Успех до некоторой степени противоположной политики, выразившийся в захвате Менорки, и общая неудача всякой другой операции, вместо того чтобы обратить внимание влиятельных лиц Франции всецело на сосредоточение морских сил с целью отбить у англичан обладание морем, казалось, наоборот, более чем когда-либо склонили их к идеям о вторжении войск в пределы неприятельской территории. Весьма странно, что такие идеи могли преобладать именно в то время, когда бессилие французского флота защищать свои берега было особенно заметно. В сентябре 1757 г. Рошфор был предметом нападения, благодаря отсутствию французских морских сил, которые бы могли предотвратить его. В апреле следующего, 1758 г. Хаук разбил во внутренних водах на Баскских рейдах конвоиров, назначенных для защиты и поддержки французских Северо-Американских колоний, а в июне Ансон присутствовал при другом повторении морской игры — при разорении Сен-Мало. В августе все общественные работы Шербура были разрушены под прикрытием эскадры командора Хоу.
Опыт показывает, что было только одно средство для предупреждения такого рода вещей — это иметь под рукой значительные морские силы. Организация и поддержание таких сил, которые бы были готовы встретиться лицом к лицу с неприятелем на море, считались до сих пор достаточными помешать всем намерениям территориальной атаки.
Франция впала в глубокую ошибку, предполагая, что она, хотя и не в состоянии защищать свои берега, может все-таки атаковать берега неприятеля морскими силами, по меньшей мере сомнительными в способности овладеть морем, которое мог удерживать за собой ее противник. Здесь, на самом деле, было колебание — каким способом вести предстоящее вторжение: силой или хитростью, открытым вызовом или скрытыми действиями. И когда пришло время для приведения в исполнение наиболее возможного плана, то появились разногласия в мнениях морского министра и начальника флота относительно основных принципов, которые должны были направлять предприятие. Странно и знаменательно, что именно начальник флота держался взгляда, совершенно противоположного тому, который подсказывался опытом. Я вернусь к этому несколько позже.
В начале 1759 г. у французов существовало три главных флота: в Тулоне 12 линейных кораблей, под начальством контр-адмирала де ла Клю; в Бресте под начальством вице-адмирала маршала де Конфланса, по британским сведениям, считалось в июле 17 линейных кораблей, но в ноябре оказалось 20 и 21; в Вест-Индии эскадра из 9 линейных кораблей под начальством контр-адмирала Бомпарта.
Флоты эти, будучи соединены вместе, составили бы силу в 38 линейных кораблей, способную думать о приобретении обладания морем, ввиду того что английский флот близ Тулона не превышал 14 или 15 линейных кораблей, а близ Бреста никогда не насчитывал более 25 линейных кораблей и редко достигал этого числа в каждый данный момент.
Однако идея о достижении обладания морем, как о конечной цели, не приходила им в голову. Мысль о сосредоточении сил не заходила далее расчета на это сосредоточение как на средство конвоирования и эскортирования армий. Одна из последних была собрана с полным транспортом около Морбигана — местности, содержащей группу рукавов, выходящих в залив Киберон. Эта армия состояла из 19 000 солдат под начальством герцога Аквильонского и первоначально предназначалась для отправления в Ирвин, вблизи Ардроссана, под конвоем капитана де Моргуеса, с 5 линейными кораблями и фрегатами. Точно так же были сделаны приготовления для посадки другой армии в Гавре на плоскодонных и других мелких судах; наконец, предполагалась еще одна демонстрация третьей силой, перевезенной из Дюнкерка под начальством Тюрота и направленной против некоторых пунктов северо-восточной Англии или Шотландии, а при возможности и против Ирландии.
Во Франции существовали большие разногласия относительно методов осуществления планов, и, по мере того как приготовления делались полнее и полнее, менялась и сама программа.
