Не будут ли мистер или леди так любезны, что ссудят мне три доллара сорок девять центов на покупку лекарства от головной боли? Если его посылали, то Буфорд просто матерился вслед прижимистым прохожим. Кое-кто из них несколько раз жаловался на Буфорда, но бродягу нельзя было обвинить в попрошайничестве, поэтому Буфорд так ни разу и не ночевал в кутузке.
Хок улыбнулся:
— Может, Браунли понравился стиль «работы» Буфорда. Про три доллара сорок девять центов совсем неплохо придумано, Билл. Наверняка, кто-то из прохожих верил в эту ахинею и ссужал Буфорду пару долларов. Ты же знаешь, эти секретарши из делового центра Майами готовы поверить в любую белиберду.
— Но кто-то все-таки грохнул Буфорда, Хок. Дайер сказал мне по телефону, что один из арестантов хочет поговорить насчет Буфорда с детективом из отдела по расследованию убийств.
— Что ж, давай съездим в тюрьму и поговорим с этим зэком. Сидя на заднице, мы все равно никаких «висяков» не раскроем.
— Я уже сообщил Дайеру, что мы выезжаем, — сказал Хендерсон, надевая пиджак. — Дайер — серьезный малый. Он не стал бы звонить по пустякам.
Они поехали на машине Хендерсона, решив по дороге пообедать в кафе «Три кубинца» на Седьмой улице. Оба заказали «специальный» комплексный обед, состоявший из фасоли с перцем, десерта и кофе с молоком.
Приехав в окружную тюрьму Дейд, Билл с Хоком предъявили на контрольно-пропускном пункте свои удостоверения, попросили дежурного вызвать Луиса Дайера и положили свои пистолеты и наручники в деревянный ящик, обитый стальными листами. Дежурный охранник запер ящик на висячий замок и проводил Хока с Биллом в комнату для свиданий — небольшую камеру, выкрашенную в светло-зеленый цвет. Дверь в комнату была забрана солидной решеткой, а интерьер ее состоял из раскладного стола и двух стульев с прямой спинкой. Коричневый пол из линолеума мыли совсем недавно. Роль пепельницы выполняла крышка от банки кофе.
Луис Дайер — крепко сложенный, серьезный мужчина лет пятидесяти — подошел через пару минут. Он поздоровался за руку с Хендерсоном, который представил ему Хока. Дайер вручил Биллу тюремное дело Рэя Винса и сказал:
— Не знаю, может, Винс и блефует. Мои подопечные всегда комбинируют, предлагая тюремным властям разные сделки, чтобы скостить себе срок.
Винсу дали полгода за нанесение телесных повреждений, но возможно, теперь ему придется тянуть целый год. Видите ли, он сломал челюсть своей жене, и пока та лежала в госпитале, тесть и теща заявили на Винса в полицию. Винсу дали шесть месяцев, но тут оклемалась его супруга и бросилась умолять высокий суд отпустить мужа на волю. Она живет на его зарплату, как вы понимаете. Судья уже готов был пересмотреть приговор, но в это время Винс заставил сокамерника съесть полотенце, так что теперь ему грозит еще один полугодичный срок.
— Как может человек съесть полотенце? — удивился Хок.
— А он его не целиком съел, только небольшой кусок. Но даже этого куска хватило для того, чтобы бедолага едва не умер от удушья. Слава Богу, один из зэков выдернул полотенце из его глотки, но при этом порвал несчастному голосовые связки. Этот бедняга до сих пор в тюремном госпитале. Ему крупно повезет, если после операции он сможет разговаривать хотя бы шепотом.
— А полотенце было маленькое или большое? — поинтересовался Хендерсон.
— Банное. Этот зэк стырил его у Винса, а тот, обнаружив вора, сказал ему, что он может подавиться этим ворованным добром. Ну и заставил его жрать полотенце.
— И теперь, значит, не желая тянуть лишние полгода, Винс предлагает нам сделку? — спросил Хок.
— В деле все зафиксировано, — сказал Дайер. — Лично я не поверил бы ни единому слову этого говнюка. Но решать ведь не мне, а вам. Думаю, от вас не убудет, если вы поговорите с Винсом. Может, он и поможет вам раскрыть "висяк.
— Откуда ты знаешь, что это «висяк»? — изумился Билл.
— Я позвонил в управление, назвал имя Буфорда, и дежурный офицер сказал мне, что «висяками» занимаются Хендерсон и компания. Я сказал дежурному, что мы с тобой знакомы и связался с тобой напрямую. А что, это секретное задание?
— Уже нет, — ответил Хендерсон.
— Мы поговорим с ним, — сказал Хок, который все это время листал дело Винса. — Буфорда убили четыре года назад, и у нас до сих пор нет никаких зацепок.
