– А как быть с ее расовыми воззрениями?
– Будет тебе, Роуленд! Как раз они ее соседей вполне устраивают. Живя в Глочестершире, с этим приходится мириться. И вообще, хватит торчать тут в углу и перемывать косточки моим гостям. Ну-ка, выползай из своего убежища и – общайся! Пойди лучше приободри Линдсей. Ей пришлось терпеть этого несносного Роберта Лэндиса целую вечность. Сначала он талдычил ей про гольф, потом перешел на рейганомику, после чего, наконец, вспомнил, с кем разговаривает, и принялся расспрашивать о Париже. Его интересовало, что будут носить в этом сезоне тамошние проститутки.
– Ты преувеличиваешь.
– Только чуть-чуть. Лэндис сообщила ему, что в прошлом году в моде были маленькие груди, но в этом будут – большие.
– Его это обрадовало?
– Нет, он все-таки не совсем законченный дурак и под конец все же скумекал, что Линдсей просто над ним издевается.
Шарлотта взяла его под руку.
– Пойдем, Роуленд, потерпи еще минут десять, и они все разъедутся по домам. И не забывай про пирог с ливером. Я ведь готовила его специально для тебя.
Роуленд колебался. Линдсей, избегавшая его с самого первого момента, окинула его ледяным взглядом и отвернулась. Она, как выразился чуть раньше профессор из Оксфорда, выглядела весьма аппетитно – в короткой черной кожаной юбочке, белой блузке с высоким воротником и плоских черных туфлях. Коротко стриженные волосы и стройная фигурка делали ее похожей на мальчика-пажа со средневековых гравюр.
Наконец он позволил Шарлотте подвести себя к Линдсей. Хозяйка дома мгновенно растворилась, Линдсей сказала:
– Спасибо, Роуленд, благодаря тебе я прекрасно искупалась. На полу в ванной было по щиколотку воды, а полотенца – свалены в кучу и все до одного мокрые.
– Мне очень жаль. Иногда я бываю не очень аккуратным.
Линдсей подняла взгляд на лицо собеседника.
– По тебе что-то незаметно, чтобы ты сильно переживал по этому поводу. У тебя, я бы сказала, весьма довольный вид человека, который ни в чем не раскаивается.
– Неправда, – с ленцой парировал Роуленд, – я раскаиваюсь. Но раскаяние это скрыто в моей душе и не видно постороннему взгляду. Я сдержан, как и многие мужчины, живущие в одиночестве.
– В одиночестве? По-моему, к тебе это не относится. Насколько я слышала…
– Не верь слухам, – с чувством проговорил Роуленд. – Все, что про меня рассказывают, – это злобная ложь и клевета. Я вообще – человек с непонятой душой.
– Пытаешься покорить меня своим обаянием?
– Еще чего! Ты просмотрела папку, которую я тебе дал? – не удержался от вопроса Роуленд. Это было ошибкой.
– Нет, черт побери! – отрезала Линдсей и отошла в сторону.
Ох уж эти женщины, подумал Роуленд, добавив к этому существительному несколько сомнительных прилагательных, и тут же почувствовал себя лучше. После этого, воспользовавшись тем, что Шарлотта вышла на кухню, а Макс был поглощен разговором, он улизнул. Проходя мимо кабинета Макса, он услышал из-за двери голос Джини. Она о чем-то спорила с телефонисткой и устало повторяла цифры какого-то длинного телефонного номера. На лестнице он столкнулся с Шарлоттой. Сверху доносился неумолчный визг и треск игрушечных ружей. Женщина посмотрела на него измученным взглядом.
– Умоляю, Роуленд. Побудь с ними хотя бы пять минут. Они знают, что ты здесь, и не угомонятся, пока не услышат одну из твоих знаменитых сказок. Напугай их так, чтобы они поскорее уснули.
* * *
В том, что касалось сказок, Роуленд строго придерживался традиций.
– Однажды за тридевять земель жили-были, – начал он, сидя по-турецки на полу в большой детской комнате в мезонине. Вокруг него были разбросаны бесчисленные плюшевые мишки, а над головой раскачивались подвешенные на леске модели самолетов. У ног Роуленда выстроилась целая шеренга пластмассовых динозавров.
Макс и Шарлотта называли своих детей, следуя алфавиту. Алекс, старший, в свои восемь с небольшим занимал сейчас привилегированное место на верхнем «этаже» двухъярусной постели слева от Роуленда. Под ним расположился Бен – второй сын семейства Фландерс. Шестилетний Колин и Дэнни были по правую руку от Роуленда. Все мальчики предусмотрительно положили свои лучевые ружья рядом с собой, а Колин – самый впечатлительный из четырех, крепко прижимал к себе игрушечного пингвина.
