На лестничной площадке, презрительно глядя вниз, стояла Клаудиа Холлистер.
– Я тоже рада видеть вас, Клаудиа, – сухо промолвила Эшли, словно не заметила грубости. – Я здесь, чтобы повидаться с Робертом.
Клаудиа величаво спустилась по ступенькам лестницы.
– Это невозможно, – отрывисто бросила она. – Интересно, кто, черт возьми, впустил вас сюда?
– Мейсон, – ответила Эшли. – Знаете, Клаудиа, вам, наверно, придется объяснить своим людям, кого можно впускать, а кого нет.
– Я так и сделаю. А теперь убирайтесь отсюда – и немедленно.
Ее ледяной взгляд обжигал точно огонь, но Эшли изо всех сил старалась не поддаваться его воздействию.
– Только после того, как увижусь с сыном, – ровным голосом сказала она.
– Тогда я буду вынуждена просто выгнать вас…
– Мамочка!
Обе женщины одновременно подняли головы. На лестничной площадке стоял Роберт, с сияющей улыбкой глядя на мать. Он тут же помчался вниз и с разбегу прыгнул в ее объятия.
– Я знал, что ты придешь, мамочка! – закричал мальчик, уткнувшись лицом ей в шею. – Бред и Клаудиа говорили, что ты уехала и я никогда больше тебя не увижу, но я все равно знал…
Эшли в изумлении взглянула на Клаудиу.
– Он называет вас Клаудиа? – спросила она.
Та словно окаменела.
– Он не считает нас дедушкой и бабушкой. Говорит, они остались в Санта-Елене, – в конце концов нервно ответила Клаудиа. – Тоже вы постарались, без сомнения.
– А чего вы ожидали? – возразила Эшли. – Вы для него чужие! – Снова повернувшись к Роберту, она поцеловала его в лоб. – Я ни на минуту не забывала о тебе, мальчик мой.
– Думаю, вам лучше удалиться, – продолжала гнуть свою линию Клаудиа.
– С тобой все в порядке, дорогой? – Не обращая внимания на слова бывшей свекрови, Эшли поставила сына на пол и опустилась перед ним на колени.
– Сейчас да, мамочка. – Он крепко обнял ее. – Я пойду с тобой?
– Уходите! – снова вмешалась Клаудиа.
– Пока нет, сыночек, но скоро, – нежно сказала Эшли. – Очень скоро. Даю тебе слово, что совсем скоро.
– Вы уйдете, или мне вызвать полицию? – вскипела Клаудиа.
Эшли быстро взглянула на нее и медленно встала.
– Ухожу. – Она изо всех сил постаралась сдержать бушевавшую внутри ярость. – Но я вернусь.
– Вам от этого лучше не станет! – Клаудиа снова обдала ее холодом ледяного взгляда.
Ответный взгляд Эшли, напротив, обжигал огнем.
– Посмотрим, – только и сказала она. – Посмотрим.
Поцеловала на прощание сына, повернулась и вышла.
МОРСКОЙ УТЕС, ЛОНГ-АЙЛЕНД
ноябрь 1986 года
В джинсах и свободном сером свитере, Коллин сидел на кушетке в обитой дубовыми панелями библиотеке поместья Девереллов, просматривая утренние газеты. Ему ежедневно доставляли все нью-йоркские выпуски, и он внимательно прочитывал их от корки до корки. Его интерес в большой степени подогревала случайная встреча в аэропорту Кеннеди с Эшли Гордон-Холлистер. Сейчас, откинувшись на кушетке, молодой человек допивал кофе и одновременно рассматривал фотографию в «Дейли ньюс», с которой на него пристально смотрела эта прекрасная молодая женщина. Из головы не шла ни сама их встреча, ни горячий нрав, который Коллин почувствовал в ней тогда. А какое мужество! Газеты уже сообщали о том, что она намерена снова вступить в схватку с Холлистерами за право опеки над своим маленьким сыном. Коллина восхищала сила ее характера. «Может быть, в конце концов я нашел того, кого искал», – думал он, внимательно разглядывая фотографию.
Покончив с кофе, Коллин встал и подошел к письменному столу. Аккуратно вырезал фотографию вместе со статьей, достал из выдвижного ящика большой коричневый конверт и вытряхнул его содержимое на стол. Вырезки из газет Нью-Йорка и Сан-Франциско, из путеводителей по художественным галереям и журналов по искусству – все, где хоть словом упоминалось об Эшли Гордон-Холлистер. За прошедшие несколько недель Коллину удалось собрать весьма обширное досье. «Наверно, я знаю о ней то, чего и матери родной неизвестно», – удовлетворенно подумал он.
