Я звякну ему в понедельник, если хочешь.
— Не надо. Я посмотрю дело, а там уже решим, что делать. Может, тебе придется съездить в Бока Ратон и пообщаться с этой циклоидной женщиной, если она еще живет там. Все равно нам от этого дела не отвертеться, поскольку на него положил глаз сам Браунли. Он мне сказал, что пометил папку красным флажком. Странно, что ты этого не заметила.
— Хок, там красными флажками половина папок истыкана. В твоей стопке, кстати, тоже есть папки с красными флажками. Ты, наверное, просто еще не добрался до них.
— Это меня больше всего и раздражает. Я не против спецзаданий, но не люблю, когда мне указывают, как над этим спецзаданием работать. И мне не нравится, что Браунли звонит мне домой в выходной день только для того, чтобы я избавил его от претензий истеричной женщины. — Хок допил пиво. — Завтра поеду к мисс Вестфол. Она предлагает квартиру в черном гетто сроком на три недели. Переехать туда можно в ближайшую пятницу. Мисс Вестфол еще и приплачивает по пять долларов в день человеку, который присматривает за временно пустующими квартирами и домами. Если тебя не смущает черное гетто, Эллита, то я могу замолвить за тебя словечко перед мисс Вестфол, и она сдаст эту квартиру тебе. За три недели осмотришься, подыщешь себе более пристойное жилье... А может, отец к тому времени уже разрешит тебе вернуться домой.
— Я домой больше не вернусь, Хок. Если я вернусь туда, то отец устроит мне молчаливый бойкот на всю оставшуюся жизнь. Может, оно и к лучшему, что он меня выставил. Но я хотела бы снять дом неподалеку от родителей. Тогда маме будет проще помогать мне с малышом, когда он родится.
— Тебе еще рановато думать о няньках, Эллита.
— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.
— А как ты себя чувствуешь? — спросил Хок. — Чисто физиологически.
— Отлично, — улыбнулась Эллита. — Мне очень понравились твои дочки, Хок. Они не только прекрасно воспитаны, но еще и обожают тебя.
— Как это? — искренне удивился Хок. — Они же меня практически не знают. А я, в свою очередь, не знаю, как с ними быть. Ты мне сегодня очень помогла, Эллита. Спасибо.
— А ты сообщил их матери о том, что девочки добрались до Майами благополучно? — спросила Эллита.
— Еще чего! Я за десять лет ни разу с ней не говорил по телефону. Да и писем написал всего пару штук. Если Патси интересует судьба ее дочерей, то она может, в конце концов, сама сюда позвонить.
— А может, она пыталась до тебя дозвониться, Хок, но не смогла? В «Эльдорадо» очень трудно дозвониться, ты же сам знаешь.
— Вот что, Эллита. Если тебя это так беспокоит, то можешь позвонить Патси сама. Возьмешь телефон у Сью Эллен. Только, заказывая разговор, предупреди телефонистку, что оплачивать его будет вызываемый абонент. Если это не устроит Патси и она откажется от разговора, то забудь об этой женщине раз и навсегда.
— А ты сам точно не станешь ей звонить? — еще раз спросила Эллита.
— Ни за что на свете.
— Ладно, тогда я ей действительно позвоню. Будь я на месте Патси, мне было бы не по себе оттого, что я ничего не знаю о дочках. — Эллита приоткрыла на секунду дверь в спальню, а затем очень осторожно закрыла ее. — Эйлина спит как младенец. Ты, молодец, Хок. Правильно сделал, что снял эти страшные железки с ее зубов.
— Да брось ты, Эллита. — Хок смущенно пожал плечами. — У девочки болели зубы, вот я ей и помог. Как-никак, я ей все-таки родной отец.
Эллита начала плакать. Хок с минуту молча смотрел на нее, потом взял со спинки стула пиджак, вышел из номера, спустился на лифте в вестибюль, остановился, не зная, что делать дальше, затем направился на автостоянку, сел в машину и завел двигатель. Он не мог понять, почему вдруг ощутил себя никому не нужным. Куда теперь ехать? Поколебавшись несколько минут, Хок решил съездить в управление.
Прибыв на службу, Хок зашел к себе в кабинет, дважды прочел дело Мэри Роллинз, потом проглядел еще две папки — безнадега. Абсолютно бесперспективные дела. Хок сунул папки в выдвижной ящик стола, вышел из кабинета, запер дверь на ключ и спустился в буфет. Взяв стаканчик кофе, Хок уселся за столик.