Английское правительство, воодушевленное советом Питта-старшего, воспользовалось таким положением дела очень здраво, Дюнкеркская наступательная эскадра, состоявшая из 5 фрегатов, наблюдалась 12 кораблями, вооруженными каждый орудиями в количестве от 50 до 12, под командой коммодора Бойса. Коммодор сэр Перси Бретт находился с другой эскадрой из 8 кораблей то на Ярмутском, то на Даунском рейдах, на случай, если бы французскому адмиралу Тюроту удалось как-нибудь избежать встречи с Бойсом. Флот, превосходящий флот де ла Клю или, по крайней мере, равный ему по силе, наблюдал за ним около Тулона. Сэру же Эдварду Хауку был поручен флот из 25 линейных кораблей и значительная сила из 50 канонерских лодок и нескольких фрегатов специально для наблюдения за действиями адмирала Конфланса и за рейдами Морбиган, Рошфор и Баскским, для предупреждения исчезновения отсюда французских сил незамеченными Здесь не место обсуждать причины прогресса в организации морской обороны, как указывается описанным выше распределением сил британского флота. До сих пор эти силы были сосредоточены дома в ожидании нападения на наши берега, когда оно казалось неизбежным. Теперь же мы видим пункты сопротивления далеко от наших берегов, в непосредственном соседстве с неприятельскими портами. Перемена обязана главным образом усовершенствованию в судостроении, которое постоянно прогрессировало, улучшению качества и увеличению количества погружавшегося на суда провианта, а также и изменению к лучшему судовой гигиены . Очевидно, что перемена обязана и изменению взглядов на принципы ведения морской войны и более широкому пониманию правила лорда Торрингтона, что своевременно выдвинутый оборонительный флот представляет абсолютную защиту против нападения на нашу территорию. Для поверхностного стратега отсутствие сильных флотов в Бискайском заливе и Средиземном море было равносильно оставлению берегов Англии открытыми. По здравому уму Питта и для просвещенных умов его морских советников и сподвижников, одно только содержание в готовности этих флотов представляло собой, на первых порах, полную защиту берегов Соединенного королевства, а потом и средство для прямого уничтожения неприятельских наступательных сил и препятствие даже попытке неприятеля к выходу из блокированных портов. Разумеется, опасность все-таки существовала, но она возникала скорее от разделения морских сил на части, которые могли бы оказаться не в состоянии поддерживать одна другую, чем от передвижения всей массы Сил в соседство к неприятелю.
Прямое последствие блокады французского флота в Бресте было то, что вице-адмирал Родней с эскадрой из 50-60 кораблей, с бомбардными судами («bomb-vessels»), в июле бомбардировал Гавр и разбил флотилию, назначенную для перевозки войск к берегам Англии. Гранаты сыпались в продолжение 52 часов, и плоскодонные суда, желавшие избежать их, были преследуемы, выброшены на берег и впоследствии сожжены по приказанию победителя-адмирала их же собственным экипажем, под угрозой подвергнуть порт Бассэн, где они искали убежища, участи Гавра.
Главное стремление французов было соединить флот де ла Клю с флотом Конфланса в Бресте. Воспрепятствование этому соединению, в свою очередь, составляло главную заботу адмирала Боскауена, стоявшего со своим флотом около Тулона. Для достижения этой цели приняты были меры, отнюдь не обрекавшие де ла Клю запереться в порту, но скорее вызывавшие его к действию в открытом море. Основание этого было довольно ясно: если бы французский флот был вызван на сражение, то, чем бы оно ни кончилось, непосредственная идея о соединении в Бресте должна была быть отложена. Если бы даже Боскауен был разбит окончательно — что совсем невероятно, принимая в соображение относительные силы противников, — все-таки возвращение французского флота в Тулон было бы необходимо для исправления повреждений после сражения. Успех французского плана главным образом зависел от уклонения де ла Клю от боя; он полагал, что ему не должно выходить, и надеялся, что время заставит Боскауена рано или поздно отступить.
Британский адмирал держал блокаду до начала июля и затем, за недостатком воды и провианта, а также по причине повреждений на некоторых судах, принужден был отступить к Гибралтару. По снятии неприятелем блокады де ла Клю 5 августа снялся с якоря и выступил из Тулона со своими 12 кораблями и 3 фрегатами в надежде пройти Гибралтарский пролив незамеченным. Но Боскауен поставил наблюдательные суда — одно около Малаги, а другое между Эстепоной на испанском берегу и Сеуттой — на африканском. К 17 августа суда Боскауена были вооружены только наполовину: паруса не были еще привязаны, а некоторые из стеньг спущены. К вечеру французский флот приблизился к проливам и, подвигаясь вперед попутным восточным ветром, оказался к полуночи около мыса Спартел в полной темноте, без всякого подозрения о преследовании и, может быть, даже с убеждением, что он не был замечен.
Де ла Клю радовался предполагавшемуся успеху движения. Ни одно из судов не показывало огней, и маневр, по его мнению, неизбежно удавался. Боскауена перехитрили, думал он; блокада Бреста и Морбигана будет снята, и последует, по меньшей мере, вторжение в Шотландию.
