А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ты готов потерять ее, лишь бы не рисковать!
– Эшли…
Люди изумленно глядели на них, но ее это уже не волновало. После всего пережитого за последние полгода она не желала сдаваться без боя. Проклятие! Если Коллин и покинет ее сейчас, пусть по крайней мере знает, что она о нем думает.
– Как ты собираешься провести оставшуюся часть своей жизни, Коллин? Прячась от самого себя?
Желваки заходили у него на скулах.
– Здесь не место устраивать сцены, – негромко, но жестко сказал он.
Эшли глубоко, разочарованно вздохнула и ответила голосом, в котором звучала покорность:
– Ты абсолютно прав. Это бессмысленно. – Повернувшись, Эшли вместе с сыном зашагала ко входу в аэропорт, но потом резко остановилась и снова посмотрела на Коллина. – Я уже любила, как тебе известно. Гибель Брендона едва не убила меня, и все же страх возможной потери не помешал мне полюбить снова. Наши отношения с Брендоном многому меня научили. В частности, тому, что за любовь стоит сражаться. Любовь – единственное в жизни, ради чего можно рискнуть всем, даже если она и далека от совершенства. Очень жаль, что, несмотря на свою склонность к рискованным предприятиям, ты так и не понял этого!
Коллин не ответил. Никакие его слова или поступки ничего не изменили бы. Убежденность в том, что его действия правильны и соответствуют интересам их обоих, по-прежнему не покидала Коллина. Молча он следил взглядом, как Эшли скрылась за стеклянной дверью и исчезла из его жизни – почти в том же самом месте, где почти год назад вошла в нее. Потом Коллин сел в машину и кивнул Гаррисону.
– Поехали.
– Вы уверены? – спросил Гаррисон, с сомнением глядя на хозяина.
– Уверен, черт побери! – взорвался Коллин. – А теперь – вперед!
Борясь со слезами, Эшли стояла в длинной очереди, дожидаясь проверки своего багажа и проездных документов. Она знала, всегда знала, как Коллин относится к прочным взаимоотношениям, но это не помешало ей надеяться, что их любовь окажется сильнее. Что она изменит его позицию, сломает давно сложившийся стереотип пусть даже в самую последнюю минуту. Однако теперь стало ясно, что Эшли ошибалась, и осознавать это было больнее всего. Любви оказалось недостаточно – для Коллина по крайней мере.
Все эти месяцы она жила только надеждой. Сначала, когда у нее отобрали Роберта, теплилась надежда, что в конце концов справедливость восторжествует и сын снова будет с ней. Когда этого не произошло, на пути Эшли возник Коллин, и с новой силой вспыхнула спасительная надежда. Эшли поверила, что он искренне хочет помочь ей, что их план сработает. А затем была надежда на то, что любовь сломает эмоциональные барьеры, возведенные Коллином вокруг себя, и удержит их с Эшли вместе, несмотря на то что теперь у них нет ни общего врага, ни общей цели. И вот эта надежда рухнула. Эшли сделала все, что могла, но проиграла.
Человек, стоявший перед ней, отошел в сторону. Эшли заняла его место у стойки и протянула билеты. Следя взглядом за клерком, вводящим в компьютер ее данные, она вспомнила, как Коллин колдовал за клавиатурой своего собственного компьютера. Переводил деньги из банка в банк, вводил вот эти самые данные, заказывал для нее билеты…
Для него существовала только одна жизнь – на краю бездны. Он буквально расцветал, чувствуя грозящую опасность. Что ожидает его дальше? Удастся ли ему стать администратором, день за днем проводить за письменным столом? «У меня нет выбора, – так он сказал. – Это мой долг».
Все эти годы им владела единственная страсть – жажда мести. А теперь не стало и ее. Не стало ничего, кроме ноши, которую ему никогда не хотелось взваливать на свои плечи. Теперь он понимал, что должен делать, но по-прежнему не знал, чем хотел бы заниматься.
Эшли стало безумно жаль Коллина. Чувство долга все-таки оказалось сильнее, но там, вдали, у горизонта, ему не светил даже крошечный огонек счастья. Если бы только он мог понять…
Эшли вымученно улыбнулась, забирая у клерка свои документы.
– Приятного полета, сеньора, – сказал он по-итальянски.
– Grazie.
Эшли взглянула на сына, робко жавшегося к ней среди огромной толпы посторонних. Мальчику пришлось через многое пройти, скорее всего его еще долго будут терзать ночные кошмары. Потребуется немало времени, чтобы справиться с ними. И кто знает? Вдруг он, как и Коллин, так никогда и не научится ни доверять, ни любить? Да поможет ему в этом случае Бог.
На скоростном шоссе по дороге в Морской Утес машины ползли буквально бампер в бампер. Коллин в одиночестве сидел на заднем сиденье лимузина, полностью погрузившись в свои мысли и не замечая ни бурлящей реки машин вокруг, ни бесконечного гудения автомобилей. Он думал об Эшли, о том, как в этом самом аэропорту впервые встретился с ней. Она показалась ему тогда чертовски красивой – во всем черном, с бледным лицом, обрамленным черным мехом, со сверкающими темными глазами… Эшли была прекрасна при любых обстоятельствах, но в гневе просто неотразима! Он использовал ее в своих собственных эгоистических целях, но она никогда не оставляла его равнодушным, затрагивая какую-то струну, скрытую глубоко внутри.
