Флагманы теперь думали, что можно возобновить военные действия против Кадиса и Барселоны, если только прибудут для того достаточные сухопутные силы, но они предполагали, вероятно, тогда, что французские силы не превышали 39-40 судов.
В то время как флот находился всего в 20 милях на восток от Тетуана, 17 июля был созван военный совет, который, принимая во внимание недостаточность сухопутных сил для нападения на Кадис, притязания австрийцев на трон Испании и опасения короля португальского за берега Андалузии, — решил сделать внезапное нападение на Гибралтар.
Предприятие это, при отсутствии обеспеченного обладания морем, требовало размышления. Кажется невероятным, чтобы на него (предприятие) можно было решиться, ввиду возможности враждебного вмешательства из Тулона, если бы для осуществления его требовалась значительная часть флота. Но должно быть знали, что если место это и искусственно, и от природы чрезвычайно сильно укреплено, то зато гарнизон его весьма незначителен. Во всяком случае верно, что было намерение сделать нападение врасплох.
Когда весь флот находился в Тетуанской бухте, контр-адмирал Бинг 19 июля получил приказание взять с собой 11 английских и 6 голландских линейных кораблей с 3 бомбардами и приготовиться к бомбардированию Гибралтара, сдав предварительно на другие суда всех морских солдат его эскадры. Последние должны были высадиться, при 18 патронах каждый, под командой принца Гессенского на нейтральную часть берега. Кроме того, были установлены ночные и дневные сигналы относительно якорной диспозиции и бомбардировки, которая должна была последовать по указаниям принца Гессенского.
Ветер был неблагоприятный до 21-го числа, когда Рук дал Бингу сигнал приступить к исполнению приказания. Весь флот, за исключением одного отряда, 22-го числа последовал за Бингом и стал на якорь у входа в Гибралтарскую бухту, совершенно в стороне от района предполагавшейся операции. Морские солдаты в числе около 1800 высадились на берег почти без сопротивления и завладели несколькими мельницами, которые существовали на расстоянии пушечного выстрела от северной окраины города.
Принц Гессенский послал местному губернатору требование передаться на сторону Карла III, но так как не было получено ответа ни на другой день, ни на следующее утро, то адмирал Бинг начал завозить верпы для занятия судами их позиций под неприятельским огнем, довольно впрочем отрывочным. Между тем, был получен ответ от губернатора, который высказывал твердую решимость защищать место как честный солдат Филиппа V. Узнав об этом, Рук послал для усиления Бинга еще 5 судов в помощь его эскадре, которая составляла теперь 22 вымпела. Целый день был употреблен судами для занятия своих позиций, но так как морские солдаты отрезали все пути сообщения с суши, то потеря времени не имела большого значения. Ночью капитан Е. Уайтэкер был послан с несколькими шлюпками сжечь французское судно, стоявшее у Старого Мола, в то время как Бинг о целью утомить неприятеля открыл с мортирных судов огонь по городу.
На следующее утро, 23-го числа, около 5 часов, форты начали стрелять по судам, которые отвечали такой страшной пальбой, что жители поторопились бежать из города на гору. Распространился такой густой дым, что Бинг послал приказания по линии судов прекратить огонь легких орудий верхних батарей и продолжать толковую прицельную стрельбу только из орудий большого калибра нижних деков; в полдень он совершенно прекратил огонь, с целью обсудить результаты бомбардировки . Получив эти приказания, капитан Уайтэкер сообщил их командиру «Леннокса» — судна, ближайшего к Новому Молу — капитану Джемперу; оба эти офицера, видя много подбитых орудий на замолкнувших батареях, пришли к тому мнению, что, высадив десант, ими будет весьма легко завладеть. Когда Уайтэкер передал о том Бингу, адмирал тотчас же поднял сигнал собираться всем шлюпкам и в то же время послал к Руку просьбу, чтобы гребные суда всего флота следовали за ним.
