мы встретились с вами снова. Не согласились бы вы пойти со мной на ленч?
– Я… – прошептала Кейт, глядя в сторону. – Я не знаю… Храбрость покинула его, когда он увидел, что она колеблется.
– Я понимаю… – сказал он. – Вы не можете принять приглашение совершенно незнакомого человека. Позвольте мне представиться. Крис Хеттингер.
Он протянул ей руку.
Поколебавшись, Кейт взяла ее. Рука была теплой и мягкой.
– Кейт, – ответила она. – Кейт Флауэрз.
Она назвала свое настоящее имя, как велел ей Квентин. Но на ее пальце не было обручального кольца.
– Какое чудесное имя, – проговорил он. – Друзья зовут вас Кетти?
Она покачала головой.
– Ну вот, – улыбнулся он. – Теперь мы знаем друг друга. Вы можете принять мое приглашение на ленч. От друга – не правда ли?
– Наверно, я не должна… – сказала Кейт. Но увидев его огорченный взгляд, она улыбнулась. – Но мне кажется, что это будет прекрасно.
Он повел ее в маленький ресторанчик в центре города – место, посещаемое дамами после того, как они сделают покупки. Кейт показалось, что здесь его никто не знает. Он казался смущенным, но волновался и радовался, что остался с нею вдвоем.
Он спросил ее, может ли она рассказать о себе. Она сказала, что приехала из Стоктона после окончания высшей школы и работает здесь официанткой в ожидании лучшей работы. Она рассказала также придуманную историю о своей семье – у нее есть отец и мать, которых она очень любит, но ей пришлось уехать из дома, потому что тяжелые времена вынудили ее искать работу в другом городе. Естественно, она умолчала о своем браке. Кейт поняла, что молодой человек решил: она еще не замужем.
Сначала лгать было трудно. Но в одно мгновение Кейт почувствовала, что думает о своем отце, когда говорит о своей любви к семье. Ее горячая привязанность к памяти о нем сделала ложь правдой, и Кристофер Хеттингер был тронут ее искренностью.
Что-то раскрылось внутри его. Он рассказал девушке о себе, о своей семье, своем образовании. Рассказал про двух сестер, которых он не любил, о своей любимой матери и властном, равнодушном отце. О своем пребывании в Стэнфорде он говорил с горечью – он должен был учиться там только потому, что его отец был выпускником Стэнфорда. Он в красках описал, как ненавидит отцовский бизнес, в который оказался вовлеченным поневоле. Он мечтал вырваться из-под отцовской опеки, но у него все не хватало мужества сказать об этом Джаду Хеттингеру.
Потом он рассказал Кейт о своей любимой девушке.
– Ее зовут Джейн, – добавил он. – Джейн Гарретсон. Крис достал свой бумажник и показал Кейт фотографию молодой женщины с темными волосами. Она казалась ни хорошенькой, ни дурнушкой – хотя, конечно, в жизни могла выглядеть иначе. Было что-то жесткое в выражении ее лица, хотя глаза ее были красивы. Юноша смотрел на фотографию с благоговением.
– Она – выдающаяся девушка, – сказал он. – Мы привязаны друг к другу, хотя и тайно, уже несколько лет. Родители не хотят, чтобы я общался с этой девушкой, потому что она из бедной семьи. Но я негласно помолвлен с нею и собираюсь жениться.
Казалось, что его бунт против отца связан еще и с чувствами к Джейн.
Постепенно у Кейт сложилось впечатление, что оба они – юноша и девушка – были невинными существами и берегли себя друг для друга. Конечно, она не могла быть в этом уверена, но интуиция подсказывала ей, что она недалека от истины.
Крис говорил о своем отце со смесью страха и презрения. Судя по словам юноши, Джад Хеттингер был жадным до денег и нечистым на руку дельцом, которого не волновало ничего, кроме бизнеса и положения в обществе. Он уже присмотрел своему сыну богатую девушку из Сан-Диего и не мог произнести имени Джейн, не впав при этом в ярость. Но Крис не допускал вмешательства отца в его личную жизнь. Правда, он все еще не рисковал довести гнев Джада до предела и поэтому пока не женился на девушке. Но все годы своей учебы в Стэнфорде он поддерживал с нею отношения – часто писал ей письма и старался увидеться с нею, когда только появлялась возможность. Казалось, теперь молодой человек собирал все свое мужество для противоборства с отцом.