В это время в буфет вошел лейтенант Слейтер. Хок наблюдал за тем, как лейтенант покупал пакет молока. Расплатившись с кассиршей, Слейтер взял в одну руку пакет с молоком, в другую пустой стакан, окинул взором буфет и, заметив Хока, направился к его столу, чему-то улыбаясь. Тонкие губы Слейтера, растянутые в улыбке, делили его рожу на две уродливые, испещренные оспинами половины. Открыв пакет, лейтенант плеснул в стакан молока.
— Мне только что рассказали классную хохму, Хок, — сказал он. — Слушай: «Как можно узнать о том, что ты трахаешься с гомосексуалистом?» — Слейтер сделал глоток молока, вытер белые «усы» салфеткой и улыбнулся еще шире: — Ну что, сдаешься? Ответ такой: «У гомосексуалиста член пахнет дерьмом».
Слейтер расхохотался и отхлебнул еще молока.
— Вот что я тебе скажу, Слейтер, — сказал Хок без тени улыбки. — Если я услышу, что ты говоришь подобные мерзости в присутствии моих дочерей, то я не посмотрю на то, что ты старший офицер. Я из тебя мозги вышибу, понял?
— Ты чего взбеленился, Хок? Это же шутка. Господи, я всего лишь хотел... — Но слова Слейтера оказались обращены к спине Хока, стремительно направлявшегося к дверям.
Глава 16
В воскресенье Хок, как всегда, проснулся в шесть утра, умылся, оделся и поехал в супермаркет. Купив дюжину булочек, пакет молока, упаковку плавленого сыра, три банки тушенки и большую луковицу, которую он решил, потушив, добавить к консервированному мясу, Хок вернулся в отель, вскипятил на плитке воду для растворимого кофе и разбудил девчонок. Затем вышел в коридор, постучался к Эллите и велел ей присоединяться к ним для совместного завтрака.
Когда Санчес спустя пару минут вошла в номер Хока, тот заметил, что Эллита без колготок, а когда она села, заложив ногу за ногу, Хок мельком увидел белые ляжки своей напарницы. Причем не просто белые, а лилейно-белоснежные. Это обстоятельство до такой степени поразило Хока, что он смотрел на ноги Эллиты чуть дольше, чем позволяют приличия. Хок всегда полагал, что у Эллиты, как у истинной латиноамериканки, все тело такого же смуглого цвета, что и ее лицо, шея и руки. Оказалось, что это — элементарный загар. Хок, конечно, был наслышан о том, что кубинцы считают себя белыми, но сам относил их к цветным — эдакой гремучей смеси испанской, карибской и черной кровей. Именно поэтому он спокойно относился к тому, что кубинцы пользовались привилегиями, которыми правительство США наделило при поступлении на работу представителей национальных меньшинств. И хотя в Майами латиносы составляли подавляющее большинство населения, их по-прежнему причисляли к нацменьшинствам. Эллита, безусловно, была кубинкой, но она одновременно, как выяснилось теперь, белая. Это значит, что Эллита, возможно, незаконно воспользовалась привилегиями при продвижении по службе, выдав себя за цветную. Белые ляжки Эллиты оказались для Хока полнейшим откровением. Пожалуй, стоит обсудить это с Биллом Хендерсоном. Может, им стоит внести свои предложения в комиссию по привилегиям. С другой стороны, Эллита, конечно, заслужила быть детективом отдела по расследованию убийств — она ведь до этого семь лет оттрубила диспетчером в управлении. Так что, какая собственно говоря, разница — сейчас стала детективом.
Эллита отодвинув в очереди нескольких белых парней или это произошло бы несколькими годами позже? Абсолютно никакой разницы. Просто Хоку приятно знать, что Эллита белая женщина, хоть и кубинка. Она очень понравилась Хендерсону, да и Хоку Эллита симпатична, так что вряд ли Биллу с Хоком стоит осуждать ее за то, что она воспользовалась лазейкой в бюрократическом механизме и сумела сделать шаг вверх по служебной лестнице чуть раньше других.
Девчонки еще не выходили из спальни. Слышно было, как они возятся в ванной. Эллита размешала кофе и откинулась на спинку стула.
— Я вчера позвонила Патси, Хок, — сказала она. — Твоя бывшая жена согласилась оплатить разговор, так что с ней успела поговорить и Сью Эллен. Патси сказала, что будет ежемесячно высылать девочкам чеки на сорок шесть долларов каждой, потому что она давала девчонкам на карманные расходы по пятьдесят долларов в месяц, а Сью Эллен пожаловалась маме, что ты даешь им только доллар в неделю. В общем, Патси готова компенсировать разницу в сорок шесть долларов.
— Что еще она сказала?
