не вдохновляется ли она при написании сексуальных сцен собственным опытом?
Слоун улыбнулась:
– Эта игра заинтересовала меня, потому что именно о ней я и решила написать свой следующий роман.
* * *
– Мама, расскажи, чем ты будешь заниматься во Франции? – Десятилетний Тревис Дрисколл сидел в ногах большой кровати в спальне Слоун, наблюдая, как мать собирает вещи. Окна спальни выходили в Центральный парк. – Играть в казино, танцевать до рассвета или купаться ночью в фонтане?
Она подняла голову и настороженно посмотрела на сына:
– Что за бред? Откуда у тебя такие мысли?
Он склонил голову набок и загадочно улыбнулся, как будто удивляясь, что она до сих пор не знает ответа. Тревис был красивый мальчик, темноволосый, с темно-карими, почти черными глазами. Его внешность озадачивала мать до сих пор. На нее он совсем не похож и, уж конечно, не похож на своего отца. Может, это у него от бабушки с дедушкой или от более отдаленных предков?
– Так развлекаются все, кто приезжает во Францию, – сказал Тревис. – Это написано в газетах, которые продают в супермаркете. Ну, в тех, что выставлены рядом с кассиршей на выходе. Там еще много всего есть интересного – про инопланетян, про переселение душ, ну и всякое такое.
– С каких пор ты стал читать этот вздор?
– Почти одновременно с «Плейбоем», – ответил Тревис с озорной улыбкой.
Слоун оторвалась от своего занятия.
– А тебе не кажется, что для «Плейбоя» ты еще слишком мал?
Мальчик засмеялся:
– Не беспокойся, мама, я его не читал…
– …а только рассматривал картинки, – закончила за него мать.
– Я так и знал, что ты все прекрасно понимаешь. – Тревис слез с кровати и направился к двери.
– Послушай, Тревис, мне бы действительно очень хотелось, чтобы ты поехал со мной.
– Мне бы тоже хотелось, мама, – проговорил он с нарочитой серьезностью. – Но ты же знаешь, что у меня на это время намечен целый ряд важных встреч. Так что как-нибудь в другой раз.
Тревис исчез за дверью.
«Надо же, всего десять лет, а шутит как сорокалетний, – подумала Слоун. – Слишком смышленый для своего возраста. Не думаю, что сейчас это так уж ему на пользу. Значит, у него какие-то планы с друзьями».
Занятия в школе начнутся уже после ее возвращения, а здесь за ним прекрасно присмотрит Эмма, экономка, работавшая у них уже шесть лет. Так что Слоун решила на сына не давить. Пусть занимается чем хочет.
Через несколько секунд голова Тревиса снова появилась в дверном проеме.
– Мама, послушай, может, сегодня на ужин закажем пиццу? Ну, такую огромную штуковину, и чтобы там было все… кроме этих маленьких рыбок.
– Анчоусов? – уточнила Слоун.
Он пожал плечами:
– Возможно, анчоусов. Только я их не люблю. Так мы можем ее заказать?
Слоун поднялась.
– Тревис, дорогой, неужели не понимаешь, что мужчина… а ведь ты будущий мужчина… не может жить только на одной пицце?
– Сейчас я думал о тебе – не о себе, – ответил он с невинным видом.
Мать удивленно посмотрела на него:
– Обо мне? С каких это пор ты стал заботиться обо мне?
– Что значит с каких пор? – затараторил он. – С данных пор. То есть с теперешних. Я же знаю, Эмму ты отпустила, она придет только завтра днем, и я также знаю, что ты терпеть не можешь готовить…
– Дело не в этом – просто я не умею готовить, – прервала сына Слоун.
– Какая разница. Неужели нельзя просто проявить внимание?
– Молодец.
– Ну так что, мам? Можно? Я могу сейчас позвонить?
Посмотрев на сына, Слоун глубоко вздохнула и сдалась:
– Ладно, звони. Но пока я буду в отъезде, не смей уговаривать Эмму заказывать пиццу каждый вечер! Я с ней поговорю об этом, – крикнула ему вслед Слоун. Тревис побежал звонить, опасаясь, как бы мать не передумала.
Слоун покачала головой и улыбнулась.
«Да, он избалован, в этом нет никакого сомнения… Но мне некого в этом винить, кроме себя. Я никогда ни в чем ему не отказывала. И вот получилось то, что должно было получиться. Но растить ребенка, единственного ребенка, одной – дело нелегкое, потому что слишком велик соблазн проявить снисходительность и во всем потворствовать сыну. Я всегда чувствовала себя виноватой в том, что он лишен отца, и страстно желала хоть каким-то образом компенсировать Тревису его отсутствие. И тем не менее лучше уж никакого отца, чем тот, кто дал жизнь Тревису».
