Сзади послышался рев мотора.
Затаив дыхание, он высунул руку из окна, чтобы дать знак водителю. Но его жест проигнорировали. Машина была уже совсем близко от его бампера. Расстояние сокращалось. Мотор рычал все яростнее.
Вдруг мгновенно машина поменяла ряд и метнулась в сторону. Она была рядом с ним. Обернувшись влево, он увидел того, кто сидел за рулем.
Это была Анна Риццо.
Прежде чем он мог заметить сумасшедшее выражение ее глаз, она метнулась вправо и сильно ударила его, ее крыло попало прямо в дверцу машины – буквально в нескольких дюймах от его ребер.
Джо нажал на тормоз. Она сделала то же самое и оказалась позади, но продолжала преследовать его. Мотор ревел все яростнее, она изо всех сил нажимала на газ.
Со смешанным чувством Джозеф Найт понял, что Анна, видимо, следовала за ним всю дорогу, пока он ехал к Ивонне. Он проклинал себя за то, что не убедился, что за ним никто не наблюдает. Теперь было поздно думать об этом.
Он посмотрел на спидометр: больше шестидесяти. Ее машина не отставала. Гневный звук мотора был словно звуковой интерпретацией ее дикого взгляда. Найт посмотрел в боковое зеркало. Теперь ее лица не было видно, но белокурые волосы развевались, как пламенеющий нимб.
Опять ее машина приблизилась к бамперу угрожающе близко.
Мысль о том, что она так упорно преследовала его, привела Джозефа Найта в ярость. Он никогда еще не сталкивался с гневом оскорбленной женщины, но собственные чувства ему не понравились. Она определенно старается убить его. Трагическая решимость, с которой Анна осуществляла это, взбесила его.
Всю свою сознательную жизнь он провел, легко оставляя женщин. И вот одна из них отказывается это принять. Она не хочет, чтобы ее покидали. Она с радостью умрет, если сможет забрать его с собой. Это было ясно по тому, как она вела машину.
Прежде чем он мог додумать эту мысль до конца, она атаковала его снова. Он увидел ее лицо, поистине безумное в этот момент, неотрывно взиравшее на него через стекла двух машин.
В эту секунду его озарило. Ревность! Вот что металось в ее глазах. Она знала, что этой ночью Джо был с женщиной, и хотела наказать его. Желание вернуть его было побеждено яростью, охватившей ее.
Разозленный, он резко нажал на газ. Он будет повышать скорость до тех пор, пока не одолеет ее! Он ни на секунду не сомневался, что сможет заставить ее потерпеть поражение. Ни одна женщина не может сравниться с ним, когда он ведет машину. Он оставит ее позади, в грязи.
На секунду что-то метнулось в поле его зрения, заставив оторвать взгляд от бокового зеркала.
Это был олень. В тиши ночи он забрел на пустынную автостраду и теперь остановился в шоке, парализованный мчащимися на него пылающими огнями.
У Джозефа Найта была только секунда на размышление. Он вывернул колеса вправо и направил машину на посыпанную галькой обочину дороги.
Было невероятно трудно справиться с тяжелым седаном, шедшим на такой высокой скорости. Колеса начали буксовать. Джозеф Найт стал крутить руль в разные стороны, чтобы не свалиться в глубокую канаву, прорытую вдоль дороги.
– Дьявол!..
Стиснув зубы, он сумел вывести машину обратно на дорогу. Колеса пронзительно визжали.
Он уже было вздохнул с облегчением, когда позади раздался звук крушения.
В боковое зеркало он увидел, что машина Анны слетела с дороги, свалилась в канаву и перевернулась.
Он резко затормозил и, пытаясь остановить седан, неотрывно смотрел в зеркало на перевернутую машину, лежащую в сотнях ярдах позади него. Его руки в оцепенении сжимали руль.
Раздался мощный взрыв. Бензобак воспламенился. Языки пламени взметнулись вверх в темное ночное небо.
Только сейчас он понял, что произошло. Анна следовала ему, когда он свернул, чтобы спасти испуганного оленя, но мастерство водителя подвело ее. Машина выскочила на обочину, влетела прямо в канаву и перевернулась на огромной скорости.
Анна была мертва. Языки пламени над искореженными обломками не оставляли никаких сомнений в этом.
Найт продолжал двигаться вперед со скоростью десять миль в час, глядя назад в зеркало и думая о случившемся. К своему удивлению, он заметил, что руки его дрожат на руле. Он глядел на дорогу – вперед и назад. Не было ни одной машины. Ни одной, кроме его и Анны.
