Ноги человека проскребли по полу, и Зигмунд рывком поставил его на колени. Лицо и грудь несчастного, исполосованные горизонтальными бело-красными рубцами, представляли собой ужасное зрелище. Я не смог бы узнать его, даже если бы разглядывал в упор под лучом прожектора, а ведь комнату освещала лишь одна-единственная свеча. Но я заработал бы кое-какие деньги, побившись об заклад, что этого человека звали Беккератом.Зигмунд подтащил его к стулу и взгромоздил на него. Зиглинда с растрепавшимися белокурыми волосами стояла здесь же, прямо напротив стула. На ее правую ладонь был намотан ремень, принадлежавший, возможно, самому Беккерату. Ремень примерно на треть своей длины вместе с пряжкой свободно свисал вниз. Однако самой примечательной деталью всей этой картины была сладостная улыбка на лице Зиглинды: губы ее были полуоткрыты, глаза прищурены. Подобное выражение вы, наверное, желали бы видеть на лице девушки, с которой только что любили друг друга.Беккерат начал, сидя, клониться вперед. Зигмунд схватил его за волосы, рывком выпрямил и продолжал удерживать в этом положении. Зиглинда взмахнула кожаным ремнем, и он с таким звуком, словно хлопнули в ладоши, хлестнул Беккерата поперек груди, оставив на его плече отметину от пряжки. Тот вздрогнул и издал слабый стон. Зиглинда спросила:— Так где же?Беккерат простонал. Зигмунд рванул его голову назад, и Зиглинда опять взмахнула ремнем. На этот раз удар пришелся по губам Беккерата, и пряжка рассекла кожу на его щеке.В свете свечи промелькнула чья-то тень, и входная дверь открылась. Я замер на месте в надежде, что моя голова находится достаточно низко и не вырисовывается на фоне огня. Тень принадлежала тому, кого я ожидал здесь увидеть, и ради кого я, собственно, и захватил с собой пистолет. Это была тень Отто Руста.Выйдя наружу, он сделал три шага и прислонился к дереву, где его с шумом стошнило. Дверь открылась снова, и на пороге появилась Зиглинда.— Отто? — позвала она в темноту.— Уйди, — отозвался он.— Отто, без этого было не обойтись.— Прошу тебя, оставь меня в покое.— Он скажет, где спрятано золото.— Золото. Опять это золото.— Ты рассуждаешь, как Зигмунд. Но ты же видишь, что Зигмунд изменил свое мнение по поводу золота.— Ничего он не изменил, — тихо рассмеялся Отто. — Он просто старается тебя удержать. Для этого он готов на все. Тоже мне, царица египетская.— Не говори так. Никогда больше не говори так. Все теперь по-другому, и никогда больше не будет, как прежде.— Мне надо выпить, — проговорил Отто.— Шнапс в машине.И они пошли к машине. Я последовал за ними. Кто-то из них двоих открыл дверцу, зажглось внутреннее освещение. Отто приложился к бутылке и долго от нее не отрывался. Переведя дух, он утер губы тыльной стороной ладони и вновь припал к бутылке. При свете внутреннего фонаря кабины было видно, что губы Зиглинды полуоткрыты, а глаза прищурены в той же сладострастной улыбке.Отто снова заговорил. Говорил он довольно долго и так быстро, что на этот раз я со своим знанием немецкого не смог уловить смысла сказанного. Однако его речь опять завершилась словами "царица египетская", которые он сопроводил ироническим смешком.Зиглинда молча выбила бутылку из руки Отто, который, казалось, был весьма огорошен таким поворотом дела. Влепив ему хорошую пощечину, она прижала его голову затылком к машине. Отто был уже не на шутку озадачен, как она, размахнувшись, снова закатила ему оплеуху, и на его губах выступила кровь. С яростным криком Отто врезал ей правой по физиономии. Зиглинда опустилась перед ним на колени и воздела руки к горе, будто собираясь вознести молитву.— О Боже, — проговорил он. — Прости. Присев с ней рядом, он произнес сдавленным голосом:— С тобой все в порядке?В ответ раздался всхлип, она кинулась на него, и они вместе повалились на траву. Во время схватки я бы даже не сказал, на кого из них двоих я бы поставил. Однако борьба была недолгой. Под сопение и пыхтение две тени в траве слились в одну, которая на какое-то мгновение замерла в неподвижности, а потом ритмично задвигалась. Когда они набрали приличный темп, я подошел и, приставив дуло "Люгера" к затылку Отто, приказал:— Вставай потихоньку. Только без шума.