Она заприметила его еще издалека, протиснулась между высокой напольной лампой в стиле ар-деко и пластиковым журнальным столиком начала пятидесятых. Подошла ближе и поняла, что не ошиблась.
Оторвав взгляд от потускневшего зеркала, Элиза осмотрела бесконечные ряды выставленного на продажу старого хлама – все это почему-то напоминало ей скверное полотно в стиле кубистов – и наконец углядела Джерри Шелберна. Он стоял через три прохода от нее и заинтересованно разглядывал древний газолиновый насос с лопнувшим стеклянным колпаком.
– Джерри! – возбужденно окликнула его она. – Поди сюда. Хочу знать твое мнение. Ты только взгляни!
Джерри добился для них разрешения прийти на склад через какого-то из своих клиентов, занимавшегося мелкооптовыми поставками. Он добродушно улыбнулся и махнул рукой ей в ответ. Осторожно опустил бронзовое сопло поверх насоса и двинулся к ней. Его круглые очки в тонкой металлической оправе поблескивали, как две маленькие луны, отражая холодный свет флуоресцентных ламп над головой.
Элиза тихо вздохнула, наблюдая за тем, как Джерри пробирается к ней через завалы старой мебели, мельком отметив, что при этом он умудрился не запачкать брюк цвета хаки и спортивного хлопкового пуловера.
Познакомились они двумя годами раньше, через одного художника, ее приятеля. Как раз в ту пору Элиза пребывала в поисках, старалась найти разумное применение небольшим денежным средствам, оставшимся ей от отца. И тут Джерри проявил незаурядные способности, оказался отличным менеджером и в первый же год приумножил скромное ее состояние на тридцать процентов. А затем столь же разумно использовал капитал, чтобы снизить плату за квартиру, служившую Джейн мастерской. В результате чего она стала платить вдвое меньше налогов на ренту.
Пока все это происходило, они довольно часто встречались и время от времени занимались любовью. Очень удобно и без каких-либо обязательств с обеих сторон. Несколько раз за последние месяцы ей казалось, что отношения их должны вступить в новую, более серьезную фазу или же прекратиться вовсе, – впрочем, следовало признать, ее не слишком волновало, чем все это закончится.
Мысли Элизы вновь вернулись к туалетному столику. Она вытащила его в проход и провела длинными сильными пальцами по обшарпанной поверхности. Несмотря на многочисленные царапины, дерево показалось неожиданно приятным на ощупь и даже теплым. Своей довольно строгой прямоугольной формой столик напоминал предметы обстановки в георгианском стиле, виденные ею в одном из каталогов старинной мебели. Элиза задумались, какой же эпохе он может принадлежать.
– Ну, что за сокровище ты тут раскопала?
Элиза подняла глаза на зеркало и увидела за своей спиной отражение Джерри. Тот поправлял очки и заглядывал ей через плечо.
– Вот, смотри, – сказала она и отошла, давая ему возможность как следует разглядеть столик. – Разве не прелесть?
– Я думал, ты ищешь торшер, – протянул Джерри, едва удостоив столик взглядом.
– Искала, – упрямо ответила Элиза. – Но мне нравится это. Славная вещица, ты не согласен?
– Гм…
Джерри поморщился, словно ему подали рыбное блюдо не первой свежести. Затем наклонился и взглянул на крохотный розовый ценник, наклеенный сбоку, которого Элиза попросту не заметила.
– Не столь уж и славная, за шестьсот-то долларов, – фыркнул Джерри. – Да и зеркало в плачевном состоянии. – Он выпрямился и покровительственно подмигнул ей. – Как советник по инвестициям рекомендую все же взять торшер.
ГЛАВА 2
Элиза вышла из-под обжигающе горячего душа, чувствуя бодрящую свежесть. Закуталась в старый махровый халат, обернула голову полотенцем и босиком пошлепала в спальню. И в который уже раз окинула одобрительным взглядом свое новое приобретение, выглядевшее вполне уместно среди разномастной коллекции антикварной мебели, заполнявшей комнату.
– Мне действительно хочется знать твое мнение. Только честно, договорились? – обратилась она к тому, кто небрежно разлегся поперек пестрого лоскутного покрывала на старинной, викторианской эпохи кровати с четырьмя резными деревянными столбиками. – Как считаешь, я действительно сглупила?