Джозеф Найт почувствовал, как что-то сломалось у него внутри. Он не хотел, чтобы случилось несчастье. Но он чувствовал себя в ответе за это.
Это он вынудил Анну последовать за ним в темноту ночных пригородов. Это потому, что он заставил ее полюбить себя, она следовала за ним отсюда в Нью-Йорк. И это потому, что она, отдав ему свое сердце, помогла ему уничтожить мужа.
Он старался использовать ее и забыть. Она не могла позволить ему это.
Затормози он, когда она начала преследовать его, и попытайся поговорить с нею – она была бы жива. Но ее бешеная погоня взбесила и его, он увеличивал скорость, бросая ей вызов.
И теперь Анна была мертва.
Год назад – прежде чем она узнала о его существовании – она была жива, пусть несчастлива с Карлом Риццо, но жива. Теперь ее нет. Из-за него, Джозефа Найта.
Он двигался медленно, оглядываясь на пылающие обломки. Через несколько минут, он знал, здесь будет полиция.
Они обнаружат ее изуродованное тело, увидят, что она мертва, и захотят понять почему. Возможно, знакомые с этой местностью, они смогут догадаться, что олень, перебегавший дорогу, мог стать причиной несчастного случая.
Но они никогда не узнают о настоящей причине ее гибели.
И они не найдут Джо Найта.
Он стал медленно набирать скорость – двадцать миль, затем тридцать. Он не отважился вернуться назад и осмотреть машину. Он не мог позволить, чтобы его увидели. И он не хотел увидеть то, что осталось внутри этих обломков.
Итак, он уехал. Странно, но по мере того, как увеличивалось расстояние, пламенеющие обломки не становились меньше, наоборот, казалось, они росли, ширились в зеркале – как нечто, ожидающее его впереди, приближалось, не материализуясь.
Этим пламенем была страсть Анны Риццо, страсть, которая отказывалась погаснуть даже в смерти. Но она умирала одна. Джозеф Найт жал на газ.
Никогда в жизни он не чувствовал себя таким трусом.
14
Жизнь с Квентином Флауэрзом оказалась совсем не такой, какою ее себе представляла Кейт.
Их медовый месяц состоял всего из двух дней, проведенных в дешевом мотеле в Иосемите. Затем была изнурительная дорога по разогретым жарой долинам Калифорнии в Сан-Диего. Работа, о которой говорилось с таким подъемом и надеждами, на деле была низкооплачиваемой должностью клерка в малодоходном магазинчике скобяных и галантерейных товаров, принадлежавшем его дяде, который сам едва ли преуспевал в жизни.
Человек, которого звали Иден Беллами, относился к Квентину с забавным презрением, словно тот был долгожданной фальшивой монетой, которая в конце концов и подвернулась. Иден был щедр на обещания дать Квентину лучшую работу, но эти заверения сопровождались характерным пожатием плечами – будто он хотел этим сказать, что Квентина надолго не хватит.
Более того, Идена очень удивило, что Квентин женился.
– Я не считал тебя способным на это, – шутил он, подмигивая в сторону Кейт, имея в виду ее красоту. Он находил забавным и даже невероятным, что Квентину удалось уговорить девушку выйти за него замуж, да еще такую порядочную и умную, как Кейт.
Но если к Квентину Иден относился так, что можно было понять: он не принимает его всерьез, то к Кейт он питал искреннюю симпатию. Он старался окружить ее заботами, когда она приходила в магазин, приглашал ее с Квентином на обед – его жена Мириам отлично готовила еду вместе с Кейт – и разговаривал с нею с неподдельным уважением. Он восхищался ею, но одновременно был удивлен тем, что она связала свою жизнь с таким парнем, как Квентин.
Может быть, это было из-за подчеркнуто насмешливого отношения к нему Идена, – но вскоре Квентин запретил Кейт и близко подходить к магазину. И вообще иметь дело с Иденом и его женой. Работа есть работа, говорил он Кейт. Но его семейная жизнь никого не касается.
Под семейной жизнью имелось в виду обитание в дешевой квартирке около водокачки – в районе, населенном в основном бедным рабочим людом и кишащим разного рода энергичными уличными прощелыгами, которые ловили удачу каждый на свой лад. Знакомясь с городом, Кейт вскоре поняла, что Квентин поселился на нищей окраине: мог бы найти место и получше. Но когда она заикнулась об этом, он ответил с неожиданной грубостью, чтобы она заткнулась. И добавил, что лучше знает, где он и его жена должны жить.
