Эми вдруг почувствовала себя эмоционально опустошенной. Закончив с газетами, она обхватила голову руками и долго сидела, отрешенно глядя перед собой. В конце концов она все больше убеждалась, что ей пора примириться с тем, что Кипа больше нет. Здесь, в библиотечной тиши, она почувствовала, что готова оставить прошлое в прошлом. У нее больше не осталось слез; она выплакала их еще два года назад. Словом, жизнь брала свое, какой бы банальной и избитой ни казалась ей эта фраза.
Разумеется, она никогда не забудет Кипа. Вместе с тем теперь она вполне отдавала себе отчет в том, что отношения их были односторонними – ведь Кип любил только Китти! Эми знала, что к ней он не питал никаких романтических чувств.
Она спрятала кассету с микрофильмом в стол и собрала фотокопии материалов, относившихся к той трагедии. К тому времени, когда они с Ричардом встретились на автостоянке, Эми уже вполне оправилась от потрясения, и к ней вернулось ее прежнее самообладание. Мельком взглянув на стопку бумаг, которые она держала под мышкой, Ричард забрал их у нее и произнес:
– Я положу это на заднее сиденье. Мне кажется, чашечка чая тебе не повредила бы.
Эми кивнула.
– Мне надо связаться со множеством людей, – сказала она, отметив про себя, что голос ее звучит необычно глухо.
– Хорошо, – согласился Ричард. – Только не сегодня. Прежде всего тебе необходимо как следует выспаться.
Неожиданно ей стало нравиться, что есть человек, который заботится о ней, усаживает за столик в тихом, уютном кафе, заказывает чай и горячие тосты, словно заранее зная, что это именно то, чего она желает. В другое время она непременно потребовала бы меню и с жадностью принялась бы изучать его. Но в тот момент ей было приятно принимать от него эти маленькие знаки внимания.
Когда подали чай, Ричард, разливая его по фарфоровым чашкам, спросил:
– Ничего не хочешь рассказать мне?
В обществе Ричарда Эми чувствовала себя легко и непринужденно. Эмоционально он не предъявлял к ней никаких претензий. Она еще не встречала подобных мужчин. Их взгляды встретились, и Эми машинально улыбнулась, увидев, как Ричард озабоченно сдвинул брови. Было что-то трогательное в выражении его светлых глаз. Она видела, что он переживает за нее, что ему небезразлично ее состояние.
– Не смотри на меня таким букой. – Она подалась вперед и обхватила свою чашку ладонями.
– Зачем тебе забивать этим голову? – В его тоне угадывалась неприязнь, которую он начинал испытывать по отношению к Кейт Уэлдон.
Протянув руку через стол, Эми коснулась его ладони.
– Кейт заменила мне мать, – объяснила она. – Они, Кейт и Марти, наполнили мою жизнь смыслом в тот самый момент, когда рушился мир моего детства. Неужели ты не понимаешь? Я должна им помочь, потому что они сами не могут этого сделать. Для Кейт и для Марти сделать то, что я сделала сегодня, было бы огромной мукой. Кип их единственный сын. Мне проще, ведь он не был мне даже братом…
– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – сквозь зубы процедил Ричард. – Ты любила его. Не надо убеждать меня, что тебе было легко читать все эти ужасы о его гибели.
– Нет. – Эми на мгновение потупила взор, затем снова посмотрела Ричарду в глаза. – Но я уже не влюблена в него, Ричард. – Она отняла от него свою руку и взяла горячий тост. – Лучше поешь, – невесело усмехнувшись, сказала она. – Нет, правда, пользуйся случаем. Боюсь, что остаток дня нам придется голодать. Кулинарные способности не входят в число моих достоинств.
– Мы будем есть позже, – сказал он, принимаясь за чай.
– Вот как? – удивилась Эми, вновь почувствовав, что ей приятна его забота о ней. Она отметила, что это совсем не похоже на нее, ведь она всегда считала себя человеком независимым, который сам организует свое время и строит жизнь так, как считает нужным.
ГЛАВА 13
Кэтрин Блейк была дома, в своей лондонской квартире, расположенной в десяти минутах ходьбы от редакции "Дайери".
Подхватив ложкой остатки манного пудинга с абрикосами, она, стараясь говорить громко и внятно, произнесла:
– Открываем ротик пошире. Это для нашей киски.
– Иски, иски! – Сидевшая за детским столиком малышка отчаянно забарабанила кулачками по пластиковой крышке, однако в следующее мгновение, зажмурившись, послушно открыла рот, обнажив при этом несколько крохотных, похожих на речной жемчуг, молочных зубов.
– Вот и умница! Посмотри, какая чистая стала тарелка.
