А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— раздался голос из-за занавески. — Сколько ты будешь надоедать своими разговорами этим детям?
Вслед за этим появилась высокая пожилая женщина. У нее была осанка, которой могла бы позавидовать молодая девушка.
— Вы можете подождать его прямо здесь. У окна есть два стула. Да, там, возле шахматной доски…
Мы решили, что должны что-нибудь купить, раз уж будем сидеть здесь так долго, поэтому запаслись пакетом с пончиками и начали самую долгую из запомнившихся мне партию в шахматы. Наконец тренькнул звоночек, и большой тяжеловесный мужчина с бородой прошествовал внутрь. На плечах у него было по объемистому деревянному ящику.
— Будет еще идти снег, Даниэль, как думаешь? — спросил он.
— Да, может быть. Там сейчас сыпет мелкой крупой, так что он не залежится.
— Мне нужно пятнадцать фунтов гвоздей по шестнадцать центов, Даниэль.
Старик повторил полученный заказ, и это прозвучало довольно странно.
— А еще мне понадобятся тридцатифунтовый мешок пшеничной муки и два мешка картофеля, — продолжал мужчина.
Вся эта сцена напоминала мне эпизод из кино о жизни маленького города в предыдущем столетии. Чтобы увезти все это, парню потребуется большая тележка. Я думал, что у меня душа с телом расстанется, пока они продолжали вести неспешную беседу о сиропе, урожае и прочей ерунде. Здоровяк переносил в машину около семидесяти фунтов всякой всячины, пока Даниэль записывал все на бумажке. Никто о нас, даже словом не обмолвился. Каролина все время била меня ногой в голень.
Наконец я встал и произнес:
— Позвольте мне помочь вам перенести покупки в машину.
— А, Нэд. Тут молодежь хочет отправиться с тобой. Сможешь их подбросить?
— А какое у вас дело в «Хрустальной роще»? — спросил меня великан, как будто я был агентом ЦРУ
— Мы думаем, что там наш отец. Во всяком случае, мы знаем, что он там был, — сказала Каролина. — Его имя Лео Штейнер.
— Мне это имя неизвестно. Я не знаю никакого Лео Штейнера.
— Ну, он переписывался с Индией Холлвей. Это мы знаем точно. Они были друзьями.
— Может быть. А вы писали ему или пытались дозвониться?
— Много раз. Именно поэтому мы приехали сюда. Он не отвечает.
— Хорошо, — произнес Нэд Годин. — Полезайте в грузовик. Вам не помешает поспать и поесть, как следует.
Обычно в машине люди поддерживают хоть какую-то беседу, но Нэд Годин не произнес ни слова за все двадцать минут, пока мы ехали из города к вывеске (она и вправду оказалась размером с ладонь). На огромном деревянном почтовом ящике мы прочли:
«Хрустальная роща». Здесь же значилось: «Охота запрещена» и «Посторонним вход строго воспрещен», что, очевидно, должно было произвести большее впечатление, чем просто «Посторонним вход воспрещен».
— Я так полагаю, что должен оставить вас в машине, пока пойду и найду Индию, — нарушил молчание Нэд. — Потом она поговорит с вами.
Мы сидели в машине, наблюдая, как лобовое стекло заметает снегом. Мне показалось, что наше ожидание продлилось часов десять.
Наконец дверь со стороны пассажирского места открылась, и мы увидели маленькую старушку с яркими глазами, одетую во все лиловое (у нее даже сапоги «под замшу» были лилового цвета). Она сказала:
— Быстрее в большой дом. На вас стоит посмотреть со стороны. Короче говоря, она не стала нас слушать, пока мы не приняли душ и не переоделись. Потом нас накормили. Старушка дала нам джинсы, пальто, сапоги и свитера, которые взяла у седой женщины с молодым розовым лицом. Ее волосы были закреплены большим количеством ленточек и заколок. Она спросила, нужно ли нам что-нибудь постирать, и я ответил ей:
— Не стоит беспокоиться, мэм. Но она заметила:
— Я все равно иду стирать. Мне безразлично, сколько пар носков там будет.
Она попросила называть ее Джанет и подала нам две большие тарелки горохового супа. Я представляю, как взбрыкнула бы Каролина, если бы это сделала мама, но после двух дней голода (не считая съеденных батонов) она была настроена более чем миролюбиво. Мы съели все до крошки, а потом Джанет сказала:
— Теперь вы можете пройти к Индии в кабинет. Он наверху, поднимитесь по ступенькам.
