– Это невозможно… нет…»
– Миссис Холлистер, согласно решению суда, вы должны передать ребенка мистеру и миссис Бредли Холлистер не позднее полудня пятницы, пятнадцатого февраля, – закончил свою речь судья.
«Ему тоже хорошо заплатили», – подумала Эшли, обезумев от горя. Прежде чем Вилкокс успел остановить ее, она вскочила и гневно закричала, обращаясь к судье:
– Вы не имеете права допустить такую несправедливость! Неужели вам не ясно, что они творят? Или Бредли Холлистер и вас купил?
– Миссис Холлистер! – возмутился судья. – Предупреждаю, подобные выходки могут иметь для вас весьма тяжелые последствия!
– Эшли! – Вилкокс потянул ее за руку, пытаясь усадить на место.
В ярости оттолкнув его, она снова повернулась к судье.
– Что вы можете мне сделать? – звенящим от негодования голосом спросила она. – Что вы можете мне сделать хуже того, что уже сделали?
С этими словами Эшли выбежала из зала, не обращая внимания на призыв судьи вернуться.
Выйдя спустя некоторое время, Гарри Вилкокс обнаружил, что она стоит, прислонившись к стене зала суда и сотрясаясь от неудержимой дрожи.
– Не знаю даже, что и сказать, – заговорил он огорченно, пытаясь хоть как-то успокоить Эшли.
– Это не твоя вина, Гарри, – дрожащим голосом ответила она. – Ты сделал все, что можно, учитывая сложившиеся обстоятельства. Откуда тебе было знать, что здесь все подкуплены Холлистерами, кроме нас с тобой?
В этот момент двери распахнулись, появились Холлистеры и направились к ним.
– Я приеду за Робертом в пятницу, ровно в полдень, – холодно изрекла Клаудиа, обращаясь к Эшли. – Позаботьтесь о том, чтобы к этому времени он был готов. Прямо оттуда мы полетим в Нью-Йорк, я не желаю опаздывать в аэропорт.
– Ведьма проклятая… – начала было Эшли, сжав кулаки. Вилкокс схватил ее за руку, опасаясь, что она может ударить свою противницу.
– Поняли наконец, что у вас не было ни малейшего шанса выиграть? – Клаудиа не упустила случая уколоть Эшли, желая извлечь все возможное удовольствие из одержанной победы.
– Я с вами еще не закончила, – с угрозой ответила Эшли.
– Вы, может, и нет. Зато я очень надеюсь, что после нашего отъезда в Нью-Йорк мы никогда больше не увидимся, – отрезала Клаудиа, тем самым ясно давая понять, что ни о каких посещениях Роберта не может быть и речи.
– Нет, я не закончила. Отнюдь нет, – повторила Эшли. – И вы еще горько пожалеете о том, что затеяли все это.
Она резко повернулась и покинула здание суда, провожаемая недоверчивыми взглядами Холлистеров.
– Помни, что я говорила тебе, умница мой. – Эшли стояла на коленях на лазурно-голубом ковре в спальне Роберта, поправляя на мальчике рубашку. – Как бы ни было трудно, можно вытерпеть все, если знаешь, что это временно.
– Что такое… вре… временно? – спросил мальчик. Лицо Роберта покраснело от слез. Он начал плакать вчера вечером, заснул в слезах, и Эшли никак не могла его успокоить.
– Временно? Это означает – не навсегда. На время. – Она и сама изо всех сил старалась не заплакать. – Это означает, что никто не в силах разлучить нас надолго.
– Я вообще не хочу разлучаться с тобой, мамочка. Почему мне нужно ехать с ними? Я их не знаю. Ты говорила, они мои дедушка и бабушка, но я их не знаю.
– Они – отец и мать твоего папочки, – сказала Эшли. – Ты никогда не виделся с ними прежде, потому что они живут слишком далеко отсюда. Но они любят тебя. Это правда. Ты – все, что у них осталось от твоего папы, их сына.
Она ненавидела Бредли и Клаудиу, и все же ни в коем случае нельзя было говорить Роберту правду, пугая ребенка еще больше. Нужно было подготовить его так, чтобы он страдал как можно меньше, пока она не найдет способ отобрать у них мальчика.
– Если они меня любят, зачем так делают? – не унимался он. – Зачем увозят от тебя?
– Мне бы очень хотелось объяснить тебе это, дорогой, но, по правде говоря, я и сама не понимаю. – Эшли пригладила его волосы и заставила себя улыбнуться. – Это ненадолго, вот увидишь.