Но, прежде чем эти гребные суда прибыли, капитаны Хикс и Джемпер уже бросились со шлюпками эскадры Бинта на неприятеля. Сэр Клоудесли Шовель перешел на флагманское судно Бинга, чтобы видеть ход сражения ближе. Он отмечает факт, что большое число священников и женщин, искавших убежища в часовне, видя приближение гребных судов, бросилось обратно в город. Он приказал пустить ядро им на пересечку; тогда они, испугавшись, вернулись в часовню обратно. Выстрел этого орудия был принят за сигнал открыть вновь стрельбу; под защитой этого огня матросы высадились и, следуя двумя совершенно различными дорогами, полезли на укрепление «с большим мужеством и храбростью, нежели с осторожностью». Вследствие случайности или намерения, в то время когда одна из партий поднималась, чтобы завладеть укреплением, называвшимся замком и составлявшим, по-видимому, главную защиту Нового Мола, укрепление это взлетело на воздух, причем были убиты взрывом 2 лейтенанта и 40 матросов, а 60 ранено . Этот случай настолько повлиял на бодрость духа штурмовавших, что они вернулись обратно к шлюпкам, но как раз к этому времени Уайтэкер пришел на подкрепление с прочими шлюпками, после чего все люди бросились на остающиеся укрепления и взяли их без сопротивления. Когда Бинг увидел, что десант действует удачно, он послал еще подкрепления и приказал Уайтэкеру укрепиться на занятой им позиции. Снова были посланы к губернатору парламентеры от Бинга и принца Гессенского, и он решился сдаться на другое утро. Все пункты капитуляции были подписаны, и 25 июля сдан город, откуда выехали все жители, за исключением каких-нибудь двадцати семейств.
Таким образом пала и досталась в наши руки большая крепость Гибралтар — место, которое, естественно, должно принадлежать нации, обладающей окружающими его морями. Гибралтарское укрепление так похоже на остров, что трудно рассчитывать на успех при нападении на него с материка. В одной из предыдущих глав я говорил о взятии Гибралтара судами и матросами как об единственном в своем роде факте. О силе крепости можно заключить из того обстоятельства, что 9000 или 10 000 человек осаждали гарнизон, численность которого не превышала 150 человек . Потери союзников выразились числом, почти в три раза превосходящим численность всего гарнизона, а именно — убиты были 3 офицера и 57 нижних чинов и ранены 8 офицеров и 207 нижних чинов.
Понятно, почему я назвал атаку Гибралтара единственной в своем роде. Обыкновенно атакуемые места защищаются крепостями, для последовательных операций против которых могут совершаться высадки. В данном же случае сама крепость должна была быть атакована без всяких предварительных операций, и положительно не было возможности другого образа действий.
Как бы сильно ни был укреплен Гибралтар и каким бы гарнизоном он ни защищался, он во всяком случае перешел бы в руки адмирала, если бы тот располагал достаточным временем и если бы крепость не могла дождаться никакой помощи со стороны моря. Флот прикрывал и защищал войска, высадившиеся на перешеек, а последние блокировали береговые аппроши, тогда как другая часть флота под командой Бинга могла блокировать порт с моря. Отрезанный от подкреплений и продовольствия, гарнизон должен был сдаться в течение времени, продолжительность которого определилась только запасом провизии и боевого снабжения. Такой способ атаки может быть предпринят с надеждой на успех только страной, вполне уверенной в своем обладании морем… И Гибралтар только поэтому презирал с того дня и презирает до сих пор наших врагов, что он никогда не был атакован державой, имевшей упомянутое обладание морем. Раз он будет атакован при таких условиях, его падение неизбежно. Уже неоднократно должен бы он был пасть, если бы не поспевала к нему помощь с моря. И неоднократно нападения на него были бесплодны потому, что они не имели морской базы, такой, какой считал себя обладателем сэр Джордж Рук в июле 1704 г.