«Ступеньки» оказались шириной со стену нашего дома. Они вели на балкон длиной около десяти футов. Под его крышей с деревянными колоннами носились птицы. Сбоку от балкона мы увидели настоящих маленьких детей, которые сидели в настоящей классной комнате. Далее шел ряд закрытых дверей. Наконец мы заметили массивные двойные двери из дуба, которые стояли распахнутыми. Их поддерживали две совы, отлитые из металла. Индия восседала за необъятным рабочим столом. Я видел довольно странные кабинеты, но кабинет Индии по странности мог переплюнуть все прочие. Для начала, там, где у нормальных людей стоят напольные вазы, у нее мы заметили птичьи гнезда. Штук тридцать. В кабинете имелось и чучело полярной совы, такой большой, что я чуть не умер со страху, хотя и знал, что птица-то неживая. Индия поспешно начала объяснять нам, что не убивала птицы. Она умерла естественной смертью, и сын Индии Приор нашел ее в лесу, давно, еще когда был мальчиком. Пачки бумаг в кабинете были придавлены камнями, на подоконниках стояли банки с подкрашенной водой, а в горшке росла береза. Но самое ужасное — это человеческий скелет, который служил Индии вместо вешалки. На черепе красовалась ее лиловая шляпа.
— Мой муж, — махнув рукой в сторону скелета, объявила Индия. — Доктор Гамильтон Холлвей. Таково было его собственное желание. Он хотел остаться здесь, и я решила, что не стану развеивать его прах. Лучше учить детей анатомии на наглядном пособии.
Я не стал спрашивать и надеялся, что ей не придет в голову объяснять, каким образом ее дорогой супруг Гамильтон Холлвей претерпел подобное превращение, после того как душа покинула его бренное тело.
— Он умер шесть лет назад. Ему было восемьдесят пять, но я думаю, что состояние костей демонстрирует его активность при жизни. Вы не находите?
Я не знал, что ответить. Вообще-то я думаю, что вряд ли хоть чей-то скелет можно описать как «прекрасно выглядящий». Каролина толкнула меня в спину.
— Более того, меня успокаивает его присутствие здесь. Мистер Холлвей был не единственным «обитателем» кабинета. Здесь присутствовали также и головы оленей, потом еще что-то маленькое, похожее на белку. В кабинете стоял такой запах, что мне показалось, будто нас втолкнули в ореховую скорлупу.
— Однако вы здесь из-за своего отца, — сказала Индия, жестом приглашая нас присесть на вполне нормальные с виду стулья. Сама она сидела на большом синем надувном мяче, который используют на спортивных тренировках. Мы застали ее за работой на компьютере. — Ваш отец был здесь несколько месяцев назад. Он оставался примерно месяц. Ему тут очень понравилось, и он произвел на нас весьма приятное впечатление, тем не менее, пришлось попросить его уехать.
— Неужели? — изумленно произнесла Кара.
— Да, но не потому, что он сделал что-нибудь постыдное. Хотя у нас здесь собственная система порицаний, должна признаться. Мы попросили Лео покинуть коммуну из-за того, что Собрание посчитало причины его переезда недостаточно серьезными. Скажем так, наши философские взгляды не совпали. Понимаете, мой муж предложил основать эту коммуну из двух семей, нашей собственной и семьи Годин. Они по-прежнему здесь, но теперь к нам присоединились еще семей двадцать, а также несколько холостых людей, друзей моего сына Приора. Я уверена, что если вы провели время в магазине Даниэля Барта, то наслушались рассказов об опасных преступниках. Это не соответствует истине. Они просто молодые люди, которые совершили серьезные ошибки в своей жизни, связанные либо с наркотиками, либо с воровством. — Честно говоря, я еще не слышал, чтобы кто-то мог поставить в один ряд то и другое. — Приор намерен доказать, что работа и жизнь в коммуне могут изменить ситуацию в корне. Он верит, что тюрьма не поставила их на путь исправления. Я не скажу, что все идет как по маслу, но мы не теряем надежды.
— Относительно нашего отца, — напомнила Каролина.
— О да, конечно, — извинилась Индия. — Я продолжаю работу, начатую мужем. Он изучал особенности жизни закрытого сообщества, нормы поведения, механизмы приспособления новичков к жизни в коммуне, причины и конфликты, которые заставляют людей искать убежища, изолируя себя от так называемого внешнего мира. Он интересовался тем, как люди понимают стресс и вознаграждение. Лео тоже проявил заинтересованность. Я бы сказала, что он чрезвычайно помог нам, потому что на его примере мы могли увидеть…
— Мне очень жаль вас прерывать, — перебила ее Каролина, — но наше дело не терпит отлагательства. Наша мама серьезно заболела, и поэтому мы просто обязаны найти отца. Почему он уехал от вас?
