Почему-то Анелька приду
мала черное шелковое платье с узорчатой синей каймой по подолу необъятн
ой юбки, и с низким декольте, оттеняющим бледность груди. «Раз уж им так пр
испичили большие груди». Платье полагалось носить с кружевной мантилье
й и лучиться под нею серебристо-жемчужным светом. Видимо, решила, что трау
рная скудость цвета сделает его хитом сезона. Ее вполне натуральное ожив
ление заставляло предположить, что Анелька и впредь будет падать на четы
ре лапки.
Для самой же Аранты наступило время осознать: что же все-таки она потерял
а, и каким это образом магия, до сих пор жившая в ней, была замкнута на девст
венность и улетучилась как дым, стоило ей где-то там что-то порвать? Чувст
во, что она может все, пропало, словно организм внезапно перестал вырабат
ывать адреналин, и она ощущала только безмерную усталость и безразличие
. Только бы двигаться. И еще Ч сожаление. Словно прежде все на свете завис
ело от нее одной, а теперь она должна оглядываться на того, кто, оказываетс
я, имел право составить о ней собственное мнение, и это мнение не всегда со
впадало с ее собственным. Ее судили и осуждали и прежде, но теперь, уступив
это право добровольно, она утратила буйство юности, способность вздымат
ь волну, сметающую на своем пути любое противостояние. Будто в общую очер
едь встала. И экспедицию теперь она возглавляла чисто номинально, будучи
не движущей силой, а скорее молчаливым упреком.
И все же все трое одновременно придержали коней, когда долина Уэллен бук
вально вылилась в широкую, до самого горизонта, изумрудно-зеленую низме
нность, над которой ветер с моря разносил запах водорослей и соли. Перед н
ими лежала Марка Хендрикье. В представлении Аранты Ч земля, порождавшая
самых опасных хищников. По крайней мере двое из них не остановились ни пе
ред чем.
Край удивлял ее своей непривычностью, сочетанием скалистых выступов и н
изин, отвоеванных человеком у болот. Как будто земля здесь лежала складк
ами, и каждая складка при малейшей возможности немедленно заполнялась в
одой. Природной пахотной земли было очень мало, угодья сплошь да рядом на
ходились под угрозой засоления. Поэтому и деревень, окруженных полями, и
м на пути почти не попалось, а те, что были, встречали их лежбищами тучных п
ятнистых коров, лениво объедавших траву в пределах досягаемости шеи. Впе
рвые в жизни Аранта видела скот, пасшийся лежа; как деревенскую жительни
цу это весьма ее заинтересовало.
В остальном же это была страна городов, страна ремесленников, сгрудивших
ся за каменными стенами крепостей, четко прорисованных черным на зелено
м полотне. Лето здесь было еще короче, чем в метрополии, и упор сельского х
озяйства на скотоводство был этим вполне объясним. В отличие от Камбри Х
ендрикье никогда не порывалось отделиться: Марка не смогла бы себя проко
рмить, а метрополия обладала достаточными ресурсами, чтобы перекрыть ей
морскую торговлю. И все же каждый из городов Хендрикье выглядел чистеньк
им, маленьким, компактным, правильным, как пузырек в янтаре.
Даже Эстензе Ч могучий, каменный, тесный, куда они пришли через нескольк
о дней, когда запах соли, смолы, водорослей уже стал для них привычным. Эст
ензе, памятный для Аранты несколькими днями, яркими мимолетными пятнами
, мелькнувшими, когда Рэндалл Баккара взял этот город поединком с короле
м Брогау.
Экспедиция остановилась в гостинице, где кроме них была масса народу. Пр
икрывались той же легендой, ничего уже почти не опасаясь. Теперь уже никт
о не опознал бы Кеннета, чьей главной «особой приметой» была раньше отсу
тствующая рука; Аранта утратила способность «светиться», а Аннелизу ван
дер Хевен вовсе никто не искал.
Гостиница была двухэтажная, под черепичной крышей, каменная, с темными б
алками, скелетом проступающими на фоне беленых стен. В нижнем этаже разм
естился огромный зал, верхний значительно выступал вперед, почти встреч
аясь над улицей с таким же вторым этажом дома напротив. Соседские цветы з
аглядывали в окна их комнаты, солнечные зайчики догоняли друг друга на п
отолке, и Кеннет простоял у окна до самого вечера, просто глядя на улицу вн
из.