Дайер покинул камеру, вернувшись через несколько минут уже с Рэем Винсом. Втолкнув Винса в комнату, он запер дверь в камеру снаружи. Хок закрыл папку и передал ее Хендерсону.
— Крикнете, когда закончите, — сказал Дайер сквозь зарешеченную дверь и удалился.
Рэй Винс оказался грузным малым с большим животом, который вываливался из его тюремных штанов. Его белая футболка была ослепительно чистой, но тоже не налезала на его волосатое брюхо. Длинные светлые волосы Винса были зачесаны назад. Сразу было видно, что когда-то Рэю сломали нос, который сросся крайне неудачно. Винс остановился посреди комнаты и уставился на полицейских ничего не выражающим взглядом.
Хок, торопливо пролиставший дело Винса, узнал из записей, что Винс работал водителем грузовичка, совершая два раза в неделю поездки в Ки Уэст. Зарабатывал он восемьсот долларов в неделю, поэтому неудивительно, что жена Винса хлопотала об его освобождении. До этого ареста Рэя задержали еще один раз, но до суда тогда дело не дошло. Винс сломал монтировкой руку какому-то автостопщику, но свидетелей происшествия не оказалось, а Рэй заявил, что автостопщик попытался вломиться к нему в кабину. Потерпевший же показал, что он просто попросил Винса подвезти его до Майами.
Хок закурил и предложил сигареты Винсу.
Тот покачал головой:
— Спасибо, я не курю.
— Мы из отдела по расследованию убийств, Винс, — сказал Хендерсон. — О чем ты хотел нам рассказать?
— Я хочу выбраться отсюда. Мне оставалось сидеть один месяц, а теперь они собираются припаять Рэю Винсу еще полгода. Вот я и хочу предложить вам сделку.
— Рэй, но ты ведь прекрасно знаешь, что полотенца несъедобны, — сказал Хок.
— А что мне оставалось делать? Зачем он у меня украл полотенце? Попросил бы меня по-человечески, если оно ему так понадобилось, я бы ему и так его отдал. Зачем красть-то?
— Не думаю, что ты отдал бы ему полотенце, даже если бы бедолага умолял тебя стоя на коленях, — не поверил Винсу Хендерсон.
— Все может быть, — согласился Рэй. — Но эта сволочь украла мое полотенце... Можно мне присесть? А то мы играли в волейбол, и я чего-то подустал.
— Садись, — разрешил Хок. — И какую же сделку ты нам хочешь предложить?
— Я хочу, чтобы вы просто сказали судье, что я готов к сотрудничеству с полицией. Только и всего. Меня жена ждет не дождется. И босс тоже. А я должен еще полгода кантоваться тут из-за какого-то придурочного воришки. Это нечестно.
— Мы ничего не можем тебе обещать, Рэй, — предупредил Винса Хендерсон. — Но если хочешь, ты можешь рассказать нам про Буфорда.
— Может, моя информация и гроша ломаного не стоит, — признался Рэй. — Но я хочу помочь полиции. Да, у меня есть кое-какие семейные проблемы, как у всякого женатого мужчины, но я вполне законопослушный гражданин.
— Тогда говори, — велел Хендерсон.
— В общем, как-то раз я зашел в общественный сортир. А там в это время собралась целая компания алкашей, которые пили самогон и похвалялись друг перед другом, какие они крутые. Обычно это бывает пустой треп... Ну, сами понимаете...
— Ты тоже пил с ними? — перебил Винса Хендерсон.
— Нет, я такую дрянь не пью. От нее мозги набекрень. Я зашел туда просто покакать. Короче, сижу я на толчке, и вдруг один из этих выпивох, Ветцель, начинает бить себя в грудь. Я, говорит, пару лет назад убил в Обертауне черномазого...
— Он назвал имя этого ниггера?
— Ветцель уже набрался как следует, поэтому еле ворочал языком, но мне послышалось, что он назвал черномазого то ли Буфордом, то ли Бурфордом.
— Это имя или фамилия?
— Не знаю. Ветцель про это ничего не сказал. Но эти алкаши обычно кличут друг дружку по фамилии.
— Ветцель сказал, что именно он убил Буфорда?
— Он его поджег. Ей-богу, Ветцель так и сказал. Сначала, говорит, вынул из кармана у спящего Буфорда восемьдесят долларов, а потом запалил черномазого. Может, все это брехня, но Ветцель сейчас здесь, в нашей тюрьме. Его задержали с канистрой керосина. Он подозревается в организации поджогов. Раньше Ветцель сидел в следственном изоляторе городской тюрьмы, но пару недель назад его перевели к нам, потому что городская тюряга переполнена. Вот я и прикинул хер к носу: Ветцель пироманьяк, у него была при себе канистра с керосином, — значит, он, может, и не врет про то, что спалил живьем Буфорда.
