Знаменем эпохи стала модельер Мэри Куант. Считается, будто именно она придумала мини-юбку и разработала брутальный имидж Rolling Stones. Именно с ее подачи женщины стали носить рюкзаки вместо сумочек, ботинки вместо туфель, обтягивающие брюки вместо тесных юбок, синтетику вместо хлопка и яркую косметику днем. Прежде за все это похабство модельершу облили бы дегтем и изваляли в куриных перьях. А в 1960-х наградили орденом Британской империи. Страна изо всех сил ковала новый имидж: не чопорная империя, мучающая туземцев, а свободная страна для свободных людей.
Вслед за первым молодежным модельером в Англии появилась и первая супермодель. Девушку звали Твигги. Она стала символом «свингующего Лондона».
Костлявая и глазастая, будто инопланетянка, 16-летняя дурнушка работала администратором в парикмахерской своей сестры. Там, прикола ради, кто-то из стилистов подчистую состриг ей челку и, чтобы засияли глаза, наклеил на веки сразу несколько накладных ресниц. Получился перепуганный эльф: безгрудая фигурка, мальчишеская стрижка, потусторонний взгляд.
Выглядеть Твигги стала настолько экстравагантно, что было решено сделать несколько снимков для рекламы этой самой парикмахерской. Через неделю Твигги попросили сняться еще в какой-то рекламе. Уже к семнадцати годам девушка была самой известной жительницей Лондона после королевы. А в двадцать – и вообще самой известной землянкой: когда НАСА собирала особую капсулу для отправки в космос, то именно фото Твигги было выбрано в качестве образца женской красоты.
Под лейблом Твигги выпускались книжки-раскраски, чулки, носки, вязальные машины, термосы, коробочки для завтраков… Ее личное состояние исчислялось цифрой с шестью нулями. Так же, как и состояние прочих юных британцев: музыкантов из The Beatles или Rolling Stones. Актеров, игравших в молодежных сериалах. Спортсменов, художников, модельеров, писателей, драматургов.
Именно в эту эпоху клуб Marquee стал превращаться в легенду. Расположен он на Оксфорд-стрит. Было время, когда по этой улице к месту казни водили приговоренных преступников. Причина проста: по древней традиции те имели право опрокинуть стаканчик в каждом попавшемся заведении, а как раз на пустынной и диковатой Оксфорд-стрит ни единого паба не было. С тех пор все изменилось: нынешняя стрит – рекордсмен по количеству универмагов, распродаж и сетевых закусочных. Одной только жвачки дворники-пакистанцы соскабливают с мостовых по семнадцать килограммов за сутки. Ну и еще на Оксфорд-стрит располагался легендарный клуб Marquee.
За двадцать пять лет его истории кто только здесь не переиграл. Именно в Marquee свои первые концерты дали The Who, Yes и Pink Floyd. А потом первые панки и Dire Straits. А еще позже – Стинг, Iron Maiden и The Cure. Именно здесь четверть века подряд ковалась история рок-н-ролла. И каждый вечер из этой четверти века в Marquee было не протолкнуться. Молодые люди приходили сюда и послушно сдавали деньги в кассу. Конвейер работал без сбоев.
Британия делала все, чтобы написанный Оруэллом пугающий сценарий из романа «1984» не стал реальностью. И у нее это получалось. Лондон больше не был столицей мира, зато он стал столицей мировой моды. Англия выигрывает Чемпионат мира по футболу, и эта победа позволила всем забыть, как без оглядки бежали солдаты Ее Величества с поля боя в Родезии и Египте. Британский шпион Джеймс Бонд становится главным секс-символом мира, и это казалось куда более важным, чем то, что в реальной жизни британский министр обороны Джон Профьюмо имел любовницей русскую шпионку Кристину Киллер. В общем, все было ОК.
4.
К началу 1960-х молодежных группировок в Лондоне стало вдруг много. Собственная банда появилась на каждом на районе. Помимо «тедди-боев» по центральным улицам вовсю рассекали «моды» и «рокеры». Для них допотопный стиль короля Эдварда был уже смешон. Эти парни слушали рок-н-ролл, смотрели модные американские фильмы с Джеймсом Дином и одевались так, что старшее поколение лишь разевало рот.