И если Хендрикье была Маркой искусников, то столица ее, Эстензе, по праву м
огла зваться городом мастеров. Из окон комнаты виднелся настоящий лес пр
ичудливых флюгеров, выросший на высоких крышах, и ни один из них не повтор
ял другой. И то ли застроен город был теснее, отчего местные жители, проход
ящие внизу, выглядели массивнее, чем суетливые, вечно торопящиеся обитат
ели столицы, то ли, наоборот, улицы только казались уже благодаря средним
габаритам неспешных бюргеров, у которых полнота являлась синонимом дос
тоинства. Худоба здесь прощалась, похоже, только трубочистам. Для прочих
же она являлась синонимом неустойчивости нрава и бизнеса, то есть призна
ком человека, которому не стоит доверять.
Кеннет оказался прав. Если бы дело было только в мести убийце Рэндалла Ба
ккара, здесь, на этом месте Аранта бы уже выдохлась. Погонщик в черном боль
ше не имел над нею власти. Убить еще одного человека, чтобы отомстить за уж
е мертвого… Какой, в сущности, смысл, если бы убийца больше ничем не угрожа
л? К несчастью, это было не так.
От Грандиозы отделались легко: дали ей немножко денег и пустили погулять
на рынок, справедливо полагая, что увидят ее нескоро. Кеннет отправился д
обывать новости старым испытанным путем: пить пиво в нижнем зале. Аранта,
предоставленная самой себе, осталась лежать в комнате, блаженно закинув
руки за голову. Это было справедливо: во-первых, Кеннет задолжал ей нескол
ько бессонных ночей, а во-вторых, она все равно не умела завязывать с незн
акомыми людьми непринужденную беседу. Так и провалялась, подремывая, на
грани сна и яви, до самых синих сумеречных теней.
Кеннет явился первым, взбешенный в той степени, что всегда забавляла Ара
нту.
Ч Мор-рды, Ч рычал он, сдерживаясь, впрочем, дабы не быть услышанным этим
и самыми «мордами». Ч Они способны говорить только о деньгах! Зато уж есл
и заговорят о деньгах Ч пиши пропало. Только о них они и будут говорить, и
никто их с пути не свернет. Першероны!
Оказалось, чтобы завязать знакомство, Кеннет сказал, что отец его развод
ит в Камбри племенных лошадей Ч чистая правда! Что он, как старший сын и н
аследник, прислан сюда с целью выяснения конъюнктуры рынка и возможност
ей сбыта. На что бюргеры явили живой интерес: как же Ч бизнес! И в головы их
немедленно запала совершенно справедливая мысль о том, что этот парень д
олжен бы в лошадях разбираться.
И все!
Остаток дня Кеннет провел на лошадиной ярмарке в качестве бесплатного к
онсультанта, разоблачая цыганские проделки, чем, без сомнения, восстанов
ил против себя всех лошадиных барышников в округе. И, как оказалось, совер
шенно задаром. Он позволил таскать себя от кобылы к мерину, смотрел им в зу
бы и пересчитывал ребра единственно, чтобы иметь возможность непринужд
енно поговорить обо всем на свете. И что же? Они не интересовались политик
ой! Единственное, что заботило их из высших сфер, так это размер чинша, кот
орый полагалось уплачивать с суммы дохода. Сплетни из жизни высшего руко
водства не занимали «першеронов» нисколько: они и не знали, кто ими сейча
с управляет. Тем более что со времен секвестра Баккара Марка управлялась
коллегией выборных чиновников, «достойнейших», кои вели себя так, словн
о личной жизни у них не было вовсе. Немудрено было и перепутать их между со
бой.
Ч И боже мой, сколько в них входит пива!
Кеннет пиво любил, но на почве его потребления никакими особенными подви
гами не отличался. А расплачивались с ним исключительно пивом, которое «
не выливать же наземь, в самом деле».
Ч Если я и впрямь вздумаю продавать тут лошадей, Ч заметил Кеннет песси
мистично, Ч меня прирежут в первую же неделю. Чтобы бизнес не губил.
И следующие полчаса он рассказывал Аранте, как лошадям чистят зубы мелом
, чтобы казались моложе, надувают их кузнечными мехами, чтобы казались уп
итаннее, и поят пивом, чтобы глядели веселее. Аранта смеялась от души, особ
енно когда возлюбленный присовокупил, что Грандиоза, поди, всеми этими у
ловками омоложения уже овладела.