С годами Слоун так и не научилась разбираться в мужчинах. Ее отношения с ними напоминали лабораторные работы по химии в старших классах школы. К сожалению, она еще тогда привыкла смешивать без разбору различные реактивы. Результаты получались порой весьма пагубные. Короче, весь опыт общения Слоун с лицами противоположного пола неопровержимо доказывал, что настоящая любовь ей, видимо, не суждена. Все свое время и энергию она отдавала работе и сыну. Работа не оставляла желать лучшего, а сын… Ну что ж, хотя и избалован, но все равно вполне приличный мальчик. В общем, результаты можно считать практически удовлетворительными. Если бы теперь в жизни Слоун и появился какой-то мужчина, он бы только все усложнил.
Закончив паковать чемоданы, Слоун поняла, что изрядно устала. Прекрасно, это хороший повод пораньше лечь в постель. Она уже радовалась, что уступила Тревису и позволила заказать на ужин пиццу.
Заметив свое отражение в зеркале в полный рост, Слоун в нерешительности замерла. «Я становлюсь похожа на Белу Лугоши, тоже избегаю смотреться в зеркало, – подумала она, грустно усмехнувшись. Лицо, которое сейчас увидела Слоун, можно было бы назвать интересным, возможно, даже весьма интересным – ведь все зависит от вкуса, – но уж никак не классически красивым. – Красивой меня способен назвать только слепой, – подумала она, хмуро разглядывая свое отражение. Слоун всегда казалось, что лицо у нее слишком круглое, особенно когда она улыбалась, – словом, такое, будто защечные мешки набиты орехами. – Нет, я отнюдь не Кристи Бринкли», – заключила она. И все же высокие скулы и безупречный цвет лица тоже нельзя сбрасывать со счета. Волосы тоже хороши. А иметь все, наверное, вообще невозможно. Фигура очень недурна. Все, что положено, приятно оттопыривается в соответствующих местах, не нарушая пропорций. Лишнего веса тоже нет. Груди полные и пока еще крепкие. Зад, конечно, несколько широковат и тяжеловат, но это, как говорится, на любителя. Слоун успешно маскировала это с помощью накладных плечиков и широкополых шляп. Однако ее главного достоинства – богатейшего воображения – зеркало не отражало. Она написала пять бестселлеров. Стала настоящей знаменитостью. «Может быть, люди действительно завидуют мне, – подумала Слоун с некоторым удовлетворением. – Но все равно я хотела бы походить на Кристи Бринкли».
* * *
– За «Поверженных идолов» издатель выплатил вам аванс два миллиона долларов. – Телеведущая, симпатичная, довольно консервативно одетая женщина лет сорока, вела беседу очень профессионально. – Говорят, вы уже подписали новый контракт. Причем аванс достигает рекордной суммы. Это правда?
Слоун улыбнулась, чувствуя себя совершенно свободно перед телекамерами. Вопрос ничуть не смутил ее. По опыту она знала, куда клонит ведущая.
– Правда, – подтвердила Слоун.
– Но нигде в прессе не указывается конкретная сумма, – продолжала ведущая. – Не уточните ли для нас?
– Ну, скажем так, – с готовностью отозвалась Слоун, – нас, то есть меня и… налоговое управление США, эта сумма вполне удовлетворяет.
В отличие от большинства авторов Слоун было безразлично, знает ли кто-то, сколько ей платят за книги, но в разговоре с репортерами она любила напускать некоторую таинственность. Кэти это в принципе одобряла. И Линк тоже соглашался с Кэти на все сто процентов.
Вспомнив о Линке Марсдене, Слоун скосила глаза чуть вправо и тут же увидела своего рекламного агента, который стоял недалеко от входа в студию. Высокий, красивый сорокалетний мужчина с густыми каштановыми волосами, спускавшимися сзади чуть ниже воротничка рубашки, а спереди густой волной ниспадавшими на лоб. Его усы всегда были безукоризненно подстрижены. Портрет дополняли выразительные темно-синие глаза. В общем, не лицо, а картинка. Одевался Линк безупречно. Костюмы носил самые дорогие. Слоун платила ему запредельные гонорары, так что он мог себе это позволить. С их первой встречи Линк всегда слегка раздражал Слоун, и она до сих пор так до конца и не осознала почему.