Впервые в истории, молодые люди получили возможность снимать жилье и жить отдельно от родителей. Допоздна сидеть с приятелями. Водить домой подружек. На полную громкость слушать любимого певца. Что-то в этом роде всегда и воспринималось молодыми людьми, как рай на земле.
«Моды» предпочитали итальянские костюмы и мотороллеры фирмы «Vespa». Рокеры ездили не на мотороллерах, а на больших ревущих мотоциклах, и носили все черное. Черные джинсы. Черные футболки. Черные остроносые сапоги. Но главным было не это, а особого покроя куртка. С армейских складов в те годы за копейки распродавали множество восхитительных вещиц. Именно там «моды» отыскали кожаные пилотские куртки с кучей молний. А чего? Ножом в драке такую не пробьешь. Пролившимся пивом не испачкаешь. А если на полном ходу свалишься с мотоцикла и покатишься по асфальту, то все торчащие из-под куртки части тела сотрутся у тебя, как на терке, но то, что было укрыто внутри, положат потом в гроб в целости и сохранности. Со временем именно из таких курток родилась рокн-рольная униформа: куртка-«косуха».
Танец, который танцевали «моды» и «рокеры», назывался «твист». Именно эти простые движения произвели революцию. Изобретатель твиста Хэнк Баллард объяснял в телевизионном шоу Bandstand:
– Твист – это просто. Вам не нужна ни подготовка, ни даже партнерша. Просто представьте, будто вы вытираете зад салфеткой и одновременно давите обеими ногами окурки. Вот и все!
Прежде девушки часами стояли у стеночки и ждали, пока их хоть кто-нибудь пригласит. А парни стеснялись пригласить и, потупив взор, ходили мимо. Зато теперь стоило зазвучать первым аккордам, и все высыпали на танцпол, забив на формальные приглашения и просто веселясь большой толпой. Прежде танец позволял людям познакомиться поближе. Теперь даже на танцполе каждый оставался сам по себе, но такая система нравилась всем куда больше, чем прежняя.
Именно в свингующем Лондоне начала 1960-х произошла интересная штука. Именно там рок-н-ролл вдруг стал культом. Сами американцы относились к року не то чтобы очень уж серьезно. Ну да, это была веселая музычка. Но в конце концов мода на нее давно прошла, не так ли? Зато для лондонских модников записи никому не известных заокеанских негров сразу же стали тайной доктриной. Ключом, отпирающим любой замок. Паролем, по которому ты отыщешь единомышленников в любой толпе.
Именно «моды» и «рокеры» первыми стали определять «свой-чужой» не по одежде, не по принадлежности к конкретной банде и даже не по району, в котором ты родился. А потому, какую музыку ты слушаешь. И правильные пацаны должны были слушать уже исключительно американский черный джаз, блюз и соул. Полузапрещенную, криминальную музыку заокеанской братвы. В Британии, которая перестала быть Велико-, она воспринималась, как позывные из далекого центра.
5.
В США тот, кто хотел послушать модную музыку, мог спокойненько настроить радио на нужную волну и слушать, сколько душе угодно. Но вот в Британии этот трюк не прокатывал. Здесь (так же, как в тогдашнем СССР) никаких рок-н-роллов по радио не передавали. Тупая правительственная радиокорпорация ВВС в те годы если что и передавала, то исключительно классику. Американский поп был здесь почти так же запрещен, как и в СССР.
Одной из основных целей национального британского радиовещания значилась «пропаганда высоких образцов мирового культурного наследия» и «прививание молодому поколению британцев подобающего музыкального и художественного вкуса». Вот только молодые британцы слушать классику не желали. Каждую ночь они настраивали приемники на заокеанские станции и всеми порами тела впитывали грязную, похотливую, визгливую, непристойную и не имеющую ничего общего с общемировым культурным наследием музыку рок-н-ролл. Потому что это был гимн их личной свободы.
Впрочем, подолгу слушать шипящую радиолу – удовольствие то еще. Поэтому помимо радио модники слушали рок-н-ролл еще и на пластинках. Что-то покупали у моряков. Чтото умудрялись заказывать по каталогам. Какую именно музыку считать крутой, а какую отстоем, в те годы понятно еще не было. Очень долго «моды» и «рокеры» ориентировались не на конкретного исполнителя, а на название лейбла. По именам всех этих чернокожих все равно никто не знал, так что критерием качества считались не группы и не певцы, а фирмы звукозаписи. Студия звукозаписи – важнее, чем имя артиста. Продавец – важнее, чем создатель. Если на обложке был логотип Blue Note, Stax, Motown, Brunswick, Chess или Island, диск можно было смело покупать.