Уикхем, старый полосатый котище, страдающий избыточным весом, широко раскрыл пасть и сладко зевнул, демонстрируя крупные клыки и полное пренебрежение к заданному вопросу.
Но Элиза была не из тех, кто так легко сдается. Она подхватила кота на руки и потащила в угол у окна, где два часа тому назад Джерри нехотя поместил ее новое приобретение. Мутное прямоугольное зеркало стояло на полу, прислоненное к стене. Полюбовавшись столиком еще с минуту, Элиза уселась перед ним на ковер, уютно подобрала под себя ноги, пристроила упирающегося кота на коленях.
– Думаю, что этот столик, – начала объяснять она Уикхему, – как нельзя лучше отражает проблему наших с Джерри отношений. Потому что когда я гляжу на него, то вижу нечто теплое и прекрасное. А Джерри видит в нем лишь предмет старой мебели, не более. Ты же создание с безупречным вкусом, Уикхем. Что видишь ты? А ну-ка, говори!
Элиза улыбнулась и почесала кота за ушком. Знала она там одно особое местечко. Кот сощурил желтые глаза, обмяк и блаженно замурлыкал.
– Вот именно! – торжествующе воскликнула Элиза. – Потому что в отличие от тебя и меня у Джерри нет души, только соображалка.
Она отпустила кота, тот спрыгнул с коленей на пол, но уходить не стал, разлегся рядом, на ковре.
– Прелестная, чудная вещица, – сказала Элиза и погладила изящную, шелковистую на ощупь ножку столика.
Конечно, его еще нужно было основательно почистить и натереть для блеска льняным маслом, но Элиза не сомневалась, что столик очень старый.
Она осторожно выдвинула единственный ящик и поставила его на ковер. Изнутри он был выстлан поблекшей розовой обойной бумагой, на которой еще просматривался цветочный рисунок. Не приглядываясь к вкладышу, Элиза стала осматривать внешние углы ящика, которые были закреплены без гвоздей.
Изнутри боковины ящика скреплялись неровными деревянными скобами, что предполагало ручную работу и только укрепило Элизу во мнении, что приобретение ее действительно старинное и изготовлено задолго до эпохи всеобщей индустриализации и массового поточного производства мебели.
Элиза грустно улыбнулась, радуясь своей правоте насчет скобок ручной работы и одновременно огорчаясь из-за того, что ей при этом не пригодились знания, почерпнутые два года назад на вечерних курсах при Нью-Йоркском университете, где она получала специальность оценщика антикварной мебели.
Перевернув ящик вверх дном, она начала осматривать это самое дно, смутно припоминая, что по цвету дерево должно чему-то там соответствовать или, напротив, не соответствовать. Розовый бумажный вкладыш выпорхнул на ковер.
Уикхем наконец заинтересовался. Он поднялся и затеребил лапой клочок бумаги. Элиза шуганула кота и вдруг замерла от удивления. К внутренней стороне обоев была прикреплена полоска пожелтевшей бумаги, заполненная убористым черным шрифтом.
– Смотри, Уикхем, это же… кусок старой газеты! – воскликнула Элиза. И, щурясь, принялась всматриваться в буквы непривычного начертания. – Вот, послушай, – выдохнула она и провела указательным пальцем по верхней строчке, напечатанной более крупно: – «Гемпшир кроникл, седьмое апреля тысяча восемьсот десятого года…» Боже, ведь это было почти двести лет назад!
Элиза выложила обрывок старинной газеты на столешницу и следующие несколько минут пробегала глазами плотно напечатанные колонки объявлений. «Лучшие шелковые галстуки для джентльменов», «Отборная говядина для стейков», «Растяжка и сушка» (что бы это ни означало) и еще целый перечень других малопонятных и загадочных предметов и услуг с названиями вроде: «Дамское снадобье Эрлиха», «Калибровочные термометры кипения» и «Резиновые изделия из Индии».
Когда глаза ее устали от мелкого замысловатого шрифта, она еще раз самым тщательным образом осмотрела туалетный столик. Затем опустилась на колени перед зеркалом и поставила его строго вертикально, с некоторым беспокойством отметив, что посеребренная поверхность действительно находится «в плачевном состоянии», как выразился в лавке Джерри.
Легко убедив себя, что эта мелочь ничуть не портит общего впечатления от покупки, она наклонила зеркало в свою сторону и с огорчением увидела, что с одной стороны деревянная планка немного отходит от рамы.
