варят его обыкновенно в вогнутом верхнем щите животного, как в котелке. Нежное мясо с грудной части фаршируется фариньей; очень вкусное блюдо — грудной щит, поджаренный на огне. Другое вкусное блюдо — куски, вырезанные из грудной части и сваренные в жире. Большие колбасы делают из толстостенного желудка, который набивают фаршированным мясом и варят. Из четвертей туши, сваренных в котелке с соусом тукупи, получается еще одно блюдо. Когда черепаха приестся во всех прочих видах, приятной переменой оказываются куски постной части, зажаренные на вертеле и смоченные одним только уксусом. Мелкая форма черепахи — тракажа, которая появляется в главной реке и кладет яйца на месяц раньше крупного вида, употребляется жителями реже, несмотря на то что мясо ее превосходно, — ее трудно сохранять живой: в неволе она выживает всего несколько дней, хотя помещают ее в те самые садки, где крупная черепаха отлично живет два-три года.Тому, кто не может сам охотиться или ловить рыбу, в Эге приходится плохо, особенно если желудок не переносит черепахи. Рыба, в том числе многочисленные виды крупных и вкусных лососевых, водится в изобилии в ясный сезон, но каждая семья ловит ее только для себя и не имеет избытка на продажу. Индеец-рыболов продолжает промысел только до-тех пор, пока ему не покажется, что улова хватит на несколько дней. Во влажный сезон существенной статьей питания является вакка-марина; ее ловят острогой, для чего требуется большое искусство, или крепкими сетями из того же очень тонкого шнурка, из какого плетут гамаки: сети расставляют поперек узких протоков. Очень немногие европейцы способны есть мясо этого животного. Хотя в окрестностях города сколько угодно крупного рогатого скота и круглый год имеется обильное пастбище, говядину можно достать только случайно, когда забьют какое-нибудь животное. Скот чаще всего гибнет от отравления сырым тукупи — соком из маниокового корня. Чашки с этим соком расставляются на земле под навесами, где женщины готовят фаринью; чаще всего это делают по небрежности, но иногда и намеренно, назло, когда бродячая скотина угрожает опустошением плантациям бедняков. Бродящий поблизости скот обыкновенно пьет сок, за чем неминуемо следует смерть. Хозяева режут скотину, у которой появляются признаки отравления, и продают в розницу в городе. Хотя все знают, что такое мясо отнюдь не полезно для здоровья, желание поесть говядины так неодолимо, что это мясо охотно покупают, по крайней мере жители, приехавшие из других провинций, где говядина служит главным предметом питания. Дичи всех видов в лесах около города мало, и только в июне и июле появляются в несметных количествах большие и красивые птицы — туканы Кювье (Rhamphastos cuvieri). Они прилетают хорошо откормившимися, и стреляют их в таком количестве, что затем в каждой семье ежедневно на протяжении многих недель употребляют в пищу тушеных и жареных туканов — удовольствие весьма своеобразное. На берегах Солимоинса в изобилии встречаются гокко, но, чтобы добыть пару-другую этих птиц, требуется затратить несколько дней на экспедицию за ними. Иногда удачливому охотнику случится убить тапира, мясо которого очень вкусно и питательно. Я до сих пор живо вспоминаю о том, с каким удовольствием питался однажды несколько дней свежим тапировым мясом, после того как целый месяц ограничивался скудной пищей из рыбы и фариньи и дошел до жалкого состояния физического и душевного изнеможения.Иногда у нас в Эге бывал свежий хлеб, приготовленный из североамериканской муки, которую привозили из Пара и продавали по 9 пенсов за фунт. Как-то я целых два года не пробовал пшеничного хлеба и этим-то отчасти и объясняю то постепенное расстройство здоровья, от которого страдал на Верхней Амазонке. Маниоковая крупа — скверная и негодная замена хлеба: она лишена клейковины, и потому из нее нельзя сделать ни квашни, ни каравая, а приходится поджаривать твердыми зернами, чтобы сохранить сколько-нибудь долго. Из полупрожаренной муки делают лепешки, которые через несколько часов прокисают. Муку высшего сорта производят в Эге из сладкого маниока (Manihot aypi); делают ее обычно с примесью крахмала, добытого из корня, а потому она питательнее, чем обычный сорт, который на