Интервью прошло очень гладко, но, когда все закончилось, Слоун все же испытала облегчение. До отъезда во Францию оставалось четыре часа, а ей предстояло сделать еще тысячу дел.
– Нам нужно поговорить, – сказал Линк, когда они вместе выходили из здания центра.
– Тогда поторопись. – Слоун, остановившись у края тротуара, начала высматривать такси. – Я спешу.
– В таком случае отложим до завтра. – Линк нахмурился. – Встретимся у меня в офисе часов в десять…
Слоун покачала головой:
– Не могу. Завтра в десять я буду во Франции.
– Во Франции? – Линк схватил ее за руку. – Что ты забыла во Франции?
– Ты уже пятый, кто спрашивает меня об этом. – Она холодно улыбнулась. – Это вообще-то не твое дело, но, так и быть, отвечу: я еду в Довиль встретиться с друзьями.
– Но ты не можешь сейчас уехать! – воскликнул Линк так громко, что привлек внимание прохожих. – У тебя на носу рекламная поездка… Напоминаю на всякий случай, возможно, ты забыла.
Слоун выдернула руку.
– Я ничего не забыла.
– У меня целый список интервью: для «Тайм», для «Пипл», я забил место на телевидении в программе «Сегодня»…
Слоун подняла на него глаза:
– Это что, уже согласовано и назначено? – Она помахала проезжающему такси, но оно не остановилось.
Линк поколебался секунду.
– Пока нет, но…
– В таком случае никаких проблем. Просто не назначай ничего до первого октября. К тому времени я вернусь из рекламной поездки.
– Зачем тебе ехать сейчас во Францию? – не унимался Линк Марсден. – Там что, кто-то умирает?
Слоун сердито посмотрела на него:
– Там никто не умирает. А вот ты, если сейчас же не прекратишь… – Она замолчала, а затем закончила уже более спокойно: – Если тебе так уж необходимо все знать, то в Довиль я еду собирать материал для новой книги, а если повезет, надеюсь отдохнуть и набраться сил. Бог знает, сколько лет я не имела полноценного отпуска! – Слоун помахала очередному такси.
– Прежде чем строить какие-то планы, могла бы по крайней мере посоветоваться со мной, – с упреком заметил Линк, когда возле них затормозило такси.
Слоун открыла дверцу, но неожиданно обернулась и посмотрела на Линка сверкающими от гнева глазами.
– Давай проясним ситуацию раз и навсегда. Ты работаешь на меня! – Слоун почти кричала, не обращая внимания на прохожих, которые удивленно поглядывали на нее. – Это ты должен советоваться со мной, прежде чем строить какие-то планы. Понял?
Теперь Линк тоже по-настоящему разозлился.
– Ах вот ты как заговорила! Интересно, кем бы ты была без меня?
– Не сомневайся, все было бы прекрасно! Последние шесть лет ты постоянно заставляешь меня делать то, чего мне совершенно не хочется. Если уж хочешь откровенности, то я тебе скажу: с меня хватит! Мне надоели твои наставления: как улыбаться, как разговаривать с прессой, как одеваться, как причесывать волосы! Я позволяла тебе все. Достаточно вспомнить этого идиота визажиста, который превращал меня то в одного, то в другого персонажа картин Пикассо! Да я же стала настоящей марионеткой! Кукла Слоун Дрисколл – только заведите, и она начнет улыбаться перед камерами и заговорит. Очаровательная дама, которая на часть вопросов не отвечает вообще, а если уж на что-то и умудряется ответить, то всегда скучно и вяло! Что за дурацкий имидж ты для меня придумал?! Ведь только в сон клонит от этих кретинских интервью и всего прочего!
– Эй, леди! – прервал ее таксист. – Вы едете или нет?
– Конечно, еду! – Слоун перевела дух. – Встретимся в офисе, Линк, после моего возвращения! – Она села в такси и с силой захлопнула дверцу.
Пока водитель встраивался в поток машин, Слоун пыталась разобраться в своих чувствах. Она сейчас понимала, что злится не на Линка Марсдена, а на себя. Вообще-то он ей больше не нужен. Имидж, придуманный им для нее, Слоун никогда не нравился, ибо стеснял, как узкое платье. Слоун никак не удавалось привести себя в соответствие с этим имиджем. Дани Хавилленд и Кэролайн Форрест, рекламные менеджеры издательства «Холланд», уже давно считали, что с рекламой у нее все в порядке. Она стала звездой и в услугах Линка Марсдена больше не нуждалась.