— Но я уже сказала, — ответила Индия, и в этот момент леди, которая называла себя Джанет, вошла с чайником и печеньем. — Мы не принимаем здесь людей, которые убегают от чего-то. Мы приветствуем в своих рядах тех, кто стремится к чему-то. Лео оставил семью, и мне не составило труда догадаться, что расставание было для нее очень нелегким. Я не говорю, что мы не принимаем разведенных людей. Но нам показалось, что Лео оставил семью не по тем причинам, которые можно было бы назвать уважительными. Он не использовал всех средств, для того чтобы окончательную разлуку можно было считать оправданной.
— Окончательную разлуку, — повторил я.
— Да, он намерен был остаться, — сказала Индия. — Он объявил, что привез с собой все необходимое и готов влиться в наш коллектив с соблюдением всех формальностей. Ему хотелось, чтобы мы приняли не только его самого, но и его близкого друга (о личности которого нам ничего неизвестно) из Нью-Йорка. У нас принято ждать три месяца испытательного срока. Он внес значительную сумму. Все здесь отнеслись к нему с симпатией, кроме, пожалуй, моего сына Приора, который считал себя звездой и воспринял Лео, с его блестящим образованием, как прямую угрозу своему положению. Однако все же мы не стали ждать конца испытательного срока, потому что знали — он не станет членом коммуны. Лео уехал через месяц. Когда он написал мне на прошлой неделе, то, кажется, говорил…
— Он написал вам на прошлой неделе? — выдохнула Каролина! — Да мы пытаемся связаться с ним уже несколько месяцев. Мы словно в аду. Я не шучу. Не выдумываю. Мама больна, и нам пришлось продавать дом…
— В том-то и проблема, — произнесла Индия. — Мы посчитали, что Лео не очень ответственно отнесся к тому, чего от него требовало прошлое.
Прошлое, подумал я. Вот мы сидим здесь с Каролиной — пятьдесят процентов его прошлого, и ноль процентов его будущего.
Я сказал:
— Спасибо вам. Думаю, что нам надо отправляться назад.
— Но идет снег, — улыбнулась в ответ Индия. — Наверное, вы и сами заметили. Если я отпущу вас в такую погоду, то не засну. Да еще и такое известие.
— А что он написал? — спросила Каролина.
— Что у него все в порядке. Что он нашел место по душе, что вспоминает нас с любовью, У меня здесь двое внуков — Мир и Пол, примерно вашего возраста, а еще Джессика Годин, Ива Свиини, Мегги и Эван Мейзи, мальчики Колдер, дочь Рамиреза Лилиана… Все они ваши ровесники. Хотите, оставайтесь с нами на пару дней. Вернете себе силы. Затем мы отвезем вас обратно к автобусу. Вам нужны деньги? Мы можем оплатить проезд до долины Гудзона.
— У нас есть деньги, — тихо проговорила Каролина.
— Тогда я попрошу Джанет отвезти вас к домику, который мы держим как раз для гостей. А может, вы хотите остаться с Собранием? Думаю, что вас не смутило бы соседство людей. В спальнях у нас есть перегородки.
— Нет, спасибо. Нам бы не хотелось нарушать ваш покой, — сказал я.
Мы сидели друг напротив друга в маленьком домике, и никто из нас не знал, с чего начать. Стояло тяжелое молчание. Наконец Кара тряхнула головой и вымолвила:
— Да что она знает? Может, он нашел место, где собираемся остаться на какое-то время. Теперь нам хотя бы точно известно, где его искать…
— Я за то, чтобы отправиться домой.
— Нет, Гейб. Мы сделали уже так много.
— Тогда я ложусь спать.
Я разложил откидную кровать. Как во сне, до меня донеслись слова Кары — она говорила с Кейси по телефону. Я услышал, как она трясет меня, пытаясь разбудить к ужину, как она уходит и возвращается. Затем в темноте комнаты я ощутил чужую руку на своем плече и сразу понял, что это не моя сестра. Вскочив, я едва не оторвал кровать от стены.
— Не бойся так! — засмеялась девушка.
Она была едва различима в комнате, но я сразу узнал ее. Это была та красотка с фотографии, которую я видел в электронных письмах отца. Джессика с длинными каштановыми волосами.