Через неделю предстояло открытие персональной выставки Эшли, и он собирался непременно появиться там. Его не покидало ощущение, что именно рука судьбы свела их в тот день на стоянке такси, что встреча эта была предопределена. Так же, как и союз, который им предстояло заключить. Потому что только вместе они смогут добиться того, чего оба страстно желают.
Правда, вовсе не факт, что Эшли много знала о деловых интересах бывшего свекра. И все же Коллин готов был биться об заклад, что наладить с ней отношения стоило.
Он с улыбкой разглядывал разбросанные на столе фотографии. Наладить с ней отношения стоило во всех случаях, даже если бы она была не Холлистер и ее семейные связи не имели жизненно важного значения для его дела.
Сложив вырезки в конверт, Коллин снова убрал его на место и запер выдвижной ящик на замок. До сих пор не было случая, чтобы служащие проявляли излишнее любопытство, роясь в его личных бумагах, но к чему искушать их? В этом мире он не мог в полной мере доверять никому, если не считать Генри Гаррисона, единственного человека, который знал, что Коллин делал и почему. И Блэкджека, конечно, но тот находился далеко. Без помощи Гаррисона зачастую было просто не обойтись. Коллин сомневался, что старый дворецкий одобрял его методы. Не в том смысле, что осуждал своего хозяина – просто из врожденной осмотрительности предпочел бы действовать иначе.
Подойдя к встроенной книжной полке в углу, молодой человек снял с нее том, за которым обнаружился потайной рычаг. Легкое нажатие – и стенная панель отъехала в сторону, открыв проход в небольшую темную комнату. Как только Коллин вошел туда, панель встала на место.
Помещение освещалось лишь тусклым, мертвенно-зеленоватым светом экранов нескольких компьютеров, выстроившихся в ряд вдоль стены. Коллин установил их здесь так, чтобы не знал никто из его служащих, чуть больше года назад. Созданный им банк данных содержал огромное количество информации, собранной по крохам за последние четыре года и имеющей отношение к ключевым фигурам организованной преступности. Сведения касались всего, связанного с их бизнесом, в том числе названий и активов компаний, которые принадлежали синдикату или контролировались им, и личной жизни.
Поначалу Коллин испытал нечто вроде потрясения, выяснив, как много организаций самых разных уровней оказались связаны с преступным миром. Синдикат напоминал гигантского спрута, щупальца которого проникали, казалось, повсюду. Он представлял собой огромный конгломерат, построенный по принципу семейного бизнеса. Там были свои собственные гангстеры и полицейские, а многие адвокаты, судьи и политики весьма высокого уровня просто состояли у синдиката на жалованье. Спрут контролировал продажу автомобилей и страховые компании, розничную и оптовую торговлю, рестораны, театры и очень многие периодические издания. «До чего же здорово они наловчились скрывать свою нелегальную деятельность за обманчиво благопристойным фасадом, – думал Коллин, проглядывая данные, выведенные на экран. – Просто поразительно».
Источником этой информации в значительной степени служили документы, которые Коллин выкрал, проникнув в дома некоторых воротил преступного бизнеса, выбирая их так, чтобы получить общее представление о том, что там происходит. Прежде чем нанести удар, считал молодой человек, нужно узнать о своих противниках как можно больше. «Изучи их слабые и сильные стороны», – говорил он себе. Вот где могла пригодиться Эшли Гордон-Холлистер. По крайней мере Коллин на это надеялся. Она была замужем за сыном Холлистера и наверняка знала хоть что-то о деятельности последнего. Но как много? За несколько лет до смерти молодого Холлистера их отношения с отцом сильно испортились. Почему? Имело ли это отношение к синдикату?
Коллин собирался использовать не только полученные от Эшли Холлистер сведения, но и ее саму. После всего, через что ей пришлось пройти, она ненавидела Холлистеров не меньше, чем он. Предчувствие подсказывало ему, что ей можно доверить все секреты своей тайной жизни и мельчайшие детали изощренных планов. Она способна оказать ему неоценимую помощь. В качестве вора Коллин превосходно мог действовать и в одиночку, но для того, что он задумал, две головы определенно были лучше, чем одна. Ведь замыслил он игру по-крупному – решил добыть доказательства, неопровержимо уличающие Холлистера и его подручных в незаконных махинациях.