Легка на помине, девушка явилась в гостиницу принаряженная. Стриженую го
ловку прикрыл полотняный чепчик с полоской кружева по краю, синее платье
оттенила белоснежная шемизетка (в подворотне, что ли, переодевалась?) с пр
яжкой-заколкой на груди, на кисти руки болталась новенькая, вышитая бисе
ром сумочка. Все дешевенькое, потому что Анелька, вероятно, поставлена бы
ла перед выбором: купить одну вещичку подороже, или несколько, но из разря
да «девкина радость». От нее пахло молоком, конфетами и душистой кельнск
ой водой. Видимо, доставила себе все возможные удовольствия. И там, в сумоч
ке, наверняка притаилась баночка с помадой. В любом случае настроение у н
ее явно улучшилось, и глазки так и блестели. Аранта даже ощутила нечто вро
де укола совести: ведь у Грандиозы, единственной из них, не было до сих пор
ничего своего. Давно следовало поощрить ее какой-нибудь собственностью.

Заблестели глаза и у прочих членов экспедиции, когда выяснилось, насколь
ко Анелька была для них небесполезна. Пока Кеннет топтался посередь лоша
диного рынка, она прошлась по белошвейкам и галантерейным лавкам Ч «сла
ва Заступнице, наконец большой город!», приобретя товара на бону, информа
ции принесла на пригоршню королевских рад.
Здесь, оказывается, помнили и короля Гайберна Брогау, и всех его сыновей, а
одна мистрис даже утверждала, что шила сорочки к свадьбе его дочери. В чем
Анелька не слишком и усомнилась: местное полотно ценилось выше того, что
ткали в средней полосе. В том и была разница меж почтенными горожанами и и
х женами, что первые предпочитали вести беседу в пределах своего коммерч
еского интереса, а вторые готовы были поделиться сведениями решительно
обо всем. Тем более сейчас, когда птенцы их скалистого гнезда так резко вз
дорожали в цене.
Ч А что, Ч кокетливо расспрашивала Анелька куафершу, вымывшую ей голов
у и теперь завивавшую отросшие кудельки в колечки, Ч у нового короля мол
одые братья все неженаты?
Ч Да младший-то после Башни, говорят, в уме повернулся, Ч отвечала та. Ч
Шепотом говорят, да правильно: чем тише Ч тем верней. Ежели король задума
ет его женить, так на деньги да на честь кто-нибудь да клюнет. Хоть и грех эт
о Ч давать женщине такого мужа. Еще и подберут какую безответную. Ну да, п
омнится, он тихий был. Не блажной. Ну а у среднего брата Ч дела церковные…

Мистрис поджала губы, словно осуждая кого-то.
Ч Не мое, ясно, дело, а только негоже было так с ним обходиться. Или похвали
, или покарай. А так: то ли одно, то ли другое, а в результате посадили его в по
граничный замок Фирензе, не то узником, не то Ч сеньором, и детишки Баккар
а тут же глаза колют вечным упреком. Тут уж у Клемента, видно, старая ревно
сть взыграла.
Ч Им разве было что делить?
Ч А то! Мой-то троюродный брат в оружейных рядах стоит, так, поди, понарасс
казывал в свое время, как Гайберн, граф тогда еще, мальчишек по рынку водил
. Уриену подбирали меч и под рост, и под силу руки, и получил бы он все, что по
просил. Младшему кинжальчик на пояс, добро бы не порезался, а старшего оте
ц одергивал Ч ты, мол, и так мой меч унаследуешь. Да и те, кто в замке служил,
говорили, да проговаривались, что среднего граф вроде как. больше любил. Л
учший сын, какого мог пожелать мужчина. Граф, верно, жалел, что не он у него п
ервый, а таких вещей от домашних не утаишь. Правда, и доставалось ему от от
ца против других вдвое. Видно, любовь меж ними была из тех, что родитель то
кнутом вбивает, то пряником покупает.
Чувствовалось, что собеседница в глубине души скучает по владычеству Се
мьи. Про них по крайней мере можно было выдумывать красочные сплетни.
Ч Что, он был такой неблагодарный?
Ч Да его поймешь разве? Я его мальчишкой помню. Плохого от него никто не в
идел. Хорошего Ч тоже. Ну да благотворительностью в их семье испокон век
у женщины занимались. Жил себе, от оружия на книжки косился, да, видать, еще
отцу перечить не боялся. Сам высоконький, тощенький. Помню, сказал кто-то,
не ровен час забьет его граф совсем в гневе, а после вовсе лишится и покоя
и утешения. Клемент, тот попроще: гулял в городе, деньгами сорил Ч хвалили
, обижал кого Ч ругали. Тогда уже под чепчики заглядывал. А этот Ч книжни
к. Монашество, верно, в самый раз по нем было, да теперь вот и эта дорожка ему
закрыта. Погубил себя парень. А ты чего стриженая? Мода такая теперь или б
олела?