— Она спросила, кто я такая, а я ответила, что ты мой напарник. Но потом трубку взяла Сью Эллен и сказала матери, что мы живем в отеле все вместе. Так что вполне может статься, что у Патси сложилось обо мне превратное мнение.
— Тебя это огорчает?
— Мне плевать на мнение женщины, которая способна бросить своих детей, — сказала Эллита и добавила в кофе еще немного подсластителя.
— Патси, наверное, даже рада тому, что за девчонками приглядывает женщина, но мне искренне жаль, что она может подумать о тебе что-нибудь нехорошее.
Из спальни наконец выползли заспанные сестры. Они сели за стол и налили себе кофе в красные пластмассовые чашки, которые Эллита прихватила с собой из своего номера.
— Пап, неужели обязательно в воскресный день вставать в такую рань? — недовольно буркнула Сью Эллен.
— Там, в пакете, булочки и сыр, — сказал Хок, пропустив мимо ушей вопрос дочери. — Вечером я собираюсь приготовить тушеное мясо, так что сразу купил побольше хлеба, чтобы не ходить лишний раз в магазин... Как ты думаешь, Сью Эллен, твоя мать действительно пришлет вам чеки на сорок шесть долларов?
— Конечно.
— В таком случае, я ссужаю вам по пять долларов, девочки. Вернете мне их, когда получите деньги по чекам. Можешь теперь покупать себе сигареты, Сью Эллен. — Хок протянул девочкам по пятерке.
Эйлина сунула купюру в карман, а потом обмакнула булку в кофе.
— Ну, как твои зубы? — поинтересовался Хок.
— Замечательно, пап. Я так резко вырубилась вчера. По-моему, я вообще не перевернулась с бока на бок, пока спала.
— Вот и хорошо. Но если вдруг зубы снова заболят — а такое иногда бывает, — то попросишь у Эллита таблетку «тайленола». Договорились?
Эйлина молча кивнула и откусила кусок булки.
— А своей матери ты звонила, Эллита? — спросил Хок.
— Три раза. Но к телефону всякий раз подходил отец, и я вешала трубку. В конце концов, я позвонила своей кузине Луизе и попросила ее сообщить маме мои координаты. Я попытаюсь поговорить с мамой в понедельник.
Хок раскрыл свой блокнот и вырвал из него исписанный листок.
— Я съездил вчера вечером в контору и прочитал дело Мэри Роллинз. Вот адрес той женщины из Бока Ратон, — Хок протянул листок Эллите. — Ее зовут Ванда Фридли. Миссис Фридли. Если у тебя нет никаких дел сегодня, то может прокатишься в Бока Ратон вместе с девочками? Поговоришь с миссис Фридли. Она в свое время позвонила в полицию и сообщила, что видела Мэри Роллинз в Делрей-Бич. К миссис Фридли отправился Макгелликот. Беседуя с ним, миссис Фридли изменила показания. Она сказала, будто не уверена в том, что виденная ею девушка — Мэри Роллинз. Записи Макгелликота о том, что женщина враждебно настроена по отношению к мужчинам могут оказаться чистой выдумкой, но может оказаться и так, что Макгелликот прав. Попробуй ее разговорить. Сначала я хотел попросить тебя съездить в Бока Ратон завтра, но мне кажется, что если мы сегодня разберемся с этой миссис Фридли, то в понедельник сможем вернуться к другим «висякам». По крайней мере, мы сможем доложить Бра-унли, что уже работаем над делом Мэри Роллинз. А я съезжу в Кендалл, осмотрю то поле, где нашли шорты и футболку. Конечно, я там ничего не обнаружу, зато будет о чем написать в рапорте майору Браунли... Но я не настаиваю, Эллита. Если не хочешь ехать сегодня в Бока Ратон, то можешь сходить с девочками на пляж. Купить купальник в Майами-Бич — не проблема.
Эллита расхохоталась:
— Хок, у тебя не хватит денег, чтобы заставить меня надеть купальник.
— Почему? — не понял Хок.
Эллита похлопала себя по бедру:
— Целлюлит. Я не ношу бикини, и вообще не хожу на пляж.
— Но я знаю, что ты умеешь плавать. Всем полицейским надо сдать норматив по плаванию при поступлении на службу.
— Я сдала этот норматив. Но потом семь лет не вставала со стула, вот и обросла жирком. Мы съездим в Бока Ратон, Хок. Думаю, успеем вернуться к полудню, так что девочки спокойно успеют сходить на пляж и искупаться. Я пойду с ними и буду наблюдать за Сью Эллен и Эйлиной с волнореза.