Сделать это в одиночку не представлялось возможным. Многое говорило в пользу Эшли и, в частности, то, что она была чертовски хороша; ведь если и существует общая для большинства мужчин слабость, то это именно красивые женщины.
Коллин мысленно улыбнулся. Как часто повторял отец, прочность любой цепи определяется самым слабым ее звеном. Коллин найдет слабое звено синдиката, это лишь вопрос времени.
И поставит на колени самых могущественных заправил преступного мира.
Сидя в своем кабинете в Манхэттене, Антон Деврис снова и снова перечитывал сообщение, полученное из Интерпола три дня назад. Оно касалось кражи отделанного бриллиантами и сапфирами ожерелья из ювелирной фирмы «Ферран-Бессежес» в Париже. Люди, стоявшие на страже закона в масштабе всего мира, были сбиты с толку, и не только личностью самого вора, дерзкого и явно наделенного богатым воображением. Достаточно сказать, что он сумел скрыться при свете дня, на глазах у управляющего и полдюжины охранников. Однако больше всего поражало то, что украдена была одна-единственная драгоценность. Вор, судя по всему, провел в хранилище ночь и располагал временем, достаточным для того, чтобы взять все. В хранилище находились ювелирные изделия, достойные королей, но этот удивительный вор взял лишь одно ожерелье. И даже не самое дорогое, вот что ставило в тупик. А скрылся он на роликовых коньках. Роликовые коньки, подумать только! Кому могло прийти в голову воспользоваться ими?
Деврис чувствовал себя в точности как собака-ищейка, взявшая след. За последние несколько месяцев он прочел множество подобных сообщений, поступавших из штаб-квартиры Интерпола в Париже. И все они относились к похожим по дерзости ограблениям, охватившим ни много ни мало четыре континента. Интерпол полагал, что работала достаточно многочисленная воровская шайка. Деврис же имел на этот счет особое мнение. Если на протяжении последнего полугода его подозрения все усиливались, то сейчас они сменились чувством уверенности.
Он достал из шкафа еще одну папку с документами и внимательно пролистал их. Так и есть: ожерелье, отделанное бриллиантами и сапфирами, стоимостью в четверть миллиона долларов. Теперь не осталось ни малейших сомнений – он на верном пути. Никакой воровской шайки не существовало, тут действовал один-единственный человек, яркий, умный и находчивый. Вполне определенный человек.
Коллин Деверелл.
Рапира Коллина ослепительно сверкнула, когда он молниеносно бросился вперед. Его противник сделал все, чтобы парировать нападение. В обычных обстоятельствах Коллин отдавался игре целиком, не думая больше ни о чем. Но сейчас действовало лишь тело, мысли блуждали где-то далеко.
Коллин думал об утреннем телефонном разговоре с Вильямом Мак-Николом, главным менеджером «Интерконтинентал ойл», занимавшим эту должность с незапамятных времен. Мак-Никол всегда был больше расположен к Коллину, чем к Джастину. Возможно, этому способствовала не вызывающая симпатии манера Джастина держаться от всех на расстоянии вытянутой руки. В результате, несмотря на высокое положение Мак-Никола в компании, сейчас от него утаивали большую часть информации, связанной с состоянием дел. Причины этого были совершенно очевидны.
По словам Мак-Никола, он позвонил Коллину потому, что больше не с кем было поделиться подозрениями.
– Мне кажется, ваш брат и некоторые члены совета директоров ведут дело к ликвидации компании.
– К ликвидации? – Коллин не смог скрыть удивления. – Неужели дела так плохи, что компанию невозможно спасти?
– Плохи? – Мак-Никол неискренне рассмеялся. – Коллин, проблемы «Интерконтинентал ойл» решить просто невозможно, пока внутри ее действуют друзья вашего брата, кем бы они на самом деле ни были. Они обдирают компанию как липку, переводят активы…
– Переводят активы? – прервал его Коллин. – Какого черта? Куда?
– Не знаю, – признался Мак-Никол. – Джастин умышленно скрывает от меня это. Мне вообще ничего не было бы известно, если бы я случайно не обнаружил некоторые противоречия в компьютерных данных и не начал разбираться, почему они возникли.
– Что за противоречия? – насторожившись, спросил Коллин.