Ему припомнилось все. День, когда она проиграла апелляцию в суде, то, как ему хотелось успокоить, защитить ее тогда… День, когда он учил ее использовать «воровской провод», какой необыкновенно сексуальной выглядела она в тот раз и как он хотел ее… Их первую ночь любви, как она сама пришла к нему и как выглядело ее обнаженное тело в полумраке спальни… День, когда он учил ее притворяться слепой, то, как она разозлилась, узнав, что насыпала в миксер питьевой соды… И то, что произошло сегодня в аэропорту. Никогда, проживи Коллин хоть сто лет, ему не забыть выражение гнева и боли в ее глазах. И это он заставил ее страдать! После того, что им пришлось вместе пережить, после того, как они стали столько значить друг для друга, он нанес ей удар в самое сердце. И не только ей, но и себе.
Он любил Эшли, хотя никогда даже не подозревал, что способен на такое чувство по отношению к женщине. И все же оставался вопрос: что Коллин мог предложить ей? Конечно, огромный дом в Морском Утесе со всеми его сокровищами. На каждый день недели новый автомобиль и самые прекрасные драгоценности в мире. И он с удовольствием занимался бы с ней любовью снова и снова. Но для такой женщины, как Эшли, этого было недостаточно. Она хотела стабильности. Всемогущий Бог, она наверняка хотела иметь еще детей! А Коллин очень сомневался, что сможет хотя бы выносить присутствие детей в доме. Но, что важнее всего, Эшли хотела полной отдачи – все или ничего. И вот этого Коллин и не способен был дать ей.
«Чем ты собираешься заниматься дальше, Коллин? Всю оставшуюся жизнь прятаться от самого себя?»
Может, так и есть и он действительно прячется от самого себя? Может, все прошедшие годы оставили на нем такую печать горечи и цинизма, что, даже желая любить, он не способен на это?
«Ты просто трус, Деверелл! Ты можешь скользить по канату на высоте тысяча футов над землей, или убегать от вооруженных охранников, или даже сражаться со всем преступным миром, но ты боишься любви!»
Коллин закрыл глаза. Эшли права. Он – трус и прячется от самого себя. Он любил ее, но боялся рисковать, боялся неудачи. Боялся не оправдать ее ожиданий – или своих собственных. Любовь – единственное, что он не готов поставить на кон.
Мысли одолевали Коллина, не давая ему покоя. Его судьба была решена в тот момент, когда он победил Холлистера. Ему все-таки придется управлять «Интерконтинентал ойл», ведь он добился контроля над компанией. Больше некому, и значит, у него просто нет выбора. Не такой жизни он хотел для себя, но это его долг.
Внезапно будущее показалось Коллину чертовски унылым. Если уж на то пошло, будущее, в котором отсутствовала Эшли, другим быть и не могло. По крайней мере с ней он чувствовал себя живым. По крайней мере еще сегодня утром ему было ради чего вставать. И может быть – только может быть…
– Генри, поворачивай обратно у следующего перекрестка!
Всю дорогу от автомобиля до стойки отлетающих в Италию он бежал.
– Пассажиры этого рейса уже приглашены на посадку, – покачал головой клерк.
– Какой выход?
Клерк назвал номер. И Коллин снова побежал, прокладывая путь сквозь толпу и не замечая ничего вокруг, пока не остановился у выхода с указанным номером.
В первый момент он не увидел Эшли. Неужели она в самолете?.. Нет, вон она – опустилась на колени у самого выхода и разговаривает с сыном.
Коллин бросился к ней и схватил за руку.
– Мне нужно кое-что тебе сказать! – закричал он, оттаскивая ее от выхода.
Эшли испуганно и непонимающе смотрела на него.
– Коллин! Что с тобой, ради Бога?
– Я люблю тебя! – Один взгляд на лицо Коллина объяснил Эшли все, что стояло за этими словами. – Я хочу жениться на тебе… если ты не против!
Она слушала его, приоткрыв рот.
– Если я не против? – Эшли заплакала и засмеялась одновременно. – Дурак! Сумасшедший, просто безумец какой-то! – Она прильнула к нему, не обращая внимания на перешептывающихся пассажиров. – Тебе известно, что ты ненормальный?
– Это надо понимать как «да»?
Эшли закивала головой, не думая о том, что краска течет по ее щекам.
– Да! – счастливо закричала она.
– Думаешь, тебя устроит унылая жизнь жены административного работника? – Коллин достал из кармана носовой платок и вытер ей щеки.
Откинув голову, Эшли рассмеялась от всего сердца:
– У меня такое чувство, что жизнь с тобой будет какой угодно, только не унылой – чем бы ты ни занимался.