– Ты не можешь не отпускать меня?
Некоторое время она пристально смотрела на сына. Как объяснить ему, что у нее нет выбора? Может, он думает, что провинился и его так наказывают? Роберту могло прийти в голову все что угодно, ведь он не понимал, не мог понять происходящего. У Эшли просто сердце разрывалось при мысли о том, с каким чувством и в каком настроении она его отсылает.
– Будь у меня возможность, я никогда не отпустила бы тебя. – Эшли вытерла слезы сына носовым платком. – Мне нечего сказать тебе больше. По крайней мере пока.
– Но ты же моя мать! Ты – главная, ты всегда знаешь, что надо делать. – Роберт казался маленьким, испуганным, загнанным в угол зверьком.
Эшли глубоко вздохнула.
– На свете есть люди главнее матерей, которые имеют право даже им указывать, что делать, – слабеющим голосом ответила она. – Иногда, в некоторых обстоятельствах. И это, мой дорогой, один из таких случаев. К несчастью. Они не правы, но я пока бессильна.
– Ты ведь приедешь за мной, правда? – Мальчик смотрел на нее так умоляюще, что на мгновение у Эшли возникло безумное желание схватить его и убежать как можно быстрее и дальше. «Мне наплевать, даже если всю оставшуюся жизнь придется скрываться от закона, – подумала она. – Но для тебя это будет не жизнь, Роберт. Должен существовать лучший способ».
В дверь позвонили, прервав ее мысли.
– Пришли, – печально промолвила Эшли, взяла сына за руку и спустилась по лестнице. За дверью стояли Клаудиа Холлистер и двое полицейских в форме.
– В этом нет нужды, – спокойно сказала Эшли, взглянув на них.
– Позвольте уж мне судить, – возразила Клаудиа. – Я должна обезопасить себя от возможных глупостей с вашей стороны.
– Они напугают Роберта, – настаивала Эшли. – Или вам безразлично?
– Конечно, нет! – вскинулась Клаудиа. – Ладно, это не моя инициатива. Их прислал суд.
– По вашей просьбе, без сомнения… Чемоданы Роберта упакованы. Пусть кто-нибудь поднимется…
– Ни к чему, – оборвала ее Клаудиа. – Дома я куплю ему все новое.
– Его дом здесь! – не выдержала Эшли, однако тут же взяла себя в руки и заговорила тише: – Есть несколько любимых вещей, с которыми ему не хотелось бы расставаться.
Клаудиа некоторое время молча смотрела на невестку, потом кивнула и обратилась к одному из полицейских:
– Не будете ли вы так любезны принести багаж ребенка?
Он кивнул. Эшли показала жестом, что ему нужно подняться по лестнице.
– Первая дверь направо.
Полицейский с двумя чемоданами вернулся очень быстро. Клаудиа попыталась взять Роберта за руку, однако он отпрянул от нее.
– Я не хочу ехать с вами, – упрямо заявил мальчик.
– Тебе придется поехать со мной, – тут же жестко среагировала Клаудиа. – Но не сомневаюсь, как только ты привыкнешь, тебе понравится жить в Нью-Йорке. Я велела привести для тебя в порядок бывшие комнаты твоего отца и…
– Я не хочу ехать с вами! – закричал Роберт, снова вырываясь из ее руки. – Хочу остаться здесь, с мамочкой! – Дрожа, он вцепился в Эшли. – Пожалуйста, не отдавай меня им, мамочка! Пожалуйста!
Взглянув на Клаудиу с неприкрытой ненавистью в глазах, Эшли опустилась на колени перед сыном.
– Это ненадолго, мальчик мой… обещаю, – прошептала она. – Никогда не забывай, как сильно я люблю тебя, даже если временами будет казаться…
Эшли так и подмывало наброситься на злодейку, несмотря на присутствие полицейских, и ее остановило лишь то, что Клаудиа уже крепко держала Роберта за руку. Эшли поцеловала сына на прощание и, стоя в дверях, смотрела, как они усаживаются в автомобиль и отъезжают. Потом закрыла дверь и прислонилась к ней, теперь уже не сдерживая слез. Отчаянное выражение личика сына, вырванного у нее из рук, подействовало на Эшли как выстрел в сердце. Весь мир в одно мгновение рухнул, развалившись на части. Выцарапать этой подлой женщине глаза! Убить их обоих – Клаудиу и ее всесильного мужа, убить своими руками!