– Совсем незначительные. Неучтенные фонды, непонятно куда и зачем осуществляемые денежные переводы и прочее в том же духе. – Мак-Никол заметно волновался, рассказывая об этом. – Когда я увидел, что происходит…
– А что именно происходит? – снова перебил его Коллин. – Куда уходит капитал «Интерконтинентал ойл»?
– Очень большие доли акционерного капитала переводят на счета других корпораций – фиктивных корпораций, если мои подозрения верны. – Мак-Никол помолчал. – Просто уму непостижимо, что они творят. Точно стая стервятников, рвущих на части труп.
– Почему вы звоните мне? – настороженно спросил Коллин. – Чего хотите? Или, выражаясь точнее, что, по вашему мнению, я могу сделать?
– Не знаю, Коллин, – искренне ответил его собеседник. – Просто мне не к кому больше обратиться. Не к Джастину же! Да и среди членов совета директоров нет никого, в ком бы я был полностью уверен.
– К сожалению, вот уже десять лет, как я не принимаю участия в делах компании, – напомнил ему Коллин. – И не владею акционерным капиталом.
– Я подумал, может, вы могли бы поговорить с Джастином и попытаться выяснить…
– Боюсь, это невозможно, – мрачно ответил Коллин. – Я давно не встречался с моим дорогим братцем и предполагаю, что такая ситуация его вполне устраивает.
– Коллин, я, конечно, знаю, что после гибели родителей вы отошли от дел «Интерконтинентал ойл», – после паузы нерешительно заговорил Мак-Никол. – И все же мне трудно поверить, что вы останетесь равнодушны, видя, как уничтожают все, чему Квентин посвятил свою жизнь. Что будете сидеть сложа руки и допустите, чтобы это произошло.
– Но я действительно мало что могу сделать, Билл, – ответил Коллин. – Впрочем, дайте мне время пораскинуть мозгами. Может быть, действуя вместе, мы что-нибудь и придумаем…
Вот какой разговор произошел сегодня утром и не давал ему покоя даже сейчас, во время игры. Заставив себя вернуться в настоящее, Коллин снова бросился в атаку, продолжая тем не менее обдумывать проблему.
Он был рад, что Билл Мак-Никол прежде всего позвонил ему. Подозрения этого человека были совершенно обоснованны: и отправиться к Джастину за объяснениями было бы ошибкой, и в совете директоров не осталось никого, кому можно было бы доверять. Нет, Билл Мак-Никол сделал единственно правильный ход. У Коллина были свои соображения и планы, о которых он не отваживался рассказать никому, даже этому человеку, которому полностью доверял отец. Наличие внутри компании союзника, который мог снабжать Коллина информацией, существенно облегчало его план.
Билл Мак-Никол был прав еще в одном смысле: независимо от личного отношения Коллина к происходящему в «Интерконтинентал ойл» какая-то часть души не могла ему позволить – и не позволяла! – остаться в стороне, наблюдая, как глупость Джастина губит дело, с таким трудом созданное отцом. Допустить, чтобы почти тридцать лет жизни отца пошли псу под хвост? Нет, ни за что!
«Уж по крайней мере этим я ему обязан», – мрачно думал Коллин.
Спустя три дня он позвонил Вильяму Мак-Николу домой:
– Не могли бы вы добыть для меня компьютерные распечатки тех данных, о которых рассказывали?
– Конечно, – после мгновения замешательства прозвучал ответ на другом конце провода. – К завтрашнему вечеру сделаю, если это вас устроит.
– Устроит, – согласился Коллин. – Приходите в восемь тридцать.
– А если в девять?
– Прекрасно. – Коллин помолчал, делая пометку в желтом деловом блокноте. – Может быть, я зря говорю, Билл, но мне кажется, вам не следует никому рассказывать о нашей беседе.
– Мне это и в голову не приходило.
– Что касается распечаток… Сумеете взять их, не вызвав подозрений?
Вообще-то при необходимости Коллин мог, потратив несколько часов, взломать защиту компьютерной сети компании и самостоятельно получить то, что требовалось.
– Без проблем, – заверил его Мак-Никол. – Ваш брат, естественно, старается держать происходящее от меня в тайне, но я как-никак по-прежнему генеральный менеджер компании.