А Джейн была девушкой прямолинейной и не современной. Она не стеснялась своей бедной семьи и хотела, чтобы любили ее, а не деньги. Она уважала себя. Джейн не нравилось прятаться по углам – она хотела, чтобы Крис открыто сделал ей предложение, иначе она не будет ждать вечно.
И кроме того – она требовала верности. Было очевидно, что она воспринимает свои отношения с Крисом серьезно, как если бы это была настоящая помолвка. Как бы то ни было, молодой человек потратил кучу денег, чтобы тайно купить обручальное кольцо, на котором была выгравирована дата свадьбы. Он поклялся сделать это.
Кейт была удивлена. Она так много узнала о сложной жизни юноши за один короткий ленч. Он открывал перед нею свою душу с такой искренностью, что она была одновременно и тронута, и подавлена – на душе у нее стало тяжело. Кейт не привыкла разговаривать с людьми, имея камень за душой. И сознание, что ее заставляют манипулировать человеческими чувствами, сделало ее несчастной. Ей стало муторно практически сразу, когда юноша почувствовал к ней доверие.
Казалось, он понял, что ей отчего-то не по себе.
– …Наверно, это нехорошо, что я рассказываю совершенно незнакомому человеку свои самые сокровенные тайны, – сказал он. – Простите меня. Я не хотел вас обременять.
– Вовсе нет, – засмеялась Кейт. – Вы можете говорить все что хотите. Да и потом, мы ведь знаем друг друга, не так ли? Мы ведь друзья?
Лицо юноши осветилось.
– Друзья, конечно!
В конце ленча он сказал:
– Мне пора возвращаться на работу. До свидания, мисс Флауэрз. Они оторвут мне голову, если я опоздаю.
– Вы можете звать меня просто Кейт, если хотите, – сказала она, чувствуя себя неуютно от ложного «мисс».
Он пожал ей руку, улыбаясь.
Когда он уходил, огромная тяжесть, казалось, свалилась у него с плеч.
По иронии судьбы Кейт почувствовала, что равнозначная тяжесть вдруг передалась ей. И она не могла бы сказать, что ей это понравилось.
Она увиделась с Крисом Хеттингером снова. Они встречались в деловом районе около универмага его отца, заходили в парк Бальбоа и сидели на скамейке, кормя вместе голубей. Она разрешила ему звонить ей в ресторан, где работала. Он пригласил ее на ленч еще раз. Их дружба быстро крепла.
Крис открывал свою душу перед Кейт все больше и больше. Он сказал ей, что оказался в ловушке между своей невестой, с одной стороны, и своей семьей – с другой. Ему не с кем поделиться своими чувствами, кроме Кейт. Он не может поговорить со своей матерью, потому что она слишком трепещет перед его отцом и играет в этом семейном конфликте роль наблюдателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Кейт была отличной официанткой, и посетители любили ее. Она искренно увлекалась работой, и это приносило свои плоды. Незачем говорить, что вид ее красивого тела, на котором ладно сидела черно-белая униформа, производил впечатление на клиентов-мужчин, среди которых были в основном бизнесмены, любившие пообедать своей компанией.
Она также открыла в себе новый талант. Это был настоящий ресторан – не то что у Стимсона, и, конечно, посетители ожидали встретить здесь соответствующий прием. Кейт обнаружила, что может в два счета угадать, что нужно каждому клиенту с первой минуты его пребывания. И она дарила им свои улыбки, свой юмор. Ведь у нее были хорошие манеры. Для каждой группы клиентов у нее был свой особый род «представления» – ей нужно было очаровать их, чтобы они захотели зайти еще и еще и чувствовали себя здесь, как дома. Результаты не замедлили сказаться. Она стала любимицей посетителей и получала чаевые большие, чем самые опытные официантки.
Босс оценил ее возможности и повысил Кейт жалованье после первого же месяца работы.