Но, вероятно, эта база не была надолго так обеспечена, как считал это сэр Джордж в видах быстрого успеха. Он вполне ясно понимал общее положение вещей — это видно из бумаги военного совета, посланной за месяц ранее из Лиссабона к правителям in esse и in posse в ответ на их настоятельные пожелания относительно военных действий на берегах Андалузии. Атаки, говорилось в ответе, не могут быть предприняты без войск, и так как «морские солдаты составляют часть судов экипажа, то не следует жалеть подкреплений, ввиду того обстоятельства, что ежечасно можно ожидать появления французского флота». И сэр Джордж принял предосторожность, о которой мы узнаем только совершенно случайно. Он отрядил адмирала Дилькса с эскадрой крейсировать около Малаги, без сомнения, с намерением оградить ход военных операций у Гибралтара от случайного вмешательства неприятеля, т.е. главным образом чтобы как можно раньше получить известия о его приближении . Но хотя он и понимал опасность и приготовился принять все меры предосторожности против нее, несомненно все-таки, что он, сознательно или бессознательно, сильно рисковал в предпринятой им атаке. Вероятно, если бы он знал, что в то время как Бинг верповал свои суда, граф Тулузский с 50 линейными кораблями готовился покинуть Тулон в погоне за ним, то нападение было бы отложено. Во всяком случае мы видели, что он ослабил себя, во-первых, высадкой морских солдат вопреки высказанному им ранее мнению, во-вторых, отсылкой 5 судов прикрытия для участия в сражении и, наконец, отделением от эскадры гребных судов.
С другой стороны, кроме наших сведений о сознаваемой Руком опасности и, по крайней мере, о принятых им мерах предосторожности, существуют две догадки, на которых стоит остановиться: или адмирал знал теперь от Шовеля о действительных силах флота, за которым последний гнался по направлению к Тулону, или он мог еще думать, как и раньше, что Тулонская эскадра состоит не более как из 15 или 16 судов. Мы видели, как мешал Бингу дым от орудий; это указывает почти очевидно на абсолютный штиль или на западные ветры. Французский флот, следовательно, ни в коем случае не мог скоро приблизиться к нашему, охраняемому еще сторожевой службой Бинга.
Рук не находился долго в неведении о риске, которому он подвергался и которого ему удалось избежать. После взятия Гибралтара было признано желательным оставить флот в бухте и выслать только суда, необходимые для наливки водой эскадры.
Рук, кажется, весьма мало думал о неприятеле, так как он отрядил 5 голландских кораблей в Лиссабон и, кроме того, высадил с судов своего флота 1800 солдат для образования гарнизона в Гибралтаре. Последовательно весь флот перешел в Тетуан за водой; и тогда 3 августа, оставив позади себя 12 судов, еще не успевших принять воду, флот двинулся при тихом ветре к Гибралтару. Утром в 6 часов 10-го числа одно из разведочных судов пришло от востока с известием, что неприятель в виду. Тогда произошло довольно продолжительное совещание о том, как лучше поступить. Были опасения, что неприятель отрежет 12 судов, оставшихся у африканского берега; опасались также сражения, нежелательного ввиду недостаточного комплекта людей на судах, ослабленного назначением в Гибралтар гарнизона. Не успели еще прийти к какому-либо решению, как разведочное судно «Центурион» донесло, что французский флот состоит из 66 судов и находится в 30 милях на ветре. Флот Рука находился в это время между Гибралтаром и Малагой, в 9 милях от последней. Решено было послать немедленно в Гибралтар брандеры и малые суда за частью морских солдат, в то время как флот в строе баталии пошел к африканскому берегу, чтобы дождаться отставших 12 судов, которым были посланы нарочные с приказаниями присоединиться к главным силам.
Оба распоряжения удались, и после нескольких дней маневрирования (вследствие возвращения французов к Малаге для соединения со своими галерами, когда они заметили союзный флот) произошло нерешительное сражение при Малаге, которое было последствием взятия Гибралтара, но, по всем вероятиям, предупредило бы его, если бы французы вышли из Тулона несколькими днями раньше. Я упоминаю об этом сражении не для того, чтобы описывать его, а для того, чтобы показать, как действует закон о сомнительном обладании морем и насколько следует руководствоваться этим законом во всех случаях нападений на территорию.
