На записанном группой треке «Анархия в Соединенном Королевстве» оскорблялись религиозные чувства граждан, а королева была названа «кретинкой». В прямом эфире телешоу Today «пистоловский» гитарист Стив Джонс выдал ведущему такой набор матюгов, что, как писала газета «Дейли миррор», в доме кого-то из зрителей взорвался телевизор.
Первое правило шоу-бизнеса гласит: любой скандал только повышает продажи. И до какого-то момента большие компании специально провоцировали своих подопечных на всякие выходки. Там грохнуться мордой в салат, тут показать папарацци член. Газеты пишут, покупатель запоминает, денюжки капают в кассу. Но то, что вытворяли Sex Pistols, было, пожалуй, чересчур. После такого можно было получить не увеличение продаж, а визит полиции прямо в головной офис. Контракт с группой был разорван.
Не сумев понять, что творится, группу тут же подхватила компания A-and-M. Она была помельче, чем супер-гиганты из EMI, но тоже вполне себе крупная. Сотрудничество с ними у Sex Pistols продлилось и вовсе всего лишь восемь дней. После того как группа записала рабочую версию следующего сингла «Боже, храни Королеву (и ее фашистский режим)», гендиректор A-and-M смог выдавить из себя всего два слова:
– Я передумал!
Прежние звезды увлеченно разрушали самих себя. Поколение детей-цветов калечило себя наркотиками и свальным блудом, но для окружающих было в общем-то безопасным. Они употребляли LSD, жили с улыбкой и умирали тихо. А вот панки вмазывали уже героином. И несли реальную угрозу для любого, кто оказывался рядом.
Джонни Роттен как-то прямо на концерте гитарой расколол голову музыкальному критику, написавшему о нем что-то не то. Лу Рид гонялся за звукорежиссером с тридцатисантиметровым ножом наперевес. Басист совсем молоденькой нью-йоркской группы бросился с «розочкой» от пивной бутылки на собственных зрителей, да только те оказались не промах и насмерть забили забияку ногами. Парни из группы Ramones тусовали с реальной нью-йоркской братвой, которые могли кастетом размозжить тебе голову просто за неправильное выражение лица, а Сид Вишез допился до того, что зарезал собственную подружку Нэнси Спанген.
Для пожилых дядек из звукозаписывающих компаний все это было уже немного чересчур. Им хотелось не панковского экстрима, а просто подзаработать на индустрии развлечений. Продавать улыбчивой молодежи пластики с веселыми песенками. Устраивать концерты, где никого не убьют, а самое худшее, что может случиться – пара красоток лишится невинности. Именно после панк-рока большая четверка звукозаписывающих компаний решила, что создавать звезды с нуля будет проще и безопаснее, чем находить их в андеграунде.
И все очень быстро вернулось на исходные позиции. Британский панк-рок появился в «10 °Club», а американский – в клубе CBGB. К концу 1970-х эти два места были самыми известными клубами на планете. А всего три года спустя о них забыли даже самые преданные фанаты. Вонючие нью-йоркские и лондонские заведения перестали быть тем местом, где продюсеры находили себе подопечных. Теперь они были просто вонючими заведениями.
Ни панки, ни прочие обитатели андеграунда никогда больше не появлялись на обложках Billboard или New Musical Express. Теперь там обосновались более дрессированные ребята. Певцы с красивыми голосами. Певицы с длинными ногами и послушными губами. Люди, готовые работать в поте лица, а все заработанное сдавать продюсеру.
3.
2 февраля 1979 года Сид Вишез под залог вышел из тюрьмы, в тот же вечер воткнул себе в вену грязную иглу и к полуночи уже умер от передозировки. На этом история панк-рока была окончена. А вместе с ней кончилась и вообще история рок-музыки. Прежде продюсеры мыслили большими масштабами: если уж запускать звезду, то такую, чтобы о ней писали все таблоиды мироздания. Теперь, посчитав плюсы и минусы, они понимали: куда выгоднее запустить десяток маленьких звездулек, чем пытаться зажечь на небосклоне яркое, но единственное новое солнце.