«Так или иначе я должна найти способ вернуть тебя, сыночек мой, – думала она, исполненная решимости. – И когда это случится, они заплатят за все, что сделали твоему отцу, а теперь и нам с тобой.
Я уничтожу их обоих».
ПАРИЖ
октябрь 1986 года
Вооруженный охранник совершал обход помещений ювелирной фирмы «Ферран-Бессежес» на улице Франко. Звук его шагов по мраморному полу эхом разносился по опустевшему зданию. Убедившись, что все в порядке, он устроился в кресле в углу большого торгового зала. На прилавках под стеклом лежало множество футляров и коробок, в данный момент пустых – на ночь драгоценности убирали в хранилище в задней части здания.
Решив немного вздремнуть, охранник еще раз возблагодарил судьбу за то, что его наниматель этой ночью явиться сюда не сможет. Он на неделю уехал в Лион, и потому никакие проверки охраннику сегодня не грозили. Если бы босс застал его дремлющим на работе, тогда… И с чего это шеф вечно суетится? Ночью тут так же спокойно, как в… могиле.
По странному совпадению, у Коллина, прятавшегося в хранилище, в этот момент возникла такая же мысль. Он сидел на полу в углу одного из помещений, прислонившись спиной к стене, вдоль которой тянулись длинные ряды выдвижных ящиков, предназначенных для хранения драгоценностей. Глядя в темноту, Коллин дышал через кислородную маску, плотно прилегающую к лицу. Ему предстояло провести здесь несколько часов, но ощущение было такое, точно он похоронен заживо. В таком месте запросто может развиться клаустрофобия.
Коллин достал из кармана великолепное ожерелье, отделанное бриллиантами и сапфирами. Отец подарил его матери на двенадцатую годовщину их свадьбы. Понадобилось почти три года, чтобы установить, где это ожерелье теперь: оно перепродавалось дважды и в конце концов оказалось здесь, в хранилище одного из самых известных парижских ювелиров. И на этом его странствия закончатся. Глядя на ожерелье, Коллин вспомнил, когда в последний раз видел украшение на матери. Это было тем самым знаменательным вечером, во время их разговора по душам перед поездкой родителей в Каракас. Все помнилось так отчетливо, точно происходило вчера. «Теперь эта вещь вернется туда, где и должна быть», – с торжеством подумал он.
Убрав ожерелье в рюкзак, Коллин на некоторое время сдвинул кислородную маску, чтобы закрепить на плечах лямки рюкзака. Мгновенно возникло легкое головокружение, пришлось тут же снова надвинуть кислородную маску на лицо и сделать глубокий вдох.
Это было одно из самых его дерзких дел. Потребовалось немало времени, чтобы точно рассчитать, как проникнуть в хранилище и спрятаться там, оставшись незамеченным до момента закрытия магазина. За последние недели Коллин не раз заходил сюда, обязательно изменяя свою внешность.
Удалось выяснить, что днем хранилище практически никогда не остается без присмотра. Его дверь управлялась автоматически, с помощью специального таймера. Она закрывалась тотчас же после закрытия магазина и отпиралась каждое утро непосредственно перед его открытием. Стало ясно, что, проникнув в хранилище, Коллин должен будет провести там всю ночь – даже его непревзойденное искусство открывания всяческих дверей и запоров в данном случае не позволило бы выбраться наружу раньше установленного времени. Пришлось затратить немало сил и изрядно поломать голову, но в итоге возник план, который, по его убеждению, непременно должен был сработать.
Сегодня в первой половине дня Коллин вошел в магазин. Темные волосы прикрывал светлый парик, щеки казались полнее от подложенной под них губки, зеленые контактные линзы изменили цвет карих глаз. Одетый по последней моде, он выглядел как человек состоятельный, которому по карману любая выставленная здесь драгоценность, и говорил по-французски с заметным немецким акцентом. Коллин прохаживался по залу, разглядывая драгоценности в футлярах и дожидаясь момента, пока оба продавца займутся другими клиентами. Как только это произошло, он вытащил из кармана крошечный цилиндрик и, проткнув его булавкой, швырнул в угол зала, за один из стоящих там ящиков. Приспособление тут же начало испускать дым и разбрызгивать по сторонам огненные искры. Прошло всего несколько секунд, и резко, оглушительно взвыла сирена пожарной сигнализации. Все, включая Коллина, бросились к выходу. Он взглянул на часы. Времени оставалось более чем достаточно, чтобы успеть вернуться в отель и подготовиться ко второй фазе операции.