— Отлично. А я съезжу посмотрю ту квартиру в Гроув после чего заскочу к женщине, у которой Джерри Хикки снимал комнату. Я нашел ту записку с ее адресом, которую ты оставила вчера на моем столе.
— О чем она может тебе рассказать? — удивилась Эллита.
— Не знаю. Мне просто интересно, где Джерри раздобыл такую кучу денег и героин. Есть в деле Хикки нечто странное, и я пока не считаю возможным закрывать его. Разве тебе не кажется подозрительным, что белый юноша снимает комнату у негритоски в самом сердце черного гетто?
— Нет, не кажется, — улыбнулась Эллита. — Для наркомана это вполне нормально. Кроме того, ты сам собираешься отправить меня жить в Гроув.
— Но это совсем другой случай, — возразил Хок, вспомнив белые ляжки Эллиты. — Тебе за это будут платить по пять долларов в день.
— Может, и Джерри платили?
— Я это выясню. Ладно, девочки, я постараюсь вернуться часам к трем. Если буду задерживаться, то позвоню Эдди Коэну и оставлю ему телефон, по которому меня можно найти. А вечером приготовим тушеное мясо и вместе поужинаем — как вчера. Мне это понравилось. — Хок повернулся к Эйлине и Сью Эллен и сказал строго: — Девочки, Эллита будет находиться на службе, когда вы поедете в Бока Ратон. Так что выполняйте все ее распоряжения. Понятно?
Девочки заверили отца, что будут подчиняться Эллите беспрекословно.
Хок припарковался перед публичной библиотекой Коконат Гроув — единственным более или менее прилично выглядевшим общественным зданием в этом районе. Приземистое здание из камня с деревянным крыльцом, над которым нависли ветви деревьев, казалось выросшим из земли, подобно какому-нибудь овощу. Неподалеку от библиотеки стоял патрульный автомобиль. Молодой полицейский, сидевший в нем, был так поглощен разглядыванием картинок в журнале «Пентхауз», что заметил Хока только тогда, когда тот похлопал патрульного по плечу.
— Откройте заднюю дверцу, офицер. — Хок показал полицейскому свой жетон. — Я сержант Мозли. Отдел по расследованию убийств.
Патрульный поднял предохранительную кнопку двери, и Хок скользнул на заднее сиденье. Патрульный взял свою фуражку с соседнего сиденья, нахлобучил ее на голову и сунул журнал под сиденье.
— В чем дело, сержант? — спросил он. Хок глянул из окна автомобиля на расположенный через дорогу парк Пикок. Какие-то девушки увлеченно играли в софтбол. В гавани покачивались на волнах крохотные суденышки со спущенными парусами. На парапете, который ограждал территорию парка, сидели двое бородатых мужчин. Обнажив свои торсы и запрокинув головы, мужчины принимали солнечные ванны. Закончив обозревать окрестности, Хок обратился к патрульному:
— Вы давно работаете в этом районе?
— Полтора месяца. Тут мне нравится гораздо больше, чем в Городе Свободы. Мне там как-то раз запустили в физиономию камнем, когда я пытался разнять хулиганов, устроивших драку прямо посреди улицы, — патрульный показал на красный шрам, пересекавший его подбородок. — Четырнадцать швов. Но нет худа без добра. После того инцидента начальство решило, что я буду слишком пристрастно относиться к негритосам из Города Свободы, и меня перевели в Гроув. Это был лучший день в моей жизни, сержант. Я тут уже полтора месяца, и никаких серьезных происшествий в Гроув за это время не зафиксировано. Мелкие уличные кражи, попрошайничество, — в общем, ничего из ряда вон выходящего. В ночь с пятницы на субботу, говорят, местная молодежь буянит на улицах, но я еще ни разу не дежурил ночью.
— Вы знали юношу по имени Джерри Хикки? — спросил Хок.
— Не-а, — покачал головой патрульный. — Но его может знать мой напарник. Он работает в Гроув уже почти три года.
— И где он, твой напарник?
— Пошел перекусить в «Лэмз». — Патрульный показал на соседнюю горбатую улочку — Он ест только в этом заведении, там отличные гамбургеры. Сначала мы ходили туда вместе, но потом Ред сказал, что лучше обедать по очереди, чтобы кто-то из нас постоянно находился возле рации.
— Короче говоря, вы не очень-то ладите друг с другом, да? — в лоб спросил Хок.
— Я бы так не сказал, — не согласился с Хоком патрульный. — Мы отлично уживаемся с Редом. Я очень многому у него научился.