САН-РЕМО, ИТАЛИЯ
июль 1988 года
– Мне ужасно не хочется уезжать отсюда, – сказала Эшли Коллину, когда они рука об руку прогуливались вдоль аллеи, выложенной разноцветными плитками. – Последние месяцы были такими мирными…
– Угу. – На его лице заиграла удовлетворенная улыбка. – Ты имеешь в виду – по сравнению с последним годом, так я понимаю?
– Вот именно, – не спуская взгляда с Роберта, вприпрыжку бегущего по аллее впереди, Эшли положила голову Коллину на плечо. В конце концов ночные кошмары остались позади, и ей ужасно не хотелось, чтобы что-то нарушило мир и покой, обретенные на итальянской Ривьере.
– Теперь, когда Бредли Холлистер уже за решеткой, нет смысла задерживаться здесь. Ни один суд в стране не отнимет у тебя – у нас! – Роберта, а долг призывает меня вернуться домой. Первоочередными делами занимается Билл Мак-Никол, но я не могу рассчитывать на то, что это будет продолжаться вечно.
– А как там Джастин? – спросила Эшли. – Что ни говори, он держал в руках бразды правления компанией по меньшей мере десять лет.
– Нет, моему дорогому братцу я больше не доверяю, – ответил Коллин, и в его голосе послышалось сожаление, когда он перевел взгляд на яхты в гавани. – Хорошо, что Джастин и не настаивает. В конце концов, все эти годы он был всего лишь козлом отпущения для людей Холлистера. И если у него есть желание снова оказаться в управленческом кресле, пусть докажет, что ему можно доверять. – Коллин помолчал. – И тебе, любовь моя, пора снова заняться искусством. Или ты больше не хочешь рисовать?
– Очень даже хочу. – Эшли помолчала, любуясь своим обручальным кольцом, усыпанным бриллиантами и сапфирами. – Но я подумываю кое о чем еще… Что, наверно, не следует откладывать… Если ты, конечно, не будешь возражать.
Коллин вопросительно поднял бровь.
– И что же это?
– Я подумываю о том, чтобы подарить Роберту сестричку или братика. Скажи прямо, тебе хотелось бы иметь собственных детей?
– Ты что, пытаешься в свойственной тебе хитроумной манере сообщить мне о том, что дело уже в шляпе? – удивился Коллин.
– Нет, пока еще нет, – засмеялась Эшли. – Но мне кажется, об этом стоит подумать.
– Может быть, может быть… Я никогда не задумывался об этом прежде, но уж если заводить семью, то, по-моему, она должна быть большой.
– Постой-ка… – Теперь Эшли удивленно воззрилась на него.
Коллин лукаво улыбнулся и сказал поддразнивающим тоном:
– В нашем роду, как тебе известно, двойняшки не редкость. Может быть, сначала два мальчика, потом две девочки…
– Ну уж нет! Если хочешь иметь второй комплект, ищи способ самому производить их на свет! – Оттолкнув руку Коллина, Эшли засмеялась и бросилась бежать. – С сегодняшнего дня ты уж лучше спи на кушетке!
– Ничего не выйдет! – закричал он, догнал ее и, схватив, крепко обнял и поцеловал. – Женщина, я собираюсь позаботиться о том, чтобы в ближайшие несколько лет ты была очень занята…
Деврис стоял у окна в своем кабинете, рассеянно глядя на величественные силуэты нью-йоркских зданий на фоне закатного неба. У него на столе лежала газета, в которой во всех деталях сообщалось о судебном процессе и приговоре, вынесенном Бредли Холлистеру и нескольким другим заправилам преступного синдиката. Джастин Деверелл, бывший председатель совета директоров «Интерконтинентал ойл», был оправдан, но управление компанией взял на себя второй из братьев Девереллов, Коллин. Он еще не появлялся ни на одном заседании совета директоров, однако теперь, когда Джастин был официально отстранен от управления компанией, приезд Коллина ожидался со дня на день. Газета предрекала, что в ближайший год внимание биржевиков будет приковано к «Интерконтинентал ойл». В особенности в свете событий, происшедших за последнее время.
Деврис до сих пор не смог бы внятно объяснить, чем именно он руководствовался, позволив Коллину Девереллу ускользнуть у него между пальцами, когда, казалось, оставалось только сжать руку. Просто что-то, скрытое в глубине души – может быть, все тот же внутренний голос? – настойчиво шептало, что, несмотря на сложившееся прежде впечатление, этот человек не преступник.
Глубоко вздохнув, Деврис взял со стола чашку и сделал большой глоток остывшего, горького кофе. Достал телеграмму, полученную несколько недель назад, и в тысячный раз перечитал ее:
С ПРОШЛЫМ ПОКОНЧЕНО ТЧК НАСТАЛО ВРЕМЯ СТАТЬ РЕСПЕКТАБЕЛЬНЫМ БИЗНЕСМЕНОМ И СЕМЕЙНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ ТЧК ХОТЕЛОСЬ ЧТОБЫ ВЫ ПЕРВЫМ УЗНАЛИ ОБ ЭТОМ ТЧК
ДЕВЕРЕЛЛ

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44