Точно в пять вечера Коллин снова пришел в магазин, на этот раз изображая электромонтера. Просторный грязноватый рабочий халат с подшитыми внутри прокладками придавал ему вид толстяка. На этот раз он надел парик с кудрявыми темными волосами и приклеил пышные усы, изменив форму носа и щек с помощью все той же губки. В руках электромонтер нес большой ящик с инструментами.
– Думаю, это было просто короткое замыкание, – заявил он на беглом французском, приступив к проверке проводки и щитков с предохранителями.
Оказавшись в какой-то момент без присмотра охранников, Коллин вытащил из ящика с инструментами кусок сухого льда и засунул в один из щитков с предохранителями. Потом достал банку с содовой водой, открыл ее и медленно вылил на сухой лед. Как и следовало ожидать, повалил густой дым.
– Наверно, вам лучше очистить помещение от покупателей, – заявил Коллин управляющему. – Проблема серьезнее, чем казалось вначале. Сейчас я на скорую руку устраню неполадку, но довести дело до конца смогу только завтра. Мне понадобятся помощь и кое-какие дополнительные инструменты. До тех пор магазин лучше закрыть.
Когда уже почти все посетители и служащие вышли, Коллин под предлогом того, что ему нужно собрать инструменты, проскользнул в хранилище, затаился там и дождался, пока массивная дверь закрылась. Помещение погрузилось во тьму. Тогда он содрал парик и усы, вытащил куски губки и спрятал все это в ящик с инструментами. Снял халат, оставшись в своей обычной одежде – черном свитере с высоким воротом, брюках и кожаной куртке. Включил фонарик и принялся просматривать содержимое выдвижных ящиков, пока не нашел то, что искал.
Ему предстояла долгая ночь. Коллин уселся, достал из ящика с инструментами бутерброд и термос и перекусил при свете фонарика. Периодически посматривал на часы, поскольку заранее рассчитал, на какое время хватит воздуха в помещении хранилища. Незадолго до окончания этого срока он взял из ящика с инструментами небольшой баллон с кислородом и маску, устроился поудобнее и погрузился в беспокойные раздумья о том, как осуществить следующий, завершающий этап операции, а именно: целым и невредимым выбраться из хранилища, когда утром оно откроется.
Решающий момент приближался. Шесть утра – через час хранилище откроется. За это время нужно было полностью подготовиться. Как только в семь часов массивная дверь плавно отъедет в сторону, на раздумья не останется ни секунды. Снаружи будут ждать управляющий и по крайней мере два охранника, чтобы перенести в торговый зал драгоценности, предназначенные для продажи. Весь расчет строился прежде всего на эффекте неожиданности. Действовать надо молниеносно, чтобы они не успели выхватить пистолеты до того, как Коллин окажется достаточно далеко.
Он очень тщательно продумал каждый свой шаг, не оставил без внимания ни одной детали. Блэкджек многому научил его, но прежде всего именно этому – ничего не упускать. «Исходи из того, что произойти может все », – твердил ему наставник.
Сдвинув кислородную маску и достав из ящика с инструментами пару роликовых коньков, Коллин мысленно улыбнулся. «Учение пошло мне впрок, – удовлетворенно подумал он. Снял ботинки, надел коньки и плотно зашнуровал их. – Надо же, всего несколько хорошо смазанных колесиков – и быстрое бегство обеспечено». Эта мысль заставила его улыбнуться. Можно не сомневаться: те, кто будет ждать за дверью, чертовски удивятся, когда она откроется.
В оставшееся время Коллин почти не спускал взгляда с часов, снова и снова повторяя себе: «Помни, ни секунды промедления. Как только дверь откроется, стремительно бросайся вперед!» Кислородная маска, которая помогла ему пережить эту ночь, пригодилась и сейчас – несколько глубоких, частых вдохов, и в тяжелой голове прояснилось. Теперь – ни малейшей ошибки, снова напомнил он себе. Это как раз тот самый случай, о котором Блэкджек говорил: единственная ошибка может стать последней.
Любопытно, что сейчас поделывает Блэкджек? Коллин не видел своего друга и наставника вот уже три года, с того самого утра, когда покинул Марокко, но предполагал, что Блэкджек знает о его успехах из средств массовой информации. За последние два с половиной года дерзким эскападам удачливого вора отводилось немалое место в выпусках новостей на всех четырех континентах, хотя личность дерзкого грабителя так и не была установлена. Интересно было бы узнать, и как Блэкджек распорядился деньгами, которые привез ему Коллин, деньгами, похищенными из хранилища Вильяма Харрингтона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Миссис Холлистер, согласно решению суда, вы должны передать ребенка мистеру и миссис Бредли Холлистер не позднее полудня пятницы, пятнадцатого февраля, – закончил свою речь судья.