— Понятно. Вот что я вам скажу, офицер: сходите-ка в «Лэмз» и скажите Реду, что с ним хочет поговорить сержант Мозли из отдела по расследованию убийств. А я пока подежурю у рации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Не надо. Я посмотрю дело, а там уже решим, что делать. Может, тебе придется съездить в Бока Ратон и пообщаться с этой циклоидной женщиной, если она еще живет там. Все равно нам от этого дела не отвертеться, поскольку на него положил глаз сам Браунли. Он мне сказал, что пометил папку красным флажком. Странно, что ты этого не заметила.
— Хок, там красными флажками половина папок истыкана. В твоей стопке, кстати, тоже есть папки с красными флажками. Ты, наверное, просто еще не добрался до них.
— Это меня больше всего и раздражает. Я не против спецзаданий, но не люблю, когда мне указывают, как над этим спецзаданием работать. И мне не нравится, что Браунли звонит мне домой в выходной день только для того, чтобы я избавил его от претензий истеричной женщины. — Хок допил пиво. — Завтра поеду к мисс Вестфол. Она предлагает квартиру в черном гетто сроком на три недели. Переехать туда можно в ближайшую пятницу. Мисс Вестфол еще и приплачивает по пять долларов в день человеку, который присматривает за временно пустующими квартирами и домами. Если тебя не смущает черное гетто, Эллита, то я могу замолвить за тебя словечко перед мисс Вестфол, и она сдаст эту квартиру тебе. За три недели осмотришься, подыщешь себе более пристойное жилье... А может, отец к тому времени уже разрешит тебе вернуться домой.
— Я домой больше не вернусь, Хок. Если я вернусь туда, то отец устроит мне молчаливый бойкот на всю оставшуюся жизнь. Может, оно и к лучшему, что он меня выставил. Но я хотела бы снять дом неподалеку от родителей. Тогда маме будет проще помогать мне с малышом, когда он родится.
— Тебе еще рановато думать о няньках, Эллита.
— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.
— А как ты себя чувствуешь? — спросил Хок. — Чисто физиологически.
— Отлично, — улыбнулась Эллита. — Мне очень понравились твои дочки, Хок. Они не только прекрасно воспитаны, но еще и обожают тебя.
— Как это? — искренне удивился Хок. — Они же меня практически не знают. А я, в свою очередь, не знаю, как с ними быть. Ты мне сегодня очень помогла, Эллита. Спасибо.
— А ты сообщил их матери о том, что девочки добрались до Майами благополучно? — спросила Эллита.
— Еще чего! Я за десять лет ни разу с ней не говорил по телефону. Да и писем написал всего пару штук. Если Патси интересует судьба ее дочерей, то она может, в конце концов, сама сюда позвонить.
— А может, она пыталась до тебя дозвониться, Хок, но не смогла? В «Эльдорадо» очень трудно дозвониться, ты же сам знаешь.
— Вот что, Эллита. Если тебя это так беспокоит, то можешь позвонить Патси сама. Возьмешь телефон у Сью Эллен. Только, заказывая разговор, предупреди телефонистку, что оплачивать его будет вызываемый абонент. Если это не устроит Патси и она откажется от разговора, то забудь об этой женщине раз и навсегда.
— А ты сам точно не станешь ей звонить? — еще раз спросила Эллита.
— Ни за что на свете.
— Ладно, тогда я ей действительно позвоню. Будь я на месте Патси, мне было бы не по себе оттого, что я ничего не знаю о дочках. — Эллита приоткрыла на секунду дверь в спальню, а затем очень осторожно закрыла ее. — Эйлина спит как младенец. Ты, молодец, Хок. Правильно сделал, что снял эти страшные железки с ее зубов.
— Да брось ты, Эллита. — Хок смущенно пожал плечами. — У девочки болели зубы, вот я ей и помог. Как-никак, я ей все-таки родной отец.
Эллита начала плакать. Хок с минуту молча смотрел на нее, потом взял со спинки стула пиджак, вышел из номера, спустился на лифте в вестибюль, остановился, не зная, что делать дальше, затем направился на автостоянку, сел в машину и завел двигатель. Он не мог понять, почему вдруг ощутил себя никому не нужным. Куда теперь ехать? Поколебавшись несколько минут, Хок решил съездить в управление.
Прибыв на службу, Хок зашел к себе в кабинет, дважды прочел дело Мэри Роллинз, потом проглядел еще две папки — безнадега. Абсолютно бесперспективные дела. Хок сунул папки в выдвижной ящик стола, вышел из кабинета, запер дверь на ключ и спустился в буфет. Взяв стаканчик кофе, Хок уселся за столик.