Но так было не всегда. Издательство «Холланд» как следует раскрутило ее первый роман, но Слоун казалось, что этого мало. Ей хотелось поскорее выдвинуться, привлечь внимание, и она убедила себя, что для этого нужен персональный рекламный агент. После того как «Откровения» стали бестселлером, Слоун начала поиски. Ей настоятельно рекомендовали «Товарищество Линкольна Марсдена». Линк работал с несколькими начинающими авторами и достиг весьма эффективных результатов. Он оказался исключительно привлекательным мужчиной, но это не повлияло на решение Слоун воспользоваться его услугами, поскольку как мужчина Линк ее совершенно не заинтересовал. Так было поначалу. Тогда, приступив к сотрудничеству, они никак не могли найти общий язык, но постепенно все как-то сгладилось, деловые отношения мало-помалу переросли в личные, и в конце концов дело, как водится, закончилось постелью. Но все это длилось недолго. Слоун быстро поняла, что как мужчина Линк раздражает ее еще больше, чем как рекламный агент.
«Нет, – подумала она, откидываясь на спинку сиденья, – с мужчинами у меня определенно ничего не получается. Ну и пусть!»
* * *
Движение было настолько интенсивным, что до аэропорта Кеннеди такси добиралось почти час, хотя Слоун рассчитывала доехать за полчаса. Но все же она успела вовремя зарегистрироваться, сдать багаж и теперь благополучно поднималась на борт самолета компании «Эр Франс» рейсом до Парижа. Оттуда ей предстоит полететь в Довиль.
Слоун расположилась в кресле у окна, пристегнулась ремнем и достала из сумочки книгу о поло, которую взяла почитать в дорогу. Она углубилась в чтение, желая выяснить хотя бы правила игры, чтобы не выглядеть в Довиле совсем уж полной невеждой.
Эта поездка обещала быть интересной. В Довиль ее пригласила Габриелла Миллано. Учась в колледже, они жили в одной комнате общежития. Габи, как ее звали друзья, девять лет назад вышла замуж за итальянского бизнесмена и большую часть времени проводила в Европе. Ее муж Карло был энтузиастом поло – одно время даже сам играл – и все важные матчи посещал так же усердно, как ревностный католик – храм. Любовь к игре он привил и жене, и та последние несколько лет присылала Слоун письма с разных концов света, описывая в деталях, иногда даже с рисунками, образ жизни игроков в поло, ну и вообще всех, кто «связан с лошадьми». Эти письма и вдохновили Слоун. Ей захотелось написать об этом роман, и она приняла приглашение супругов Миллано присоединиться к ним в Довиле. Неделю назад, разговаривая с ней по телефону, Габи упомянула, что их хороший приятель – «ему тридцать лет, он играет за американскую команду и имеет девятый рейтинг» – согласился стать консультантом Слоун, с ним уже договорились. «Его зовут Джордан, и он прекрасно разъяснит тебе, что к чему, – сказала Габи, а затем загадочно добавила: – Я знаю его уже много лет и не сомневаюсь: он сможет проконсультировать тебя не только по вопросам игры в поло».
«Девятый рейтинг», – размышляла Слоун. В поло, так же как и в гольфе, игрокам присваивают соответствующие рейтинги в зависимости от класса игры. Только в поло наоборот – чем выше номер рейтинга, тем лучше игрок. «Этот Джордан Филлипс, должно быть, действительно хорошо играет».
Слоун читала, не отрываясь ни на секунду, пока стюардесса не принесла ужин. И даже за едой она повторяла про себя термины поло и правила игры. Слоун не ездила верхом уже много лет и никогда раньше не была в Довиле, хотя много слышала об этом небольшом французском городке на берегу Ла-Манша – фешенебельном курорте, международном центре конного спорта. Это и все прочее обещало сделать три недели отпуска очень интересными.
Довиль, август, 1986
Т-р-р-рах! Небольшой белый мяч, почти касаясь земли, как молния полетел к воротам. Восемь игроков на лошадях – четверо в красно-белых фуфайках, другие четверо в голубых – устремились туда же. Зрителям на трибунах топот лошадей напоминал отдаленные раскаты грома. Еще один мощный удар заставил мяч пролететь высоко над стойкой ворот. Трибуны взорвались аплодисментами. Игроки повернули своих лошадей к центру поля, ловко манипулируя клюшками, как копьями во время рыцарского турнира. В громкоговорителе загундосил голос комментатора, который, разумеется по-французски, очень быстро описывал действия игроков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Слоун улыбнулась:
– Эта игра заинтересовала меня, потому что именно о ней я и решила написать свой следующий роман.
