— Я сейчас разговаривала с твоей мамой, она плачет, — продолжала Зося все еще бодрым тоном. Катя, не отрываясь от окна, холодно ответила:— Надеюсь, это слезы раскаяния.— Она ничего не понимает. И я, между прочим, тоже, — добавила Зося. — Мне кажется, ты ее очень обидела.Катя наконец отошла от окна и села на кровать.— Возможно, но я сказала ей правду. Обижаться бессмысленно, — вздохнула она.— Она сказала, что ты приняла в их конфликте сторону отца, — начала Зося, но Катя поспешила возразить:— Ничью сторону я не принимала. Просто мы поговорили с папой, и я поняла его чувства. И что он не виноват.— Но он ушел из семьи! Бросил вас! — возмущенно воскликнула Зося.— Ему было очень тяжело. Он хотел прекратить весь этот фарс. Хотел честности, — Катя отстаивала свое мнение.— Странно, что ты говоришь о честности после того, как он столько лет поддерживал отношения с другой женщиной и обманывал твою мать, — тут же напомнила Зося язвительно.— Он обманывал сам себя. А теперь я понимаю его и понимаю… Полину, — неожиданно добавила Катя.Подруга вытаращила на нее глаза:— Полину? Вот это для меня уже совершенно непонятно.— Я чуть не совершила ту же ошибку, что и она, — задумчиво уточнила Катя.— Какую ошибку? Рассказывай, — потребовала Зося.— Полина всегда любила моего отца, но вышла замуж за нелюбимого. И я тоже чуть не стала женой Кости. Но это было какое-то помрачение. Я разобралась в себе и поняла. На самом деле я люблю только Лешу!Пытаясь сообразить, что к чему, Зося, недоумевая, смотрела на подругу. Наконец, сделав для себя какие-то выводы, она осторожно предположила:— Ты хочешь сказать, что если бы ты вышла замуж за Костю, то все равно продолжала бы любить Алешку?— Да. И всю жизнь была бы несчастна! — кивнула Катя.— Согласна. Но я поражаюсь, как ты так быстро поменяла мнение… — удивилась Зося.— Раньше я не знала всего, но после того, как поговорила с отцом, я поняла, что едва не совершила непоправимую ошибку! — Катя сделала вид, что не заметила последней реплики подруги.— И что ты теперь собираешься делать? — Зося вопросительно смотрела на подругу.— Я не собираюсь всю жизнь изображать из себя жертвенного ягненка, как тетя Полина! Я добьюсь своего! Несмотря ни на что! — И Катины глаза сверкнули странным огнем.— Ты собираешься вернуть себе Лешу? — изумилась Зося.— Да. Я буду бороться за свое счастье! Мне нужен только он. И он будет моим! — И Катя решительно встала, всем своим видом показывая, что собирается идти к Леше немедленно. Зося не знала, что возразить, да и не собиралась этого делать: Катя всегда была вольна поступать так, как ей вздумается. * * * Жора и Толик брели по катакомбам, Жора шел впереди, освещая путь фонариком, а Толик — сзади, разматывая веревку. Устав, Жора остановился и, повернувшись к Толику, предупредил:— Ты только не натягивай веревку сильно. А то оборвется, и мы отсюда никогда не выберемся.— Да я не натягиваю. Ты лучше скажи, далеко еще? — угрюмо буркнул брат.— Не знаю. Скорее всего, нет. — Но в голосе Жоры не было уверенности.— Почему ты так решил? — спросил Толик брата.— Когда отец уходил в катакомбы, чтобы положить деньги или еще что, я засекал время, — объяснил Жора.— И что? — не понял Толик, который не отличался особой сообразительностью.— Он отсутствовал не больше получаса. А значит, далеко не уходил, — втолковал ему Жора.— Так мы уже гораздо дольше ходим, — заметил Толик.— Мы идем медленно, потому что дороги не знаем. А он здесь и с закрытыми глазами может, — возразил ему брат.— Ну да, может быть, — согласился Толик.— К тому же неизвестно, в тот ли мы коридор свернули. Надо будет все обследовать. Пошли дальше.Пока братья бродили по катакомбам, смотритель вернулся на маяк и зашел в подвал.— Толян! Жорка! — крикнул он в пустоту. Не получив ответа, пошел дальше, злобно бормоча: — Куда они подевались, черти!Неожиданно смотритель наткнулся на закрепленную веревку. Он машинально отвязал ее и стал сворачивать. Глядя на натянувшуюся веревку, смотритель сделал несколько шагов вперед и замер, осененный неожиданной догадкой.— Ага! Никак, решили папашу обчистить! Ну погодите! — погрозил он кулаком темному входу в катакомбы и поспешил по веревке в темноту.