В это время в буфет вошел лейтенант Слейтер. Хок наблюдал за тем, как лейтенант покупал пакет молока. Расплатившись с кассиршей, Слейтер взял в одну руку пакет с молоком, в другую пустой стакан, окинул взором буфет и, заметив Хока, направился к его столу, чему-то улыбаясь. Тонкие губы Слейтера, растянутые в улыбке, делили его рожу на две уродливые, испещренные оспинами половины. Открыв пакет, лейтенант плеснул в стакан молока.
— Мне только что рассказали классную хохму, Хок, — сказал он. — Слушай: «Как можно узнать о том, что ты трахаешься с гомосексуалистом?» — Слейтер сделал глоток молока, вытер белые «усы» салфеткой и улыбнулся еще шире: — Ну что, сдаешься? Ответ такой: «У гомосексуалиста член пахнет дерьмом».
Слейтер расхохотался и отхлебнул еще молока.
— Вот что я тебе скажу, Слейтер, — сказал Хок без тени улыбки. — Если я услышу, что ты говоришь подобные мерзости в присутствии моих дочерей, то я не посмотрю на то, что ты старший офицер. Я из тебя мозги вышибу, понял?
— Ты чего взбеленился, Хок? Это же шутка. Господи, я всего лишь хотел... — Но слова Слейтера оказались обращены к спине Хока, стремительно направлявшегося к дверям.
Глава 16
В воскресенье Хок, как всегда, проснулся в шесть утра, умылся, оделся и поехал в супермаркет. Купив дюжину булочек, пакет молока, упаковку плавленого сыра, три банки тушенки и большую луковицу, которую он решил, потушив, добавить к консервированному мясу, Хок вернулся в отель, вскипятил на плитке воду для растворимого кофе и разбудил девчонок. Затем вышел в коридор, постучался к Эллите и велел ей присоединяться к ним для совместного завтрака.
Когда Санчес спустя пару минут вошла в номер Хока, тот заметил, что Эллита без колготок, а когда она села, заложив ногу за ногу, Хок мельком увидел белые ляжки своей напарницы. Причем не просто белые, а лилейно-белоснежные. Это обстоятельство до такой степени поразило Хока, что он смотрел на ноги Эллиты чуть дольше, чем позволяют приличия. Хок всегда полагал, что у Эллиты, как у истинной латиноамериканки, все тело такого же смуглого цвета, что и ее лицо, шея и руки. Оказалось, что это — элементарный загар. Хок, конечно, был наслышан о том, что кубинцы считают себя белыми, но сам относил их к цветным — эдакой гремучей смеси испанской, карибской и черной кровей. Именно поэтому он спокойно относился к тому, что кубинцы пользовались привилегиями, которыми правительство США наделило при поступлении на работу представителей национальных меньшинств. И хотя в Майами латиносы составляли подавляющее большинство населения, их по-прежнему причисляли к нацменьшинствам. Эллита, безусловно, была кубинкой, но она одновременно, как выяснилось теперь, белая. Это значит, что Эллита, возможно, незаконно воспользовалась привилегиями при продвижении по службе, выдав себя за цветную. Белые ляжки Эллиты оказались для Хока полнейшим откровением. Пожалуй, стоит обсудить это с Биллом Хендерсоном. Может, им стоит внести свои предложения в комиссию по привилегиям. С другой стороны, Эллита, конечно, заслужила быть детективом отдела по расследованию убийств — она ведь до этого семь лет оттрубила диспетчером в управлении. Так что, какая собственно говоря, разница — сейчас стала детективом.
Эллита отодвинув в очереди нескольких белых парней или это произошло бы несколькими годами позже? Абсолютно никакой разницы. Просто Хоку приятно знать, что Эллита белая женщина, хоть и кубинка. Она очень понравилась Хендерсону, да и Хоку Эллита симпатична, так что вряд ли Биллу с Хоком стоит осуждать ее за то, что она воспользовалась лазейкой в бюрократическом механизме и сумела сделать шаг вверх по служебной лестнице чуть раньше других.
Девчонки еще не выходили из спальни. Слышно было, как они возятся в ванной. Эллита размешала кофе и откинулась на спинку стула.
— Я вчера позвонила Патси, Хок, — сказала она. — Твоя бывшая жена согласилась оплатить разговор, так что с ней успела поговорить и Сью Эллен. Патси сказала, что будет ежемесячно высылать девочкам чеки на сорок шесть долларов каждой, потому что она давала девчонкам на карманные расходы по пятьдесят долларов в месяц, а Сью Эллен пожаловалась маме, что ты даешь им только доллар в неделю. В общем, Патси готова компенсировать разницу в сорок шесть долларов.
— Что еще она сказала?