* * *
– Мама, расскажи, чем ты будешь заниматься во Франции? – Десятилетний Тревис Дрисколл сидел в ногах большой кровати в спальне Слоун, наблюдая, как мать собирает вещи. Окна спальни выходили в Центральный парк. – Играть в казино, танцевать до рассвета или купаться ночью в фонтане?
Она подняла голову и настороженно посмотрела на сына:
– Что за бред? Откуда у тебя такие мысли?
Он склонил голову набок и загадочно улыбнулся, как будто удивляясь, что она до сих пор не знает ответа. Тревис был красивый мальчик, темноволосый, с темно-карими, почти черными глазами. Его внешность озадачивала мать до сих пор. На нее он совсем не похож и, уж конечно, не похож на своего отца. Может, это у него от бабушки с дедушкой или от более отдаленных предков?
– Так развлекаются все, кто приезжает во Францию, – сказал Тревис. – Это написано в газетах, которые продают в супермаркете. Ну, в тех, что выставлены рядом с кассиршей на выходе. Там еще много всего есть интересного – про инопланетян, про переселение душ, ну и всякое такое.
– С каких пор ты стал читать этот вздор?
– Почти одновременно с «Плейбоем», – ответил Тревис с озорной улыбкой.
Слоун оторвалась от своего занятия.
– А тебе не кажется, что для «Плейбоя» ты еще слишком мал?
Мальчик засмеялся:
– Не беспокойся, мама, я его не читал…
– …а только рассматривал картинки, – закончила за него мать.
– Я так и знал, что ты все прекрасно понимаешь. – Тревис слез с кровати и направился к двери.
– Послушай, Тревис, мне бы действительно очень хотелось, чтобы ты поехал со мной.
– Мне бы тоже хотелось, мама, – проговорил он с нарочитой серьезностью. – Но ты же знаешь, что у меня на это время намечен целый ряд важных встреч. Так что как-нибудь в другой раз.
Тревис исчез за дверью.
«Надо же, всего десять лет, а шутит как сорокалетний, – подумала Слоун. – Слишком смышленый для своего возраста. Не думаю, что сейчас это так уж ему на пользу. Значит, у него какие-то планы с друзьями».
Занятия в школе начнутся уже после ее возвращения, а здесь за ним прекрасно присмотрит Эмма, экономка, работавшая у них уже шесть лет. Так что Слоун решила на сына не давить. Пусть занимается чем хочет.
Через несколько секунд голова Тревиса снова появилась в дверном проеме.
– Мама, послушай, может, сегодня на ужин закажем пиццу? Ну, такую огромную штуковину, и чтобы там было все… кроме этих маленьких рыбок.
– Анчоусов? – уточнила Слоун.
Он пожал плечами:
– Возможно, анчоусов. Только я их не люблю. Так мы можем ее заказать?
Слоун поднялась.
– Тревис, дорогой, неужели не понимаешь, что мужчина… а ведь ты будущий мужчина… не может жить только на одной пицце?
– Сейчас я думал о тебе – не о себе, – ответил он с невинным видом.
Мать удивленно посмотрела на него:
– Обо мне? С каких это пор ты стал заботиться обо мне?
– Что значит с каких пор? – затараторил он. – С данных пор. То есть с теперешних. Я же знаю, Эмму ты отпустила, она придет только завтра днем, и я также знаю, что ты терпеть не можешь готовить…
– Дело не в этом – просто я не умею готовить, – прервала сына Слоун.
– Какая разница. Неужели нельзя просто проявить внимание?
– Молодец.
– Ну так что, мам? Можно? Я могу сейчас позвонить?
Посмотрев на сына, Слоун глубоко вздохнула и сдалась:
– Ладно, звони. Но пока я буду в отъезде, не смей уговаривать Эмму заказывать пиццу каждый вечер! Я с ней поговорю об этом, – крикнула ему вслед Слоун. Тревис побежал звонить, опасаясь, как бы мать не передумала.
Слоун покачала головой и улыбнулась.
«Да, он избалован, в этом нет никакого сомнения… Но мне некого в этом винить, кроме себя. Я никогда ни в чем ему не отказывала. И вот получилось то, что должно было получиться. Но растить ребенка, единственного ребенка, одной – дело нелегкое, потому что слишком велик соблазн проявить снисходительность и во всем потворствовать сыну. Я всегда чувствовала себя виноватой в том, что он лишен отца, и страстно желала хоть каким-то образом компенсировать Тревису его отсутствие. И тем не менее лучше уж никакого отца, чем тот, кто дал жизнь Тревису».