Вскоре после их приезда Квентин пошел в магазин одежды и купил два костюма, один – светло-серого цвета, другой – темного. Оба они были весьма вульгарными, совсем безвкусными. Они напомнили Кейт о ее отчиме Рее, который любил надевать на себя кричащие костюмы и остроносые туфли, когда шел в город «по делу».
Она хотела спросить Квентина, что он собирается делать в этих костюмах. Кажется, они не очень подходят его скромной должности в магазине. Но она не решилась произнести это, так как его поведение говорило о том, что он не собирается ни в чем советоваться с нею.
После покупки костюмов денег осталось совсем немного. Молодой семье приходилось жить более чем скромно. Пока он отсутствовал весь день, Кейт томилась в комнатушке одна.
Однажды, умирая от скуки, она решила удивить его и отнести в магазин ленч, который она приготовила дома. Когда она добралась туда, Иден был один. Он сказал ей такое, что ее очень расстроило: Квентина здесь нет и ее дело – задавать мужу вопросы по этому поводу. Из сказанного Кейт не могла не понять, что Квентин давно уже не работает в магазине.
Той же ночью она осмелилась спросить об этом мужа.
– Почему ты не работаешь? – сказала она. Квентин схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
– Разве я не говорил тебе, чтобы ты туда и близко не подходила? – воскликнул он. – Слушай, Кейт, и слушай хорошо. То, что я делаю, выходя отсюда, – это мое дело, не твое. Я из тех, кто приносит домой деньги и еду. Твое дело – присматривать за домом и не задавать никаких вопросов. Ты хорошо запомнила?
Кейт безмолвно восприняла этот нагоняй. Ведь она была молодой и неопытной, решила, что Квентин просто болезненно относится к их финансовым затруднениям и старается делать все, что в его силах, чтобы улучшить положение. Поэтому, думала она, он в поисках лучшего и отлынивает от работы в магазине.
В первые месяцы их совместной жизни Квентин не только этим часто расстраивал Кейт. Его настроение было непредсказуемым, когда он возвращался домой ночью. Он мог быть молчаливым и озабоченным, или, наоборот – неожиданно оживленным и полным радости, или клокотал от непонятной ярости. Иногда он вдруг становился удивительно нежным, приносил розы или небольшой подарок. Однажды он повел ее пообедать в город, подарив к этому случаю новое платье. Он мог быть очень романтичным, когда хотел.
Но, независимо от его настроения, когда кончался вечер и пора было идти спать, он заключал Кейт в свои объятия и занимался с нею любовью. В эти мгновения его страсть была несомненна. Его прикосновения становились все более уверенными – чем больше времени проходило со дня их свадьбы, тем лучше он узнавал, что доставляет ей наибольшее удовольствие. Квентин поднимал ее на такие высоты наслаждения, что она была совершенно слаба и словно в дурмане, когда все это кончалось.
Бесцельно бродя по их унылому маленькому жилищу и чувствуя, что в душе ее шевелится упрек мужу за жизнь, которую ей приходится вести, она старалась думать о его ласках, которые всегда завершали день и приглашали ко сладкому сну ночью. Она многое могла простить Квентину и скрыть свое растущее отчаяние – и все из-за той страстности, которую он проявлял в их интимных отношениях.
Но странно: когда Квентин словно играл на скрипке ее тела и мог сделать ее буквально безумной от наслаждения – если хотел этого, – у нее возникало ощущение, что она смотрит на себя как бы со стороны – как ее тело отвечает на его прикосновения горячими спазмами. Было что-то безличное в этом трепете плоти, что-то, от чего она чувствовала себя отделенной как бы невидимым барьером.
Она задавала себе вопрос: замечает ли это Квентин? Иногда ей казалось, что нет. Но в иные моменты она чувствовала какую-то напряженность его ласк, что-то вроде фрустрации. Он мог вдруг отвернуться от нее со вздохом сразу после того, как они были близки, и отодвинуться на другой край кровати. Она ощущала его отстраненность и страдала от этого. Она начинала бояться, что не нравится ему как женщина, и беспокоилась по поводу своей неискушенности.