– Однажды, – начал Роуленд, – за тридевять земель, на далеком западном берегу Ирландии, где вырос и я, жил-был гном по имени Лиф. У него была ярко-зеленая кожа, оранжевые глаза и маленький пушистый хвостик.
– У гномов не бывает хвостов, – перебил рассказчика Алекс.
– А у этого – был. У него был хвост длиной в миллиметр, а жил он вместе со своей мамой в мышиной норе, в стене фермы моего дедушки. Они были счастливы до тех пор, пока не наступали сумерки, но потом… – На этом месте Роуленд понизил голос до зловещего шепота и сделал паузу.
– У него был какой-то враг, да, Роуленд? – дрожа от нетерпения, спросил Бен. – Он был страшный?
– Просто ужасный, – кивнул Роуленд. – Его звали Гройлах – злобное страшилище, жившее в торфяном болоте у озера. На завтрак он высасывал кровь из лягушек. Он был покрыт чешуей и мерзкой слизью.
– Фу! – скривил носик Бен. – Представляю, как от него воняло! Мы один раз были на торфяном болоте. Помнишь, Алекс, в Шотландии? Так меня потом несколько дней тошнило.
– Да, – охотно согласился Роуленд, принимаясь импровизировать. – Пахло от него препротивно. Представьте себе самую тошнотворную вонь на свете. К примеру, от тухлой капусты или…
– Как Дэнни пукает! – крикнул Алекс, и все четверо зашлись от смеха.
– Так вот, от Гройлаха пахло еще хуже. И был он не только злым, но еще и прожорливым. Он много лет подряд охотился за гномиком Лифом. Понимаете, гномы для него были любимым лакомством.
Роуленд продолжал свой рассказ до тех пор, пока его тихий голос не убаюкал мальчиков. Первым уснул Дэнни, за ним – Алекс и под конец – Бен. Только Колин по-прежнему таращил глазенки, впитывая каждое слово.
– Но ведь он не съел Лифа, правда, Роуленд? – прошептал Колин, выпростав руку из-под одеяла и вцепившись в палец взрослого мужчины.
– Конечно, нет, – ответил тот, понимая, что концовка истории должна быть счастливой. – Ни в коем случае! Лиф был добрым и смелым, так что в конце концов он вышел победителем. И к тому же у него был меч. А вообще-то, скажу тебе честно, он даже не думал о Гройлахе.
– А почему, Роуленд?
– У него были дела поважнее. Видишь ли, он прослышал о принцессе – очень красивой и грустной принцессе гномов с глазами, подобными синим сапфирам, и золотыми волосами.
– А почему она была грустной? Она плакала?
– Ее заколдовали много лет назад – вот почему. Все это время она томилась в высокой башне из стекла и плакала хрустальными слезами, мечтая о своем избавителе. Ее пытались спасти многие принцы, но все они потерпели неудачу. Спасти ее мог только храбрец с чистым сердцем и к тому же – гном.
Роуленд взглянул на Колина и увидел, что тот наконец спит. Он осторожно высвободил свой палец, встал и размял затекшие ноги. В комнате царили покой и тишина, нарушаемые лишь тихим посапыванием спящих детей. Почему-то Роуленду передалась грусть придуманной им же самим сказки, и ему не хотелось уходить отсюда.
Сказка про гнома навеяла на него воспоминания детства. Перед его внутренним взором встали стены той самой фермы, о которой он рассказывал мальчикам и в которой жил сам, будучи таким же восьмилетним мальчишкой, как Алекс.
Роуленд подошел к окну и отодвинул штору. Высоко в небе висела луна, ветви деревьев и кусты уже покрыла легкая изморозь. Роуленд безмолвно смотрел на серебристый мир, раскинувшийся внизу. По траве осторожно пробиралась лисица. Она покружила вокруг курятника, задрала морду, понюхала воздух и метнулась в темноту, поскольку от подъезда послышались людские голоса и звуки заводящихся машин.
Должно быть, разъезжались последние гости из числа соседей. Скоро Шарлотта подаст на стол как всегда изумительный ужин. До слуха Роуленда донесся хруст гравия под колесами отъезжающих автомобилей. Он увидел, что лисица снова вынырнула возле живой изгороди, но вслед за этим бросилась в поле и побежала в сторону холмов. Роуленд напряг глаза, пытаясь не упустить животное из виду, и тут ему показалось, что где-то вдалеке двигается свет. Это озадачило его: он бродил в тех местах множество раз и совершенно точно знал, что там нет никакого жилья и дорог – одни леса.