Глава XIV
Условия, при которых нападения на территорию с моря бывают успешны или неуспешны (продолжение)
После сражения при Малаге были сделаны распоряжения о защите Гибралтара, для чего по требованию принца Гессенского, назначенного губернатором, нужно было свезти на берег всех морских солдат с судов, возвращавшихся на родину. Согласно этому приказанию 2000 морских солдат были высажены, и гарнизон был усилен большим количеством съестных и боевых запасов, а также 48 орудиями в придачу к имевшимся уже в крепости в числе 100. Затем все суда, бывшие в состоянии держаться в открытом море, сданы были под команду сэра Джона Лика для образования защиты нового завоевания Англии в зимнее время.
Так как Гибралтар ровно ничего не производил для потребностей флота — в нем не имелось даже воды, — то Лик с 12 судами отделился от Рука и отплыл от мыса Сент-Винсент в Лиссабон, с целью обратить его в свою главную квартиру. Дальнейшие действия его, даже со столь отдаленной базы, для защиты Гибралтара весьма замечательны и во многих отношениях поучительны. Французы и испанцы, естественно, решили сделать серьезные попытки для возвращения себе Гибралтара, и нет ничего невозможного в том, что их усилия увенчались бы успехом, если бы они сопровождались достаточной подготовкой и имели надлежащее направление. Сэр Джон Лик весьма заботился о том, чтобы снабдить свои суда в Лиссабоне всем необходимым, когда вдруг он узнал 1 октября, что Гибралтар осажден неприятелем с суши; позднее к нему пришли известия, что неприятельская эскадра из 19 больших и малых судов вошла в бухту и что ясно видно намерение неприятеля атаковать это место с моря и с суши. Упомянутой эскадрой командовал де Пуэнтис; она состояла из 13 линейных кораблей, но так плохо снабженных, что они, прибыв на место, должны были тотчас идти в Кадис за необходимой провизией.
Сэр Джон Лик во время своих приготовлений к походу получил от принца Гессенского сообщение о том, что де Пуэнтис высадил на берег шесть батальонов, а сам отплыл на запад, оставив в бухте только б фрегатов с 20-40 орудиями на каждом, причем 11 октября было приступлено к траншейным работам. На собранном военном совете Лик решил немедленно отправиться на выручку принца со всей своей эскадрой, состоявшей из 14 английских и 6 голландских линейных кораблей. Флот благополучно прибыл в Гибралтар, но очевидно не нашел там неприятеля. Лик высадил некоторые подкрепления, но, получив известия — совсем, впрочем, неосновательные, насколько я могу судить, — о приближении значительного французского отряда и нуждаясь в боевых и других запасах, принял войска обратно на суда, за исключением артиллеристов, плотников и морских солдат, и направился опять в Лиссабон.
Де Пуэнтис получил предписание восстановить блокаду, в ответ на что он особенно выставлял на вид опасность стоянки судов в Гибралтаре в присутствии 30 судов в устье Тахо и предлагал как наиболее подходящее для того место Кадис, где он мог бы не только ожидать в безопасности подкрепления, но и перехватить конвои, направляющиеся в Гибралтар. Французское правительство имело, кажется, весьма мало представления о стратегическом положении Гибралтара и не понимало того, что пункт этот может быть взят только тогда, когда Лик будет от него отрезан или разбит. Де Пуэнтис, однако, постарался со своими главными силами держаться в безопасности у Кадиса, оставив несколько фрегатов и малых судов наблюдать за Гибралтаром и не допускать к нему подкрепления с моря.
Лик был в готовности и, выйдя из Тахо 25 октября, через четыре дня появился столь неожиданно в Гибралтарской бухте, что захватил целиком неприятельскую легкую эскадру, состоявшую из 3 фрегатов, 1 шлюпа, брандера, грузовых транспортов с большим количеством запасов и нескольких мелких судов. Утверждают, что прибытие это состоялось в момент в высшей степени критический, так как неприятель собирался как раз в эту самую ночь штурмовать крепость, для чего были приготовлены шлюпки из Кадиса для перевозки 3000 человек десанта на Новый Мол . Теперь сэр Джон остался в Гибралтаре и высадил столько подкреплений с запасами, сколько могли уделить его суда. В конце ноября он получил известия о том, что де Пуэнтис вышел в море, а потому и сам сделал то же для отражения неприятеля, но оставался постоянно в виду Гибралтара. 17 и 19 декабря прибыли два конвоя, один из 9, а другой из 7 транспортов, с экипажем в 1970 человек и, без сомнения, с запасами для гарнизона Гибралтара .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
В то время как флот находился всего в 20 милях на восток от Тетуана, 17 июля был созван военный совет, который, принимая во внимание недостаточность сухопутных сил для нападения на Кадис, притязания австрийцев на трон Испании и опасения короля португальского за берега Андалузии, — решил сделать внезапное нападение на Гибралтар.