«Ему тоже хорошо заплатили», – подумала Эшли, обезумев от горя. Прежде чем Вилкокс успел остановить ее, она вскочила и гневно закричала, обращаясь к судье:
– Вы не имеете права допустить такую несправедливость! Неужели вам не ясно, что они творят? Или Бредли Холлистер и вас купил?
– Миссис Холлистер! – возмутился судья. – Предупреждаю, подобные выходки могут иметь для вас весьма тяжелые последствия!
– Эшли! – Вилкокс потянул ее за руку, пытаясь усадить на место.
В ярости оттолкнув его, она снова повернулась к судье.
– Что вы можете мне сделать? – звенящим от негодования голосом спросила она. – Что вы можете мне сделать хуже того, что уже сделали?
С этими словами Эшли выбежала из зала, не обращая внимания на призыв судьи вернуться.
Выйдя спустя некоторое время, Гарри Вилкокс обнаружил, что она стоит, прислонившись к стене зала суда и сотрясаясь от неудержимой дрожи.
– Не знаю даже, что и сказать, – заговорил он огорченно, пытаясь хоть как-то успокоить Эшли.
– Это не твоя вина, Гарри, – дрожащим голосом ответила она. – Ты сделал все, что можно, учитывая сложившиеся обстоятельства. Откуда тебе было знать, что здесь все подкуплены Холлистерами, кроме нас с тобой?
В этот момент двери распахнулись, появились Холлистеры и направились к ним.
– Я приеду за Робертом в пятницу, ровно в полдень, – холодно изрекла Клаудиа, обращаясь к Эшли. – Позаботьтесь о том, чтобы к этому времени он был готов. Прямо оттуда мы полетим в Нью-Йорк, я не желаю опаздывать в аэропорт.
– Ведьма проклятая… – начала было Эшли, сжав кулаки. Вилкокс схватил ее за руку, опасаясь, что она может ударить свою противницу.
– Поняли наконец, что у вас не было ни малейшего шанса выиграть? – Клаудиа не упустила случая уколоть Эшли, желая извлечь все возможное удовольствие из одержанной победы.
– Я с вами еще не закончила, – с угрозой ответила Эшли.
– Вы, может, и нет. Зато я очень надеюсь, что после нашего отъезда в Нью-Йорк мы никогда больше не увидимся, – отрезала Клаудиа, тем самым ясно давая понять, что ни о каких посещениях Роберта не может быть и речи.
– Нет, я не закончила. Отнюдь нет, – повторила Эшли. – И вы еще горько пожалеете о том, что затеяли все это.
Она резко повернулась и покинула здание суда, провожаемая недоверчивыми взглядами Холлистеров.
– Помни, что я говорила тебе, умница мой. – Эшли стояла на коленях на лазурно-голубом ковре в спальне Роберта, поправляя на мальчике рубашку. – Как бы ни было трудно, можно вытерпеть все, если знаешь, что это временно.
– Что такое… вре… временно? – спросил мальчик. Лицо Роберта покраснело от слез. Он начал плакать вчера вечером, заснул в слезах, и Эшли никак не могла его успокоить.
– Временно? Это означает – не навсегда. На время. – Она и сама изо всех сил старалась не заплакать. – Это означает, что никто не в силах разлучить нас надолго.
– Я вообще не хочу разлучаться с тобой, мамочка. Почему мне нужно ехать с ними? Я их не знаю. Ты говорила, они мои дедушка и бабушка, но я их не знаю.
– Они – отец и мать твоего папочки, – сказала Эшли. – Ты никогда не виделся с ними прежде, потому что они живут слишком далеко отсюда. Но они любят тебя. Это правда. Ты – все, что у них осталось от твоего папы, их сына.
Она ненавидела Бредли и Клаудиу, и все же ни в коем случае нельзя было говорить Роберту правду, пугая ребенка еще больше. Нужно было подготовить его так, чтобы он страдал как можно меньше, пока она не найдет способ отобрать у них мальчика.
– Если они меня любят, зачем так делают? – не унимался он. – Зачем увозят от тебя?
– Мне бы очень хотелось объяснить тебе это, дорогой, но, по правде говоря, я и сама не понимаю. – Эшли пригладила его волосы и заставила себя улыбнуться. – Это ненадолго, вот увидишь.