– Ну вот тебе, пожалуйста. Дерево покоробилось, – сказала она коту. – А ну-ка, помоги мне, Уикхем. Так не хочется признавать, что Джерри был прав.
Кот сладко потянулся и мяукнул.
– Спасибо, – усмехнулась Элиза. – Как раз этого мне недоставало.
Она притянула зеркало к себе и перевернула, чтобы посмотреть, в каком состоянии дерево сзади. И с облегчением отметила, что зазор составляет не более шести дюймов в длину.
– Все не так плохо, как я думала, – пробормотала Элиза. – Надо немного подклеить, и все.
Она подцепила ногтем край деревянной планки, отделяя ее от рамы с целью определить, насколько глубоко проходит трещина. В этот момент что-то выпало из-за зеркала и глухо шлепнулось на пол.
Привлеченный шумом, Уикхем бросился на незнакомый предмет с грозным шипением. Элиза оттолкнула кота и с удивлением уставилась на находку. Затем осторожно прислонила зеркало обратно к стенке, наклонилась и подняла то, что выпало.
Несколько секунд она простояла на коленях, пытаясь сообразить, что происходит. В руке у нее оказалась тонкая пачка плотных листов желтоватой бумаги, перевязанная крест-накрест, точно рождественский подарок, зеленой шелковой ленточкой.
– Господи боже… – пробормотала Элиза, покосилась на зеркало и поймала в нем отражение своего удивленного лица.
Что-то ударило ее по руке, она глянула вниз и увидела, что Уикхем пытается завладеть кончиком шелковой ленты. Элиза поднялась, подошла к окну и осмотрела свою находку. Она увидела два прямоугольника сложенной бумаги, связанные вместе широкой лентой. Тот, что наверху, был поменьше, и на нем проглядывала какая-то надпись, выведенная красновато-коричневыми чернилами, но слова закрывала лента.
– Письма! – воскликнула Элиза.
Она перевернула пачку и увидела на более толстом из писем круглую печать из какого-то блестящего темно-красного материала. «Должно быть, восковая», – подумала Элиза, хотя сам материал походил больше на пластик, нежели на воск. Окончательно заинтригованная, она отогнула ленту, закрывающую надпись, и прочла адрес:
– «Мисс Джейн Остин, Чотон, коттедж»… Джейн Остин!
Совершенно потрясенная при виде имени знаменитой писательницы девятнадцатого века, Элиза сделала паузу, глубоко вздохнула и лишь после этого смогла дочитать адрес на письме. Губы ее дрожали. Подумать только, Джейн Остин!
– «Джейн Остин… мистеру Фицуильяму Дарси, Чотон, Большой дом»! – взвизгнула она.
Элиза простояла на ковре в спальне еще несколько секунд, перечитывая надпись на меньшем конверте.
Мысли, обуревавшие ее в тот момент, было трудно описать. Элиза не относила себя к разряду заядлых книгочеев, однако была достаточно начитанной девушкой. Пристрастия ее отличались большим разнообразием. Она с удовольствием читала современную развлекательную прозу, были у нее и любимчики среди почтенных классиков, от Агаты Кристи и Деймона Раньона до нескольких великих поэтов и романистов.
И, подобно многим женщинам, она обожала роман «Гордость и предубеждение» – недаром он красовался на полочке рядом с прикроватной тумбой среди дюжины других зачитанных чуть ли не до дыр книг. Да, именно «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, бессмертная история о мисс Элизабет Беннет и ее бескомпромиссных поисках великой любви.
Короче говоря, Элиза Найт имела представление о том, кто такая Джейн Остин, и, конечно, знала, кто такой мистер Фицуильям Дарси, господин, которому предназначалось письмо, столь неожиданно попавшее к ней в дом.
Не выпуская находки из рук, она подошла к кровати и села. Потом взглянула в окно и увидела в нем свое отражение, окруженное нимбом тускло-голубого лунного света. Элиза дала полную волю воображению, прокручивая все возможные «что, если» и убеждаясь в том, что «иначе и быть не может». С лица ее не сходила улыбка. Джерри непременно высмеял бы ее за столь романтические идеи, которые, по правде сказать, были не только романтичны, но и совершенно абсурдны, поскольку отношений, на которые намекал этот выведенный на бумаге адрес, попросту не могло быть. Ведь Дарси – всего лишь герой романа, лицо нереальное, разве не так?..