С годами Слоун так и не научилась разбираться в мужчинах. Ее отношения с ними напоминали лабораторные работы по химии в старших классах школы. К сожалению, она еще тогда привыкла смешивать без разбору различные реактивы. Результаты получались порой весьма пагубные. Короче, весь опыт общения Слоун с лицами противоположного пола неопровержимо доказывал, что настоящая любовь ей, видимо, не суждена. Все свое время и энергию она отдавала работе и сыну. Работа не оставляла желать лучшего, а сын… Ну что ж, хотя и избалован, но все равно вполне приличный мальчик. В общем, результаты можно считать практически удовлетворительными. Если бы теперь в жизни Слоун и появился какой-то мужчина, он бы только все усложнил.
Закончив паковать чемоданы, Слоун поняла, что изрядно устала. Прекрасно, это хороший повод пораньше лечь в постель. Она уже радовалась, что уступила Тревису и позволила заказать на ужин пиццу.
Заметив свое отражение в зеркале в полный рост, Слоун в нерешительности замерла. «Я становлюсь похожа на Белу Лугоши, тоже избегаю смотреться в зеркало, – подумала она, грустно усмехнувшись. Лицо, которое сейчас увидела Слоун, можно было бы назвать интересным, возможно, даже весьма интересным – ведь все зависит от вкуса, – но уж никак не классически красивым. – Красивой меня способен назвать только слепой, – подумала она, хмуро разглядывая свое отражение. Слоун всегда казалось, что лицо у нее слишком круглое, особенно когда она улыбалась, – словом, такое, будто защечные мешки набиты орехами. – Нет, я отнюдь не Кристи Бринкли», – заключила она. И все же высокие скулы и безупречный цвет лица тоже нельзя сбрасывать со счета. Волосы тоже хороши. А иметь все, наверное, вообще невозможно. Фигура очень недурна. Все, что положено, приятно оттопыривается в соответствующих местах, не нарушая пропорций. Лишнего веса тоже нет. Груди полные и пока еще крепкие. Зад, конечно, несколько широковат и тяжеловат, но это, как говорится, на любителя. Слоун успешно маскировала это с помощью накладных плечиков и широкополых шляп. Однако ее главного достоинства – богатейшего воображения – зеркало не отражало. Она написала пять бестселлеров. Стала настоящей знаменитостью. «Может быть, люди действительно завидуют мне, – подумала Слоун с некоторым удовлетворением. – Но все равно я хотела бы походить на Кристи Бринкли».
* * *
– За «Поверженных идолов» издатель выплатил вам аванс два миллиона долларов. – Телеведущая, симпатичная, довольно консервативно одетая женщина лет сорока, вела беседу очень профессионально. – Говорят, вы уже подписали новый контракт. Причем аванс достигает рекордной суммы. Это правда?
Слоун улыбнулась, чувствуя себя совершенно свободно перед телекамерами. Вопрос ничуть не смутил ее. По опыту она знала, куда клонит ведущая.
– Правда, – подтвердила Слоун.
– Но нигде в прессе не указывается конкретная сумма, – продолжала ведущая. – Не уточните ли для нас?
– Ну, скажем так, – с готовностью отозвалась Слоун, – нас, то есть меня и… налоговое управление США, эта сумма вполне удовлетворяет.
В отличие от большинства авторов Слоун было безразлично, знает ли кто-то, сколько ей платят за книги, но в разговоре с репортерами она любила напускать некоторую таинственность. Кэти это в принципе одобряла. И Линк тоже соглашался с Кэти на все сто процентов.
Вспомнив о Линке Марсдене, Слоун скосила глаза чуть вправо и тут же увидела своего рекламного агента, который стоял недалеко от входа в студию. Высокий, красивый сорокалетний мужчина с густыми каштановыми волосами, спускавшимися сзади чуть ниже воротничка рубашки, а спереди густой волной ниспадавшими на лоб. Его усы всегда были безукоризненно подстрижены. Портрет дополняли выразительные темно-синие глаза. В общем, не лицо, а картинка. Одевался Линк безупречно. Костюмы носил самые дорогие. Слоун платила ему запредельные гонорары, так что он мог себе это позволить. С их первой встречи Линк всегда слегка раздражал Слоун, и она до сих пор так до конца и не осознала почему.