Он едва не свернул себе шею, пытаясь меня разглядеть. Его глаза дико сверкали. Я приложился "Люгером" ему по черепу, но не слишком сильно, чтобы не вырубить, а только вернуть с небес на землю, где находился я сам.— Я тебя убью, — проговорил он. — Ты знаешь, что я тебя убью. Я должен это сделать.Следующей была очередь Зиглинды. С ней я был очень осторожен. Это казалось невероятным, но в тот момент ее лицо было абсолютно спокойным. Она поднялась на ноги и, поправив одежду, плюнула мне прямо в лицо. Но не мог же я ее за это пристрелить!— Назад, в дом, — сказал я. — И не спеша. Прикончить вас для меня — раз плюнуть.Они сделали по паре шагов, я шел следом за ними. И вдруг в мою поясницу уперлось что-то очень твердое. По ощущению это весьма напоминало пистолет, что для меня было достаточно убедительно.— Брось пушку, — кто-то сказал позади меня по-немецки.Я бросил. Зиглинда повернулась и, наклонившись, подняла ее. Отто, размахивая кулаками, бросился на меня.— Сукин ты сын! — заорал он по-английски. — Паршивый сукин сын, сволочь, ублюдок!Он слишком утратил самообладание, чтобы эффективно использовать кулаки: левый отскочил от моих ребер, а правый скользнул по челюсти, прошел мимо, и Отто, потеряв равновесие, по-братски обхватил меня за шею, чтобы не упасть.— Вам бы лучше унять этого парня, — заметил я. — А то он еще, чего доброго, покалечится.Мы двинулись к домику. Отто вроде бы начал понемногу отходить, но еще не до такой степени, как мне бы этого хотелось. Он стал просить у Зиглинды, чтобы она ему дала мой пистолет, получил его и шел прямо за мной, дыша мне в шею.Когда мы входили в дом, шествие замыкал Зигмунд с пистолетом в руке. Закрыв дверь, он стал к ней спиной. Отто приказал мне сесть на пол. Я сел, и в довершение он пнул меня ногой в поясницу. Зиглинда прошла к столу, на котором кольцами, словно змея, лежал ремень. Она взяла его, намотала на руку и подошла к Беккерату, который, склонив голову на грудь, сидел на стуле. С грацией танцовщицы Зиглинда приподнялась на носки и обрушила пряжку прямо на макушку Беккерата. Тот лицом вперед свалился со стула.— Уже довольно, — произнес Зигмунд. — Я и вышел-то, чтобы сказать вам, что он раскололся. Он все мне рассказал.Зиглинда молча размотала с руки ремень. На Беккерата больше уже никто не обращал внимания. Глава 24 Прошло около двух часов, и туманный рассвет окрасил горы Баварии в серый цвет. Зигмунд, задув свечу, подошел к Беккерату и дал ему пару пощечин. Тот тихо застонал.— В машине есть виски, — сказал Отто.— Ничего там уже нет, — тут же отозвалась Зиглинда.— Там в бардачке лежала бутылка, — вспомнил Зигмунд.И вот здесь настала моя очередь.— Вот именно, что лежала, — заметил я.— Заткнись, — бросил Отто.— Да-да, лежала, до тех пор, пока Зиглинда с Отто не затеяли из-за нее небольшую драчку за пару минут до того, как заняться любовью. Вот за этим-то занятием я их и застукал.Ты разве не видишь, что он врет? — спросила, обращаясь к брату, Зиглинда. — Он хочет, чтобы мы все здесь передрались.— А зачем? — ласково поинтересовался я. — Зачем мне это надо? Разве из-за того, что вы с Отто решили немного порезвиться, наступит конец света?Я произнес это по-английски, и меня понял только Отто. Но мне это и надо было. Отто рванулся, пытаясь схватить меня за горло, но я успел отклониться в сторону, и он с размаху врезался в стену, да так, что домик заходил ходуном.— Стой и не рыпайся, — бросил ему Зигмунд, и Отто вернулся на место. — Что он сказал?Да так, ничего особенного, — уклонился от ответа Отто.— Что он сказал?!Я заметил:— А почему бы вам не спросить меня?Отто метнул яростный взгляд в мою сторону.— Ладно, — согласился Зигмунд. — Теперь я спрашиваю вас.В это мгновение с улицы донесся какой-то шум. Вес поняли, что это шуршит гравий под чьими-то ногами. Живо, словно кошка, Зиглинда оказалась у окна, выглянула из-за прибитого гвоздями одеяла наружу и знаками показала Зигмунду, чтобы тот подошел к двери. Пока Зигмунд двигался к двери, в его руке, словно по волшебству, возник пистолет. "Сиверинг с компанией", — подумал я. Отважные ребята, но, кроме отваги, им неплохо было бы иметь еще кое-что в голове. Момент они выбрали куда, как неподходящий. Дождавшись рассвета, они решили выяснить, куда это я все-таки запропастился. Единственная моя надежда была на то, что хоть кто-то из них остался у машины, чтобы указать дорогу Ферге. А Ферге, по-видимому, заблудился. Да и сам я был ненамного лучше, хоть и мнил себя профессионалом.