Она потратила свои первые заработанные деньги на то, чтобы заплатить за жилье. Теперь хозяин казался вполне довольным и пообещал больше не беспокоить ее мужа вопросами о квартплате. Кейт была счастлива и горда. У нее было место, куда ей нужно было ходить каждый день, люди, с которыми можно общаться, дело, в котором она преуспела, – и она зарабатывала деньги. Она вносила свой вклад в их семейный бюджет и облегчала жизнь Квентину.
В один прекрасный день она расскажет ему про свою работу. Она найдет способ сделать это деликатно, так, чтобы не обидеть его своей независимой инициативой, ведь все это – для их общего блага.
Но прежде чем Кейт смогла рассказать ему об этих новостях, он уличил ее.
Однажды она вернулась с работы в полдень и дома обнаружила Квентина, поджидавшего ее. Он был одет в один из своих немыслимых костюмов и выглядел так, словно бросил что-то важное, какое-то срочное дело, чтобы вернуться домой в середине дня. Она улыбнулась, закрывая дверь.
Ни слова не говоря, он влепил ей пощечину. Она упала на кровать. Она лежала, неотрывно смотря на него, потирая пылающую щеку. Кейт была поражена – она не могла понять, что произошло.
– Сегодня я пошел к хозяину, – сказал Квентин, – чтобы заплатить ему долг. Но он сказал, что моя жена уже позаботилась об этом.
Слишком поздно она поняла, что этот удар по его мужскому самолюбию был много хуже того, которого она хотела избежать.
– Где ты взяла деньги? – спросил он.
– Я… у меня они были, – произнесла она. – В моем кошельке.
– Врешь! – закричал он, ударяя ее опять. – Я знаю, что в твоем кошельке. И знаю, чего там нет. Лучше во всем признаться, золотко, пока я хорошенько не вздул тебя.
Кейт смотрела на него, все еще пораженная тем, что впервые за все время их брака он ударил ее.
– Я нашла работу, – сказала она.
Она рассказала ему о своей работе в ресторане, объяснила, что хозяин жаловался, что ему не платят за жилье, и она просто хотела сделать как лучше.
Лицо Квентина побагровело, потом побледнело, потом опять налилось кровью, пока он слушал ее рассказ. Он метался перед ней, как разъяренная пантера.
– Слушай, – прорычал он. – И слушай внимательно. Твое дело – оставаться дома, хорошо содержать его для меня и быть здесь, когда я прихожу. Квартплата – это мое дело, не твое. Я не знаю, кто вбил тебе в голову эти дурацкие мысли, но тебе лучше их забыть, если хочешь жить.
Он остановился перед ней и поднял руку.
– Чертовы бабы! – кричал он. – Они ищут каждую лазейку, чтобы напакостить. Я думал, ты другая, Кейт. Но, видно, я ошибался.
Его рука хотела ударить ее. Но он посмотрел вниз и увидел красный след от своей первой пощечины. Целый калейдоскоп чувств промелькнул в его серых глазах – жалость, гнев и какое-то глубинное подозрение, которого она никогда раньше не замечала.
Потом, без всякой видимой причины, он смягчился.
– Ладно, – начал он. – О'кей. Ты сделала то, что считала нужным. Это – моя вина, детка. Не терзай себя. – Было что-то отстраненное в его словах, словно он больше убеждал себя, чем говорил с ней. Казалось, он обдумывал и взвешивал, даже подсчитывал.
Потом он улыбнулся.
– Как бы то ни было, – произнес он, садясь и закуривая сигарету, – для нас тяжелые времена уже позади. У меня есть к тебе предложение. Это важнее, чем подавать тарелки в забегаловке. Ты будешь делать большое дело, детка. Я нашел его для тебя.
Кейт села на кровати.
– Какое, Квентин? – спросила она. Он попыхивал сигаретой, глядя на нее.
– Ты умеешь хранить секреты? – улыбнулся он. – Это – тонкая работа. Все должно быть чисто. Это не для болтливого простака. Я потратил уйму времени, чтобы найти ее, поверь мне.
– Я умею хранить секреты, Квентин, – сказала Кейт, серьезно глядя на него. – Пожалуйста, скажи мне, что это такое? Что я должна сделать?
Она чувствовала, что их брак становился все более проблематичным за последние недели – по мере того, как ее чувство вины по поводу своей неафишируемой работы и подозрения, связанные с Квентином, увеличивались. Теперь у нее есть шанс все исправить.