В 1960-м все вместе взятые студии звукозаписи планеты выпускали что-то около пятидесяти тысяч наименований пластинок в год. А двадцать лет спустя только в США выходило уже полтора миллиона только рок-исполнителей. А ведь еще были кантри, джаз, хип-хоп, этническая музыка, классика и черт знает что. Все эти цифры означали простую истину: разным людям нравится разная музыка. А коли так, то их (продюсеров) задача не маяться дурью и не выискивать новых The Beatles, а просто дать слушателям то, что они хотят.
К концу ХХ века единый шоу-бизнес распался на множество крошечных мирков. Времена, когда одна и та же компания могла производить фильмы, пластинки, а вдогонку еще и комиксы, давно остались в прошлом. Новые правила игры требовали, чтобы каждый занимался своим делом.
Один мой знакомый как-то уехал в Германию и там попробовал заработать на жизнь ремеслом писателя. Дома, в России, он выпустил несколько книжек и решил, что может быть, то же самое прокатит у него и тут. Он закинул заявку в большое немецкое издательство и стал ждать, что получится.
Позже он рассказывал:
– Меня вызвали в огромный офис и сказали, что я им подхожу. Отныне работать я стану в отделе детской литературы, в подотделе книг о животных и писать стану о бурых медведях. Я удивился и спросил: «А почему именно о бурых?» На что мне было отвечено, что каждый должен заниматься своим делом, а люди, которые пишут о белых медведях, мишках-коалах, пандах и гризли, у них уже есть.
Точно так же теперь были устроены и звукозаписывающие компании. После краха панк-рока никто больше не пытался отыскать звезду, годящуюся всем. Продюсеры ставили цели попроще и поконкретнее: свою звезду зажигали для тех, кто любит классический рок-н-ролл, свою для тех, кому больше нравится тяжелый металл. Отдельный человек отвечал за репертуар коммерческих герлзбэндов, отдельный – за некоммерческие группы для «умной» аудитории. Для взрослых мужчин теперь пели красивые девушки, для дам – знойные красавцы, а для подростков – бунтари с растрепанными прическами, причем над тем, чтобы прическа была растрепана правильным образом, работали целые бригады специально обученных парикмахеров.
Новая система работала без сбоев. Дюжина маленьких звезд приносила куда больше прибыли, чем одна большая, похожая на Элвиса, Майкла Джексона или U2. Музыки теперь было огромное количество и на любой вкус. Правда, очень быстро выяснилось, что вся эта новая музыка слишком уж напоминает старую. Слишком уж она похожа на что-то, что все мы уже много раз слышали.
Эпоха титанов осталась в прошлом. К концу столетия все смирились: придумать что-то совсем уж новое невозможно. Да в общем и незачем. Достаточно просто спеть похоже на признанных хит-мейкеров, и свою порцию славы/денег ты получишь. Ничего обидного в этом нет, ведь в конце концов нот существует всего семь, а сюжетов в мировой литературе и того меньше. Так что, чем изобретать велосипед, нужно просто добросовестно делать свою работу. Сонг-райтерам писать песни, похожие на те, что возглавляли хит-парады пять лет тому назад. Певцам выходить на сцену с теми же ужимками, что у уже признанных идолов. Режиссерам снимать картины со смешными цитатами из предыдущих картин, а самый популярный в мире учебник писательского мастерства начинается с фразы:
– Секрет успеха писателя, – тот же, что у французских поваров: четко следуйте рецепту и избегайте самодеятельности.
Странно ли, что главными музыкальными звездами, начиная с 1980-х, стали не композиторы и не исполнители, а диск-жокеи? Не те, кто пытался изобрести новую музыку, а те, кто брал старую, но играл ее в правильном порядке?
4.
После того как ямайские умельцы привезли в Нью-Йорк свои стереосистемы, диджеем не объявил себя разве что безрукий. Берем пластинки с забойным ритмом, ставим на проигрыватель и заставляем танцпол биться в экстазе. Диджеи почти моментально превратились в звезд, не хуже, чем за десятилетие до этого потные рокеры. Наглые и безнравственные, развлекались они теперь тем, что выдергивали прямо с танцпола понравившуюся девушку, разрешали ей сползти под диджейский пульт, подносили ширинку поближе к ее лицу и, прежде чем расстегнуть зиппер, перекрикивая музыку интересовались:
– Спорим, ты своим языком не заставишь меня сбиться с ритма?