Интервью прошло очень гладко, но, когда все закончилось, Слоун все же испытала облегчение. До отъезда во Францию оставалось четыре часа, а ей предстояло сделать еще тысячу дел.
– Нам нужно поговорить, – сказал Линк, когда они вместе выходили из здания центра.
– Тогда поторопись. – Слоун, остановившись у края тротуара, начала высматривать такси. – Я спешу.
– В таком случае отложим до завтра. – Линк нахмурился. – Встретимся у меня в офисе часов в десять…
Слоун покачала головой:
– Не могу. Завтра в десять я буду во Франции.
– Во Франции? – Линк схватил ее за руку. – Что ты забыла во Франции?
– Ты уже пятый, кто спрашивает меня об этом. – Она холодно улыбнулась. – Это вообще-то не твое дело, но, так и быть, отвечу: я еду в Довиль встретиться с друзьями.
– Но ты не можешь сейчас уехать! – воскликнул Линк так громко, что привлек внимание прохожих. – У тебя на носу рекламная поездка… Напоминаю на всякий случай, возможно, ты забыла.
Слоун выдернула руку.
– Я ничего не забыла.
– У меня целый список интервью: для «Тайм», для «Пипл», я забил место на телевидении в программе «Сегодня»…
Слоун подняла на него глаза:
– Это что, уже согласовано и назначено? – Она помахала проезжающему такси, но оно не остановилось.
Линк поколебался секунду.
– Пока нет, но…
– В таком случае никаких проблем. Просто не назначай ничего до первого октября. К тому времени я вернусь из рекламной поездки.
– Зачем тебе ехать сейчас во Францию? – не унимался Линк Марсден. – Там что, кто-то умирает?
Слоун сердито посмотрела на него:
– Там никто не умирает. А вот ты, если сейчас же не прекратишь… – Она замолчала, а затем закончила уже более спокойно: – Если тебе так уж необходимо все знать, то в Довиль я еду собирать материал для новой книги, а если повезет, надеюсь отдохнуть и набраться сил. Бог знает, сколько лет я не имела полноценного отпуска! – Слоун помахала очередному такси.
– Прежде чем строить какие-то планы, могла бы по крайней мере посоветоваться со мной, – с упреком заметил Линк, когда возле них затормозило такси.
Слоун открыла дверцу, но неожиданно обернулась и посмотрела на Линка сверкающими от гнева глазами.
– Давай проясним ситуацию раз и навсегда. Ты работаешь на меня! – Слоун почти кричала, не обращая внимания на прохожих, которые удивленно поглядывали на нее. – Это ты должен советоваться со мной, прежде чем строить какие-то планы. Понял?
Теперь Линк тоже по-настоящему разозлился.
– Ах вот ты как заговорила! Интересно, кем бы ты была без меня?
– Не сомневайся, все было бы прекрасно! Последние шесть лет ты постоянно заставляешь меня делать то, чего мне совершенно не хочется. Если уж хочешь откровенности, то я тебе скажу: с меня хватит! Мне надоели твои наставления: как улыбаться, как разговаривать с прессой, как одеваться, как причесывать волосы! Я позволяла тебе все. Достаточно вспомнить этого идиота визажиста, который превращал меня то в одного, то в другого персонажа картин Пикассо! Да я же стала настоящей марионеткой! Кукла Слоун Дрисколл – только заведите, и она начнет улыбаться перед камерами и заговорит. Очаровательная дама, которая на часть вопросов не отвечает вообще, а если уж на что-то и умудряется ответить, то всегда скучно и вяло! Что за дурацкий имидж ты для меня придумал?! Ведь только в сон клонит от этих кретинских интервью и всего прочего!
– Эй, леди! – прервал ее таксист. – Вы едете или нет?
– Конечно, еду! – Слоун перевела дух. – Встретимся в офисе, Линк, после моего возвращения! – Она села в такси и с силой захлопнула дверцу.
Пока водитель встраивался в поток машин, Слоун пыталась разобраться в своих чувствах. Она сейчас понимала, что злится не на Линка Марсдена, а на себя. Вообще-то он ей больше не нужен. Имидж, придуманный им для нее, Слоун никогда не нравился, ибо стеснял, как узкое платье. Слоун никак не удавалось привести себя в соответствие с этим имиджем. Дани Хавилленд и Кэролайн Форрест, рекламные менеджеры издательства «Холланд», уже давно считали, что с рекламой у нее все в порядке. Она стала звездой и в услугах Линка Марсдена больше не нуждалась.