Кейт не осмеливалась допустить мысль, что она, возможно, поторопилась с замужеством. Сидя безо всякого дела в своей комнатушке, Кейт временами подозревала, что не стала ближе к самой себе, чем раньше, и что она – такая же чужая в мире Квентина, как в те времена, когда она жила дома с матерью.
Но она гнала эти мысли. Это была жизнь, которую она сама себе избрала. Жизнь с матерью и Реем была в определенном смысле насилием над личностью, чем-то таким чужеродным, от чего ей нужно было бежать. И если не все было идеально между нею и Квентином, то это – не беда. Трудно ожидать понимания сразу же, в самом начале брака. Нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу. Быть может, та чудесная судьба, которая, как ей долго казалось, уготована ей, была не более чем плод ее юного воображения, иллюзия, которую нужно выбросить из головы теперь, когда она знает, какова реальная жизнь.
Так прошло два месяца, затем четыре, шесть…
Кейт становилась все неспокойнее. Ее юный мозг требовал каких-то новых впечатлений, как ее тело требовало более активной жизни, чем просто бродить из угла в угол по своей комнатушке. Ей хотелось иметь новые наряды, посещать места, куда их можно надеть. Ей хотелось, чтобы ее жизнь имела какой-нибудь смысл.
Квентин чувствовал ее дискомфорт и старался развеять ее грустные мысли. Дела не всегда будут идти так, как сейчас.
– Не беспокойся, детка, – говорил он. – Я сейчас обдумываю большое дело. Очень значительное и важное. Вот почему это – секрет. Когда все будет исполнено, ты станешь самой хорошо одетой девчонкой в Калифорнии. Даже у голливудских беби не будет таких вещей, как у тебя.
Но время шло, а «нечто большое» так и не появлялось на горизонте. Несмотря на ее искреннее желание понять серьезные затруднения Квентина в эти тяжелые времена, Кейт чувствовала, что ее терпение истощается. Она обнаружила, что быть в заточении – вовсе не в ее вкусе. Казалось, если не произойдет никаких перемен, что-то взорвется внутри ее.
И вдруг пришло освобождение.
Однажды Кейт сидела и рассеянно просматривала журнал. Внезапно раздался стук в дверь.
Она открыла дверь и увидела толстенького разъяренного человека, уставившегося на нее.
– Ваш муж дома? – спросил он. Кейт отрицательно покачала головой:
– Его нет… Он… на работе. На его лице появилась ухмылка.
– Вы знаете, кто я? – сказал он.
– Я… нет, – ответила Кейт, отступая на шаг назад.
– Я – хозяин этого дома, – сказал он. – И я не занимаюсь благотворительностью, давая людям жилье просто так. Вы не заплатили мне за три месяца. Ваш муж кормит меня обещаниями, но не платит. Мне очень жаль беспокоить вас по делу, которое является обязанностью вашего мужа, мисс. Но если вы не вернете мне должное, я позову шерифа и он выставит вас отсюда.
Кейт была застигнута врасплох.
– Мне очень жаль, – проговорила она. – Я не знала.
– Допустим, вы не знали. Но теперь вы знаете, – сказал хозяин. – Верьте мне, мисс, это только в интересах дела, что я так говорю с вами. Это – мое последнее предупреждение. Скажите вашему мужу: если он не потрудится заплатить мне в течение трех дней, то – уезжайте отсюда прочь.
– Мне ужасно неловко, – начала Кейт. – Я думаю, он просто забыл. Подождите, мне кажется, у меня есть немного денег для вас.
Она пошла к туалетному столику и отыскала те небольшие сбережения, которые ей удалось отложить, когда она жила у Стимсона. Кейт держала их на черный день – такой, как сейчас.
Там было достаточно, чтобы уплатить за полтора месяца. Хозяин немного смягчился. Она заверила его, что будет следить за тем, чтобы деньги вносились аккуратно, и умоляла не тревожить ее мужа.
Затем она села и задумалась. Несмотря на свое огорчение по поводу визита хозяина и ее возраставших подозрений, связанных с Квентином, восхитительная идея овладевала ее мыслями, отгоняя прочь тревоги.
Она найдет работу. Таким образом, она заплатит за жилье и в то же время выйдет из дома и будет делать что-нибудь полезное.
Она не сказала Квентину о своих планах – может быть, потому, что хотела сделать ему сюрприз. Или боялась его отказа. Она и сама не знала почему.