Ч Болела, Ч легко соврала Грандиоза. Ч Только не я, а барыня моя, у котор
ой я приживалкой. Вот всех в доме и остригли, чтоб ей одной не обидно было. А
х, не летать мне, видно, высоко! Не соблазнить богатого барина.
Ч Плюнь, Ч от души посоветовала ей дородная, счастливая в браке куаферш
а, Ч разотри и найди честного парня. Потому что нужны тебе эти хлопоты?

Ч Значит, Ч вымолвила Аранта, чувствуя холодные мурашки по всему телу и
подбираясь для рывка, Ч замок Фирензе?
Опомнившись, они обнаружили, что опять невольно выделились посреди всех
. Давно наступило время гасить огни, а этот Указ, впрочем, как и все остальн
ые государственные предписания, здешние бюргеры исполняли с такой непр
ерекаемой неукоснительностью, словно видели в нем смысл.
Ч Заповедник, Ч буркнул напоследок Кеннет, задувая свечу.
Каменистая закраина моря выглядела так, словно оттуда, из глубин, в незап
амятные времена выползало на берег морское чудовище, цепляясь когтями и
бороздя ими долины, оставляя на них бугристые шрамы вывороченных камней
. Глядя на морскую гладь, тянувшуюся нескончаемо по левую руку до самого г
оризонта, порождающую пронзительные влажные ветра и чудесные опалесци
рующие дымки, невозможно было не думать о чудовищах, скрываемых свинцово
й поверхностью, переливчатой, как шелк, и тяжелой, как свинец. Чудовища сно
вали там, внизу, в своем загадочном сумрачном мире, движимые побуждениям
и, чуждыми богобоязненному человеку. А может, все они уже мертвы, и быстрые
мелкие рыбки стаями проносятся сквозь ребра их гигантских Остовов.
Другой дороги здесь не было, только эта, тянущаяся вдоль берега, потому чт
о и сама Марка представляла собой узкую полосу прибрежья, и море здесь до
ставало своим духом любой уголок. В воздухе ощущалась совершенно осення
я промозглость. Росли здесь в основном невысокие узловатые сосны, искрив
ленные ветрами, избитые штормами, с невиданно длинными и цепкими корнями
, сплошь да рядом торчащими из песка. И Аранта поймала себя на том, что не сл
ишком спешит. Возможно, просто потому, что не знает, что делать дальше, ког
да они достигнут подножия замка Фирензе. Постучаться, представиться и ож
идать, что Уриен откроет? Кто бы он ни был, он не дурак. Он не может не понима
ть, чем грозит ему появление ведьмы, преданной человеку, которого он убил.

Поэтому она не возражала, когда позволяли отлив и погода, спускаться к са
мой воде. Кеннет немедленно разувался, закидывал сапоги в седельную сумк
у и шел по песку, по границе, куда прибой монотонно нахлестывал пену и водо
росли. Чтобы он сам, добровольно слез с седла?! Значит, ему это было зачем-то
нужно. Поэтому дамы присоединялись к нему, подтыкали юбки, причем у Гранд
иозы это получалось несравненно пикантнее, и тоже шлепали вдоль пляжа по
воде, держа лошадей в поводу. Здесь, практически при полном безлюдье Кенн
ет заворачивал рукав, подставляя новообретенную руку блеклым солнечны
м лучам, смягченным тяжелыми низкими облаками. Осторожно и ненадолго, чт
обы не заработать ожог на нежнейшей розовой коже. Кристаллики соли оседа
ли на ней буквально из воздуха, своей алхимией оставляя чуть заметные ос
пинки. Процесс регенерации еще не завершился: только совсем недавно на п
редплечье пророс легкий, чуть заметный золотистый пух, без которого мужс
кая рука Ч не рука.
Дни, похожие один на другой. В представлении Аранты в этом было что-то от с
частья, хотя, как ей казалось, ее спутники еще не созрели, чтобы это осозна
ть. Возможно, при передаче Могущества, а может, позже, когда она сидела воз
ле изголовья Кеннета и только что не умирала вместе с ним, или дело было в
постоянном присутствии Анельки, но где-то на этом пути она перестала чув
ствовать себя молодой.
Но их всех взяла оторопь, когда они увидели Фирензе, возвышающийся на выд
винутой в море скале, на фоне закатного неба. Во всяком случае ирония, кото
рая звучала в голосах местных при произнесении фразы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16