Именно эти пластинки и ставили дискжокеи в первых лондонских клубах. У «модов» главными заведениями считались Lyceum и Hammersmith Palace. У «рокеров» – Marquee и чуть позже – Scene. Геи ходили в Sombrero, снобы – во Flamingo, негры – в «Чокнутого Слона» на Кенсингтон-роуд.
Перед входом во все эти заведения очередь выстраивалась сразу, как только на Лондон спускались сумерки. Охрана свирепствовала и не пускала, но парни все равно напирали на дверь, рвались внутрь, а кое-кто даже умудрялся пронести внутрь клуба собственный алкоголь. Это считалось особой лихостью.
Кстати, если хотите совет, то самый простой способ не тратиться на пиво внутри – это влить в себя пару-тройку бутылочек непосредственно перед тем, как вы откроете клубную дверь. Единственный недостаток: через какое-то время вам все равно захочется добавить. Проще всего в этом случае попроситься выйти и добежать до ближайшего ларька. Понимая, что посетители все равно станут бегать на улицу, хозяева клубов специально открывают ларьки где-нибудь неподалеку от входа. Однако выпускать посетителей на улицу охрана не любит. Тем более каждые десять минут. И что делать, если вам смертельно хочется пронести алкоголь именно внутрь?
Глупее всего пытаться спрятать алкоголь в сумку вашей спутницы. Клубные секьюрити не дураки. Именно в сумочку в первую очередь они и заглянут. Попробуйте сгенерировать идею пооригинальнее. Скажем, один мой приятель заливал бутылку водки в трубочку от капельницы, обматывался трубочкой под рубашкой и именно так проносил алкоголь внутрь. Способ остроумный, но технически сложный. Кроме того, представьте себе глаза девушки, которую вы решите угостить алкоголем и для этого начнете расстегивать на животе рубашку и что-то под ней искать.
6.
Сперва в лондонских клубах рок-н-ролл слушали только на пластинках. Потом кто-то стал пробовать сыграть точно так же. Получалось не очень, но парни продолжали пытаться. К осени 1962-го вокруг Гайд-парка не осталось подвала, откуда не слышался бы гитарный визг.
Групп, играющих эту музыку, стало так много, что газеты даже придумали для них особое название: «британское вторжение». Начали его The Beatles и Rolling Stones, продолжили The Who и The Kinks, а потом эти группы расплодились в таком количестве, что до самого конца десятилетия никого, кроме британцев в рок-н-ролльных чартах, считай, и не было.
Гимном и манифестом той славной эпохи стала песня группы The Who под названием My Generation («Мое поколение»). Спустя двадцать лет песню с точно таким же названием исполнит отечественная группа «Алиса», и у нас это тоже станет точкой отсчета новой эры. Рок-нролл переставал быть просто музыкой и превращался в стиль жизни. Теперь фраза «Я слушаю рок» не просто сообщала о твоих музыкальных пристрастиях, а характеризовала тебя, как правильного, все понимающего человека. Как молодого бунтаря. Как революционера, не желающего мириться с серостью будней.
Самым популярным словом 1960-х стало слово «бунт». Парни надевали одинаковые пиджаки, толпами набивались в прокуренные подвалы, клеились к телочкам с одинаковыми прическами, слушали бессмысленные песенки неотличимых друг от дружки патлатых сопляков и считали, что только так обретают свое подлинное «я». В общем-то ничего совсем уж оригинального в этом и не было. Даже детям известно, что в обществе потребления ничто не продается так здорово, как протест против общества потребления. Интересный поворот был лишь в том, что в 1960-х под словом «бунт» впервые стали понимать «молодежный бунт».