– Вот и отлично, – произнес Квентин, потушив сигарету. – Есть один парень. Я хочу, чтобы ты встретилась с ним…
15
Молодого человека звали Кристофер Хеттингер. Он был представителем одной из самых богатых семей города. Его отец Джад Хеттингер сумел так развернуть свой грошовый бизнес, что стал владельцем наиболее престижных универмагов в столичной зоне. Десятиэтажный основной универмаг в Сан-Диего и два отделения в близлежащих городках принадлежали фирме «Хеттингерз».
Кристофер был его единственным сыном и наследником. Ему было двадцать три года. Он окончил Стэнфордский университет. Теперь отец вводил его в курс дела. Сын работал в универмаге здесь, в Сан-Диего, помощником менеджера в секции одежды.
Это было все, что Квентин рассказал Кейт.
– Твое дело – просто подружиться с малышом… – сказал он. – Он очень одинок с тех пор, как окончил учебу. Ему нужен друг. Этим другом станешь ты. Я беру на себя все остальное. Другие указания я дам тебе позже. Какое-то время продолжай работать официанткой – это будет отличным прикрытием. И хорошо согласуется с моими планами. Возможно, к лучшему, что ты много не знаешь. Кейт взглянула на него.
– Квентин, что-то все это мне не нравится, – сказала она. Прежде чем она могла продолжать, он схватил ее за обе руки и сильно встряхнул.
– Твое дело – не рассуждать: нравится, не нравится… – прошипел он угрожающе. – Я готовил это дело много месяцев. С этой самой минуты ты будешь делать только то, что тебе скажут. Поняла?
Она послушно кивнула. Он смотрел на нее еще долго – взгляд его был подозрительным. Потом он отпустил ее.
– Ты что же думаешь, что я попросил бы тебя о чем-нибудь дурном? – засмеялся он. – Никогда, малышка. Это деловое поручение. И не фантазируй, будто я хочу, чтобы ты слишком близко подружилась с этим лопухом. Я – ревнивый тип, дорогая. Запомни. Будешь всего лишь его другом. Заставь его доверять тебе. Сделай так, чтобы ты ему понравилась. И положись на меня во всем остальном.
Кейт смотрела мужу в глаза. Она видела: он что-то скрывает от нее. Ей не нравилось то, во что ее хотели втянуть.
Но у нее не было выбора. Брак с Квентином – это все, что было у нее в этом мире, да и тот был под угрозой. Она просто не знала, что стала бы делать, потеряй она Квентина.
И Кейт согласилась на то, о чем ее просили. Но сначала она убедится, что в этом нет ничего плохого. Она это почувствует.
– Хорошо, – сказала она.
– Моя милая девочка! – Квентин был явно доволен. Он наклонился, чтобы приласкать ее. Он обнял жену и прижал к себе. Она почувствовала его мягкий поцелуй на своих губах, становившийся все более интимным, когда он лег рядом с нею.
Скоро ритм его страсти заставил ее забыть обо всем, кроме него.
Кейт следовала его указаниям.
Теплым апрельским вечером она столкнулась с Кристофером Хеттингером. Она изучила путь от его работы до дома и обсудила с Квентином, как ей познакомиться с ним. Она уронила свою сумку, когда молодой человек проходил мимо нее у бакалейной лавки.
– Позвольте мне помочь вам! – сказал он, наклоняясь, чтобы поднять рассыпавшиеся яблоки, консервы и батон хлеба.
Она видела юношу только на фотографиях или с дальнего расстояния – когда наблюдала за ним вместе с Квентином. Подойдя ближе, она поняла, каким он был чистым и наивным. Он был высоким и стройным. У него были белокурые волосы, едва отличавшиеся от ее собственных, и голубые глаза. В нем было что-то нежное, мальчишеское, и сразу становилось ясно, что он и мухи не обидит.
– Я такая растяпа, – сказала она. – Даже не знаю, что со мною. Я роняю вещи сегодня целый день.
– Можно мне помочь вам донести все это? – спросил он, держа ее сумку. – Я буду счастлив довести вас до дома.
– Благодарю вас, – ответила Кейт. – Вы очень добры. Большое спасибо.