А у другого конца веревки стояли озадаченные Жора и Толик: веревка заканчивалась, а конца пути не предвиделось.— У меня сейчас веревка кончится, — сказал Толик.— Да? Хреново. А клада так и не видно, — мрачно хмыкнул Жора.— И что теперь? Может, домой? — с надеждой спросил Толик, которому все это порядком поднадоело.— Спятил, что ли? Какое домой? Надо найти, обязательно надо! Лично мне эти денежки позарез нужны, — остановил его Жора. — Я знаешь что подумал? Зря мы пошли в этот коридор.— Почему? — устало спросил Толик.— Надо было сразу идти на старое место. Отец, конечно, сказал, что перепрятал свой сундук. Но ведь мог и соврать. Просто пытался с толку сбить, — уверенно сказал брат.— Ну хорошо. Пойдем посмотрим на старом месте, — кивнул Толик, и они вновь двинулись в путь.Сматывая веревку, братья неожиданно лицом к лицу столкнулись с отцом. Трудно было передать словами их изумление. Оторопев, стояли они перед смотрителем, он же злобно играл желваками. Смотанную веревку он бросил на пол.— Я хочу услышать от вас, сынки, что вы здесь делаете?! — вкрадчиво начал отец.Толик и Жора мялись:— Да мы… просто…— Просто решили прогуляться. Получше изучить катакомбы.Но смотритель не собирался долго их выслушивать.— Ясно. За дурачка меня держите. Думаете, я не понял, зачем вы сюда поперлись? Ну что же… Хотели погулять — гуляйте!С этими словами смотритель выхватил из рук Жоры фонарь и со всей силы бросил его об землю. Стекло брызнуло вокруг, разлетевшись на мелкие кусочки, и фонарь погас навсегда. Пытаясь защититься от летящих осколков, братья отвернулись на какое-то мгновение, но этого мига было достаточно: когда они повернулись, отца уже и след простыл. Толик и Жора бросились вперед, Толик крикнул во тьму:— Папа!Но они уже были одни в самом сердце катакомб, без фонаря, без спасительной веревки, без надежды найти выход.Нервно теребя платок, Зинаида стояла в кабинете врача, боясь задать ему главный вопрос. Врач же, казалось, был настолько погружен в свои дела, что Зинаида не смела даже окликнуть его. Наконец он поднял глаза, и увидев перед собой взволнованную женщину, ободряюще кивнул ей:— Вы успокойтесь, присядьте.Зинаида суетливо села и решилась спросить:— Что с ним? Вы его осмотрели?— Да, осмотрел и могу сказать, что вашему мужу исключительно повезло, — неожиданно заявил врач.Зинаида даже руками всплеснула:— Повезло?! Он же в аварию попал!— Да. Но он единственный, кто выжил, — сообщил ей врач. — Скажу больше: судя по всему, у него нет никаких серьезных повреждений.— Как? И ничего даже не .сломал? — все еще не верила Зинаида своему счастью.— Ни одного перелома. Очевидно, только небольшое сотрясение мозга, — заглянул врач в бумаги.— Как же так? Нет, то есть хорошо, что ничего не сломал, но как же так получилось? — недоумевала Зинаида.— Я полагаю, что в момент аварии его выбросило через стекло маршрутки. Я его еще раз обследую, когда он придет в себя, но на девяносто процентов уверен, что ничего серьезного.Облегченно вздохнув, Зинаида поблагодарила врача и вышла в коридор.Шла она, задумавшись, погруженная в себя, и смотрела перед собой невидящим взглядом. По пути ее перехватила медсестра с пакетом в руках.— Вы родственница пострадавшего? — спросила медсестра.Зинаида, все еще глядя куда-то вдаль, машинально ответила:— Да. С ним все хорошо. Скоро придет в себя. Медсестра понимала состояние Зинаиды, но надо было решать и практические вопросы.— Замечательно. Рада за вас… А вы вещи забирать будете? — спросила медсестра.— Вещи? Какие вещи? — Зинаида постепенно приходила в себя.— Одежду, — ответила медсестра и протянула ей пакет.— Ах, одежду! — спохватилась Зинаида. — Конечно. Постирать надо, поди, грязная вся. Спасибо большое!— Да не за что… — пожала плечами медсестра и ушла.Зинаида взяла пакет, все еще думая о своем. Ей и в голову не могло прийти, что в кармане пиджака лежит небольшой камушек, который стоит больших денег, и что именно ради него и ехал Сан Саныч в Одессу. * * * Машина Самойловых подъехала к дому. Выйдя из машины, Самойлов открыл Полине дверь, но это был вовсе не галантный жест: на лице Бориса не было и тени улыбки, скорее от него веяло ледяным холодом. Весь вид Полины говорил о том, что она смертельно "обижена. Она вышла из машины и направилась к дому, гордо подняв голову. Мрачный Борис зашел в дом вслед за ней.