– Генеральный менеджер, который фактически отстранен от дел, – мрачно констатировал Коллин. – Поймите, Билл, сейчас вы для моего брата полный ноль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Я тоже рада видеть вас, Клаудиа, – сухо промолвила Эшли, словно не заметила грубости. – Я здесь, чтобы повидаться с Робертом.
Клаудиа величаво спустилась по ступенькам лестницы.
– Это невозможно, – отрывисто бросила она. – Интересно, кто, черт возьми, впустил вас сюда?
– Мейсон, – ответила Эшли. – Знаете, Клаудиа, вам, наверно, придется объяснить своим людям, кого можно впускать, а кого нет.
– Я так и сделаю. А теперь убирайтесь отсюда – и немедленно.
Ее ледяной взгляд обжигал точно огонь, но Эшли изо всех сил старалась не поддаваться его воздействию.
– Только после того, как увижусь с сыном, – ровным голосом сказала она.
– Тогда я буду вынуждена просто выгнать вас…
– Мамочка!
Обе женщины одновременно подняли головы. На лестничной площадке стоял Роберт, с сияющей улыбкой глядя на мать. Он тут же помчался вниз и с разбегу прыгнул в ее объятия.
– Я знал, что ты придешь, мамочка! – закричал мальчик, уткнувшись лицом ей в шею. – Бред и Клаудиа говорили, что ты уехала и я никогда больше тебя не увижу, но я все равно знал…
Эшли в изумлении взглянула на Клаудиу.
– Он называет вас Клаудиа? – спросила она.
Та словно окаменела.
– Он не считает нас дедушкой и бабушкой. Говорит, они остались в Санта-Елене, – в конце концов нервно ответила Клаудиа. – Тоже вы постарались, без сомнения.
– А чего вы ожидали? – возразила Эшли. – Вы для него чужие! – Снова повернувшись к Роберту, она поцеловала его в лоб. – Я ни на минуту не забывала о тебе, мальчик мой.
– Думаю, вам лучше удалиться, – продолжала гнуть свою линию Клаудиа.
– С тобой все в порядке, дорогой? – Не обращая внимания на слова бывшей свекрови, Эшли поставила сына на пол и опустилась перед ним на колени.
– Сейчас да, мамочка. – Он крепко обнял ее. – Я пойду с тобой?
– Уходите! – снова вмешалась Клаудиа.
– Пока нет, сыночек, но скоро, – нежно сказала Эшли. – Очень скоро. Даю тебе слово, что совсем скоро.
– Вы уйдете, или мне вызвать полицию? – вскипела Клаудиа.
Эшли быстро взглянула на нее и медленно встала.
– Ухожу. – Она изо всех сил постаралась сдержать бушевавшую внутри ярость. – Но я вернусь.
– Вам от этого лучше не станет! – Клаудиа снова обдала ее холодом ледяного взгляда.
Ответный взгляд Эшли, напротив, обжигал огнем.
– Посмотрим, – только и сказала она. – Посмотрим.
Поцеловала на прощание сына, повернулась и вышла.
МОРСКОЙ УТЕС, ЛОНГ-АЙЛЕНД
ноябрь 1986 года
В джинсах и свободном сером свитере, Коллин сидел на кушетке в обитой дубовыми панелями библиотеке поместья Девереллов, просматривая утренние газеты. Ему ежедневно доставляли все нью-йоркские выпуски, и он внимательно прочитывал их от корки до корки. Его интерес в большой степени подогревала случайная встреча в аэропорту Кеннеди с Эшли Гордон-Холлистер. Сейчас, откинувшись на кушетке, молодой человек допивал кофе и одновременно рассматривал фотографию в «Дейли ньюс», с которой на него пристально смотрела эта прекрасная молодая женщина. Из головы не шла ни сама их встреча, ни горячий нрав, который Коллин почувствовал в ней тогда. А какое мужество! Газеты уже сообщали о том, что она намерена снова вступить в схватку с Холлистерами за право опеки над своим маленьким сыном. Коллина восхищала сила ее характера. «Может быть, в конце концов я нашел того, кого искал», – думал он, внимательно разглядывая фотографию.
Покончив с кофе, Коллин встал и подошел к письменному столу. Аккуратно вырезал фотографию вместе со статьей, достал из выдвижного ящика большой коричневый конверт и вытряхнул его содержимое на стол. Вырезки из газет Нью-Йорка и Сан-Франциско, из путеводителей по художественным галереям и журналов по искусству – все, где хоть словом упоминалось об Эшли Гордон-Холлистер. За прошедшие несколько недель Коллину удалось собрать весьма обширное досье. «Наверно, я знаю о ней то, чего и матери родной неизвестно», – удовлетворенно подумал он.