— Я пришла, потому что твоя сестра смотрит кино с другими ребятами, и я решила, что могу показать тебе водопад в снегу. Это что-то!
Не будь она такой хорошенькой, я, скорее всего, натянул бы одеяло на голову и снова заснул. Но она ждала меня, и я оделся, а потом направился за ней вдоль узкой петляющей тропинки. Она сказала, что это оленья тропа. Где-то поблизости шумела вода.
— Медленнее, — предупредила Джессика, положив мне ладонь на грудь.
У водопада стояли олень и два олененка. Они пили воду, и вся картинка казалась мне сказочной. Я стою посреди заснеженного леса и наблюдаю за оленями, словно призраками из ниоткуда.
— Видишь, они не хотят пить из пруда, а водопад любят. Она вышла на поляну.
— Привет, ребятки, — обратилась она к оленям, и взрослый самец посмотрел на нее грустными темно-золотистыми глазами. — Вам лучше отправляться по своим делам, потому что мы собираемся здесь поплавать.
Олени с королевской грацией не спеша поднялись на склон за водопадом и ушли.
«Ничего себе, — подумал я. — Эти коммунары уже до такой степени слились с природой, что не чувствуют холода».
— Давай же, — позвала меня Джессика, стаскивая пальто и снимая шапку и свитер. На ней был лишь спортивный купальник, и я немедленно ощутил сильнейшее возбуждение.
— Я думаю, что воздержусь. Не подумай ничего плохого, но я не любитель ледяной воды.
— Да и я тоже не любитель, — сказала Джессика и прыгнула в воду под всплеск и брызги, которые напомнили мне звук аплодисментов. — Давай же. Тебя ждет сюрприз.
Я вдруг ощутил запах серы и понял, что это горячий источник. Значит, водопад был от ручья, начинавшегося где-то высоко в горах. Я быстро разделся и скользнул в воду. Там было теплее, чем в ванной. Мои мышцы словно обдало горячей волной, и они начали таять.
— А ты боялся, — засмеялась Джессика. — Я-то думала, что в Висконсине живут крутые парни.
Другого выхода у меня не было. Я поцеловал ее, подумав, что это самое логичное, что можно было ожидать. Если девушка согласна поплавать с парнем среди ночи, то, скорее всего, она не против поцелуев. Я, конечно, вспомнил о Тиан и о своей клятве не целоваться с другой девушкой, но Джессика была такая красивая, и у меня создалось впечатление, что она не первый раз делает это. Я пробежал рукой по ее телу. Она не сопротивлялась, но, как только я попытался залезть ей под купальник, Джессика мягко отстранилась.
— Ты мне нравишься, — призналась она. — Однако я не готова к чему-то более серьезному. Мои родители доверяют мне.
— Твои родители знают, что ты отправилась сюда со мной
— Конечно.
Я представил ее отца, и его грозный образ вдруг заставил меня вспомнить свою клятву Тиан. Мысль о том, что можно хранить верность и на большом расстоянии, вдруг показалась мне вполне здравой. Более того, меня внезапно потянуло вернуться на свою складную кровать.
— Мне пора уходить, — сказал я ей.
— Хорошо, — легко согласилась Джессика. — Тебе здесь нравится?
— О да, но как ты выдерживаешь общество одних и тех же людей каждый день?
— А разве ты каждый день встречаешься с разными людьми?
— Нет, — ответил я. — Пожалуй, ты права. В любом случае ты обречен на общество одних и тех же людей.
— Вот видишь? — проговорила она и начала выходить из воды. — Отвернись, — попросила Джессика.
Мне было мучительно представлять себе, как она раздевается за моей спиной. Когда я обернулся, Джессика была уже в шапке, пальто и сапогах. Я тоже попросил ее отвернуться. Она была очень классной девчонкой, и я пожалел, что она не живет у нас в Шебойгане. Ее домик стоял в глубине лесной чащи. Она показала мне дорогу назад, и я заметил, что, уходя, не выключил свет.
Приблизившись к домику, который выделили нам, я услышал голоса. Слева от водопада бежала тропинка, и мне показалось, что они доносились оттуда. Голоса звучали приглушенно, но все равно было очевидно, что говорившие рассержены. Я остановился, заинтригованный. Снег прекратился. На полянке неподалеку от меня высился мощный дуб, возле которого я заметил двух людей. Они, то ли дурачились, то ли… дрались. Тот человек, который был снизу, казался совсем маленьким. Затем я разобрал слова.
— Ты, мерзавец, а ну-ка отпусти меня! Я закричу!
— Вперед, тебя все равно никто здесь не услышит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44