– Ты не можешь не отпускать меня?
Некоторое время она пристально смотрела на сына. Как объяснить ему, что у нее нет выбора? Может, он думает, что провинился и его так наказывают? Роберту могло прийти в голову все что угодно, ведь он не понимал, не мог понять происходящего. У Эшли просто сердце разрывалось при мысли о том, с каким чувством и в каком настроении она его отсылает.
– Будь у меня возможность, я никогда не отпустила бы тебя. – Эшли вытерла слезы сына носовым платком. – Мне нечего сказать тебе больше. По крайней мере пока.
– Но ты же моя мать! Ты – главная, ты всегда знаешь, что надо делать. – Роберт казался маленьким, испуганным, загнанным в угол зверьком.
Эшли глубоко вздохнула.
– На свете есть люди главнее матерей, которые имеют право даже им указывать, что делать, – слабеющим голосом ответила она. – Иногда, в некоторых обстоятельствах. И это, мой дорогой, один из таких случаев. К несчастью. Они не правы, но я пока бессильна.
– Ты ведь приедешь за мной, правда? – Мальчик смотрел на нее так умоляюще, что на мгновение у Эшли возникло безумное желание схватить его и убежать как можно быстрее и дальше. «Мне наплевать, даже если всю оставшуюся жизнь придется скрываться от закона, – подумала она. – Но для тебя это будет не жизнь, Роберт. Должен существовать лучший способ».
В дверь позвонили, прервав ее мысли.
– Пришли, – печально промолвила Эшли, взяла сына за руку и спустилась по лестнице. За дверью стояли Клаудиа Холлистер и двое полицейских в форме.
– В этом нет нужды, – спокойно сказала Эшли, взглянув на них.
– Позвольте уж мне судить, – возразила Клаудиа. – Я должна обезопасить себя от возможных глупостей с вашей стороны.
– Они напугают Роберта, – настаивала Эшли. – Или вам безразлично?
– Конечно, нет! – вскинулась Клаудиа. – Ладно, это не моя инициатива. Их прислал суд.
– По вашей просьбе, без сомнения… Чемоданы Роберта упакованы. Пусть кто-нибудь поднимется…
– Ни к чему, – оборвала ее Клаудиа. – Дома я куплю ему все новое.
– Его дом здесь! – не выдержала Эшли, однако тут же взяла себя в руки и заговорила тише: – Есть несколько любимых вещей, с которыми ему не хотелось бы расставаться.
Клаудиа некоторое время молча смотрела на невестку, потом кивнула и обратилась к одному из полицейских:
– Не будете ли вы так любезны принести багаж ребенка?
Он кивнул. Эшли показала жестом, что ему нужно подняться по лестнице.
– Первая дверь направо.
Полицейский с двумя чемоданами вернулся очень быстро. Клаудиа попыталась взять Роберта за руку, однако он отпрянул от нее.
– Я не хочу ехать с вами, – упрямо заявил мальчик.
– Тебе придется поехать со мной, – тут же жестко среагировала Клаудиа. – Но не сомневаюсь, как только ты привыкнешь, тебе понравится жить в Нью-Йорке. Я велела привести для тебя в порядок бывшие комнаты твоего отца и…
– Я не хочу ехать с вами! – закричал Роберт, снова вырываясь из ее руки. – Хочу остаться здесь, с мамочкой! – Дрожа, он вцепился в Эшли. – Пожалуйста, не отдавай меня им, мамочка! Пожалуйста!
Взглянув на Клаудиу с неприкрытой ненавистью в глазах, Эшли опустилась на колени перед сыном.
– Это ненадолго, мальчик мой… обещаю, – прошептала она. – Никогда не забывай, как сильно я люблю тебя, даже если временами будет казаться…
Эшли так и подмывало наброситься на злодейку, несмотря на присутствие полицейских, и ее остановило лишь то, что Клаудиа уже крепко держала Роберта за руку. Эшли поцеловала сына на прощание и, стоя в дверях, смотрела, как они усаживаются в автомобиль и отъезжают. Потом закрыла дверь и прислонилась к ней, теперь уже не сдерживая слез. Отчаянное выражение личика сына, вырванного у нее из рук, подействовало на Эшли как выстрел в сердце. Весь мир в одно мгновение рухнул, развалившись на части. Выцарапать этой подлой женщине глаза! Убить их обоих – Клаудиу и ее всесильного мужа, убить своими руками!