Предприятие это, при отсутствии обеспеченного обладания морем, требовало размышления. Кажется невероятным, чтобы на него (предприятие) можно было решиться, ввиду возможности враждебного вмешательства из Тулона, если бы для осуществления его требовалась значительная часть флота. Но должно быть знали, что если место это и искусственно, и от природы чрезвычайно сильно укреплено, то зато гарнизон его весьма незначителен. Во всяком случае верно, что было намерение сделать нападение врасплох.
Когда весь флот находился в Тетуанской бухте, контр-адмирал Бинг 19 июля получил приказание взять с собой 11 английских и 6 голландских линейных кораблей с 3 бомбардами и приготовиться к бомбардированию Гибралтара, сдав предварительно на другие суда всех морских солдат его эскадры. Последние должны были высадиться, при 18 патронах каждый, под командой принца Гессенского на нейтральную часть берега. Кроме того, были установлены ночные и дневные сигналы относительно якорной диспозиции и бомбардировки, которая должна была последовать по указаниям принца Гессенского.
Ветер был неблагоприятный до 21-го числа, когда Рук дал Бингу сигнал приступить к исполнению приказания. Весь флот, за исключением одного отряда, 22-го числа последовал за Бингом и стал на якорь у входа в Гибралтарскую бухту, совершенно в стороне от района предполагавшейся операции. Морские солдаты в числе около 1800 высадились на берег почти без сопротивления и завладели несколькими мельницами, которые существовали на расстоянии пушечного выстрела от северной окраины города.
Принц Гессенский послал местному губернатору требование передаться на сторону Карла III, но так как не было получено ответа ни на другой день, ни на следующее утро, то адмирал Бинг начал завозить верпы для занятия судами их позиций под неприятельским огнем, довольно впрочем отрывочным. Между тем, был получен ответ от губернатора, который высказывал твердую решимость защищать место как честный солдат Филиппа V. Узнав об этом, Рук послал для усиления Бинга еще 5 судов в помощь его эскадре, которая составляла теперь 22 вымпела. Целый день был употреблен судами для занятия своих позиций, но так как морские солдаты отрезали все пути сообщения с суши, то потеря времени не имела большого значения. Ночью капитан Е. Уайтэкер был послан с несколькими шлюпками сжечь французское судно, стоявшее у Старого Мола, в то время как Бинг о целью утомить неприятеля открыл с мортирных судов огонь по городу.
На следующее утро, 23-го числа, около 5 часов, форты начали стрелять по судам, которые отвечали такой страшной пальбой, что жители поторопились бежать из города на гору. Распространился такой густой дым, что Бинг послал приказания по линии судов прекратить огонь легких орудий верхних батарей и продолжать толковую прицельную стрельбу только из орудий большого калибра нижних деков; в полдень он совершенно прекратил огонь, с целью обсудить результаты бомбардировки . Получив эти приказания, капитан Уайтэкер сообщил их командиру «Леннокса» — судна, ближайшего к Новому Молу — капитану Джемперу; оба эти офицера, видя много подбитых орудий на замолкнувших батареях, пришли к тому мнению, что, высадив десант, ими будет весьма легко завладеть. Когда Уайтэкер передал о том Бингу, адмирал тотчас же поднял сигнал собираться всем шлюпкам и в то же время послал к Руку просьбу, чтобы гребные суда всего флота следовали за ним.