В ответ раздалось лишь аппетитное чавканье. В этот момент в дверь позвонили.
– Кого это принесло?.. – пробормотала Кэтрин.
– Пьинесло, пьинесло, – старательно повторила вслед за ней девочка.
– А ты, девочка, похоже, уже выросла из своих башмачков, – проронила Кэтрин, направляясь к двери. – О нет! – пробормотала она, припав к смотровому глазку.
Звонок повторился. На сей раз, когда Кэтрин знала, кто стоит за дверью, ей послышалось в этом резком звуке что-то нетерпеливо-раздраженное. За те несколько дней, которые Кэтрин вынуждена была провести с этим человеком в "Хоквуд армс" в Дербишире, она успела заметить, что терпеливым его никак не назовешь.
Она открыла дверь. По крайней мере, у него хватило вежливости изобразить виноватый вид.
– Привет! – Одет он был как всегда неопрятно, однако рубашка была чистая, разве что неглаженая. Кэтрин не могла взять в толк, почему он настойчиво таскает одну и ту же чудовищную клетчатую куртку. Может, хочет таким образом обратить на себя внимание? Или ему просто лень открыть гардероб и выбрать что-то другое, если у него вообще есть гардероб! Кэтрин отметила, что куртка в тот день выглядела еще более нелепой из-за того, что за спиной у него висел какой-то дурацкий рюкзак.
– Привет, привет, – сказала она. – Ты как меня нашел?
– Если я скажу, по телефонному справочнику, ты же мне все равно не поверишь?
Кэтрин покачала головой.
– Это невозможно. Меня нет в справочнике.
– Мне не хотелось бы никого подставлять. – Он рассеянно разглядывал носки своих башмаков.
Однако его вид, вид нашкодившего мальчишки, не произвел на Кэтрин впечатления. В том, что касалось мужчин, она всегда была начеку.
– Ты был в редакции, – сообразила она. – Могу поспорить, что ты говорил с этой новенькой девушкой. Наверняка принялся плакаться, и она сжалилась над тобой.
– Настолько, что, прежде чем сообщить твой адрес, предложила мне чашку кофе. – Он томно, лениво улыбнулся. Кэтрин отметила, что Марк Пауэлл ничего не делает в спешке.
– Ну, заходи.
– Очень любезно с твоей стороны, – насмешливым тоном произнес он.
Кэтрин посторонилась, давая ему пройти.
– Не люблю умников. – Кэтрин закрыла дверь и навесила цепочку.
– Я тоже. Ты большая умница, что избегаешь умников.
– Послушай-ка, – сказала она. – У меня сегодня был трудный день, и я хочу пораньше лечь спать. Так что давай-ка сразу к делу.
Из кухни донесся громкий писк.
Марк Пауэлл испуганно воззрился на нее.
– У меня аллергия на кошек. Я от них весь пятнами покрываюсь.
– Это не кошка, кретин. Это ребенок.
– Боже мой! Ты часом не замужем?
– А что? У тебя гнусные намерения?
– О господи! Как тяжело иметь дело с женщиной, у которой есть чувство юмора.
– Может, это потому, что у тебя самого оно отсутствует? – Кэтрин прошла на кухню и вернулась, держа ребенка на руках. – Это Кимберли, или просто Ким.
Марк приблизился, заглянул девочке в глаза и, взяв ее за руку, нарочито серьезным тоном произнес:
– Кимберли, меня зовут Марк. Я не очень-то нравлюсь твоей маме, хоть и принес ей красивые картинки.
В глазах Кэтрин отразилось недоумение.
– Но в последнее время мы не обращались к тебе по поводу фотографий, разве что… О нет! Неужели снова эта Трейси?..
– Нет, нет, нет. – Марк покачал головой. – Ваша новенькая здесь ни при чем. Неужели ты забыла? Когда мы были в Дербишире, я пообещал дать тебе некоторые снимки Уайдейл-холла.
– Почему же? Я не забыла. Только я думала, что ты сказал это из вежливости.
– Я никогда не бываю вежливым.
– Мне не хочется об этом говорить, но здесь я с тобой согласна. Достаточно вспомнить, каким грубияном ты себя показал, когда я взяла тебя с собой в Уайдейл. – Крепче обхватив ребенка, Кэтрин добавила: – Пойдем лучше в комнату. Стоит подержать эту кроху на руках несколько минут, и мне начинает казаться, что она весит добрую тонну.
С этими словами она прошла в уютную, со вкусом обставленную гостиную.
– А у тебя здесь очень мило, – сказал Марк; он снял рюкзак и бросил его на пол.
– Может, разденешься? – предложила Кэтрин не столько потому, что хотела, чтобы он задержался, сколько потому, что видеть не могла его кричащую клетчатую куртку.