В кухне сидел Костя, рассеянно листая какой-то журнал. Не поздоровавшись, Борис сразу проследовал в спальню, бросив через плечо:— Полина, позови меня, когда будет готов ужин. Я в спальне.Костя проводил отца удивленным взглядов, отложил журнал и подошел к матери:— Мама, что-то случилось?— Нет, Костя. Все хорошо. Леша дома? — спросила она, пряча глаза.— Да. — Костя пристально смотрел на нее. — Точно ничего не произошло?— Все в порядке, не волнуйся. Я забыла хлеб купить. Сходи в магазин, пожалуйста. — Полина быстро нашла предлог, чтобы сменить тему.— Хорошо, мама, — озадаченно отозвался сын, поцеловал ее и ушел. Занятая своими грустными мыслями и приготовлением ужина, Полина даже не обратила внимания на Катю, которая виновато мялась в дверях. Услышав за спиной движение, Полина, не оглянувшись, спросила:— Костя, ты? Купил хлеб?— Это не Костя, это я, — тихо вымолвила Катя. Полина резко обернулась и с недоумением посмотрела на Катю.— Ты? Что ты хотела?— Я пришла, чтобы извиниться перед вами, Полина Константиновна. Я была не права, — уже громче сказала Катя.— Хорошо, что ты поняла это, — приходя в себя после Катиного неожиданного появления, заметила Полина.— Но и вы меня поймите. Разрушена моя семья, отец ушел из дома. Что я должна была еще подумать? — объяснила Катя.— Конечно, когда случается беда, сразу хочется найти виноватого, — согласилась Полина.— Простите меня. Я поддалась эмоциям, — еще раз извинилась Катя.Полина грустно вздохнула:— Наверное, у меня такая полоса в жизни. Все меня в чем-то обвиняют, не ты одна. Я не держу на тебя зла.— Спасибо, Полина Константиновна.Полина внимательно посмотрела на нее, а потом решила спросить:— Но почему ты решила изменить свое мнение? Что-то произошло?— Да. Я поговорила с папой, — кивнула Катя.— Вот как? И что он тебе сказал? — поинтересовалась Полина.— Он мне все объяснил. Мы очень хорошо и откровенно поговорили. Я поняла, как вы с ним похожи, — уверенно сказала Катя.— Почему ты так считаешь? — Полина смотрела на Катю все внимательнее.— У вас одинаково сложилась жизнь. Вы любите друг друга… — начала Катя, но Полина предупреждающе подняла руку:— Я бы не…Но Катя ее не дослушала:— Зачем вы это скрываете? Ведь это видно невооруженным глазом. Но вы оба живете с нелюбимыми. И оба мучаетесь от этого.— Такова жизнь. Не всегда получается так, как мы хотим, — призналась Полина.— Но я поняла еще одну вещь. Мы с вами тоже похожи, — продолжала Катя. Полина с удивлением покачала головой.Женщины так были поглощены беседой, что не заметили, как вернулся Костя. Еще в коридоре он услышал голос Кати и теперь стоял за дверью, с тревогой прислушиваясь к разговору. Он не ожидал от него ничего хорошего и не ошибся. Он слушал, постепенно меняясь в лице.— И в чем же мы с тобой похожи? Я не понимаю, — спросила Полина.— Я чуть не совершила ошибку, которую однажды в своей жизни совершили вы, — ответила Катя.— Ну-ка, ну-ка, интересно… — В голосе Полины проскользнули язвительные нотки, но Катя не обратила на них внимания.— Я люблю Алешу, а он любит меня. Если мы не будем вместе — это будет неправильно. Мы оба всю жизнь потом будем мучиться, — заявила она.Вот этого Полина услышать не ожидала, а Костя тем более. У Полины даже в груди потеплело, она вдруг почувствовала в Кате родную душу.— Ты права. И если ты поняла это, я прошу: не повторяй моих ошибок, девочка, — тихо попросила Полина.— Я хочу исправить положение. Хочу попытаться все начать сначала, — объяснила Катя.— Можешь рассчитывать на мою поддержку, Катя, — ободряюще кивнула Полина.— Спасибо, Полина Константиновна.— Более того. Я прошу тебя с этого момента быть ближе к Алеше. Чтобы он перестал думать о Маше, — заявила Полина.Катя сразу же огорчилась:— Он ее любит?— Возможно. Но он должен ее забыть. Мы решили сказать ему, что она уехала с женихом, даже не попрощавшись. Пусть лучше Леша думает, что она его бросила, чем знает правду, — подытожила Полина.— Вы можете на меня положиться. Я прекрасно понимаю, что Лешу сейчас нельзя травмировать.— Да. Поэтому попробуй окружить его своей заботой, — попросила Полина.