Она взглянула на Уикхема – кот не замедлил вскочить вслед за ней на постель – и пробормотала:
– Что ж, есть только один способ выяснить это. Прочитать письма.
Невзирая на вполне обоснованный скептицизм относительно подлинности этих писем, Элиза с бешено бьющимся сердцем дрожащими руками вскрыла то письмо, что потолще, адресованное Джейн Остин и отправленное Фицуильямои Дарси. Перед ней оказался листок бумаги, исписанный размашистым мужским почерком. Она прочла вслух:
«12 мая 1810 года
Дражайшая Джейн!
Капитан меня нашел. Я вынужден немедленно скрыться. Но если удастся, буду ждать вас сегодня в полночь на том же месте, как договорились. И там вы узнаете все, что хотели знать.
Ф. Дарси».
Элиза призадумалась над смыслом этих коротких фраз. Еще раз перечитала письмо с легкой дрожью в голосе. Совсем не этого она ожидала. Хотя с другой стороны, если вдуматься хорошенько… что можно было вычитать в послании этого Дарси? Вряд ли цветистые и романтичные комплименты прекрасной даме или поэтические уверения в вечной любви. Все же странно и непонятно… Его нашли. Он должен скрыться. Что все это означает? Может, второе письмо – это ответ Джейн Остин и из него станет все понятно?
Она отложила письмо Дарси и взяла в руки второе. С благоговейным трепетом рассматривала Элиза адрес, написанный изящным женским почерком с завитушками. Перевернув письмо, она увидела, что восковая печать не тронута и в нее вдавлена заглавная буква «О», тоже вся в завитушках. Стало быть, его никогда не читали. И возможно даже, вообще не отсылали. Но почему?.. Элиза провела кончиком пальца по изгибам и выпуклостям печати, и ее охватило возбуждение. И еще она ощутила легкое покалывание, точно электрический разряд прошел от печати в кожу.
– Ты хоть представляешь себе, Уикхем, что это означает, если письмо действительно написано самой Джейн Остин?
Элиза покосилась на кота. Тот старательно вылизывал длинным розовым язычком шерстку на растопыренной когтистой лапе. Элиза вздохнула.
– Нет, конечно, не представляешь, бедняга. Ведь мыслить тебе не дано.
Она вертела письмо в пальцах, не отрывая от него глаз. Если оно подлинное и она его вскроет, то прослывет на весь мир глупой художницей, уничтожившей ценнейший исторический документ.
И перед тем как сжечь за собой все мосты, Элиза решила попытаться узнать хоть что-то о герое романа, мистере Дарси. Возможно, Интернет даст ответ на все вопросы.
ГЛАВА 3
Если спальню Элизы с ее эклектичным набором старинной деревянной мебели, рисунками в рамках и разнообразными подушками и ковриками можно было смело назвать уютной, то гостиная, она же студия-мастерская и кабинет (здесь Элиза занималась творчеством и работала в интернет-галерее), являла собой образец деловитости двадцать первого века.
Перед огромным окном, из которого открывался вид на проходящие мимо по Ист-Ривер суда и паромы, разместились белый компьютерный столик из «Икеи» и чертежная (правильнее сказать, рисовальная) доска, а рядом с ними – стальные шкафчики с выдвижными ящиками для хранения документов, аэрограф, краски и прочие необходимые для работы принадлежности.
Голые стены украшали несколько идиллических сельских пейзажей с тщательно выписанными цветами, а также натюрморты и причудливые, фантастические виды, явно рожденные воображением художницы.
Неслышно ступая по паркету в теплых мокасинах из овчины, Элиза с письмами в руках прошла к окну и уселась на высокий табурет из кожи и хромированной стали, что стоял перед рисовальной доской. Прикрыв незаконченный пейзаж, где изображался стоявший в лесу коттедж, – она успела добавить ему таинственности, пририсовав на заднем плане затянутые туманной дымкой лесистые склоны гор, – Элиза выложила письма на доску и включила яркую галогенную лампу.