Зигмунд рванул дверь нараспашку, и я понял, что, если они сейчас там втроем и он их возьмет, то жить нам останется считанные минуты, потому что тащить нас всех туда, куда указал Зигмунду Беккерат, они, конечно, не могли.Раздался выстрел, и стену в двух дюймах от моей головы прошила пуля. Зигмунд рявкнул: — Прекратить, или я стреляю!Его слова не имели ни малейшего отношения к пуле, что осыпала мое лицо мелкой щепой, потому что она вылетела из "Люгера" Отто. Я бросился через комнату к Отто, пока он был еще слишком вне себя, чтобы точно прицелиться. Держа "Люгер" обеими руками, он снова нажал на спуск, но я успел схватить его запястье и рывком направить ствол в потолок. Снаружи кто-то закричал. Крик повторился, и Зигмунд дважды выстрелил. Мы с Отто вальсировали по комнате, и я пытался удержать его кисть с пистолетом таким образом, чтобы ствол оставался направленным поверх наших голов. Отто отчаянно вырывался. Вдруг мы вместе обо что-то споткнулись, и он разразился немецкими и английскими ругательствами. Это был Беккерат.Мы оба упали, пистолет выстрелил, со стуком отлетел под стол, ударился о стену, отскочил и замер на полу. Я и Отто на четвереньках бросились к нему.Однако нас опередила Зиглинда. Она нырнула под стол и, как была, согнувшись, развернулась уже с "Люгером" в руке.Вскочив на ноги, я прыгнул, но не на Зиглинду — против нее шансов у меня не было никаких. Я запрыгнул прямо на столешницу, обрушившись на нее всем весом своего тела. Послышался треск ломавшегося дерева, стол накренился, ножки подломились, и он рухнул. Зиглинда оказалась придавленной тяжелыми досками, из под которых торчал лишь ее голова и кисть руки, продолжавшая сжимать пистолет. Зиглинда повела им во все стороны, и если бы ее рука была на шарнирах, она свободно могла бы в меня попасть. Отто прыгнул на меня, но я уже успел выкрутить пистолет из руки Зиглинды. Под нашим с Отто весом она взвыла. Ухватив Отто за рубашку на груди, я собрал ее в кулак, подтянул к горлу, отвел его в сторону, чтобы высвободить "Люгер", и врезал ему пистолетом по челюсти. Спиной вперед Отто сверзился со столешницы.Спрыгнув на пол, я сказал Зиглинде, чтобы она выбиралась из-под досок. Это заняло некоторое время, так как к тому моменту из нее уже вышел весь воздух. Я повернулся к двери. В нее просунулась было голова Зигмунда, но, когда я выстрелил в его направлении, тут же скрылась.— Драм, — окликнул он через некоторое время. — Подойдите к окну.Зиглинда помогала Отто подняться на ноги. В домике было темно, темнее, чем на улице. Я сказал Отто, чтобы он подошел к окну и посмотрел наружу. Ему это не понравилось, но я сделал знак пистолетом, и он побрел к окну. Не знаю, была ли его фигура видна сквозь одеяло, но выстрела не последовало. Я подошел, кивком отослал Отто к сидевшей Зиглинде, быстро выглянул в окно и понял все с первого взгляда. Не было видно ни Зигмунда, ни Фреда Сиверинга, зато ярдах в десяти прямо перед окном с поднятыми вверх руками стояли Ильзе и Пэтти. На лице Пэтти застыло выражение ужаса. Лицо Ильзе было лишено абсолютно всякого выражения и походило на маску смерти.— Драм, — голос Зигмунда доносился откуда-то слева от меня. — Ровно через десять секунд я пристрелю блондинку, и еще через десять — брюнетку, если вы не передадите пистолет сестре, и она это не подтвердит. Вы меня слышите, Драм?— Он тебя слышит, — ответила за меня Зиглинда.И Зигмунд начал отсчет секунд. При счете "три" Зиглинда встала, на "пять" приблизилась ко мне. Когда голос Зигмунда отсчитывал "шесть" и "семь", мы с ней стояли, уставившись друг на друга. На "восемь" она протянула руку вперед, и на "девять" я опустил в нее "Люгер". До того, как Зигмунд сказал "десять", она крикнула:— Все в порядке, пушка у меня.Вся эта возня заставила Беккерата очнуться. Он поднялся и сел. Его лицо выражало крайнее изумление, сдобренное густым слоем запекшейся крови.На пороге показались Пэтти и Ильзе, сзади с "Люгером" шел Зигмунд.— Он мертв, — монотонно произнесла Ильзе. — Фред. Они застрелили Фреда. Он умер.