Это оказалось удивительно просто. Кейт представилась как опытная официантка, зайдя в местный ресторан, который был всегда полон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Затаив дыхание, он высунул руку из окна, чтобы дать знак водителю. Но его жест проигнорировали. Машина была уже совсем близко от его бампера. Расстояние сокращалось. Мотор рычал все яростнее.
Вдруг мгновенно машина поменяла ряд и метнулась в сторону. Она была рядом с ним. Обернувшись влево, он увидел того, кто сидел за рулем.
Это была Анна Риццо.
Прежде чем он мог заметить сумасшедшее выражение ее глаз, она метнулась вправо и сильно ударила его, ее крыло попало прямо в дверцу машины – буквально в нескольких дюймах от его ребер.
Джо нажал на тормоз. Она сделала то же самое и оказалась позади, но продолжала преследовать его. Мотор ревел все яростнее, она изо всех сил нажимала на газ.
Со смешанным чувством Джозеф Найт понял, что Анна, видимо, следовала за ним всю дорогу, пока он ехал к Ивонне. Он проклинал себя за то, что не убедился, что за ним никто не наблюдает. Теперь было поздно думать об этом.
Он посмотрел на спидометр: больше шестидесяти. Ее машина не отставала. Гневный звук мотора был словно звуковой интерпретацией ее дикого взгляда. Найт посмотрел в боковое зеркало. Теперь ее лица не было видно, но белокурые волосы развевались, как пламенеющий нимб.
Опять ее машина приблизилась к бамперу угрожающе близко.
Мысль о том, что она так упорно преследовала его, привела Джозефа Найта в ярость. Он никогда еще не сталкивался с гневом оскорбленной женщины, но собственные чувства ему не понравились. Она определенно старается убить его. Трагическая решимость, с которой Анна осуществляла это, взбесила его.
Всю свою сознательную жизнь он провел, легко оставляя женщин. И вот одна из них отказывается это принять. Она не хочет, чтобы ее покидали. Она с радостью умрет, если сможет забрать его с собой. Это было ясно по тому, как она вела машину.
Прежде чем он мог додумать эту мысль до конца, она атаковала его снова. Он увидел ее лицо, поистине безумное в этот момент, неотрывно взиравшее на него через стекла двух машин.
В эту секунду его озарило. Ревность! Вот что металось в ее глазах. Она знала, что этой ночью Джо был с женщиной, и хотела наказать его. Желание вернуть его было побеждено яростью, охватившей ее.
Разозленный, он резко нажал на газ. Он будет повышать скорость до тех пор, пока не одолеет ее! Он ни на секунду не сомневался, что сможет заставить ее потерпеть поражение. Ни одна женщина не может сравниться с ним, когда он ведет машину. Он оставит ее позади, в грязи.
На секунду что-то метнулось в поле его зрения, заставив оторвать взгляд от бокового зеркала.
Это был олень. В тиши ночи он забрел на пустынную автостраду и теперь остановился в шоке, парализованный мчащимися на него пылающими огнями.
У Джозефа Найта была только секунда на размышление. Он вывернул колеса вправо и направил машину на посыпанную галькой обочину дороги.
Было невероятно трудно справиться с тяжелым седаном, шедшим на такой высокой скорости. Колеса начали буксовать. Джозеф Найт стал крутить руль в разные стороны, чтобы не свалиться в глубокую канаву, прорытую вдоль дороги.
– Дьявол!..
Стиснув зубы, он сумел вывести машину обратно на дорогу. Колеса пронзительно визжали.
Он уже было вздохнул с облегчением, когда позади раздался звук крушения.
В боковое зеркало он увидел, что машина Анны слетела с дороги, свалилась в канаву и перевернулась.
Он резко затормозил и, пытаясь остановить седан, неотрывно смотрел в зеркало на перевернутую машину, лежащую в сотнях ярдах позади него. Его руки в оцепенении сжимали руль.
Раздался мощный взрыв. Бензобак воспламенился. Языки пламени взметнулись вверх в темное ночное небо.
Только сейчас он понял, что произошло. Анна следовала ему, когда он свернул, чтобы спасти испуганного оленя, но мастерство водителя подвело ее. Машина выскочила на обочину, влетела прямо в канаву и перевернулась на огромной скорости.
Анна была мертва. Языки пламени над искореженными обломками не оставляли никаких сомнений в этом.
Найт продолжал двигаться вперед со скоростью десять миль в час, глядя назад в зеркало и думая о случившемся. К своему удивлению, он заметил, что руки его дрожат на руле. Он глядел на дорогу – вперед и назад. Не было ни одной машины. Ни одной, кроме его и Анны.