— Она спросила, кто я такая, а я ответила, что ты мой напарник. Но потом трубку взяла Сью Эллен и сказала матери, что мы живем в отеле все вместе. Так что вполне может статься, что у Патси сложилось обо мне превратное мнение.
— Тебя это огорчает?
— Мне плевать на мнение женщины, которая способна бросить своих детей, — сказала Эллита и добавила в кофе еще немного подсластителя.
— Патси, наверное, даже рада тому, что за девчонками приглядывает женщина, но мне искренне жаль, что она может подумать о тебе что-нибудь нехорошее.
Из спальни наконец выползли заспанные сестры. Они сели за стол и налили себе кофе в красные пластмассовые чашки, которые Эллита прихватила с собой из своего номера.
— Пап, неужели обязательно в воскресный день вставать в такую рань? — недовольно буркнула Сью Эллен.
— Там, в пакете, булочки и сыр, — сказал Хок, пропустив мимо ушей вопрос дочери. — Вечером я собираюсь приготовить тушеное мясо, так что сразу купил побольше хлеба, чтобы не ходить лишний раз в магазин... Как ты думаешь, Сью Эллен, твоя мать действительно пришлет вам чеки на сорок шесть долларов?
— Конечно.
— В таком случае, я ссужаю вам по пять долларов, девочки. Вернете мне их, когда получите деньги по чекам. Можешь теперь покупать себе сигареты, Сью Эллен. — Хок протянул девочкам по пятерке.
Эйлина сунула купюру в карман, а потом обмакнула булку в кофе.
— Ну, как твои зубы? — поинтересовался Хок.
— Замечательно, пап. Я так резко вырубилась вчера. По-моему, я вообще не перевернулась с бока на бок, пока спала.
— Вот и хорошо. Но если вдруг зубы снова заболят — а такое иногда бывает, — то попросишь у Эллита таблетку «тайленола». Договорились?
Эйлина молча кивнула и откусила кусок булки.
— А своей матери ты звонила, Эллита? — спросил Хок.
— Три раза. Но к телефону всякий раз подходил отец, и я вешала трубку. В конце концов, я позвонила своей кузине Луизе и попросила ее сообщить маме мои координаты. Я попытаюсь поговорить с мамой в понедельник.
Хок раскрыл свой блокнот и вырвал из него исписанный листок.
— Я съездил вчера вечером в контору и прочитал дело Мэри Роллинз. Вот адрес той женщины из Бока Ратон, — Хок протянул листок Эллите. — Ее зовут Ванда Фридли. Миссис Фридли. Если у тебя нет никаких дел сегодня, то может прокатишься в Бока Ратон вместе с девочками? Поговоришь с миссис Фридли. Она в свое время позвонила в полицию и сообщила, что видела Мэри Роллинз в Делрей-Бич. К миссис Фридли отправился Макгелликот. Беседуя с ним, миссис Фридли изменила показания. Она сказала, будто не уверена в том, что виденная ею девушка — Мэри Роллинз. Записи Макгелликота о том, что женщина враждебно настроена по отношению к мужчинам могут оказаться чистой выдумкой, но может оказаться и так, что Макгелликот прав. Попробуй ее разговорить. Сначала я хотел попросить тебя съездить в Бока Ратон завтра, но мне кажется, что если мы сегодня разберемся с этой миссис Фридли, то в понедельник сможем вернуться к другим «висякам». По крайней мере, мы сможем доложить Бра-унли, что уже работаем над делом Мэри Роллинз. А я съезжу в Кендалл, осмотрю то поле, где нашли шорты и футболку. Конечно, я там ничего не обнаружу, зато будет о чем написать в рапорте майору Браунли... Но я не настаиваю, Эллита. Если не хочешь ехать сегодня в Бока Ратон, то можешь сходить с девочками на пляж. Купить купальник в Майами-Бич — не проблема.
Эллита расхохоталась:
— Хок, у тебя не хватит денег, чтобы заставить меня надеть купальник.
— Почему? — не понял Хок.
Эллита похлопала себя по бедру:
— Целлюлит. Я не ношу бикини, и вообще не хожу на пляж.
— Но я знаю, что ты умеешь плавать. Всем полицейским надо сдать норматив по плаванию при поступлении на службу.
— Я сдала этот норматив. Но потом семь лет не вставала со стула, вот и обросла жирком. Мы съездим в Бока Ратон, Хок. Думаю, успеем вернуться к полудню, так что девочки спокойно успеют сходить на пляж и искупаться. Я пойду с ними и буду наблюдать за Сью Эллен и Эйлиной с волнореза.
— Отлично. А я съезжу посмотрю ту квартиру в Гроув после чего заскочу к женщине, у которой Джерри Хикки снимал комнату. Я нашел ту записку с ее адресом, которую ты оставила вчера на моем столе.