Из расположенной на первом этаже кухни доносились голоса. Роуленд опустил штору и бесшумно вышел из детской. Пригибаясь, чтобы не стукнуться головой о толстые балки, он спустился по узким неверным ступеням.
Грусть и ностальгия, овладевшие Роулендом, оставили его только тогда, когда все уже сидели за столом. Согретый вином, дружеским разговором и вкусным ужином, он постепенно вернулся из прошлого в настоящее. Очнувшись, Роуленд заметил, что он – не единственный человек за этим столом, витающий в облаках. Где-то далеко были и мысли Женевьевы Хантер. Она почти не принимала участия в общем разговоре, крайне редко бросая одно-два слова, и в этих случаях казалось, что они даются ей с огромным трудом.
Джини сидела напротив Роуленда, и он исподтишка разглядывал ее. У нее были коротко остриженные светло-серебристые волосы, бледное лицо и загадочный взгляд серых глаз, разгадать который было невозможно. Эта женщина кого-то ему напоминала, и поначалу Роуленд не понимал, кого именно. Теперь до него дошло: Джини напоминала ему принцессу из придуманной им самим сказки. Она тоже выглядела околдованной. Ее словно заключили в прозрачную тюрьму, и теперь она смотрела на мир сквозь стеклянные стены.
* * *
К тому времени, когда Майна и Кассандра добрались до амбара, ночная прохлада опустилась на землю. Огромные двери были открыты, а все внутри было залито ярким светом. Здесь уже вовсю танцевали, а поле вокруг было уставлено домами на колесах, древними драндулетами и мини-грузовичками. Некоторые из участников веселья разожгли костры, которые ярко освещали окрестности и делали окружавшую тьму еще более непроглядной.
Все пространство вокруг амбара было наполнено двигавшимися силуэтами. Целыми группами бегали оборванные дети, лаяли собаки, некоторые хитч-хайкеры танцевали и снаружи, размахивая руками и притопывая под аккорды странной электронной музыки, другие – готовили пишу или просто группами сидели у костров на простынях и пледах.
Майна попятилась назад, но Кассандра поймала ее за руку и втолкнула в самую гущу толпы. Звуки музыки становились все громче и били Майну по ушам. От этого грохота и царившего здесь запаха ей стало нехорошо. Тут сильно пахло марихуаной, потными телами и грязной одеждой, а запахи стряпни, дым от костров и выхлопные газы автомобилей делали зловоние совершенно невыносимым. Возле дверей амбара стоял человек в красном расшитом афганском халате и жонглировал цветными мячиками. За его спиной по стенам сарая плясали отблески света – тут, вспыхивая с определенными интервалами, работал стробоскоп. Его вспышки ослепили Майну. Она крепче вцепилась в руку Кассандры и посмотрела на нее испуганными глазами. Во вспыхивающем и тут же гаснущем свете лицо подруги выглядело как на старинной кинопленке, а скорпион у нее на лбу, казалось, ожил.
Глаза Кассандры, вспыхивая и угасая вместе со светом, искали кого-то в толпе. Где-то здесь, в гуще мелькающих рук и развевающихся волос, должен был находиться Стар.
– Он высокий, – попыталась перекричать музыку девушка, – и похож на ангела. У него – длинные черные волосы, и он носит красный шарф.
Крепко держа подругу за руку, она стала проталкиваться сквозь толпу, а Майна, оказавшись в эпицентре этой суматохи, вдруг ощутила на себе завораживающее воздействие музыки и мельтешения десятков людей. Это было вовсе не страшно, даже наоборот. У нее приятно закружилась голова. Майна почувствовала, как в ее жилах начал пульсировать ритм электрических гитар, а редкие слова, перемежавшиеся с музыкой, воздействовали на самые потаенные уголки ее сознания. «Уведи свой мозг в другое измерение, сосредоточься…» Ей стали нравиться эти странные высокие голоса. «Сосредоточься!» – пропела она. Ей тоже захотелось танцевать, проникнуть в самую сердцевину этих звуков.
Руки и ноги Майны начали дергаться сами по себе, она глубоко вдохнула едкий, наполненный дымом воздух. Толпа разделила их с Кассандрой, но вскоре снова столкнула девушек – уже на другом краю полянки.
– Видала? Каково? – Лицо Кассандры появлялось и снова исчезало. Скорпион на ее лбу шевелился. Между пальцами девушка держала самокрутку с марихуаной, и ее огонек вспыхивал и снова угасал. – Держи.