— Обязательно. Я обещаю, что буду с ним рядом постоянно и он забудет Машу.Полина обняла Катю. Две женщины вдруг почувствовали какое-то внутреннее родство. В этот момент Костя решился-таки зайти. С недоумением он смотрел на происходящее, но ему никто не собирался ничего объяснять. Катя отстранилась от Полины и, не глядя на Костю, сказала:— Я пойду к нему.И ушла в Лешину комнату. Костя печально смотрел ей вслед. Ничего не понимая, он устало сел на стул и безысходно уставился в одну точку. В голове его роились тысячи мыслей, но ни от одной не становилось легче. Видя отчаяние сына, Полина мягко обняла его за плечи.— Костя, я знаю, как ты относишься к Кате. Но она предпочла твоего брата, — сказала она.— Ну и что? — глухо отозвался он.— Я прошу тебя, не мешай им, будь мужественным. Не переживай. Такое бывает. Ты любишь человека, но это совсем не значит, что и он должен тебя любить… Ты еще встретишь свою половинку… — пыталась утешить Костю мать.Костя уже пришел в себя и прервал ее:— Не надо меня жалеть, мама!— Костя, я не жалею… Я просто вижу, что ты расстроен.Костя из оцепенения перешел в другую крайность и яростно закричал:— Хочешь знать правду?! Да плевать мне на Катю! Нужна она мне! Сегодня одно говорит, завтра другое! Сегодня меня любит, завтра Лешку. Ей верить нельзя! Она — лживая и фальшивая, как все бабы!В бешенстве он резко встал и выбежал, хлопнув дверью.Сколько мужчин выкрикивали эти слова! Да, женщин действительно трудно понять, но не труднее, чем мужчин. Особенно если речь идет о любви.В больничной палате медсестра поправляла капельницу рядом с кроватью, на которой лежал Сан Саныч. Она не заметила, как он резко открыл глаза и стал медленно обводить палату затуманенным взглядом. И только когда он заговорил с ней, она обратила на него внимание.— Где я? — хриплым после долгого молчания голосом спросил Сан Саныч.— Вы в больнице. Вас доставили после аварии. Судя по всему, травм у вас нет, но все равно лучше лежать спокойно, — говорила медсестра, поправляя ему одеяло.— Вот так история! Не доехал, значит… — задумчиво пробормотал Сан Саныч.— У вас голова не кружится? — спросила медсестра.— Есть немного, — ответил Сан Саныч, осторожно прикасаясь к голове.— Вот и полежите. Вам сейчас нужен покой. Сан Саныч перевел взгляд на свою руку, которой только что трогал голову, и с ужасом заметил, что он в больничной одежде. Обеспокоенно начал он оглядываться вокруг, ища стул с одеждой.— А моя одежда где?— Одежду я отдала вашей жене, — ответила медсестра.Сан Саныч даже приподнялся на локте.— Зачем?— Ну… постирать. Вы же после аварии. Грязное все, — удивилась она.— Все равно. Не надо было… — проворчал Сан Саныч.Медсестра только пожала плечами: что взять со старика, как-никак, сотрясение мозга!Никогда еще предстоящая стирка его одежды так не расстраивала Сан Саныча. Что-то Зинаида сделает с его заветным камушком?А Зинаида, пригорюнившись, сидела за столом на кухне, вокруг нее заботливо хлопотала прибежавшая на помощь подруга Анфиса.— Зина, я своим ушам не верю! Как это могло произойти? — сочувственно тараторила она.— Говорят, что просто стечение обстоятельств. Маршрутка заглохла на переезде, а тут поезд.— И Саныч целехонек? — уточнила Анфиса.— Врачи сами удивляются. Но говорят, что отлежаться ему надо, — подтвердила Зинаида.— Хорошо, хоть так, — кивнула Анфиса. Зинаида грустно запричитала:— Ой, Анфиса, прямо не знаю. За что мне такие несчастья? Все одно к одному. Маша в тюрьме. Саныч в больнице…Анфиса заметила, что Зинаида хватается за сердце, морщась.— Эй, подруга! Только ты тут еще не свались, — поспешила она к ней.— Да нет, все нормально. На сердце просто тяжело, — вздохнула Зинаида.— А ты поплачь. Может, полегчает, — предложила Анфиса.Но Зинаида покачала головой:— Слезами горю не поможешь. Нельзя мне раскисать. Мне теперь в два места передачи носить.Говоря это, Зинаида взяла пакет с костюмом Сан Саныча и достала пиджак, объясняя:— Я вот решила одежду пока Санычу постирать.— Это правильно. На выписку принесешь, чтобы домой как человек пошел, — поддержала ее Анфиса.Зинаида машинально начала вытаскивать из карманов пиджака всякий хлам — расческу, ручку, ключи, бумажки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37