«Так или иначе я должна найти способ вернуть тебя, сыночек мой, – думала она, исполненная решимости. – И когда это случится, они заплатят за все, что сделали твоему отцу, а теперь и нам с тобой.
Я уничтожу их обоих».
ПАРИЖ
октябрь 1986 года
Вооруженный охранник совершал обход помещений ювелирной фирмы «Ферран-Бессежес» на улице Франко. Звук его шагов по мраморному полу эхом разносился по опустевшему зданию. Убедившись, что все в порядке, он устроился в кресле в углу большого торгового зала. На прилавках под стеклом лежало множество футляров и коробок, в данный момент пустых – на ночь драгоценности убирали в хранилище в задней части здания.
Решив немного вздремнуть, охранник еще раз возблагодарил судьбу за то, что его наниматель этой ночью явиться сюда не сможет. Он на неделю уехал в Лион, и потому никакие проверки охраннику сегодня не грозили. Если бы босс застал его дремлющим на работе, тогда… И с чего это шеф вечно суетится? Ночью тут так же спокойно, как в… могиле.
По странному совпадению, у Коллина, прятавшегося в хранилище, в этот момент возникла такая же мысль. Он сидел на полу в углу одного из помещений, прислонившись спиной к стене, вдоль которой тянулись длинные ряды выдвижных ящиков, предназначенных для хранения драгоценностей. Глядя в темноту, Коллин дышал через кислородную маску, плотно прилегающую к лицу. Ему предстояло провести здесь несколько часов, но ощущение было такое, точно он похоронен заживо. В таком месте запросто может развиться клаустрофобия.
Коллин достал из кармана великолепное ожерелье, отделанное бриллиантами и сапфирами. Отец подарил его матери на двенадцатую годовщину их свадьбы. Понадобилось почти три года, чтобы установить, где это ожерелье теперь: оно перепродавалось дважды и в конце концов оказалось здесь, в хранилище одного из самых известных парижских ювелиров. И на этом его странствия закончатся. Глядя на ожерелье, Коллин вспомнил, когда в последний раз видел украшение на матери. Это было тем самым знаменательным вечером, во время их разговора по душам перед поездкой родителей в Каракас. Все помнилось так отчетливо, точно происходило вчера. «Теперь эта вещь вернется туда, где и должна быть», – с торжеством подумал он.
Убрав ожерелье в рюкзак, Коллин на некоторое время сдвинул кислородную маску, чтобы закрепить на плечах лямки рюкзака. Мгновенно возникло легкое головокружение, пришлось тут же снова надвинуть кислородную маску на лицо и сделать глубокий вдох.
Это было одно из самых его дерзких дел. Потребовалось немало времени, чтобы точно рассчитать, как проникнуть в хранилище и спрятаться там, оставшись незамеченным до момента закрытия магазина. За последние недели Коллин не раз заходил сюда, обязательно изменяя свою внешность.
Удалось выяснить, что днем хранилище практически никогда не остается без присмотра. Его дверь управлялась автоматически, с помощью специального таймера. Она закрывалась тотчас же после закрытия магазина и отпиралась каждое утро непосредственно перед его открытием. Стало ясно, что, проникнув в хранилище, Коллин должен будет провести там всю ночь – даже его непревзойденное искусство открывания всяческих дверей и запоров в данном случае не позволило бы выбраться наружу раньше установленного времени. Пришлось затратить немало сил и изрядно поломать голову, но в итоге возник план, который, по его убеждению, непременно должен был сработать.
Сегодня в первой половине дня Коллин вошел в магазин. Темные волосы прикрывал светлый парик, щеки казались полнее от подложенной под них губки, зеленые контактные линзы изменили цвет карих глаз. Одетый по последней моде, он выглядел как человек состоятельный, которому по карману любая выставленная здесь драгоценность, и говорил по-французски с заметным немецким акцентом. Коллин прохаживался по залу, разглядывая драгоценности в футлярах и дожидаясь момента, пока оба продавца займутся другими клиентами. Как только это произошло, он вытащил из кармана крошечный цилиндрик и, проткнув его булавкой, швырнул в угол зала, за один из стоящих там ящиков. Приспособление тут же начало испускать дым и разбрызгивать по сторонам огненные искры. Прошло всего несколько секунд, и резко, оглушительно взвыла сирена пожарной сигнализации. Все, включая Коллина, бросились к выходу. Он взглянул на часы. Времени оставалось более чем достаточно, чтобы успеть вернуться в отель и подготовиться ко второй фазе операции.