– Пожалуй. У тебя здесь довольно тепло.
– Приходится поддерживать постоянную температуру для малышки.
– Очаровательная девочка.
– Я того же мнения.
– Сколько ей?
– Только что исполнилось два годика.
– А где же папочка?
А он не стесняется в выражениях, про себя отметила Кэтрин.
– Папочки нет. Он умер.
– Мне очень жаль. Кэтрин мрачно усмехнулась.
– Мне тоже.
Она села и посадила девочку себе на колени. Марк опустился на колени, открыл рюкзак и извлек оттуда пачку фотографий восемь на десять.
– Можешь использовать для своей статьи про Уайдейл-холл, – сказал он, протягивая ей снимки. – И позволю себе упредить твой вопрос, это бесплатно. Считай это дружеским жестом с моей стороны. Заметь, это большая честь, потому что я редко позволяю себе дружеские жесты.
Кэтрин положила снимки на кушетку рядом с собой, затем осторожно поставила девочку на пол. Та стояла, засунув большой палец в рот, и внимательно наблюдала за Марком.
Кэтрин принялась рассматривать фотографии. Снимки были первоклассные – гораздо лучше тех, которые она привезла с собой из Дербишира.
– Великолепно! – Кэтрин весело рассмеялась. – Мне особенно нравится вот эта, где развалины, и вот эти с зимним садом. Мистер Уэлдон показывал мне его на второй день. Должно быть, когда-то это был очаровательный уголок.
– Да, – согласился Марк. – Но сегодня, чтобы вернуть дому былое великолепие, в него нужно вбухать уйму денег.
– Все же я должна заплатить тебе за…
– Об этом не может быть и речи, – отрезал он. – Фотографии твои.
– Но…
– Кэтрин, мне не нужны деньги.
– Но, Марк, ты еще совсем молодой человек. Тебе надо зарабатывать на жизнь, как и всем нам. Когда мы пользовались твоей фототекой, я представляла тебя совсем другим – солидным пожилым мужчиной. – Она засмеялась. – Когда я встретила тебя в Дербишире, я была просто ошарашена.
– Может, тебе написать обо мне для твоего журнала? – предложил он.
– Эй, не искушай меня. А ведь было бы неплохо рассказать нашим читателям, как ты за столь короткое время умудрился сделать себе имя.
Марк помрачнел.
– Для этого хватило бы двух предложений. Первое, я должен был помогать матери, и второе, я бросил школу в шестнадцать лет, не получив аттестата, но с огромным желанием заниматься фотографией, и у меня был учитель, который заметил во мне талант.
Малышка Ким, видимо утратив интерес к взрослым разговорам, пошлепала в угол, где стояла плетеная корзинка с игрушками; там она села на пол и принялась разбрасывать их по комнате.
– Ты бы согласился на интервью? – спросила Кэтрин; ей все больше нравилась идея сделать статью о молодом, но уже добившемся известности фотографе.
Марк пожал плечами.
– Возможно. Как-нибудь.
– Марк, я серьезно. Может получиться интересный материал.
– Как-нибудь в другой раз. Позже. Пока мои слова могут причинить некоторым людям боль.
– "Дайери" не охотится за сенсациями из частной жизни, – сказала Кэтрин. – Ты будешь говорить только то, что сочтешь нужным.
– А что, если я сознательно захочу причинить кому-то боль, рассказав всю правду? – задумчиво протянул он. – Как к этому отнесется журнал?
Кэтрин оторопела.
– Ты странный человек, – наконец промолвила она. – Я никак не могу понять тебя.
– Ты сегодня удивительно снисходительна. Я тронут. Это на тебя не похоже. Я думал, ты привыкла считать всех мужчин дерьмом. И все же, по-моему, ты видишь во мне самовлюбленного эгоиста. Большинство женщин считают меня именно таковым. Я еще не встречал ни одной, которая понимала бы меня, разумеется, за исключением матери.
Кэтрин вдруг заметила, что начинает чувствовать себя свободнее, раскованнее в обществе этого загадочного человека. Откинувшись на спинку кушетки, она спросила:
– И все же, почему ты так хотел попасть в Уайдейл? Тогда мне показалось, что тебя неудержимо влечет туда. Почему ты не мог позвонить и попросить разрешения сделать несколько снимков? Или просто постучать в дверь?
– Я привык действовать более изощренно.
– Это не ответ.
– Тебе надо было идти в секретную службу, а не в журналисты, – сказал Марк. – Мисс Блейк, вы пытаете всех, у кого берете интервью?
– В этом моя прелесть, – сухо проронила Кэтрин.
Марк посмотрел на Ким, которая самозабвенно резвилась в углу комнаты.