Но, прежде чем эти гребные суда прибыли, капитаны Хикс и Джемпер уже бросились со шлюпками эскадры Бинта на неприятеля. Сэр Клоудесли Шовель перешел на флагманское судно Бинга, чтобы видеть ход сражения ближе. Он отмечает факт, что большое число священников и женщин, искавших убежища в часовне, видя приближение гребных судов, бросилось обратно в город. Он приказал пустить ядро им на пересечку; тогда они, испугавшись, вернулись в часовню обратно. Выстрел этого орудия был принят за сигнал открыть вновь стрельбу; под защитой этого огня матросы высадились и, следуя двумя совершенно различными дорогами, полезли на укрепление «с большим мужеством и храбростью, нежели с осторожностью». Вследствие случайности или намерения, в то время когда одна из партий поднималась, чтобы завладеть укреплением, называвшимся замком и составлявшим, по-видимому, главную защиту Нового Мола, укрепление это взлетело на воздух, причем были убиты взрывом 2 лейтенанта и 40 матросов, а 60 ранено . Этот случай настолько повлиял на бодрость духа штурмовавших, что они вернулись обратно к шлюпкам, но как раз к этому времени Уайтэкер пришел на подкрепление с прочими шлюпками, после чего все люди бросились на остающиеся укрепления и взяли их без сопротивления. Когда Бинг увидел, что десант действует удачно, он послал еще подкрепления и приказал Уайтэкеру укрепиться на занятой им позиции. Снова были посланы к губернатору парламентеры от Бинга и принца Гессенского, и он решился сдаться на другое утро. Все пункты капитуляции были подписаны, и 25 июля сдан город, откуда выехали все жители, за исключением каких-нибудь двадцати семейств.
Таким образом пала и досталась в наши руки большая крепость Гибралтар — место, которое, естественно, должно принадлежать нации, обладающей окружающими его морями. Гибралтарское укрепление так похоже на остров, что трудно рассчитывать на успех при нападении на него с материка. В одной из предыдущих глав я говорил о взятии Гибралтара судами и матросами как об единственном в своем роде факте. О силе крепости можно заключить из того обстоятельства, что 9000 или 10 000 человек осаждали гарнизон, численность которого не превышала 150 человек . Потери союзников выразились числом, почти в три раза превосходящим численность всего гарнизона, а именно — убиты были 3 офицера и 57 нижних чинов и ранены 8 офицеров и 207 нижних чинов.
Понятно, почему я назвал атаку Гибралтара единственной в своем роде. Обыкновенно атакуемые места защищаются крепостями, для последовательных операций против которых могут совершаться высадки. В данном же случае сама крепость должна была быть атакована без всяких предварительных операций, и положительно не было возможности другого образа действий.
Как бы сильно ни был укреплен Гибралтар и каким бы гарнизоном он ни защищался, он во всяком случае перешел бы в руки адмирала, если бы тот располагал достаточным временем и если бы крепость не могла дождаться никакой помощи со стороны моря. Флот прикрывал и защищал войска, высадившиеся на перешеек, а последние блокировали береговые аппроши, тогда как другая часть флота под командой Бинга могла блокировать порт с моря. Отрезанный от подкреплений и продовольствия, гарнизон должен был сдаться в течение времени, продолжительность которого определилась только запасом провизии и боевого снабжения. Такой способ атаки может быть предпринят с надеждой на успех только страной, вполне уверенной в своем обладании морем… И Гибралтар только поэтому презирал с того дня и презирает до сих пор наших врагов, что он никогда не был атакован державой, имевшей упомянутое обладание морем. Раз он будет атакован при таких условиях, его падение неизбежно. Уже неоднократно должен бы он был пасть, если бы не поспевала к нему помощь с моря. И неоднократно нападения на него были бесплодны потому, что они не имели морской базы, такой, какой считал себя обладателем сэр Джордж Рук в июле 1704 г.