Амазонке приготовляют из мякоти, вымачивая ее в воде после удаления крахмала. Когда у нас не было ни хлеба, ни сухарей, я находил, что лучший местный их заменитель — тапиока, моченая в кофе. Без масла мы оставались редко, потому что каждый челн, возвращаясь из Пара, привозил нам один-два бочонка; в Пара же его завозят в значительном количестве из Ливерпуля. Чай мы получали тем же путем; он считается здесь большой роскошью и подается на свадьбах и крестинах; правда, прежде народ был вовсе незнаком с употреблением чая: его варили в кастрюле, смешав с крупным нерафинированным сахаром и размешивая ложкой. Иногда у нас бывало молоко, но только тогда, когда телилась корова: надаивали от каждой коровы очень немного, да и то лишь в продолжение нескольких недель, хотя благодаря хорошему пастбищу сами животные лоснились от жира.Плоды обыкновенных тропических сортов по большей части бывали доступны. Я был весьма удивлен разнообразием диких форм и великолепным ароматом некоторых из них. Многие плоды совершенно отсутствуют в областях близ Атлантического океана и являются произведениями одной только этой чрезвычайно благодатной и малоизвестной внутренней области. Некоторые плоды разводятся туземцами на расчищенных участках. Самый лучший из них — жабути-пуэ, или черепашья нога, покрытый кожурой плод, вероятно, из порядка аноновых. Размером он с обычное яблоко; кожура у созревшего плода сравнительно тонкая, и в ней вместе с семенами заключена сочная сладкая мякоть, очень пряная на вкус. За ним следует кума (Collophora sp .), оба вида которой внешне похожи, пожалуй, на мелкие круглые груши; однако кожура у них довольно жесткая и содержит клейкий млечный сок, а мягкая часть почти так же вкусна, как у жабути-пуэ. Дерево кума умеренной высоты и растет во множестве на возвышенных и сухих местах. Третий плод, пажа, — костянка, похожая по цвету и внешнему виду на вишню, но продолговатой формы. Дерево его одно из самых высоких в лесу, и, по-моему, его никогда не используют для культурного разведения. Чтобы достать плоды, туземцам приходится карабкаться футов на 100 вверх и срезать отягощенные ветви. Я уже упоминал об умари и уиши; оба они в настоящее время культивируются. Толстая горькая мякоть, окружающая крупные косточки этих плодов, очень питательна, и ее едят, смешивая с фариньей. Еще один культивируемый плод — пурума (Puruma cecropiaefolia, Martins), круглая сочная ягода, растущая крупными гроздьями и похожая по вкусу на виноград. Другая, более мелкая форма, называемая пурума-и, растет в диком состоянии в лесу под Эгой и до сих пор не разводится. Самый своеобразный изо всех этих плодов — уики, имеющий продолговатую форму. При созревании толстая зеленая кожура раскрывается по естественной трещине вокруг середины плода и освобождает овальное семя размером с мелкую сливу, но ярко-малинового цвета. Яркий цвет принадлежит мякоти, образующей тонкий покров вокруг семени; если приправить этими семенами вареные бананы, мякоть сообщает блюду приятный вкус, розовый оттенок и консистенцию густого крема. Мингуа (каша) из бананов, сдобренная уики, — любимое блюдо в Эге. Плод этот, подобно большинству упомянутых выше, созревает в январе. Многие более мелкие плоды, например уажуру (вероятно, вид Achras) величиной с крыжовник, заключающий в себе сладкую студенистую мякоть вокруг двух больших и блестящих черных семян; кашипари-арапа — продолговатая ярко-алая ягода; два вида бакури — бакури-сиума и бакури-куруа — кислые плоды, ярко-лимонного цвета в зрелом состоянии, а также огромное множество других — все это менее существенные продукты питания.