Джозеф Найт почувствовал, как что-то сломалось у него внутри. Он не хотел, чтобы случилось несчастье. Но он чувствовал себя в ответе за это.
Это он вынудил Анну последовать за ним в темноту ночных пригородов. Это потому, что он заставил ее полюбить себя, она следовала за ним отсюда в Нью-Йорк. И это потому, что она, отдав ему свое сердце, помогла ему уничтожить мужа.
Он старался использовать ее и забыть. Она не могла позволить ему это.
Затормози он, когда она начала преследовать его, и попытайся поговорить с нею – она была бы жива. Но ее бешеная погоня взбесила и его, он увеличивал скорость, бросая ей вызов.
И теперь Анна была мертва.
Год назад – прежде чем она узнала о его существовании – она была жива, пусть несчастлива с Карлом Риццо, но жива. Теперь ее нет. Из-за него, Джозефа Найта.
Он двигался медленно, оглядываясь на пылающие обломки. Через несколько минут, он знал, здесь будет полиция.
Они обнаружат ее изуродованное тело, увидят, что она мертва, и захотят понять почему. Возможно, знакомые с этой местностью, они смогут догадаться, что олень, перебегавший дорогу, мог стать причиной несчастного случая.
Но они никогда не узнают о настоящей причине ее гибели.
И они не найдут Джо Найта.
Он стал медленно набирать скорость – двадцать миль, затем тридцать. Он не отважился вернуться назад и осмотреть машину. Он не мог позволить, чтобы его увидели. И он не хотел увидеть то, что осталось внутри этих обломков.
Итак, он уехал. Странно, но по мере того, как увеличивалось расстояние, пламенеющие обломки не становились меньше, наоборот, казалось, они росли, ширились в зеркале – как нечто, ожидающее его впереди, приближалось, не материализуясь.
Этим пламенем была страсть Анны Риццо, страсть, которая отказывалась погаснуть даже в смерти. Но она умирала одна. Джозеф Найт жал на газ.
Никогда в жизни он не чувствовал себя таким трусом.
14
Жизнь с Квентином Флауэрзом оказалась совсем не такой, какою ее себе представляла Кейт.
Их медовый месяц состоял всего из двух дней, проведенных в дешевом мотеле в Иосемите. Затем была изнурительная дорога по разогретым жарой долинам Калифорнии в Сан-Диего. Работа, о которой говорилось с таким подъемом и надеждами, на деле была низкооплачиваемой должностью клерка в малодоходном магазинчике скобяных и галантерейных товаров, принадлежавшем его дяде, который сам едва ли преуспевал в жизни.
Человек, которого звали Иден Беллами, относился к Квентину с забавным презрением, словно тот был долгожданной фальшивой монетой, которая в конце концов и подвернулась. Иден был щедр на обещания дать Квентину лучшую работу, но эти заверения сопровождались характерным пожатием плечами – будто он хотел этим сказать, что Квентина надолго не хватит.
Более того, Идена очень удивило, что Квентин женился.
– Я не считал тебя способным на это, – шутил он, подмигивая в сторону Кейт, имея в виду ее красоту. Он находил забавным и даже невероятным, что Квентину удалось уговорить девушку выйти за него замуж, да еще такую порядочную и умную, как Кейт.
Но если к Квентину Иден относился так, что можно было понять: он не принимает его всерьез, то к Кейт он питал искреннюю симпатию. Он старался окружить ее заботами, когда она приходила в магазин, приглашал ее с Квентином на обед – его жена Мириам отлично готовила еду вместе с Кейт – и разговаривал с нею с неподдельным уважением. Он восхищался ею, но одновременно был удивлен тем, что она связала свою жизнь с таким парнем, как Квентин.
Может быть, это было из-за подчеркнуто насмешливого отношения к нему Идена, – но вскоре Квентин запретил Кейт и близко подходить к магазину. И вообще иметь дело с Иденом и его женой. Работа есть работа, говорил он Кейт. Но его семейная жизнь никого не касается.
Под семейной жизнью имелось в виду обитание в дешевой квартирке около водокачки – в районе, населенном в основном бедным рабочим людом и кишащим разного рода энергичными уличными прощелыгами, которые ловили удачу каждый на свой лад. Знакомясь с городом, Кейт вскоре поняла, что Квентин поселился на нищей окраине: мог бы найти место и получше. Но когда она заикнулась об этом, он ответил с неожиданной грубостью, чтобы она заткнулась. И добавил, что лучше знает, где он и его жена должны жить.