Но так было не всегда. Издательство «Холланд» как следует раскрутило ее первый роман, но Слоун казалось, что этого мало. Ей хотелось поскорее выдвинуться, привлечь внимание, и она убедила себя, что для этого нужен персональный рекламный агент. После того как «Откровения» стали бестселлером, Слоун начала поиски. Ей настоятельно рекомендовали «Товарищество Линкольна Марсдена». Линк работал с несколькими начинающими авторами и достиг весьма эффективных результатов. Он оказался исключительно привлекательным мужчиной, но это не повлияло на решение Слоун воспользоваться его услугами, поскольку как мужчина Линк ее совершенно не заинтересовал. Так было поначалу. Тогда, приступив к сотрудничеству, они никак не могли найти общий язык, но постепенно все как-то сгладилось, деловые отношения мало-помалу переросли в личные, и в конце концов дело, как водится, закончилось постелью. Но все это длилось недолго. Слоун быстро поняла, что как мужчина Линк раздражает ее еще больше, чем как рекламный агент.
«Нет, – подумала она, откидываясь на спинку сиденья, – с мужчинами у меня определенно ничего не получается. Ну и пусть!»
* * *
Движение было настолько интенсивным, что до аэропорта Кеннеди такси добиралось почти час, хотя Слоун рассчитывала доехать за полчаса. Но все же она успела вовремя зарегистрироваться, сдать багаж и теперь благополучно поднималась на борт самолета компании «Эр Франс» рейсом до Парижа. Оттуда ей предстоит полететь в Довиль.
Слоун расположилась в кресле у окна, пристегнулась ремнем и достала из сумочки книгу о поло, которую взяла почитать в дорогу. Она углубилась в чтение, желая выяснить хотя бы правила игры, чтобы не выглядеть в Довиле совсем уж полной невеждой.
Эта поездка обещала быть интересной. В Довиль ее пригласила Габриелла Миллано. Учась в колледже, они жили в одной комнате общежития. Габи, как ее звали друзья, девять лет назад вышла замуж за итальянского бизнесмена и большую часть времени проводила в Европе. Ее муж Карло был энтузиастом поло – одно время даже сам играл – и все важные матчи посещал так же усердно, как ревностный католик – храм. Любовь к игре он привил и жене, и та последние несколько лет присылала Слоун письма с разных концов света, описывая в деталях, иногда даже с рисунками, образ жизни игроков в поло, ну и вообще всех, кто «связан с лошадьми». Эти письма и вдохновили Слоун. Ей захотелось написать об этом роман, и она приняла приглашение супругов Миллано присоединиться к ним в Довиле. Неделю назад, разговаривая с ней по телефону, Габи упомянула, что их хороший приятель – «ему тридцать лет, он играет за американскую команду и имеет девятый рейтинг» – согласился стать консультантом Слоун, с ним уже договорились. «Его зовут Джордан, и он прекрасно разъяснит тебе, что к чему, – сказала Габи, а затем загадочно добавила: – Я знаю его уже много лет и не сомневаюсь: он сможет проконсультировать тебя не только по вопросам игры в поло».
«Девятый рейтинг», – размышляла Слоун. В поло, так же как и в гольфе, игрокам присваивают соответствующие рейтинги в зависимости от класса игры. Только в поло наоборот – чем выше номер рейтинга, тем лучше игрок. «Этот Джордан Филлипс, должно быть, действительно хорошо играет».
Слоун читала, не отрываясь ни на секунду, пока стюардесса не принесла ужин. И даже за едой она повторяла про себя термины поло и правила игры. Слоун не ездила верхом уже много лет и никогда раньше не была в Довиле, хотя много слышала об этом небольшом французском городке на берегу Ла-Манша – фешенебельном курорте, международном центре конного спорта. Это и все прочее обещало сделать три недели отпуска очень интересными.
Довиль, август, 1986
Т-р-р-рах! Небольшой белый мяч, почти касаясь земли, как молния полетел к воротам. Восемь игроков на лошадях – четверо в красно-белых фуфайках, другие четверо в голубых – устремились туда же. Зрителям на трибунах топот лошадей напоминал отдаленные раскаты грома. Еще один мощный удар заставил мяч пролететь высоко над стойкой ворот. Трибуны взорвались аплодисментами. Игроки повернули своих лошадей к центру поля, ловко манипулируя клюшками, как копьями во время рыцарского турнира. В громкоговорителе загундосил голос комментатора, который, разумеется по-французски, очень быстро описывал действия игроков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32