Через неделю предстояло открытие персональной выставки Эшли, и он собирался непременно появиться там. Его не покидало ощущение, что именно рука судьбы свела их в тот день на стоянке такси, что встреча эта была предопределена. Так же, как и союз, который им предстояло заключить. Потому что только вместе они смогут добиться того, чего оба страстно желают.
Правда, вовсе не факт, что Эшли много знала о деловых интересах бывшего свекра. И все же Коллин готов был биться об заклад, что наладить с ней отношения стоило.
Он с улыбкой разглядывал разбросанные на столе фотографии. Наладить с ней отношения стоило во всех случаях, даже если бы она была не Холлистер и ее семейные связи не имели жизненно важного значения для его дела.
Сложив вырезки в конверт, Коллин снова убрал его на место и запер выдвижной ящик на замок. До сих пор не было случая, чтобы служащие проявляли излишнее любопытство, роясь в его личных бумагах, но к чему искушать их? В этом мире он не мог в полной мере доверять никому, если не считать Генри Гаррисона, единственного человека, который знал, что Коллин делал и почему. И Блэкджека, конечно, но тот находился далеко. Без помощи Гаррисона зачастую было просто не обойтись. Коллин сомневался, что старый дворецкий одобрял его методы. Не в том смысле, что осуждал своего хозяина – просто из врожденной осмотрительности предпочел бы действовать иначе.
Подойдя к встроенной книжной полке в углу, молодой человек снял с нее том, за которым обнаружился потайной рычаг. Легкое нажатие – и стенная панель отъехала в сторону, открыв проход в небольшую темную комнату. Как только Коллин вошел туда, панель встала на место.
Помещение освещалось лишь тусклым, мертвенно-зеленоватым светом экранов нескольких компьютеров, выстроившихся в ряд вдоль стены. Коллин установил их здесь так, чтобы не знал никто из его служащих, чуть больше года назад. Созданный им банк данных содержал огромное количество информации, собранной по крохам за последние четыре года и имеющей отношение к ключевым фигурам организованной преступности. Сведения касались всего, связанного с их бизнесом, в том числе названий и активов компаний, которые принадлежали синдикату или контролировались им, и личной жизни.
Поначалу Коллин испытал нечто вроде потрясения, выяснив, как много организаций самых разных уровней оказались связаны с преступным миром. Синдикат напоминал гигантского спрута, щупальца которого проникали, казалось, повсюду. Он представлял собой огромный конгломерат, построенный по принципу семейного бизнеса. Там были свои собственные гангстеры и полицейские, а многие адвокаты, судьи и политики весьма высокого уровня просто состояли у синдиката на жалованье. Спрут контролировал продажу автомобилей и страховые компании, розничную и оптовую торговлю, рестораны, театры и очень многие периодические издания. «До чего же здорово они наловчились скрывать свою нелегальную деятельность за обманчиво благопристойным фасадом, – думал Коллин, проглядывая данные, выведенные на экран. – Просто поразительно».
Источником этой информации в значительной степени служили документы, которые Коллин выкрал, проникнув в дома некоторых воротил преступного бизнеса, выбирая их так, чтобы получить общее представление о том, что там происходит. Прежде чем нанести удар, считал молодой человек, нужно узнать о своих противниках как можно больше. «Изучи их слабые и сильные стороны», – говорил он себе. Вот где могла пригодиться Эшли Гордон-Холлистер. По крайней мере Коллин на это надеялся. Она была замужем за сыном Холлистера и наверняка знала хоть что-то о деятельности последнего. Но как много? За несколько лет до смерти молодого Холлистера их отношения с отцом сильно испортились. Почему? Имело ли это отношение к синдикату?
Коллин собирался использовать не только полученные от Эшли Холлистер сведения, но и ее саму. После всего, через что ей пришлось пройти, она ненавидела Холлистеров не меньше, чем он. Предчувствие подсказывало ему, что ей можно доверить все секреты своей тайной жизни и мельчайшие детали изощренных планов. Она способна оказать ему неоценимую помощь. В качестве вора Коллин превосходно мог действовать и в одиночку, но для того, что он задумал, две головы определенно были лучше, чем одна. Ведь замыслил он игру по-крупному – решил добыть доказательства, неопровержимо уличающие Холлистера и его подручных в незаконных махинациях.