Знаменитая «персиковая пальма» (Guilielma speclosa), или пупунья на языке тупи, — обыкновенное дерево в Эге. Название, по-моему, имеет в виду цвет, а не вкус: плод сухой и мучнистый, и вкусом его можно уподобить смеси каштанов и сыра. Его жадно поедают стервятники, драчливыми стаями слетающиеся к деревьям, когда он созревает. Собаки тоже едят его; я не припомню, видел ли, как его едят кошки, но они идут в лес, чтобы поесть тукуми, другой пальмовый плод. Деревья пупунья, когда они растут купами у крытых пальмовым листом хижин, представляют собой великолепное украшение — они достигают во взрослом состоянии высоты в 50-60 футов и нередко стоят прямые, как колонны. Гроздь спелых плодов — нелегкая ноша и для сильного мужчины, а на каждом, дереве растет по нескольку гроздей. В диком состоянии пупунья нигде на Амазонке не растет. Это одно из тех немногих растений (сюда относятся также три формы маниока и американский вид банана), которые разводят индейцы с незапамятных времен: они принесли их с собой при первоначальном своем переселении в Бразилию. Впрочем, продолжают разводить деревья только более развитые племена. Превосходство плодов пупуньи на Солимоинсе по сравнению с такими же плодами, растущими на Нижней Амазонке и в окрестностях Пара, поразительно. В Эге плоды обыкновенно величиной с хороший персик и в вареном состоянии мучнисты почти так же, как картофель; в Пара же они не больше грецкого ореха, а мякоть имеют волокнистую. Когда наступает сезон пупуньи, плоды ее составляют один из главных предметов питания в Эге, где их варят и едят с патокой или с солью. Дюжины этих бессемянных плодов достаточно, чтобы вполне насытить взрослого человека. Все уверены, что питательности в пупунье больше, чем в рыбе или вакка-марине.Сезоны в области Верхней Амазонки несколько отличаются от сезонов нижнего течения реки и округа Пара; вообще, эти две области страны, как мы уже видели, значительно различаются. Год в Эге делится в соответствии с поднятиями и опусканиями реки, с чем совпадают влажные и сухие периоды. Все главные события в жизни обитателей регулируются этими повторяющимися из года в год явлениями. Самый большой в году подъем воды начинается в конце февраля и продолжается до середины июня; вода в реках и озерах, в сухие периоды заключенных в своих обычных ложах, постепенно прибывает и заливает все низменности. Она наступает постепенно, пядь за пядью, и дает себя чувствовать повсюду, даже в глубине лесов на возвышенностях, за мили от реки. Многочисленные лощины, прорезающие леса, в ясный сезон образуют сухие обширные овраги, а под давлением паводковых вод постепенно превращаются в широкие протоки, и под сенью деревьев можно плавать на маленьких лодках. В это время, все бесчисленные стада черепах разных видов уходят из главной реки во внутренние водоемы; песчаные отмели скрываются под водой, и стаи голенастых птиц перелетают на север, в верховья текущих оттуда притоков, или на Ориноко: пока на Амазонке длится влажный период, над этими реками синеет безоблачное небо сухого сезона. Семейства рыбаков, занятые в течение четырех-пяти месяцев до этого тем, что бьют острогой и солят пираруку и стреляют черепах в больших озерах, возвращаются теперь в города и селения; их временные рыболовецкие поселения постепенно уходят под воду вместе с песчаными островками или пляжами, на которых они были устроены. Однако это вместе с тем сезон созревания бразильского ореха и какао, и многие уходят собирать урожай и проводят в отсутствии обычно весь март и апрель. Дожди в это время очень сильны, но они редко длятся сутки подряд, и в промежутках бывает много приятных солнечных дней. Впрочем, по большей части небо покрыто тучами и угрюмо, а иногда идет моросящий дождик.Около первой недели июня разлив достигает высшей точки, которая колеблется от года к году в пределах около 15 футов. Эншенти (т.е. прилив, как называют его туземцы, уверенные, что это великое ежегодное движение воды того же характера, что морской прилив в устье Амазонки) подходит тогда к концу, и все начинают ждать вазанти, т.е. отлива. Запасы, сделанные на голодный влажный сезон, к этому времени уже почти на исходе, рыбу раздобыть трудно, и многие из менее запасливых жителей вынуждены ограничиться диетой из плодов и фариньевой каши.Ясный сезон начинается несколькими днями превосходной погоды — неистово знойное солнце с набегающими облаками. Праздные мужчины и женщины, утомленные скукой и стеснениями паводкового сезона, начинают поговаривать, возвращаясь с утреннего купания, о прекращении разлива: «As agoas estab paradas» («Вода остановилась»). Грязные улицы за несколько дней высыхают; теперь с тенистой стороны домиков сидят группы молодых парней, которые делают стрелы или вяжут рыболовные сети из тукумовой бечевы; другие заняты тем, что чинят, конопатят и смолят свои челны, большие и малые. В самом деле, со всех сторон идет подготовка к долгожданному верану, т.