Беккерат, пошатываясь, встал на ноги.— Ну? — проговорила Зиглинда. — Так ты нас ведешь?— Я же сказал твоему брату, — проскулил Беккерат.— И тем не менее. Ты нас ведешь?— Да, — ответил Беккерат. — Да. О, да.Ноги Ильзе подкосились, и она начала падать в мою сторону. Я успел ее подхватить, и никто по мне при этом даже не выстрелил. Я подумал, с какой радостью они исправят этот промах, как только Беккерат очухается до такой степени, что будет в состоянии вести их в горы.Наконец Ильзе пришла в себя. Ее глаза были широко раскрыты и казались пустыми голубыми провалами. Пэтти присела рядом и что-то ей тихо говорила. Ильзе сделала несколько глубоких судорожных вздохов и после этого как будто совсем прекратила дышать. Ее била сильная дрожь. Я наклонился и накинул ей на плечи свой пиджак, сказав Пэтти, что будет, наверное, лучше, если ее уложить. В доме было довольно прохладно, но не настолько, чтобы стучать зубами, однако Ильзе начала невольно ими клацать.Мы с Пэтти постарались поудобнее устроить ее на полу. Тело Ильзе было обмякшим и безвольным.— У женщины шок, — обратился я к Отто. — Можно развести огонь?Отто передал мои слова Зигмунду, но тот, засмеявшись, ответил:— Мы все отсюда уходим.Я сказал:— Это может ее убить.Зигмунд, с безразличным видом пожав плечами, подтвердил:— Ja.Беккерат, шатаясь, вышел вместе с Отто на улицу. Потом вышла Пэтти, и следом за ней Зиглинда.— Возьмите ее на руки, — сказал мне Зигмунд.Просунув одну руку под спину и вторую под колени Ильзе, я поднял ее. Юбка задралась, ноги были холодными и влажными. Ее широко открытые глаза со смутным страхом смотрели на что-то, чего никто, в том числе и она, до сих пор не видел.Снаружи было туманно, холодно и сыро. Мы поднялись по склону к машине Штрейхеров, которая стояла в паре дюжин ярдов от домика. Примерно на полпути возле покрытой лишайником скалы, согнувшись, лежал Фред Сиверинг. Его голова была повернута в сторону, раскрытые глаза обращены к пику Цугшпитце, рот был открыт и наполнился алой кровью. Я старался отвернуть лицо Ильзе, но она уставилась невидящим взором мимо него.У Штрейхеров был большой серый "Мерседес". Мне было сказано, чтобы я вместе с двумя женщинами занял заднее сиденье. С нами сзади уселся еще и Зигмунд с "Люгером". Беккерат сел впереди между Зиглиндой, которая вела машину, и Отто, вооружившегося вторым "Люгером". Если бы "Мерседес" был выкрашен не в серый, а более подходящий цвет, то вполне мог бы сойти за катафалк.Две или три мили мы ехали по извилистой горной дороге. Несколько раз она разветвлялась, и Беккерат указывал, куда нам ехать. У беспорядочного нагромождения окутанных туманом голых скал дорога оборвалась, и нам приказали выйти. Зигмунд внимательно следил за нашими движениями, и я с какой-то странной отрешенностью подумал, что это, может быть, и есть то место, где нам суждено завершить свой земной путь. Пейзаж смахивал на кладбищенский, и лучшего места для этого подобрать было нельзя.За Беккератом присматривал Отто. Открыв ключом багажник, Зиглинда извлекла оттуда большой моток веревки и снова закрыла багажник. Ее глаза торжествующе сияли. Отто явно чувствовал себя не в своей тарелке, а по лицу Зигмунда было заметно, что он предпочел бы сейчас сидеть в своей любимой пивной с бутылочкой доброго "Вюрцбургера". Все пошли к скалам вслед за Зиглиндой. Ильзе была легкой, словно ребенок.— Как вы? — спросил я ее, и хотя наши лица находились менее, чем в футе друг от друга, мне пришлось повторить вопрос дважды, прежде чем она меня услышала. Мы двигались гуськом по узкой расщелине между скалами. Я передвигался немного боком, стараясь уберечь голову Ильзе от ударов о скалы. Шел я очень медленно, и Отто нетерпеливо подталкивал меня в спину "Люгером". Совершенно неожиданно расщелина кончилась, скал по сторонам больше не было. Прямо перед нами в бело-голубых летучих клубах тумана разверзлась пропасть. Будь земля плоской, это место идеально подходило бы для того, чтобы быть ее краем.Зиглинда провела языком по губам и возвратила Беккерату его ремень. Я даже забыл, что он оставался у нее. Беккерат вдел ремень в брюки, и Зиглинда обвязала высовывавшийся из мотка конец веревки вокруг его пряжки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22