Луна за окном ласкала поверхность реки серебристой ленточкой света, а разум безжалостно подсказывал Элизе, что письма эти – не более чем чей-то искусный розыгрыш. Но одновременно другая, романтическая половинка ее души продолжала верить, что они настоящие. Нет, от этих романтических идей, присущих разве что глупой школьнице, следовало избавляться, причем незамедлительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Оторвав взгляд от потускневшего зеркала, Элиза осмотрела бесконечные ряды выставленного на продажу старого хлама – все это почему-то напоминало ей скверное полотно в стиле кубистов – и наконец углядела Джерри Шелберна. Он стоял через три прохода от нее и заинтересованно разглядывал древний газолиновый насос с лопнувшим стеклянным колпаком.
– Джерри! – возбужденно окликнула его она. – Поди сюда. Хочу знать твое мнение. Ты только взгляни!
Джерри добился для них разрешения прийти на склад через какого-то из своих клиентов, занимавшегося мелкооптовыми поставками. Он добродушно улыбнулся и махнул рукой ей в ответ. Осторожно опустил бронзовое сопло поверх насоса и двинулся к ней. Его круглые очки в тонкой металлической оправе поблескивали, как две маленькие луны, отражая холодный свет флуоресцентных ламп над головой.
Элиза тихо вздохнула, наблюдая за тем, как Джерри пробирается к ней через завалы старой мебели, мельком отметив, что при этом он умудрился не запачкать брюк цвета хаки и спортивного хлопкового пуловера.
Познакомились они двумя годами раньше, через одного художника, ее приятеля. Как раз в ту пору Элиза пребывала в поисках, старалась найти разумное применение небольшим денежным средствам, оставшимся ей от отца. И тут Джерри проявил незаурядные способности, оказался отличным менеджером и в первый же год приумножил скромное ее состояние на тридцать процентов. А затем столь же разумно использовал капитал, чтобы снизить плату за квартиру, служившую Джейн мастерской. В результате чего она стала платить вдвое меньше налогов на ренту.
Пока все это происходило, они довольно часто встречались и время от времени занимались любовью. Очень удобно и без каких-либо обязательств с обеих сторон. Несколько раз за последние месяцы ей казалось, что отношения их должны вступить в новую, более серьезную фазу или же прекратиться вовсе, – впрочем, следовало признать, ее не слишком волновало, чем все это закончится.
Мысли Элизы вновь вернулись к туалетному столику. Она вытащила его в проход и провела длинными сильными пальцами по обшарпанной поверхности. Несмотря на многочисленные царапины, дерево показалось неожиданно приятным на ощупь и даже теплым. Своей довольно строгой прямоугольной формой столик напоминал предметы обстановки в георгианском стиле, виденные ею в одном из каталогов старинной мебели. Элиза задумались, какой же эпохе он может принадлежать.
– Ну, что за сокровище ты тут раскопала?
Элиза подняла глаза на зеркало и увидела за своей спиной отражение Джерри. Тот поправлял очки и заглядывал ей через плечо.
– Вот, смотри, – сказала она и отошла, давая ему возможность как следует разглядеть столик. – Разве не прелесть?
– Я думал, ты ищешь торшер, – протянул Джерри, едва удостоив столик взглядом.
– Искала, – упрямо ответила Элиза. – Но мне нравится это. Славная вещица, ты не согласен?
– Гм…
Джерри поморщился, словно ему подали рыбное блюдо не первой свежести. Затем наклонился и взглянул на крохотный розовый ценник, наклеенный сбоку, которого Элиза попросту не заметила.
– Не столь уж и славная, за шестьсот-то долларов, – фыркнул Джерри. – Да и зеркало в плачевном состоянии. – Он выпрямился и покровительственно подмигнул ей. – Как советник по инвестициям рекомендую все же взять торшер.
ГЛАВА 2
Элиза вышла из-под обжигающе горячего душа, чувствуя бодрящую свежесть. Закуталась в старый махровый халат, обернула голову полотенцем и босиком пошлепала в спальню. И в который уже раз окинула одобрительным взглядом свое новое приобретение, выглядевшее вполне уместно среди разномастной коллекции антикварной мебели, заполнявшей комнату.
– Мне действительно хочется знать твое мнение. Только честно, договорились? – обратилась она к тому, кто небрежно разлегся поперек пестрого лоскутного покрывала на старинной, викторианской эпохи кровати с четырьмя резными деревянными столбиками. – Как считаешь, я действительно сглупила?
Уикхем, старый полосатый котище, страдающий избыточным весом, широко раскрыл пасть и сладко зевнул, демонстрируя крупные клыки и полное пренебрежение к заданному вопросу.