е. лету, и «переселению», как здесь говорят, рыбы и черепах, т.е. спуску их из недоступных лесных озер в главную реку. К середине июля песчаные отмели снова показываются над поверхностью воды, появляются стаи куличков и чаек, — последние возвещают о наступлении ясного сезона, как в Европе появление кукушки говорит о весне; птицы почти беспрерывно испускают жалобные крики, летая над мелкой водой у песчаных берегов. Большинство птиц с ярким оперением теперь кончает линять и проявляет все большую активность в лесу.Спад воды продолжается до середины октября с перерывом во время очень сухой погоды в сентябре, когда происходит частичный подъем (называемый репикет) на несколько дюймов в связи с увеличивающимся поступлением воды из какого-то большого притока выше по реке. Степень опускания также значительно колеблется, но оно никогда не бывает так велико, чтобы нарушить судоходство на крупных судах. Чем спад больше, тем изобильнее сезон. Когда вода стоит низко, все процветает, мелкие бухты и озера густо кишат населением — рыбой и черепахами. Весь народ — мужчины, женщины и дети — покидают селения и проводят в свое удовольствие несколько недель великолепной погоды, бродя по необъятным холмистым песчаным просторам посредине Солимоинса, ловя рыбу, охотясь, собирая яйца черепах и ржанок. Жители неизменно молят небо о vasante grande, т.е. большом отливе.С середины октября до начала января стоит второй влажный сезон. В иные годы вода поднимается не выше чем футов на 15, в иные же гораздо больше: крупные песчаные острова оказываются под водой, прежде чем вылупятся из яиц черепахи. В один проведенный мной в Эге год это второе в году наводнение не дошло всего на 10 футов до самого высокого уровня воды, отмеченного краской на стволах деревьев на берегу реки.Второй сухой сезон наступает в январе и продолжается весь февраль. Река опускается иногда всего на несколько футов, но однажды (в 1856 г.) я наблюдал, как она не дошла всего футов 5 до самого нижнего уровня в сентябре. Период этот называется летом умари — верин-ду-умари — по названию уже описанного плода, который созревает в этот сезон. Если спад велик, то это лучшее время для ловли черепах. В упомянутом выше году почти все жители, которые владели челнами и могли грести, вышли в феврале за черепахами и поймали около 2 тыс. за несколько дней. Черепахи, по-видимому, застряли на пути ко внутренним лесным озерам во внезапно пересохших руслах и оказались легкой добычей.Таким образом, год в Эге делится на четыре сезона — два характеризуются ясной погодой и спадающей водой, а два — обратными явлениями. Кроме того, в мае есть кратковременный сезон очень, холодной погоды — обстоятельство, самое неожиданное в этом во все остальное время равномерно знойном климате. Вызывается это явление непрерывным холодным ветром, дующим с юга через влажные леса, которые тянутся без перерыва от экватора до 18-й параллели в Боливии. К сожалению, в Эге у меня не было с собой термометра: единственный термометр, захваченный мной из Англии, я потерял в Пара. Температура падает так сильно, что в реке Тефе гибнут рыбы, и их во множестве выбрасывает на берега. Ветер не силен, но он приносит облачную погоду и продолжается от трех до пяти-шести дней каждый год. Жители все сильно страдают от холода, многие закутываются в самую теплую одежду, какую только могут добыть (одеяла здесь неизвестны), и запирают дома, разведя огонь на древесном угле. Меня лично перемена температуры только приводила в восхищение, и мне не требовалось добавочной одежды. Но для моих занятий время это было непригодно, так как все птицы и насекомые прятались в укромные местечки и замирали там. Период, в течение которого дует ветер, называется tempo da friagem, т.е. сезоном холода. Явление это, я полагаю, объясняется тем обстоятельством, что в мае в южном умеренном поясе стоит зима и холодные потоки воздуха, направляясь оттуда на север к экватору, лишь немного подогреваются по пути следования, ибо промежуточная область — громадная, частично затопляемая равнина — покрыта влажными лесами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58