Она протянула самокрутку Майне. Та втянула в себя сладкий дым и сразу же испытала внутренний подъем. Теперь она иначе воспринимала музыку, вспышки света возбуждали ее. Ей казалось, что она без труда может прикоснуться к стропилам в десятке метров над ее головой. Да что там стропила! Еще одна затяжка – и она запросто дотянется до неба!
Кассандра улыбалась. Ее лицо выражало одобрение и поддержку.
– Погоди, то ли еще будет! Вот только найдем Стара…
Она повернула голову, и Майна сразу же поняла, что подруга смотрит не туда, куда нужно – в сторону пляшущей толпы и вспышек стробоскопа. Она не почувствовала присутствия Стара, а Майна сразу уловила миг его появления. Майна пыталась подобрать слова и сказать Кассандре, что Стар уже здесь. Он возник из ниоткуда, и Майна знала, что он уже здесь, ей даже не пришлось повернуть голову, чтобы убедиться в этом. Теперь, оглянувшись, она увидела его и с первой секунды поняла, что верит ему безоглядно. Он был изумительно красив, словно чудесное видение. Майна, как завороженная, смотрела в его блестящие глаза. Из-за вспышек стробоскопа казалось, что в них мелькают молнии. Потом он взял ее руку, и она сразу же ощутила – точно так, как рассказывала Касс, – таящуюся в нем силу.
Сначала он поздоровался с Кассандрой, потом повернулся к Майне и посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.
– Значит, вот она какая, Майна – твоя американская подружка, – проговорил он. – Добро пожаловать, Майна, я о тебе наслышан. Тебе хорошо здесь этим вечером? Ты еще не летаешь?
– Есть немножко, – ответила Майна.
– Хорошо. – Он пожал ей руку и тут же отпустил ее. – Могу помочь. Я принес для вас обеих крылья.
Это было похоже на фокус искусного иллюзиониста. Только что его руки были пусты, а спустя мгновение, вытянув их вперед, он медленно разжал кулаки, и на его ладонях, появляясь и исчезая во вспышках стробоскопа, оказались две маленькие таблетки. Одна была ярко-розовая, как сахарная вата, а другая – гладкая и бледная, словно жемчужина.
– «Белая голубка» и «розовый камень», – медленно проговорил он. – Особый подарок Стара двум особенным девушкам. А теперь надо решить, кому – что. Что предпочтет Майна: «голубку» или «камень»?
– А какая сильнее? – осведомилась Кассандра.
– О, они обе очень сильные. Я привез их из-за моря.
– Из Амстердама?
– Возможно. Кто знает! – Музыка громко взвизгнула, и Стар улыбнулся. – Отдадим, пожалуй, розовую Кассандре, а белую – Майне. Розовая – как бирманский рубин, белая – как покрывало монахини…
– Нет. – На лице Кассандры отразилось несогласие. Майна, которая не отрываясь смотрела на Стара, ощутила в воздухе что-то новое – ревность и обиду. – Нет! – повторила Кассандра, возвысив голос. – Я уже пробовала эти розовые. Теперь я хочу белую.
– Ты в этом уверена? Что ж, так тому и быть.
Он снова проделал руками какие-то незаметные манипуляции, и в его левой ладони появилась белая таблетка, которую тут же схватила Кассандра. Розовую он протянул Майне, и она проглотила ее без малейших колебаний. Кассандра сделала то же и принялась рыться в своих карманах. Стар, казалось, чего-то ждал. Вокруг кипел водоворот тел, свет то гас, то зажигался, поэтому Майна не разглядела, что именно произошло. Однако ей показалось, что Кассандра протянула Стару деньги. Значит, «белые голубки» оказались все же не подарком.
Все вокруг нее закружилось, начал двигаться даже каменный пол амбара. Прежде чем Майна успела произнести хоть слово, Стар сильной рукой обнял ее за талию и повел прочь. Оглянувшись напоследок, она увидела в отдалении лицо Кассандры – неподвижное и бледное, как луна.
Стар отвел ее в уединенное местечко, где не так гремела музыка, постелил на землю яркий клетчатый плед, и Майна опустилась на него. Стар щелкнул пальцами, и из темноты выскочила маленькая собачка. Она улеглась на плед рядом с Майной, и та погладила ее по жесткой серой шерсти. Собачка была худой, робкой и покорной. Ее зовут Плясунья, сообщил Стар. Майна погладила маленькую мордочку животного. Собака подобралась поближе и принялась лизать руку девушки. Все чувства Майны непривычно обострились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71