Точно в пять вечера Коллин снова пришел в магазин, на этот раз изображая электромонтера. Просторный грязноватый рабочий халат с подшитыми внутри прокладками придавал ему вид толстяка. На этот раз он надел парик с кудрявыми темными волосами и приклеил пышные усы, изменив форму носа и щек с помощью все той же губки. В руках электромонтер нес большой ящик с инструментами.
– Думаю, это было просто короткое замыкание, – заявил он на беглом французском, приступив к проверке проводки и щитков с предохранителями.
Оказавшись в какой-то момент без присмотра охранников, Коллин вытащил из ящика с инструментами кусок сухого льда и засунул в один из щитков с предохранителями. Потом достал банку с содовой водой, открыл ее и медленно вылил на сухой лед. Как и следовало ожидать, повалил густой дым.
– Наверно, вам лучше очистить помещение от покупателей, – заявил Коллин управляющему. – Проблема серьезнее, чем казалось вначале. Сейчас я на скорую руку устраню неполадку, но довести дело до конца смогу только завтра. Мне понадобятся помощь и кое-какие дополнительные инструменты. До тех пор магазин лучше закрыть.
Когда уже почти все посетители и служащие вышли, Коллин под предлогом того, что ему нужно собрать инструменты, проскользнул в хранилище, затаился там и дождался, пока массивная дверь закрылась. Помещение погрузилось во тьму. Тогда он содрал парик и усы, вытащил куски губки и спрятал все это в ящик с инструментами. Снял халат, оставшись в своей обычной одежде – черном свитере с высоким воротом, брюках и кожаной куртке. Включил фонарик и принялся просматривать содержимое выдвижных ящиков, пока не нашел то, что искал.
Ему предстояла долгая ночь. Коллин уселся, достал из ящика с инструментами бутерброд и термос и перекусил при свете фонарика. Периодически посматривал на часы, поскольку заранее рассчитал, на какое время хватит воздуха в помещении хранилища. Незадолго до окончания этого срока он взял из ящика с инструментами небольшой баллон с кислородом и маску, устроился поудобнее и погрузился в беспокойные раздумья о том, как осуществить следующий, завершающий этап операции, а именно: целым и невредимым выбраться из хранилища, когда утром оно откроется.
Решающий момент приближался. Шесть утра – через час хранилище откроется. За это время нужно было полностью подготовиться. Как только в семь часов массивная дверь плавно отъедет в сторону, на раздумья не останется ни секунды. Снаружи будут ждать управляющий и по крайней мере два охранника, чтобы перенести в торговый зал драгоценности, предназначенные для продажи. Весь расчет строился прежде всего на эффекте неожиданности. Действовать надо молниеносно, чтобы они не успели выхватить пистолеты до того, как Коллин окажется достаточно далеко.
Он очень тщательно продумал каждый свой шаг, не оставил без внимания ни одной детали. Блэкджек многому научил его, но прежде всего именно этому – ничего не упускать. «Исходи из того, что произойти может все », – твердил ему наставник.
Сдвинув кислородную маску и достав из ящика с инструментами пару роликовых коньков, Коллин мысленно улыбнулся. «Учение пошло мне впрок, – удовлетворенно подумал он. Снял ботинки, надел коньки и плотно зашнуровал их. – Надо же, всего несколько хорошо смазанных колесиков – и быстрое бегство обеспечено». Эта мысль заставила его улыбнуться. Можно не сомневаться: те, кто будет ждать за дверью, чертовски удивятся, когда она откроется.
В оставшееся время Коллин почти не спускал взгляда с часов, снова и снова повторяя себе: «Помни, ни секунды промедления. Как только дверь откроется, стремительно бросайся вперед!» Кислородная маска, которая помогла ему пережить эту ночь, пригодилась и сейчас – несколько глубоких, частых вдохов, и в тяжелой голове прояснилось. Теперь – ни малейшей ошибки, снова напомнил он себе. Это как раз тот самый случай, о котором Блэкджек говорил: единственная ошибка может стать последней.
Любопытно, что сейчас поделывает Блэкджек? Коллин не видел своего друга и наставника вот уже три года, с того самого утра, когда покинул Марокко, но предполагал, что Блэкджек знает о его успехах из средств массовой информации. За последние два с половиной года дерзким эскападам удачливого вора отводилось немалое место в выпусках новостей на всех четырех континентах, хотя личность дерзкого грабителя так и не была установлена. Интересно было бы узнать, и как Блэкджек распорядился деньгами, которые привез ему Коллин, деньгами, похищенными из хранилища Вильяма Харрингтона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44