Но, вероятно, эта база не была надолго так обеспечена, как считал это сэр Джордж в видах быстрого успеха. Он вполне ясно понимал общее положение вещей — это видно из бумаги военного совета, посланной за месяц ранее из Лиссабона к правителям in esse и in posse в ответ на их настоятельные пожелания относительно военных действий на берегах Андалузии. Атаки, говорилось в ответе, не могут быть предприняты без войск, и так как «морские солдаты составляют часть судов экипажа, то не следует жалеть подкреплений, ввиду того обстоятельства, что ежечасно можно ожидать появления французского флота». И сэр Джордж принял предосторожность, о которой мы узнаем только совершенно случайно. Он отрядил адмирала Дилькса с эскадрой крейсировать около Малаги, без сомнения, с намерением оградить ход военных операций у Гибралтара от случайного вмешательства неприятеля, т.е. главным образом чтобы как можно раньше получить известия о его приближении . Но хотя он и понимал опасность и приготовился принять все меры предосторожности против нее, несомненно все-таки, что он, сознательно или бессознательно, сильно рисковал в предпринятой им атаке. Вероятно, если бы он знал, что в то время как Бинг верповал свои суда, граф Тулузский с 50 линейными кораблями готовился покинуть Тулон в погоне за ним, то нападение было бы отложено. Во всяком случае мы видели, что он ослабил себя, во-первых, высадкой морских солдат вопреки высказанному им ранее мнению, во-вторых, отсылкой 5 судов прикрытия для участия в сражении и, наконец, отделением от эскадры гребных судов.
С другой стороны, кроме наших сведений о сознаваемой Руком опасности и, по крайней мере, о принятых им мерах предосторожности, существуют две догадки, на которых стоит остановиться: или адмирал знал теперь от Шовеля о действительных силах флота, за которым последний гнался по направлению к Тулону, или он мог еще думать, как и раньше, что Тулонская эскадра состоит не более как из 15 или 16 судов. Мы видели, как мешал Бингу дым от орудий; это указывает почти очевидно на абсолютный штиль или на западные ветры. Французский флот, следовательно, ни в коем случае не мог скоро приблизиться к нашему, охраняемому еще сторожевой службой Бинга.
Рук не находился долго в неведении о риске, которому он подвергался и которого ему удалось избежать. После взятия Гибралтара было признано желательным оставить флот в бухте и выслать только суда, необходимые для наливки водой эскадры.
Рук, кажется, весьма мало думал о неприятеле, так как он отрядил 5 голландских кораблей в Лиссабон и, кроме того, высадил с судов своего флота 1800 солдат для образования гарнизона в Гибралтаре. Последовательно весь флот перешел в Тетуан за водой; и тогда 3 августа, оставив позади себя 12 судов, еще не успевших принять воду, флот двинулся при тихом ветре к Гибралтару. Утром в 6 часов 10-го числа одно из разведочных судов пришло от востока с известием, что неприятель в виду. Тогда произошло довольно продолжительное совещание о том, как лучше поступить. Были опасения, что неприятель отрежет 12 судов, оставшихся у африканского берега; опасались также сражения, нежелательного ввиду недостаточного комплекта людей на судах, ослабленного назначением в Гибралтар гарнизона. Не успели еще прийти к какому-либо решению, как разведочное судно «Центурион» донесло, что французский флот состоит из 66 судов и находится в 30 милях на ветре. Флот Рука находился в это время между Гибралтаром и Малагой, в 9 милях от последней. Решено было послать немедленно в Гибралтар брандеры и малые суда за частью морских солдат, в то время как флот в строе баталии пошел к африканскому берегу, чтобы дождаться отставших 12 судов, которым были посланы нарочные с приказаниями присоединиться к главным силам.
Оба распоряжения удались, и после нескольких дней маневрирования (вследствие возвращения французов к Малаге для соединения со своими галерами, когда они заметили союзный флот) произошло нерешительное сражение при Малаге, которое было последствием взятия Гибралтара, но, по всем вероятиям, предупредило бы его, если бы французы вышли из Тулона несколькими днями раньше. Я упоминаю об этом сражении не для того, чтобы описывать его, а для того, чтобы показать, как действует закон о сомнительном обладании морем и насколько следует руководствоваться этим законом во всех случаях нападений на территорию.
Глава XIV
Условия, при которых нападения на территорию с моря бывают успешны или неуспешны (продолжение)
После сражения при Малаге были сделаны распоряжения о защите Гибралтара, для чего по требованию принца Гессенского, назначенного губернатором, нужно было свезти на берег всех морских солдат с судов, возвращавшихся на родину. Согласно этому приказанию 2000 морских солдат были высажены, и гарнизон был усилен большим количеством съестных и боевых запасов, а также 48 орудиями в придачу к имевшимся уже в крепости в числе 100. Затем все суда, бывшие в состоянии держаться в открытом море, сданы были под команду сэра Джона Лика для образования защиты нового завоевания Англии в зимнее время.