В больших клубах, типа легендарных Studio-54, или Paradise Garage из экспериментов с пластинками со временем вырос рейв. Там были огромные динамики, лучшие коллекции пластинок и куча технических примочек. Особый аппарат для синхронизации ритма. Компьютерные метки, засекающие на пластинке то место, откуда лучше вводить ее в игру. Артиллеристская батарея прожекторов, бьющих танцорам непосредственно в подсознание.
А вот те, кто жил где-нибудь в Бронксе или на заводских окраинах Чикаго, ни о чем подобном не могли и мечтать. Там в распоряжении диджея имелась хорошо если «вертушка»: два соединенных вместе проигрывателя плюс микрофон. И эти парни двигались не в сторону рейва, а к стилю, позже получившему известность как рэп.
То, как будут развлекаться молодые люди, всегда упиралось в то, какими техническими возможностями они обладали. В СССР после войны выросло целое поколение, превыше всего ценившее поэзию. Но причина тут вовсе не в особой культурности советской молодежи, а в том, что ничего, кроме бумаги и карандаша, в руках у ребят тогда и не было. Зато как только промышленность наладила выпуск гитар, поэтов сменили барды. А когда вместо гитар появились электрогитары, место бардов тут же заняли рокеры. Появление видеомагнитофона тут же сделало важнейшим из искусств кино, а то, что сегодня наиболее актуальным видом культуры являются компьютерные игры, связано с тем, что лет восемь назад диски стали по карману даже русским безработным.
В Бронксе (в отличие от Люберец и Набережных Челнов) с вертушками проблем никогда не было. И танцы там устраивались чуть ли не в каждом подвале. Посетителями дискотек в подобных местах были в основном члены негритянских банд. Когда-то на американском Юге белые плантаторы угнетали черных рабов. Белые в те времена жили хорошо именно потому, что черные жили плохо. Но к концу ХХ века борьба чернокожих за свои права привела к кое-каким результатам. Теперь хорошо в Америке жили не белые, а просто богатые.
Больше не важно, какого цвета твоя кожа. Какое-то количество богатых белых плюс какое-то количество богатых черных жило в свое удовольствие. А большинство бедных белых и бедных черных жило так себе. Чтобы не лишиться того, что у них есть, богатые (и черные, и белые) строили вокруг своих особняков высокие стены и нанимали частных охранников, вооруженных лучше, чем государственная армия США. А бедные (и черные и белые) объединялись в уличные банды, тоже скупали оружие и сутки напролет мечтали о том, как перелезут через забор, ворвутся в богатый дом, зарежут хозяина, изнасилуют хозяйку и, если получится, то до приезда копов успеют еще накакать в бассейн.
После Второй мировой какое-то время казалось, будто система кредита все-таки сделает из несправедливой, раздираемой классовой ненавистью Америки царство всеобщего благоденствия. Но к концу столетия стало ясно: долларов в США конечно много, но на всех по-любому не хватит. На окраинах американских городов возникали такие же гетто, как на окраинах Москвы или Казани. И чистеньким белым подросткам, детям среднего класса, в эти районы забредать было совсем ни к чему.
Большинство парней из гетто торговали наркотиками и грабили бензоколонки, а потом погибали в разборках или (если повезет) всего лишь надолго садились в тюрьму. Впрочем, и среди них находились чудаки, которые больше, чем прострелить кому-нибудь башку, интересовались пойти на танцы. Сами себя эти странные ребята называли «би-бои». На вечеринках они обычно стояли у стеночки и даже не думали выходить на танцпол. Но только до тех пор, пока диджей не заводил специально для них особый проигрыш, состоящий из голого ритма. И вот уж тут би-бои отрывались по полной.
Выскакивая на центр зала, они пинками расталкивали остальных и выкидывали такие коленца, что девушки только разевали ротики и хлопали ресничками. Когда все заканчивалось, би-бои вытирали со лба пот и забрали самых красивых девушек на районе с собой. Называться танец би-боев стал «брейк-данс»: ломаные движения.
Одним из первых брейковые дискотеки стал проводить ямаец DJ Кул Херк. Кто-то из его приятелей диджеев чуть не схлопотал пулю за то, что оборвал брейк-паузу уже на пятой минуте, когда би-бои только-только разошлись. Поэтому сам Херк мог завести свой голый ритм, и на пятнадцать минут подряд, и на двадцать. Би-бои были в восторге. Херку они присвоили почетное звание «мастер-церемониймейстер». Сокращенно «эМ-Си».