– Знаешь, а ты мне понравилась там, в Дербишире.
– Но теперь твое отношение ко мне резко изменилось…
– Дети – это не мое. Если я позволю себе питать к тебе нежные чувства, мне поневоле придется играть роль отца, а это не по мне.
– Может, тебе станет легче, если я скажу, что я слишком стара для тебя.
– Нельзя измерять возраст в годах, а здесь, – он многозначительно постучал пальцем по лбу, – я намного древнее, чем можно предположить на первый взгляд. Скажи, как у тебя на все хватает рук? Я имею в виду ребенка. Ты же работаешь.
– У журнала есть собственные ясли. К тому же мне помогает старшая сестра, с которой мы снимаем эту квартиру.
– О! Так нас в любой момент могут прервать? – Он принялся подозрительно озираться.
– Разве мы чем-нибудь занимаемся, чтобы нас можно было прервать? – Кэтрин рассмеялась.
– Конечно, занимаемся. Мы беседуем. Общаемся. Я как раз собирался задать тебе очень важный вопрос.
– Извини! Но вечерами я, как правило, занята. Мне хочется побольше времени проводить с ребенком, поэтому я редко куда-то хожу.
– С чего ты взяла, что я хочу куда-то пригласить тебя?
– Должно быть, это профессиональное. Задаешь вопрос, заранее зная ответ. Люди существа легко предсказуемые.
– Поедем как-нибудь на выходные в Шотландию, – ни с того ни с сего выпалил Марк. – Познакомишься с моей матерью. Возьмем с собой Ким. Мама у меня не то что я – обожает детей.
– Что-о? – От удивления Кэтрин забыла закрыть рот.
– Что, не ожидала? – Впервые, по крайней мере на памяти Кэтрин, Марк рассмеялся с искренней, как ей показалось, радостью.
– Но ты меня совсем не знаешь.
– Ты оказала мне услугу, так что я твой должник. Я же не предлагаю тебе руку и сердце, пока всего лишь провести уик-энд у моей матери.
Кэтрин на мгновение лишилась дара речи и промычала что-то нечленораздельное.
– Ты помогла мне проникнуть в Уайдейл-холл, – продолжал Марк. – Пожалуй, я не прочь заглянуть туда еще раз. Тамошняя экономка даже напоила меня чаем, если можно назвать чаем это отвратительное пойло.
Кэтрин впилась в него взглядом.
– Все же скажи, почему тебя так интересует это место? – спросила она.
– Не хочу пока болтать. Возможно, со временем, если мы будем крутить шашни, ты все узнаешь. Когда я дам тебе обещанное интервью.
– Марк, я не буду крутить шашни, как ты изволил выразиться, – вспылила Кэтрин. – Мне двадцать шесть лет, у меня есть ребенок, и я не кручу шашни.
– Мне двадцать два, можешь взять это на заметку. Всего двадцать два года, а я уже миллионер… ну или почти миллионер.
– Тем не менее я не собираюсь крутить с тобой шашни. – Кэтрин не скрывала своего негодования. – Будь ты хоть трижды миллионер. Ты можешь заговаривать зубы кому-нибудь помоложе. Какой-нибудь девчонке, вроде той в Уайдейл-холле. Она больше подходит тебе по возрасту.
– Эми Уэлдон! Боже упаси!
– Ты говоришь так, будто она тебе не симпатична.
– Ну почему же, она ничего…
– Что я говорила? – Кэтрин вдруг нахмурилась. – Мне тоже показалось, что она очень милая.
– А какой у тебя к ней интерес? – встрепенулся Марк. – Ведь ты видела ее лишь мельком.
– Нет у меня никакого интереса, – поспешно ответила Кэтрин, пожалуй, даже чересчур поспешно. Она смущенно отвела взор.
– Меня не проведешь. Я же вижу, что мой вопрос задел тебя за живое, верно? Вон ты даже в лице переменилась.
– Не понимаю, о чем ты. – Она рывком поднялась с кушетки.
– Ты первой заговорила о ней. И не случайно. Признайся, семейство Уэлдон интересует тебя не только в качестве владельцев Уайдейл-холла, о котором ты хочешь написать статью, я прав?
– Мистер Пауэлл, мне пора укладывать Ким. У меня был тяжелый день.
– Хорошо. Намек понял. – Марк поднял с пола рюкзак и куртку.
– Послушай, я не хочу показаться невежливой. Я действительно признательна тебе за фотографии…
– Ты еще поедешь в Уайдейл-холл? – без всяких околичностей спросил он. Этот вопрос застиг Кэтрин врасплох; на мгновение ей показалось, что он прекрасно знает истинную причину ее приезда в Уайдейл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36