Несмотря на отказ от его предложения, она посмотрела ему в глаза, вложив в свой взгляд все дружелюбие и поощрение, которое только смогла. Она видела, что он отвечает ей. Направляясь домой вдоль квартала, Кейт была уверена, что он не забудет ее.
Через неделю молодые люди опять столкнулись.
На этот раз встреча произошла в час его ленча. Обычно он был в это время один. Кристофер шел через парк в кафе, когда она возникла перед ним.
Оба остановились.
– О, это вы, – сказала Кейт.
– Это – вы! – повторил он.
Наступила минута замешательства, оба молчали. Потом рассмеялись.
– Замечательно, – сказал он, очевидно собирая все свое мужество, чтобы заговорить с ней. – Как поживаете?
– Спасибо, хорошо, – улыбнулась она. – Я не уронила ни одной вещи с тех пор, как видела вас в прошлый раз.
Опять наступило молчание. Она знала, что он думает о ней – вспоминает их прошлую встречу. Это было написано у него на лице.
– Вот и прекрасно, – заметил он. – Ронять вещи – дорогое удовольствие.
– Да.
– Послушайте, – продолжил он. – Это, должно быть, судьба, что мы встретились с вами снова. Не согласились бы вы пойти со мной на ленч?
– Я… – прошептала Кейт, глядя в сторону. – Я не знаю… Храбрость покинула его, когда он увидел, что она колеблется.
– Я понимаю… – сказал он. – Вы не можете принять приглашение совершенно незнакомого человека. Позвольте мне представиться. Крис Хеттингер.
Он протянул ей руку.
Поколебавшись, Кейт взяла ее. Рука была теплой и мягкой.
– Кейт, – ответила она. – Кейт Флауэрз.
Она назвала свое настоящее имя, как велел ей Квентин. Но на ее пальце не было обручального кольца.
– Какое чудесное имя, – проговорил он. – Друзья зовут вас Кетти?
Она покачала головой.
– Ну вот, – улыбнулся он. – Теперь мы знаем друг друга. Вы можете принять мое приглашение на ленч. От друга – не правда ли?
– Наверно, я не должна… – сказала Кейт. Но увидев его огорченный взгляд, она улыбнулась. – Но мне кажется, что это будет прекрасно.
Он повел ее в маленький ресторанчик в центре города – место, посещаемое дамами после того, как они сделают покупки. Кейт показалось, что здесь его никто не знает. Он казался смущенным, но волновался и радовался, что остался с нею вдвоем.
Он спросил ее, может ли она рассказать о себе. Она сказала, что приехала из Стоктона после окончания высшей школы и работает здесь официанткой в ожидании лучшей работы. Она рассказала также придуманную историю о своей семье – у нее есть отец и мать, которых она очень любит, но ей пришлось уехать из дома, потому что тяжелые времена вынудили ее искать работу в другом городе. Естественно, она умолчала о своем браке. Кейт поняла, что молодой человек решил: она еще не замужем.
Сначала лгать было трудно. Но в одно мгновение Кейт почувствовала, что думает о своем отце, когда говорит о своей любви к семье. Ее горячая привязанность к памяти о нем сделала ложь правдой, и Кристофер Хеттингер был тронут ее искренностью.
Что-то раскрылось внутри его. Он рассказал девушке о себе, о своей семье, своем образовании. Рассказал про двух сестер, которых он не любил, о своей любимой матери и властном, равнодушном отце. О своем пребывании в Стэнфорде он говорил с горечью – он должен был учиться там только потому, что его отец был выпускником Стэнфорда. Он в красках описал, как ненавидит отцовский бизнес, в который оказался вовлеченным поневоле. Он мечтал вырваться из-под отцовской опеки, но у него все не хватало мужества сказать об этом Джаду Хеттингеру.
Потом он рассказал Кейт о своей любимой девушке.
– Ее зовут Джейн, – добавил он. – Джейн Гарретсон. Крис достал свой бумажник и показал Кейт фотографию молодой женщины с темными волосами. Она казалась ни хорошенькой, ни дурнушкой – хотя, конечно, в жизни могла выглядеть иначе. Было что-то жесткое в выражении ее лица, хотя глаза ее были красивы. Юноша смотрел на фотографию с благоговением.