Прежде понятие «бунт» с возрастом никак не пересекалось. Для тех, кто не желал вести себя прилично, всегда имелась возможность отличиться. Но прежде в «бунтари» записывали, глядя не на возраст, а на профессию. И в Европе, и в Штатах скандальные вечеринки с наркотиками, голыми девицами и выпадением кого-нибудь из окна небоскреба закатывались еще до Второй мировой. В Голливуде этим отличались кинозвезды, а на Монпарнасе – художники. Первые совращали двенадцатилетних девочек, или, как актриса Клара Боу, могли отправиться в постель сразу с целой бейсбольной командой. Вторые закатывали со своими натурщицами оргии, которым позавидовали бы любые панки. Один из журналистов вспоминал, что как-то зашел в «Ротонду», а там на столе танцевала совершенно голая девушка по имени Кики, которая на все кафе распевала песенку про то, как недавно любовник зарезал ее ножом, но она залепила пузо скотчем и ничего, кишки пока держатся. Сидевшие здесь же Пикассо, Хемингуэй, пара поэтов и председатель французской компартии совсем не обращали на красавицу внимания.
Публика считала, что богеме вести себя таким образом вроде как положено. Но теперь то, что раньше было позволено лишь избранным, стало возможно для всех. Безумствовать отныне мог каждый тинейджер, который чувствовал к этому призвание. Хочешь, можешь, как парни из Led Zeppelin, затолкать в промежность фанатке тухлую рыбу. Хочешь, как Сид Вишез, ножом зарежь подружку, а потом помри от передоза. Если ты молод, тебе позволено все.
Прежде подростки никогда не рассматривались, как особая группа покупателей. У них просто не было денег: одежду им покупали родители, а значит, и нравиться нужно было прежде всего родителям. Но после Второй мировой молодые люди были готовы платить за одежду реально серьезные суммы. Для них модные шмотки и пластинки с модной музыкой были способом показать: я – вот такой, а на это ведь не жалко никаких денег.
В результате «мода» очень быстро стала «молодежной модой». «Музыка» – «молодежной музыкой». Взрослым было некогда. Взрослые работали. Кроме того, взрослые редко теряют голову настолько, чтобы потратить все наличные бабки на футболку с лицом кумира или на то, чтобы сходить на концерт любимого исполнителя. А вот подростки – запросто. Им не нужно думать, как прокормить семью. Они понятия не имеют о том, как зарабатываются деньги. И вообще: если присмотреться повнимательнее, то нет в мире более выгодной целевой группы, чем подростки.
После того как большие музыкальные корпорации осознали эту простую истину, для шоу-бизнеса началась совсем другая эпоха.

Глава IV
Поющие бобры
/клуб самодеятельной песни/

Как известно, бешеная популярность The Beatles началась с того, что в 1964-м группа поучаствовала в телевизионном шоу Эдда Салливана. На тот момент коллектив играл уже полдесятилетия, но больших успехов так и не добился. А тут всего сорок минут эфира, и ты звезда. Тогда все как-то совпало: симпатичные ребята, ветер перемен, хлеставший во все щели, приятная музычка… а также огромные деньги, вложенные в раскрутку и всесметающая мощь американского телевидения. Начавшаяся сразу после эфира битломания многому научила музыкальных продюсеров.
1.
Битломания изменила структуру музыкального рынка. Причем не только в США или Европе, но даже и в СССР. Отечественные продюсеры уже в то время внимательно следили за тем, что творится в мире. И если видели удачные, хорошо работающие схемы, то тут же пытались их позаимствовать. Группа Павла Слободкина «Веселые ребята» была почти что советскими The Beatles. Продюсер даже внешне подбирал исполнителей так, чтобы они напоминали ливерпульских симпатяг. О репертуаре нечего и говорить: первое время группа исполняла исключительно песни The Beatles, ну и еще иногда Рея Чарльза.
От всего остального мира наша страна тогда была отгорожена железным занавесом. Соблюдать буржуазные copyrights отечественные чиновники не собирались. Советская власть четко блюла интересы подданных: к песням The Beatles писались русские тексты, после чего они выпускались в народ под названиями типа «Песенка геологов» или «Веселый велосипедист». Если возникнут претензии, то это не к нам, а в Министерство обороны. Скажем, в ракетные войска стратегического назначения.
Впрочем, долго так продолжаться не могло. Закоса под иностранных коллег «Веселым ребятам» хватило от силы года на четыре. После этого нужно было искать новую фишку. Клонов The Beatles в СССР к тому времени появилось больше двадцати штук, рынок оказался очень быстро перенасыщен. И тот, кто хотел идти дальше, должен был искать новые ходы.
Слободкин пробует самые разные варианты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14