Но Элиза была не из тех, кто так легко сдается. Она подхватила кота на руки и потащила в угол у окна, где два часа тому назад Джерри нехотя поместил ее новое приобретение. Мутное прямоугольное зеркало стояло на полу, прислоненное к стене. Полюбовавшись столиком еще с минуту, Элиза уселась перед ним на ковер, уютно подобрала под себя ноги, пристроила упирающегося кота на коленях.
– Думаю, что этот столик, – начала объяснять она Уикхему, – как нельзя лучше отражает проблему наших с Джерри отношений. Потому что когда я гляжу на него, то вижу нечто теплое и прекрасное. А Джерри видит в нем лишь предмет старой мебели, не более. Ты же создание с безупречным вкусом, Уикхем. Что видишь ты? А ну-ка, говори!
Элиза улыбнулась и почесала кота за ушком. Знала она там одно особое местечко. Кот сощурил желтые глаза, обмяк и блаженно замурлыкал.
– Вот именно! – торжествующе воскликнула Элиза. – Потому что в отличие от тебя и меня у Джерри нет души, только соображалка.
Она отпустила кота, тот спрыгнул с коленей на пол, но уходить не стал, разлегся рядом, на ковре.
– Прелестная, чудная вещица, – сказала Элиза и погладила изящную, шелковистую на ощупь ножку столика.
Конечно, его еще нужно было основательно почистить и натереть для блеска льняным маслом, но Элиза не сомневалась, что столик очень старый.
Она осторожно выдвинула единственный ящик и поставила его на ковер. Изнутри он был выстлан поблекшей розовой обойной бумагой, на которой еще просматривался цветочный рисунок. Не приглядываясь к вкладышу, Элиза стала осматривать внешние углы ящика, которые были закреплены без гвоздей.
Изнутри боковины ящика скреплялись неровными деревянными скобами, что предполагало ручную работу и только укрепило Элизу во мнении, что приобретение ее действительно старинное и изготовлено задолго до эпохи всеобщей индустриализации и массового поточного производства мебели.
Элиза грустно улыбнулась, радуясь своей правоте насчет скобок ручной работы и одновременно огорчаясь из-за того, что ей при этом не пригодились знания, почерпнутые два года назад на вечерних курсах при Нью-Йоркском университете, где она получала специальность оценщика антикварной мебели.
Перевернув ящик вверх дном, она начала осматривать это самое дно, смутно припоминая, что по цвету дерево должно чему-то там соответствовать или, напротив, не соответствовать. Розовый бумажный вкладыш выпорхнул на ковер.
Уикхем наконец заинтересовался. Он поднялся и затеребил лапой клочок бумаги. Элиза шуганула кота и вдруг замерла от удивления. К внутренней стороне обоев была прикреплена полоска пожелтевшей бумаги, заполненная убористым черным шрифтом.
– Смотри, Уикхем, это же… кусок старой газеты! – воскликнула Элиза. И, щурясь, принялась всматриваться в буквы непривычного начертания. – Вот, послушай, – выдохнула она и провела указательным пальцем по верхней строчке, напечатанной более крупно: – «Гемпшир кроникл, седьмое апреля тысяча восемьсот десятого года…» Боже, ведь это было почти двести лет назад!
Элиза выложила обрывок старинной газеты на столешницу и следующие несколько минут пробегала глазами плотно напечатанные колонки объявлений. «Лучшие шелковые галстуки для джентльменов», «Отборная говядина для стейков», «Растяжка и сушка» (что бы это ни означало) и еще целый перечень других малопонятных и загадочных предметов и услуг с названиями вроде: «Дамское снадобье Эрлиха», «Калибровочные термометры кипения» и «Резиновые изделия из Индии».
Когда глаза ее устали от мелкого замысловатого шрифта, она еще раз самым тщательным образом осмотрела туалетный столик. Затем опустилась на колени перед зеркалом и поставила его строго вертикально, с некоторым беспокойством отметив, что посеребренная поверхность действительно находится «в плачевном состоянии», как выразился в лавке Джерри.
Легко убедив себя, что эта мелочь ничуть не портит общего впечатления от покупки, она наклонила зеркало в свою сторону и с огорчением увидела, что с одной стороны деревянная планка немного отходит от рамы.