– Она – выдающаяся девушка, – сказал он. – Мы привязаны друг к другу, хотя и тайно, уже несколько лет. Родители не хотят, чтобы я общался с этой девушкой, потому что она из бедной семьи. Но я негласно помолвлен с нею и собираюсь жениться.
Казалось, что его бунт против отца связан еще и с чувствами к Джейн.
Постепенно у Кейт сложилось впечатление, что оба они – юноша и девушка – были невинными существами и берегли себя друг для друга. Конечно, она не могла быть в этом уверена, но интуиция подсказывала ей, что она недалека от истины.
Крис говорил о своем отце со смесью страха и презрения. Судя по словам юноши, Джад Хеттингер был жадным до денег и нечистым на руку дельцом, которого не волновало ничего, кроме бизнеса и положения в обществе. Он уже присмотрел своему сыну богатую девушку из Сан-Диего и не мог произнести имени Джейн, не впав при этом в ярость. Но Крис не допускал вмешательства отца в его личную жизнь. Правда, он все еще не рисковал довести гнев Джада до предела и поэтому пока не женился на девушке. Но все годы своей учебы в Стэнфорде он поддерживал с нею отношения – часто писал ей письма и старался увидеться с нею, когда только появлялась возможность. Казалось, теперь молодой человек собирал все свое мужество для противоборства с отцом.
А Джейн была девушкой прямолинейной и не современной. Она не стеснялась своей бедной семьи и хотела, чтобы любили ее, а не деньги. Она уважала себя. Джейн не нравилось прятаться по углам – она хотела, чтобы Крис открыто сделал ей предложение, иначе она не будет ждать вечно.
И кроме того – она требовала верности. Было очевидно, что она воспринимает свои отношения с Крисом серьезно, как если бы это была настоящая помолвка. Как бы то ни было, молодой человек потратил кучу денег, чтобы тайно купить обручальное кольцо, на котором была выгравирована дата свадьбы. Он поклялся сделать это.
Кейт была удивлена. Она так много узнала о сложной жизни юноши за один короткий ленч. Он открывал перед нею свою душу с такой искренностью, что она была одновременно и тронута, и подавлена – на душе у нее стало тяжело. Кейт не привыкла разговаривать с людьми, имея камень за душой. И сознание, что ее заставляют манипулировать человеческими чувствами, сделало ее несчастной. Ей стало муторно практически сразу, когда юноша почувствовал к ней доверие.
Казалось, он понял, что ей отчего-то не по себе.
– …Наверно, это нехорошо, что я рассказываю совершенно незнакомому человеку свои самые сокровенные тайны, – сказал он. – Простите меня. Я не хотел вас обременять.
– Вовсе нет, – засмеялась Кейт. – Вы можете говорить все что хотите. Да и потом, мы ведь знаем друг друга, не так ли? Мы ведь друзья?
Лицо юноши осветилось.
– Друзья, конечно!
В конце ленча он сказал:
– Мне пора возвращаться на работу. До свидания, мисс Флауэрз. Они оторвут мне голову, если я опоздаю.
– Вы можете звать меня просто Кейт, если хотите, – сказала она, чувствуя себя неуютно от ложного «мисс».
Он пожал ей руку, улыбаясь.
Когда он уходил, огромная тяжесть, казалось, свалилась у него с плеч.
По иронии судьбы Кейт почувствовала, что равнозначная тяжесть вдруг передалась ей. И она не могла бы сказать, что ей это понравилось.
Она увиделась с Крисом Хеттингером снова. Они встречались в деловом районе около универмага его отца, заходили в парк Бальбоа и сидели на скамейке, кормя вместе голубей. Она разрешила ему звонить ей в ресторан, где работала. Он пригласил ее на ленч еще раз. Их дружба быстро крепла.
Крис открывал свою душу перед Кейт все больше и больше. Он сказал ей, что оказался в ловушке между своей невестой, с одной стороны, и своей семьей – с другой. Ему не с кем поделиться своими чувствами, кроме Кейт. Он не может поговорить со своей матерью, потому что она слишком трепещет перед его отцом и играет в этом семейном конфликте роль наблюдателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63