Впрочем, подолгу слушать голое «бум-бумбум-бум» надоедало даже самим би-боям. Скоро продвинутые МС стали не просто заводить для танцоров свои барабаны, но и бубнить по ходу в микрофон какие-нибудь смешные речитативчики: «Я-приехал-из-Америки-назеленом-венике-а-кто-нижний-брейк-нам-неспляшет-с-тем-ни-одна-девчонка-не-ляжет». Лучше всего это получалось у двух крутых парней, родом тоже из Бронкса: МС Грендмастера Флэш и DJ Африки Бамбата. Именно они и изобрели стиль, ныне известный как рэп…
5.
…и все бы хорошо, да вот только в России об этом изобретении никто очень долго не слышал. Рэп у нас и сегодня-то не ахти как популярен, а уж двадцать лет назад…
Ситуация менялась медленно и неохотно. Переломным моментом в истории русского рэпа стало весеннее утро 1989 года, когда к перрону Московского вокзала пришвартовался поезд «Донецк – Ленинград». Из вагона вышел молодой человек. Его звали Влад Валов, но представляться он больше любил, как «Шеф». Вернее, даже «ШеFF». Официально причина приезда состояла в том, что в умирающем позднесоветском Ленинграде юноша собирался получать высшее образование. Однако куда больше молодого Валова интересовало танцевать брейк-данс. На этом он и сосредоточился.
Первые брейк-дэнсеры появились в СССР в 1986-м. Их странные ломаные движения пару раз показали в молодежных передачах по ТВ, и этого хватило. Дальше мода на новый танец распространилась, словно эпидемия. Уже следующим летом в Прибалтике был проведен большой «Брейк-фестиваль». А к осени еще один. А к следующей весне фестивали стали проводиться чуть ли не ежемесячно и съезжались на них брейкеры со всей страны. Правда надолго запала не хватило: уже через два-три года все стали говорить, что брейк, мол, вышел из моды. Впрочем, говорили так лишь столичные модники. В тех краях, откуда родом был Валов, брейк был как раз на пике популярности.
К моменту прибытия в Ленинград Валов считал себя офингенным танцором. Дома, в Донецке, у него вроде бы даже имелась собственная брейк-группа. Правда, танцы он осваивал по коряво записанным иностранным фильмам, а учителями пластики выступали чернокожие студенты донецких училищ. Зато когда он начинал двигаться, девушки тут же теряли самоконтроль, а дальше были в состоянии думать лишь о том, как бы оказаться в его объятьях. Однако для Ленинграда этот уровень был попросту смешон. Очень скоро Валов, он же Шеф, познакомился здесь с действительно классными танцорами и понял: брейку придется учиться почти с нуля.
В Ленинграде его ближайшим приятелем стал парень по кличке LA (произносится «ЭлЭй»). Брейк он тоже танцевал, но скорее для развлечения и чтобы нравиться девушкам. Потому что основное, чем занимался LA, это незаконно менял иностранным туристам валюту и потом красиво тратил заработанные бабки. Молодые люди сразу же друг дружке приглянулись. Какое-то время они просто тусовались и пили алкоголь. А потом решили создать совместный танцевальный проект. Называться он стал Bad Balance. Цель состояла в том, чтобы в смысле брейк-данса убрать всех в стране.
В те годы это было несложно. Уровень среднего отечественного дэнсера был таким, что хотелось плакать. Больше всего их танцы напоминали эпилептический припадок. Хорошо, если парень умел негнущимися руками пускать «волну», – часто не было и этого. Гаркнув: «А сейчас – нижний брейк!», плясуны всем телом рушились на землю и там извивались, изображая упражнение «в лапах садиста». Стоит ли говорить, что очень скоро Bad B. стали действительно лучшими в стране?
Несколько раз парни съездили на большие танцевальные фестивали. И каждый раз получали там Гран-при. За время поездок Шеф и LA рекрутировали в группу довольно много действительно классных танцоров. Скоро Bad Balance стали напоминать действительно профессиональную дэнс-команду. В самом конце 1980-х, уже накануне распада Советского Союза, в Риге (Латвия) был проведен один из последних брейк-фестивалей Bkeakaz. Там петербургских модников признали, наконец, танцорами номер один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14