Сделать это в одиночку не представлялось возможным. Многое говорило в пользу Эшли и, в частности, то, что она была чертовски хороша; ведь если и существует общая для большинства мужчин слабость, то это именно красивые женщины.
Коллин мысленно улыбнулся. Как часто повторял отец, прочность любой цепи определяется самым слабым ее звеном. Коллин найдет слабое звено синдиката, это лишь вопрос времени.
И поставит на колени самых могущественных заправил преступного мира.
Сидя в своем кабинете в Манхэттене, Антон Деврис снова и снова перечитывал сообщение, полученное из Интерпола три дня назад. Оно касалось кражи отделанного бриллиантами и сапфирами ожерелья из ювелирной фирмы «Ферран-Бессежес» в Париже. Люди, стоявшие на страже закона в масштабе всего мира, были сбиты с толку, и не только личностью самого вора, дерзкого и явно наделенного богатым воображением. Достаточно сказать, что он сумел скрыться при свете дня, на глазах у управляющего и полдюжины охранников. Однако больше всего поражало то, что украдена была одна-единственная драгоценность. Вор, судя по всему, провел в хранилище ночь и располагал временем, достаточным для того, чтобы взять все. В хранилище находились ювелирные изделия, достойные королей, но этот удивительный вор взял лишь одно ожерелье. И даже не самое дорогое, вот что ставило в тупик. А скрылся он на роликовых коньках. Роликовые коньки, подумать только! Кому могло прийти в голову воспользоваться ими?
Деврис чувствовал себя в точности как собака-ищейка, взявшая след. За последние несколько месяцев он прочел множество подобных сообщений, поступавших из штаб-квартиры Интерпола в Париже. И все они относились к похожим по дерзости ограблениям, охватившим ни много ни мало четыре континента. Интерпол полагал, что работала достаточно многочисленная воровская шайка. Деврис же имел на этот счет особое мнение. Если на протяжении последнего полугода его подозрения все усиливались, то сейчас они сменились чувством уверенности.
Он достал из шкафа еще одну папку с документами и внимательно пролистал их. Так и есть: ожерелье, отделанное бриллиантами и сапфирами, стоимостью в четверть миллиона долларов. Теперь не осталось ни малейших сомнений – он на верном пути. Никакой воровской шайки не существовало, тут действовал один-единственный человек, яркий, умный и находчивый. Вполне определенный человек.
Коллин Деверелл.
Рапира Коллина ослепительно сверкнула, когда он молниеносно бросился вперед. Его противник сделал все, чтобы парировать нападение. В обычных обстоятельствах Коллин отдавался игре целиком, не думая больше ни о чем. Но сейчас действовало лишь тело, мысли блуждали где-то далеко.
Коллин думал об утреннем телефонном разговоре с Вильямом Мак-Николом, главным менеджером «Интерконтинентал ойл», занимавшим эту должность с незапамятных времен. Мак-Никол всегда был больше расположен к Коллину, чем к Джастину. Возможно, этому способствовала не вызывающая симпатии манера Джастина держаться от всех на расстоянии вытянутой руки. В результате, несмотря на высокое положение Мак-Никола в компании, сейчас от него утаивали большую часть информации, связанной с состоянием дел. Причины этого были совершенно очевидны.
По словам Мак-Никола, он позвонил Коллину потому, что больше не с кем было поделиться подозрениями.
– Мне кажется, ваш брат и некоторые члены совета директоров ведут дело к ликвидации компании.
– К ликвидации? – Коллин не смог скрыть удивления. – Неужели дела так плохи, что компанию невозможно спасти?
– Плохи? – Мак-Никол неискренне рассмеялся. – Коллин, проблемы «Интерконтинентал ойл» решить просто невозможно, пока внутри ее действуют друзья вашего брата, кем бы они на самом деле ни были. Они обдирают компанию как липку, переводят активы…
– Переводят активы? – прервал его Коллин. – Какого черта? Куда?
– Не знаю, – признался Мак-Никол. – Джастин умышленно скрывает от меня это. Мне вообще ничего не было бы известно, если бы я случайно не обнаружил некоторые противоречия в компьютерных данных и не начал разбираться, почему они возникли.
– Что за противоречия? – насторожившись, спросил Коллин.