– Ну вот тебе, пожалуйста. Дерево покоробилось, – сказала она коту. – А ну-ка, помоги мне, Уикхем. Так не хочется признавать, что Джерри был прав.
Кот сладко потянулся и мяукнул.
– Спасибо, – усмехнулась Элиза. – Как раз этого мне недоставало.
Она притянула зеркало к себе и перевернула, чтобы посмотреть, в каком состоянии дерево сзади. И с облегчением отметила, что зазор составляет не более шести дюймов в длину.
– Все не так плохо, как я думала, – пробормотала Элиза. – Надо немного подклеить, и все.
Она подцепила ногтем край деревянной планки, отделяя ее от рамы с целью определить, насколько глубоко проходит трещина. В этот момент что-то выпало из-за зеркала и глухо шлепнулось на пол.
Привлеченный шумом, Уикхем бросился на незнакомый предмет с грозным шипением. Элиза оттолкнула кота и с удивлением уставилась на находку. Затем осторожно прислонила зеркало обратно к стенке, наклонилась и подняла то, что выпало.
Несколько секунд она простояла на коленях, пытаясь сообразить, что происходит. В руке у нее оказалась тонкая пачка плотных листов желтоватой бумаги, перевязанная крест-накрест, точно рождественский подарок, зеленой шелковой ленточкой.
– Господи боже… – пробормотала Элиза, покосилась на зеркало и поймала в нем отражение своего удивленного лица.
Что-то ударило ее по руке, она глянула вниз и увидела, что Уикхем пытается завладеть кончиком шелковой ленты. Элиза поднялась, подошла к окну и осмотрела свою находку. Она увидела два прямоугольника сложенной бумаги, связанные вместе широкой лентой. Тот, что наверху, был поменьше, и на нем проглядывала какая-то надпись, выведенная красновато-коричневыми чернилами, но слова закрывала лента.
– Письма! – воскликнула Элиза.
Она перевернула пачку и увидела на более толстом из писем круглую печать из какого-то блестящего темно-красного материала. «Должно быть, восковая», – подумала Элиза, хотя сам материал походил больше на пластик, нежели на воск. Окончательно заинтригованная, она отогнула ленту, закрывающую надпись, и прочла адрес:
– «Мисс Джейн Остин, Чотон, коттедж»… Джейн Остин!
Совершенно потрясенная при виде имени знаменитой писательницы девятнадцатого века, Элиза сделала паузу, глубоко вздохнула и лишь после этого смогла дочитать адрес на письме. Губы ее дрожали. Подумать только, Джейн Остин!
– «Джейн Остин… мистеру Фицуильяму Дарси, Чотон, Большой дом»! – взвизгнула она.
Элиза простояла на ковре в спальне еще несколько секунд, перечитывая надпись на меньшем конверте.
Мысли, обуревавшие ее в тот момент, было трудно описать. Элиза не относила себя к разряду заядлых книгочеев, однако была достаточно начитанной девушкой. Пристрастия ее отличались большим разнообразием. Она с удовольствием читала современную развлекательную прозу, были у нее и любимчики среди почтенных классиков, от Агаты Кристи и Деймона Раньона до нескольких великих поэтов и романистов.
И, подобно многим женщинам, она обожала роман «Гордость и предубеждение» – недаром он красовался на полочке рядом с прикроватной тумбой среди дюжины других зачитанных чуть ли не до дыр книг. Да, именно «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, бессмертная история о мисс Элизабет Беннет и ее бескомпромиссных поисках великой любви.
Короче говоря, Элиза Найт имела представление о том, кто такая Джейн Остин, и, конечно, знала, кто такой мистер Фицуильям Дарси, господин, которому предназначалось письмо, столь неожиданно попавшее к ней в дом.
Не выпуская находки из рук, она подошла к кровати и села. Потом взглянула в окно и увидела в нем свое отражение, окруженное нимбом тускло-голубого лунного света. Элиза дала полную волю воображению, прокручивая все возможные «что, если» и убеждаясь в том, что «иначе и быть не может». С лица ее не сходила улыбка. Джерри непременно высмеял бы ее за столь романтические идеи, которые, по правде сказать, были не только романтичны, но и совершенно абсурдны, поскольку отношений, на которые намекал этот выведенный на бумаге адрес, попросту не могло быть. Ведь Дарси – всего лишь герой романа, лицо нереальное, разве не так?..