Вскоре после их приезда Квентин пошел в магазин одежды и купил два костюма, один – светло-серого цвета, другой – темного. Оба они были весьма вульгарными, совсем безвкусными. Они напомнили Кейт о ее отчиме Рее, который любил надевать на себя кричащие костюмы и остроносые туфли, когда шел в город «по делу».
Она хотела спросить Квентина, что он собирается делать в этих костюмах. Кажется, они не очень подходят его скромной должности в магазине. Но она не решилась произнести это, так как его поведение говорило о том, что он не собирается ни в чем советоваться с нею.
После покупки костюмов денег осталось совсем немного. Молодой семье приходилось жить более чем скромно. Пока он отсутствовал весь день, Кейт томилась в комнатушке одна.
Однажды, умирая от скуки, она решила удивить его и отнести в магазин ленч, который она приготовила дома. Когда она добралась туда, Иден был один. Он сказал ей такое, что ее очень расстроило: Квентина здесь нет и ее дело – задавать мужу вопросы по этому поводу. Из сказанного Кейт не могла не понять, что Квентин давно уже не работает в магазине.
Той же ночью она осмелилась спросить об этом мужа.
– Почему ты не работаешь? – сказала она. Квентин схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
– Разве я не говорил тебе, чтобы ты туда и близко не подходила? – воскликнул он. – Слушай, Кейт, и слушай хорошо. То, что я делаю, выходя отсюда, – это мое дело, не твое. Я из тех, кто приносит домой деньги и еду. Твое дело – присматривать за домом и не задавать никаких вопросов. Ты хорошо запомнила?
Кейт безмолвно восприняла этот нагоняй. Ведь она была молодой и неопытной, решила, что Квентин просто болезненно относится к их финансовым затруднениям и старается делать все, что в его силах, чтобы улучшить положение. Поэтому, думала она, он в поисках лучшего и отлынивает от работы в магазине.
В первые месяцы их совместной жизни Квентин не только этим часто расстраивал Кейт. Его настроение было непредсказуемым, когда он возвращался домой ночью. Он мог быть молчаливым и озабоченным, или, наоборот – неожиданно оживленным и полным радости, или клокотал от непонятной ярости. Иногда он вдруг становился удивительно нежным, приносил розы или небольшой подарок. Однажды он повел ее пообедать в город, подарив к этому случаю новое платье. Он мог быть очень романтичным, когда хотел.
Но, независимо от его настроения, когда кончался вечер и пора было идти спать, он заключал Кейт в свои объятия и занимался с нею любовью. В эти мгновения его страсть была несомненна. Его прикосновения становились все более уверенными – чем больше времени проходило со дня их свадьбы, тем лучше он узнавал, что доставляет ей наибольшее удовольствие. Квентин поднимал ее на такие высоты наслаждения, что она была совершенно слаба и словно в дурмане, когда все это кончалось.
Бесцельно бродя по их унылому маленькому жилищу и чувствуя, что в душе ее шевелится упрек мужу за жизнь, которую ей приходится вести, она старалась думать о его ласках, которые всегда завершали день и приглашали ко сладкому сну ночью. Она многое могла простить Квентину и скрыть свое растущее отчаяние – и все из-за той страстности, которую он проявлял в их интимных отношениях.
Но странно: когда Квентин словно играл на скрипке ее тела и мог сделать ее буквально безумной от наслаждения – если хотел этого, – у нее возникало ощущение, что она смотрит на себя как бы со стороны – как ее тело отвечает на его прикосновения горячими спазмами. Было что-то безличное в этом трепете плоти, что-то, от чего она чувствовала себя отделенной как бы невидимым барьером.
Она задавала себе вопрос: замечает ли это Квентин? Иногда ей казалось, что нет. Но в иные моменты она чувствовала какую-то напряженность его ласк, что-то вроде фрустрации. Он мог вдруг отвернуться от нее со вздохом сразу после того, как они были близки, и отодвинуться на другой край кровати. Она ощущала его отстраненность и страдала от этого. Она начинала бояться, что не нравится ему как женщина, и беспокоилась по поводу своей неискушенности.