– Совсем незначительные. Неучтенные фонды, непонятно куда и зачем осуществляемые денежные переводы и прочее в том же духе. – Мак-Никол заметно волновался, рассказывая об этом. – Когда я увидел, что происходит…
– А что именно происходит? – снова перебил его Коллин. – Куда уходит капитал «Интерконтинентал ойл»?
– Очень большие доли акционерного капитала переводят на счета других корпораций – фиктивных корпораций, если мои подозрения верны. – Мак-Никол помолчал. – Просто уму непостижимо, что они творят. Точно стая стервятников, рвущих на части труп.
– Почему вы звоните мне? – настороженно спросил Коллин. – Чего хотите? Или, выражаясь точнее, что, по вашему мнению, я могу сделать?
– Не знаю, Коллин, – искренне ответил его собеседник. – Просто мне не к кому больше обратиться. Не к Джастину же! Да и среди членов совета директоров нет никого, в ком бы я был полностью уверен.
– К сожалению, вот уже десять лет, как я не принимаю участия в делах компании, – напомнил ему Коллин. – И не владею акционерным капиталом.
– Я подумал, может, вы могли бы поговорить с Джастином и попытаться выяснить…
– Боюсь, это невозможно, – мрачно ответил Коллин. – Я давно не встречался с моим дорогим братцем и предполагаю, что такая ситуация его вполне устраивает.
– Коллин, я, конечно, знаю, что после гибели родителей вы отошли от дел «Интерконтинентал ойл», – после паузы нерешительно заговорил Мак-Никол. – И все же мне трудно поверить, что вы останетесь равнодушны, видя, как уничтожают все, чему Квентин посвятил свою жизнь. Что будете сидеть сложа руки и допустите, чтобы это произошло.
– Но я действительно мало что могу сделать, Билл, – ответил Коллин. – Впрочем, дайте мне время пораскинуть мозгами. Может быть, действуя вместе, мы что-нибудь и придумаем…
Вот какой разговор произошел сегодня утром и не давал ему покоя даже сейчас, во время игры. Заставив себя вернуться в настоящее, Коллин снова бросился в атаку, продолжая тем не менее обдумывать проблему.
Он был рад, что Билл Мак-Никол прежде всего позвонил ему. Подозрения этого человека были совершенно обоснованны: и отправиться к Джастину за объяснениями было бы ошибкой, и в совете директоров не осталось никого, кому можно было бы доверять. Нет, Билл Мак-Никол сделал единственно правильный ход. У Коллина были свои соображения и планы, о которых он не отваживался рассказать никому, даже этому человеку, которому полностью доверял отец. Наличие внутри компании союзника, который мог снабжать Коллина информацией, существенно облегчало его план.
Билл Мак-Никол был прав еще в одном смысле: независимо от личного отношения Коллина к происходящему в «Интерконтинентал ойл» какая-то часть души не могла ему позволить – и не позволяла! – остаться в стороне, наблюдая, как глупость Джастина губит дело, с таким трудом созданное отцом. Допустить, чтобы почти тридцать лет жизни отца пошли псу под хвост? Нет, ни за что!
«Уж по крайней мере этим я ему обязан», – мрачно думал Коллин.
Спустя три дня он позвонил Вильяму Мак-Николу домой:
– Не могли бы вы добыть для меня компьютерные распечатки тех данных, о которых рассказывали?
– Конечно, – после мгновения замешательства прозвучал ответ на другом конце провода. – К завтрашнему вечеру сделаю, если это вас устроит.
– Устроит, – согласился Коллин. – Приходите в восемь тридцать.
– А если в девять?
– Прекрасно. – Коллин помолчал, делая пометку в желтом деловом блокноте. – Может быть, я зря говорю, Билл, но мне кажется, вам не следует никому рассказывать о нашей беседе.
– Мне это и в голову не приходило.
– Что касается распечаток… Сумеете взять их, не вызвав подозрений?
Вообще-то при необходимости Коллин мог, потратив несколько часов, взломать защиту компьютерной сети компании и самостоятельно получить то, что требовалось.
– Без проблем, – заверил его Мак-Никол. – Ваш брат, естественно, старается держать происходящее от меня в тайне, но я как-никак по-прежнему генеральный менеджер компании.
– Генеральный менеджер, который фактически отстранен от дел, – мрачно констатировал Коллин. – Поймите, Билл, сейчас вы для моего брата полный ноль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44