— Спасибо, Рэй, — сказал Хендерсон и, подойдя к решетчатой двери, крикнул в коридор: — Мистер Дайер, мы закончили!
— То есть как? — растерялся Винс. — А как же наша сделка? Вы поговорите с судьей? Замолвите за меня словечко? Я ведь сотрудничал с вами, разве нет?
— Конечно, Винс, — успокоил его Хок. — Ты уверен что тебя примут на прежнюю работу после выхода из тюрьмы?
— На сто процентов! — Винс горделиво выпятил подбородок.
— Мы ничем не сможем помочь тебе, Винс, — сказал Хок. — Но тебе могут посодействовать двое других детективов из отдела по расследованию убийств — Донован и Кеведо. Они подъедут побеседовать с тобой чуть позднее. Расскажешь им то же, что и нам. И постарайся вспомнить все детали и подробности. Они тебе обязательно помогут. Если сможешь, разнюхай что-нибудь еще про Ветцеля. Детектива Кеведо очень интересуют поджигатели.
— А вы не можете сказать им что-нибудь хорошее про меня? — взмолился Винс.
Хендерсон рассмеялся:
— Трудно сказать что-нибудь хорошее про таких людей, как ты, Винс — но мы скажем про тебя пару добрых слов.
Дайер отпер зарешеченную дверь, вывел Винса в коридор и отконвоировал его к дежурному охраннику, который препроводил Винса в тюремный двор. После этого Дайер присоединился к Хендерсону и Мозли. Хок вернул Дайеру дело Винса.
— Нам от него мало толку, — сказал Хендерсон.
— Но Винсом наверняка заинтересуются двое других парней из нашего отдела — Кеведо и Донован. Винс утверждает, будто Буфорда сожгли заживо, но на самом деле ему вогнали в ухо шило для колки льда. Мы его таким и нашли — с шилом в ухе. И следов ожогов на Буфорде тоже не было. Зато Кеведо и Донован уже с ног сбились, разыскивая «факельщика».
— Кеведо? — переспросил Дайер. — Кажется, я его знаю. Это не тот парень, который влюбился в портрет?
— Это всего лишь слухи, Луис. Просто мы так над ним подшучивали в свое время, — сказал Билл.
— На твоем месте я бы не стал спрашивать Кеведо про портрет.
Забрав у дежурного охранника оружие и наручники, Билл с Хоком отправились обратно в управление.
Хок с Биллом на минутку заскочили в комнату для допросов, после чего Хендерсон отправился разыскивать Кеведо и Донована, чтобы передать им информацию, которую сообщил о Ветцеле Рэй Винс, а Хок зашел в стеклянный кабинет, позвонил в морг и попросил позвать к телефону дока Эванса.
— К сожалению, он сейчас не может подойти, сержант Мозли, — вежливо ответила секретарша.
— Док Эванс на вскрытии, и просил, чтобы его не беспокоили. Я передам ему позднее, что вы звонили.
— А кого он вскрывает? Случайно, не Джеральда Хикки? — поинтересовался Хок.
— Одну минуточку, — сказала секретарша, но Хоку пришлось ждать по крайней мере в три раза дольше. — Нет, Джерри Хикки еще не вскрывали. Возможно, аутопсию Хикки произведут сегодня вечером. Доку Эвансу обещают прислать на подмогу патологоанатома из больницы. Мы тут прямо зашиваемся с шестью трупами из отеля «Дескансо».
— Понятно. Будьте добры, попросите дока Эванса, чтобы он проверил во время вскрытия Хикки, не страдал ли молодой человек геморроем. И если страдал, то какими пользовался свечами.
— Я все записала. Куда вам перезвонить?
— Я еще не знаю своих планов. Передайте доку Эвансу, что я сам позвоню ему ближе к вечеру.
— Сержант, третья буква в вашей фамилии "з", а не"с", правильно?
— Именно так. Хотя многие произносят мою фамилию через "с". Спасибо вам большое, — поблагодарил Хок секретаршу и повесил трубку.
Он взглянул на циферблат. Три часа. Еще целых полтора часа до конца смены. Хок знал, что больше не прочтет сегодня ни одной страницы «висяков». Иногда в жизни Хока наступали минуты, когда ему становилось невмоготу смотреть на окружающий мир из прямой кишки. Сейчас выдалась как раз одна из таких минут. Хок вышел из стеклянного кабинета и направился в комнату для допросов.
Санчес, погруженная в чтение «висяка», метнула на Хока обиженный взгляд.
— Билл сказал мне, что вы ездили в окружную тюрьму, — сказала она сердито. — Могли бы оставить мне записку. Я не знала, где вас искать.