Кейт не осмеливалась допустить мысль, что она, возможно, поторопилась с замужеством. Сидя безо всякого дела в своей комнатушке, Кейт временами подозревала, что не стала ближе к самой себе, чем раньше, и что она – такая же чужая в мире Квентина, как в те времена, когда она жила дома с матерью.
Но она гнала эти мысли. Это была жизнь, которую она сама себе избрала. Жизнь с матерью и Реем была в определенном смысле насилием над личностью, чем-то таким чужеродным, от чего ей нужно было бежать. И если не все было идеально между нею и Квентином, то это – не беда. Трудно ожидать понимания сразу же, в самом начале брака. Нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу. Быть может, та чудесная судьба, которая, как ей долго казалось, уготована ей, была не более чем плод ее юного воображения, иллюзия, которую нужно выбросить из головы теперь, когда она знает, какова реальная жизнь.
Так прошло два месяца, затем четыре, шесть…
Кейт становилась все неспокойнее. Ее юный мозг требовал каких-то новых впечатлений, как ее тело требовало более активной жизни, чем просто бродить из угла в угол по своей комнатушке. Ей хотелось иметь новые наряды, посещать места, куда их можно надеть. Ей хотелось, чтобы ее жизнь имела какой-нибудь смысл.
Квентин чувствовал ее дискомфорт и старался развеять ее грустные мысли. Дела не всегда будут идти так, как сейчас.
– Не беспокойся, детка, – говорил он. – Я сейчас обдумываю большое дело. Очень значительное и важное. Вот почему это – секрет. Когда все будет исполнено, ты станешь самой хорошо одетой девчонкой в Калифорнии. Даже у голливудских беби не будет таких вещей, как у тебя.
Но время шло, а «нечто большое» так и не появлялось на горизонте. Несмотря на ее искреннее желание понять серьезные затруднения Квентина в эти тяжелые времена, Кейт чувствовала, что ее терпение истощается. Она обнаружила, что быть в заточении – вовсе не в ее вкусе. Казалось, если не произойдет никаких перемен, что-то взорвется внутри ее.
И вдруг пришло освобождение.
Однажды Кейт сидела и рассеянно просматривала журнал. Внезапно раздался стук в дверь.
Она открыла дверь и увидела толстенького разъяренного человека, уставившегося на нее.
– Ваш муж дома? – спросил он. Кейт отрицательно покачала головой:
– Его нет… Он… на работе. На его лице появилась ухмылка.
– Вы знаете, кто я? – сказал он.
– Я… нет, – ответила Кейт, отступая на шаг назад.
– Я – хозяин этого дома, – сказал он. – И я не занимаюсь благотворительностью, давая людям жилье просто так. Вы не заплатили мне за три месяца. Ваш муж кормит меня обещаниями, но не платит. Мне очень жаль беспокоить вас по делу, которое является обязанностью вашего мужа, мисс. Но если вы не вернете мне должное, я позову шерифа и он выставит вас отсюда.
Кейт была застигнута врасплох.
– Мне очень жаль, – проговорила она. – Я не знала.
– Допустим, вы не знали. Но теперь вы знаете, – сказал хозяин. – Верьте мне, мисс, это только в интересах дела, что я так говорю с вами. Это – мое последнее предупреждение. Скажите вашему мужу: если он не потрудится заплатить мне в течение трех дней, то – уезжайте отсюда прочь.
– Мне ужасно неловко, – начала Кейт. – Я думаю, он просто забыл. Подождите, мне кажется, у меня есть немного денег для вас.
Она пошла к туалетному столику и отыскала те небольшие сбережения, которые ей удалось отложить, когда она жила у Стимсона. Кейт держала их на черный день – такой, как сейчас.
Там было достаточно, чтобы уплатить за полтора месяца. Хозяин немного смягчился. Она заверила его, что будет следить за тем, чтобы деньги вносились аккуратно, и умоляла не тревожить ее мужа.
Затем она села и задумалась. Несмотря на свое огорчение по поводу визита хозяина и ее возраставших подозрений, связанных с Квентином, восхитительная идея овладевала ее мыслями, отгоняя прочь тревоги.
Она найдет работу. Таким образом, она заплатит за жилье и в то же время выйдет из дома и будет делать что-нибудь полезное.
Она не сказала Квентину о своих планах – может быть, потому, что хотела сделать ему сюрприз. Или боялась его отказа. Она и сама не знала почему.
Это оказалось удивительно просто. Кейт представилась как опытная официантка, зайдя в местный ресторан, который был всегда полон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63