Так как Гибралтар ровно ничего не производил для потребностей флота — в нем не имелось даже воды, — то Лик с 12 судами отделился от Рука и отплыл от мыса Сент-Винсент в Лиссабон, с целью обратить его в свою главную квартиру. Дальнейшие действия его, даже со столь отдаленной базы, для защиты Гибралтара весьма замечательны и во многих отношениях поучительны. Французы и испанцы, естественно, решили сделать серьезные попытки для возвращения себе Гибралтара, и нет ничего невозможного в том, что их усилия увенчались бы успехом, если бы они сопровождались достаточной подготовкой и имели надлежащее направление. Сэр Джон Лик весьма заботился о том, чтобы снабдить свои суда в Лиссабоне всем необходимым, когда вдруг он узнал 1 октября, что Гибралтар осажден неприятелем с суши; позднее к нему пришли известия, что неприятельская эскадра из 19 больших и малых судов вошла в бухту и что ясно видно намерение неприятеля атаковать это место с моря и с суши. Упомянутой эскадрой командовал де Пуэнтис; она состояла из 13 линейных кораблей, но так плохо снабженных, что они, прибыв на место, должны были тотчас идти в Кадис за необходимой провизией.
Сэр Джон Лик во время своих приготовлений к походу получил от принца Гессенского сообщение о том, что де Пуэнтис высадил на берег шесть батальонов, а сам отплыл на запад, оставив в бухте только б фрегатов с 20-40 орудиями на каждом, причем 11 октября было приступлено к траншейным работам. На собранном военном совете Лик решил немедленно отправиться на выручку принца со всей своей эскадрой, состоявшей из 14 английских и 6 голландских линейных кораблей. Флот благополучно прибыл в Гибралтар, но очевидно не нашел там неприятеля. Лик высадил некоторые подкрепления, но, получив известия — совсем, впрочем, неосновательные, насколько я могу судить, — о приближении значительного французского отряда и нуждаясь в боевых и других запасах, принял войска обратно на суда, за исключением артиллеристов, плотников и морских солдат, и направился опять в Лиссабон.
Де Пуэнтис получил предписание восстановить блокаду, в ответ на что он особенно выставлял на вид опасность стоянки судов в Гибралтаре в присутствии 30 судов в устье Тахо и предлагал как наиболее подходящее для того место Кадис, где он мог бы не только ожидать в безопасности подкрепления, но и перехватить конвои, направляющиеся в Гибралтар. Французское правительство имело, кажется, весьма мало представления о стратегическом положении Гибралтара и не понимало того, что пункт этот может быть взят только тогда, когда Лик будет от него отрезан или разбит. Де Пуэнтис, однако, постарался со своими главными силами держаться в безопасности у Кадиса, оставив несколько фрегатов и малых судов наблюдать за Гибралтаром и не допускать к нему подкрепления с моря.
Лик был в готовности и, выйдя из Тахо 25 октября, через четыре дня появился столь неожиданно в Гибралтарской бухте, что захватил целиком неприятельскую легкую эскадру, состоявшую из 3 фрегатов, 1 шлюпа, брандера, грузовых транспортов с большим количеством запасов и нескольких мелких судов. Утверждают, что прибытие это состоялось в момент в высшей степени критический, так как неприятель собирался как раз в эту самую ночь штурмовать крепость, для чего были приготовлены шлюпки из Кадиса для перевозки 3000 человек десанта на Новый Мол . Теперь сэр Джон остался в Гибралтаре и высадил столько подкреплений с запасами, сколько могли уделить его суда. В конце ноября он получил известия о том, что де Пуэнтис вышел в море, а потому и сам сделал то же для отражения неприятеля, но оставался постоянно в виду Гибралтара. 17 и 19 декабря прибыли два конвоя, один из 9, а другой из 7 транспортов, с экипажем в 1970 человек и, без сомнения, с запасами для гарнизона Гибралтара .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52