— О чем она может тебе рассказать? — удивилась Эллита.
— Не знаю. Мне просто интересно, где Джерри раздобыл такую кучу денег и героин. Есть в деле Хикки нечто странное, и я пока не считаю возможным закрывать его. Разве тебе не кажется подозрительным, что белый юноша снимает комнату у негритоски в самом сердце черного гетто?
— Нет, не кажется, — улыбнулась Эллита. — Для наркомана это вполне нормально. Кроме того, ты сам собираешься отправить меня жить в Гроув.
— Но это совсем другой случай, — возразил Хок, вспомнив белые ляжки Эллиты. — Тебе за это будут платить по пять долларов в день.
— Может, и Джерри платили?
— Я это выясню. Ладно, девочки, я постараюсь вернуться часам к трем. Если буду задерживаться, то позвоню Эдди Коэну и оставлю ему телефон, по которому меня можно найти. А вечером приготовим тушеное мясо и вместе поужинаем — как вчера. Мне это понравилось. — Хок повернулся к Эйлине и Сью Эллен и сказал строго: — Девочки, Эллита будет находиться на службе, когда вы поедете в Бока Ратон. Так что выполняйте все ее распоряжения. Понятно?
Девочки заверили отца, что будут подчиняться Эллите беспрекословно.
Хок припарковался перед публичной библиотекой Коконат Гроув — единственным более или менее прилично выглядевшим общественным зданием в этом районе. Приземистое здание из камня с деревянным крыльцом, над которым нависли ветви деревьев, казалось выросшим из земли, подобно какому-нибудь овощу. Неподалеку от библиотеки стоял патрульный автомобиль. Молодой полицейский, сидевший в нем, был так поглощен разглядыванием картинок в журнале «Пентхауз», что заметил Хока только тогда, когда тот похлопал патрульного по плечу.
— Откройте заднюю дверцу, офицер. — Хок показал полицейскому свой жетон. — Я сержант Мозли. Отдел по расследованию убийств.
Патрульный поднял предохранительную кнопку двери, и Хок скользнул на заднее сиденье. Патрульный взял свою фуражку с соседнего сиденья, нахлобучил ее на голову и сунул журнал под сиденье.
— В чем дело, сержант? — спросил он. Хок глянул из окна автомобиля на расположенный через дорогу парк Пикок. Какие-то девушки увлеченно играли в софтбол. В гавани покачивались на волнах крохотные суденышки со спущенными парусами. На парапете, который ограждал территорию парка, сидели двое бородатых мужчин. Обнажив свои торсы и запрокинув головы, мужчины принимали солнечные ванны. Закончив обозревать окрестности, Хок обратился к патрульному:
— Вы давно работаете в этом районе?
— Полтора месяца. Тут мне нравится гораздо больше, чем в Городе Свободы. Мне там как-то раз запустили в физиономию камнем, когда я пытался разнять хулиганов, устроивших драку прямо посреди улицы, — патрульный показал на красный шрам, пересекавший его подбородок. — Четырнадцать швов. Но нет худа без добра. После того инцидента начальство решило, что я буду слишком пристрастно относиться к негритосам из Города Свободы, и меня перевели в Гроув. Это был лучший день в моей жизни, сержант. Я тут уже полтора месяца, и никаких серьезных происшествий в Гроув за это время не зафиксировано. Мелкие уличные кражи, попрошайничество, — в общем, ничего из ряда вон выходящего. В ночь с пятницы на субботу, говорят, местная молодежь буянит на улицах, но я еще ни разу не дежурил ночью.
— Вы знали юношу по имени Джерри Хикки? — спросил Хок.
— Не-а, — покачал головой патрульный. — Но его может знать мой напарник. Он работает в Гроув уже почти три года.
— И где он, твой напарник?
— Пошел перекусить в «Лэмз». — Патрульный показал на соседнюю горбатую улочку — Он ест только в этом заведении, там отличные гамбургеры. Сначала мы ходили туда вместе, но потом Ред сказал, что лучше обедать по очереди, чтобы кто-то из нас постоянно находился возле рации.
— Короче говоря, вы не очень-то ладите друг с другом, да? — в лоб спросил Хок.
— Я бы так не сказал, — не согласился с Хоком патрульный. — Мы отлично уживаемся с Редом. Я очень многому у него научился.
— Понятно. Вот что я вам скажу, офицер: сходите-ка в «Лэмз» и скажите Реду, что с ним хочет поговорить сержант Мозли из отдела по расследованию убийств. А я пока подежурю у рации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30