Она взглянула на Уикхема – кот не замедлил вскочить вслед за ней на постель – и пробормотала:
– Что ж, есть только один способ выяснить это. Прочитать письма.
Невзирая на вполне обоснованный скептицизм относительно подлинности этих писем, Элиза с бешено бьющимся сердцем дрожащими руками вскрыла то письмо, что потолще, адресованное Джейн Остин и отправленное Фицуильямои Дарси. Перед ней оказался листок бумаги, исписанный размашистым мужским почерком. Она прочла вслух:
«12 мая 1810 года
Дражайшая Джейн!
Капитан меня нашел. Я вынужден немедленно скрыться. Но если удастся, буду ждать вас сегодня в полночь на том же месте, как договорились. И там вы узнаете все, что хотели знать.
Ф. Дарси».
Элиза призадумалась над смыслом этих коротких фраз. Еще раз перечитала письмо с легкой дрожью в голосе. Совсем не этого она ожидала. Хотя с другой стороны, если вдуматься хорошенько… что можно было вычитать в послании этого Дарси? Вряд ли цветистые и романтичные комплименты прекрасной даме или поэтические уверения в вечной любви. Все же странно и непонятно… Его нашли. Он должен скрыться. Что все это означает? Может, второе письмо – это ответ Джейн Остин и из него станет все понятно?
Она отложила письмо Дарси и взяла в руки второе. С благоговейным трепетом рассматривала Элиза адрес, написанный изящным женским почерком с завитушками. Перевернув письмо, она увидела, что восковая печать не тронута и в нее вдавлена заглавная буква «О», тоже вся в завитушках. Стало быть, его никогда не читали. И возможно даже, вообще не отсылали. Но почему?.. Элиза провела кончиком пальца по изгибам и выпуклостям печати, и ее охватило возбуждение. И еще она ощутила легкое покалывание, точно электрический разряд прошел от печати в кожу.
– Ты хоть представляешь себе, Уикхем, что это означает, если письмо действительно написано самой Джейн Остин?
Элиза покосилась на кота. Тот старательно вылизывал длинным розовым язычком шерстку на растопыренной когтистой лапе. Элиза вздохнула.
– Нет, конечно, не представляешь, бедняга. Ведь мыслить тебе не дано.
Она вертела письмо в пальцах, не отрывая от него глаз. Если оно подлинное и она его вскроет, то прослывет на весь мир глупой художницей, уничтожившей ценнейший исторический документ.
И перед тем как сжечь за собой все мосты, Элиза решила попытаться узнать хоть что-то о герое романа, мистере Дарси. Возможно, Интернет даст ответ на все вопросы.
ГЛАВА 3
Если спальню Элизы с ее эклектичным набором старинной деревянной мебели, рисунками в рамках и разнообразными подушками и ковриками можно было смело назвать уютной, то гостиная, она же студия-мастерская и кабинет (здесь Элиза занималась творчеством и работала в интернет-галерее), являла собой образец деловитости двадцать первого века.
Перед огромным окном, из которого открывался вид на проходящие мимо по Ист-Ривер суда и паромы, разместились белый компьютерный столик из «Икеи» и чертежная (правильнее сказать, рисовальная) доска, а рядом с ними – стальные шкафчики с выдвижными ящиками для хранения документов, аэрограф, краски и прочие необходимые для работы принадлежности.
Голые стены украшали несколько идиллических сельских пейзажей с тщательно выписанными цветами, а также натюрморты и причудливые, фантастические виды, явно рожденные воображением художницы.
Неслышно ступая по паркету в теплых мокасинах из овчины, Элиза с письмами в руках прошла к окну и уселась на высокий табурет из кожи и хромированной стали, что стоял перед рисовальной доской. Прикрыв незаконченный пейзаж, где изображался стоявший в лесу коттедж, – она успела добавить ему таинственности, пририсовав на заднем плане затянутые туманной дымкой лесистые склоны гор, – Элиза выложила письма на доску и включила яркую галогенную лампу.
Луна за окном ласкала поверхность реки серебристой ленточкой света, а разум безжалостно подсказывал Элизе, что письма эти – не более чем чей-то искусный розыгрыш. Но одновременно другая, романтическая половинка ее души продолжала верить, что они настоящие. Нет, от этих романтических идей, присущих разве что глупой школьнице, следовало избавляться, причем незамедлительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30