— Эллита, тебе не обязательно знать обо всем. К тому же, мы отлучались совсем ненадолго.
— Я понимаю. Но если бы вдруг кто-то из начальства спросил меня, где вы находитесь, я не смогла бы ответить на этот вопрос, и у вас могли возникнуть неприятности. Как я смогу прикрывать вас, если не буду знать, куда вы отправились?
— Хорошо, Эллита, в следующий раз обязательно оставлю тебе записку. Какие у тебя еще проблемы? — спросил Хок, подумав про себя, что Эллита уже начинает потихоньку входить в роль матери.
— Ты подписал мой отчет о сверхурочных?
— А где он?
— Я положила его в твою ячейку для почты.
— Извини, но я туда не заглядывал. Я сейчас подпишу его, а потом поеду, пожалуй, домой. Ты тоже можешь закругляться. И передай Биллу, что сегодня наш рабочий день закончился. Попроси его, если хочешь, и он расскажет тебе, зачем мы ездили в тюрьму. Договорились?
Эллита взглянула на свои золотые часики:
— Но сейчас только начало четвертого...
— Эллита, я знаю, который час. Просто мне сегодня вечером надо кое-куда отлучиться, поэтому я хочу привести себя в порядок. Ума не приложу, чем занять дочек вечером, пока меня не будет.
— Не забивай себе голову, Хок. Мы с девчонками сходим поужинать, а потом я свожу их в кино.
— Это будет очень любезно с твоей стороны.
— Причем тут любезности, Хок? Этот отель угнетает и меня, и твоих дочек. В нем невозможно долго находиться. Может быть, вместо кино съездить по тем адресам, где сдают квартиры? Я тут обвела карандашом кое-какие объявления в «Майами ньюс»...
— Эллита, если можно, то погоди немного с поисками жилья, ладно? Мне тут пришла в голову одна идея, и я хотел бы ее с тобой обсудить. Договорились?
Эллита пожала плечами.
— В принципе, мне спешить некуда...
— Спасибо. А сейчас отложи в сторону эти чертовы папки и езжай домой.
Хок подписал сверхурочные Эллиты, положил подписанный листок в почтовую ячейку лейтенанта Слейтера, запер дверь своего кабинета и покинул здание управления. Эллита очень нужна Хоку, чтобы помочь ему с воспитанием дочерей, но сейчас не время предлагать Санчес снять один дом на четверых.
Сью Эллен и Эйлина ждали Хока в вестибюле «Эльдорадо». Увидев отца, Эйлина бросилась ему навстречу, обняла и, приподнявшись на цыпочках, чмокнула в щеку. Смущенный Хок пытался отстраниться, но не успел. Эйлина вручила отцу семь долларов.
— Я помыла двух собак, папуля, — сказала она, опустив глаза долу. — Коккер-спаниеля и карликового пуделя. Хозяйка коккера заплатила мне пять долларов, а старик, чей пудель, дал мне только два бакса. Он сказал, что работа большего не стоит.
— Ты сказала ему заранее о том, что моешь собак за пять долларов?
— Конечно. Но он все равно дал мне только два бакса.
Хок вернул Эйлине семь долларов.
— Держи. Ты сама их заработала, поэтому деньги твои. Ты запомнила адрес этого скряги?
— Да, — кивнула Эйлина и показала рукой: — Он живет на Третьей улице. В пансионе «Элтон Армз».
— Как его зовут?
— Мистер Льюис.
— Понятно. Что ж, сейчас мы с тобой сходим к мистеру Льюису и побеседуем с ним.
— А мне с вами можно? — спросила Сью Эллен.
— Нет, Сью Эллен. Тебе придется подождать Эллиту. Она вот-вот приедет, и будет очень нервничать, если никого из нас не застанет в отеле. Скажешь ей, что мы с Эйлиной пошли разбираться с хозяином собаки, но скоро вернемся.
Хок и Эйлина прошли пешком три квартала, отделявшие «Эльдорадо» от «Элтон Армз» — двухэтажного многоквартирного пансиона, выкрашенного в грязно-зеленый цвет и покрытого розовой черепицей Вдоль всего фасада здания тянулась веранда на которой отдыхали, расположившись в плетеных креслах, шестеро обитателей пансиона — четыре старые леди и два пожилых джентльмена Они просто тупо глядели через улицу, где стоял точно такой же пансион, с веранды которого на шестерых обитателей «Элтон Армз» смотрели четыре старушки.
Хок и Эйлина поднялись на крыльцо. Хок подошел к мистеру Льюису, показал ему свой жетон и удостоверение, и сказал:
— Я из полицейского управления, мистер Льюис. Насколько мне известно, сэр, вы задолжали этой маленькой девочке три доллара.
Землистое лицо седовласого старика залило румянцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30