Но в поступке его была роковая ошибка, последствий которой он никак не мог ожидать; он много думал о своем собственном движении вперед и мало заботился о сохранении порядка во флоте за кормой. Рандеву для всех судов был назначен Кадис, и, когда наступила темнота и прекратилось всякое сообщение между судами, даже передача приказаний (по причине плохой сигнализации того времени), все командиры вообразили, что Кадис есть главная цель движения. Теперь, в полночь, курс в Кадис был, может быть, NNW, между тем как курс для прохождения мыса Сент-Винсент и для следования вдоль берега Португалии был, может быть, WNW. В полночь де ла Клю начал склоняться к мысли стянуть флот, и вместе с тем ему пришло в голову, что, назначив Кадис местом рандеву, он делает ошибку… Он понял, что может быть так же блокирован там, как в Тулоне. Вряд ли он может еще рассчитывать на такой случай, какой представлялся ему теперь. Он убавил паруса, чтобы дать возможность приблизиться к нему флоту, выставил на корме огни, чтобы показать свое место, и пытался давать ночные сигналы, чтобы показать своему флоту направление на запад . Затем, опасаясь, что суда Боскауена увидят его огни, и, заключив, что все его корабли видели сигнал и поняли его, он со спокойной совестью погасил огни и направился на мыс Сент-Винсент. К рассвету около него было всего 6 кораблей и только к восьми часам утра известие о восьми кораблях к востоку от него дало ему надежду, что отсталые присоединятся. Он был тогда в 30 или 40 милях к OSO от мыса Сент-Винсент и убавил ход, чтобы дать возможность остальным кораблям приблизиться к нему. Теперь посмотрим, что происходило в это время в английском флоте. Я не думаю, чтобы мог яснее и вернее передать эту историю, чем передает ее подлинник журнала капитана Бакли, командира корабля «Намюр», и флаг-капитана адмирала Боскауена .

«Пятница 17 августа 1759 г. На швартовых в Гибралтарском заливе. Ветер OSO. Вначале умеренно и ясно, а затем до конца дня штормовой ветер и пасмурно. После полудня принят баркас с водой. В 8 час. слышали звуки нескольких орудий; вскоре затем увидели корабль в море с несколькими огнями; тогда мы выслали катер, который, вернувшись, сообщил нам, что виденный нами корабль был «Гибралтар», заметивший 15 больших кораблей за мысом. В 9 час. мы дали сигнал сняться со швартовов. Поставили паруса и подняли носовой якорь. В 10 час. дали сигнал и тронулись. Баркас, крепко привязанный к кормовому концу, встал поперек, порвал фалинь, и его подрейфовало.
В 11 час. запеленговали мыс Кабритта на W, в расстоянии трех или четырех миль. Легли в дрейф и подняли шлюпки. В полночь прибавили паруса. В 1 час пополуночи отдали все рифы и поставили брамсели. Мыс Спартел в 7 или 8 милях к WtS. В 6 час. увидели к западу 7 кораблей. В 7 час. дали сигнал кораблю «Гибралтар» подойти на расстояние голоса и приказали идти вперед и узнать, кто эти незнакомцы. В 8 час. шесть шведских кораблей прошли южнее. Сделан сигнал идти на NW. В 9 час. дали сигнал отставшим кораблям прибавить паруса и вскоре повторили его. В полдень весь флот был в погоне.
В субботу 18-го, в полдень, мыс Септ-Винсент в 8 или 9 милях по направлению к NWtW. Ветер восточный: ONO и OSO. Сперва умеренный при ясной погоде, а затем сильнее. В 1 час пополудни незнакомцы подняли французские флаги; мы показали наши. Через 20 минут после этого сделали сигнал начать сражение. Через 50 минут сделали сигнал кораблю «Америка» прибавить паруса; в 2 ч. повторили сигнал; неприятель открыл огонь. Ему ответил «Каллоден» в 25 минут третьего. В 2 часа 45 мин. «Америка» обстенила крюйсель и брамсель и поставила грот. Затем сделали ей сигнал прибавить паруса. В 3 часа 10 мин. дали сигнал кораблю «Герпсей» прибавить паруса, что вскоре пришлось повторить, так как он его не заметил. В 3 часа 15 мин. дали сигнал переменить курс на NO. В 4 часа прошли по борту «Осеан» , несшего флаг на крюйс-стеньге, и вступили с ним в бой и с двумя другими неприятельскими судами четверть восьмого, когда они прибавили паруса и обошли нас. Бизань-мачта сбита и повалилась за борт. Фор-, грот-марс-реи также сбиты, все наши паруса и оснастка повреждены. Тогда адмирал перенес флаг на «Ньюарк». Вскоре после этого один из французских кораблей — именно «Центавр» (74 орудия и 750 человек) столкнулся с «Эдгаром». У нас 6 человек убитых и более 40 раненых. Люди заняты исправлением повреждений. В 10 час. 3 матроса умерли от ран. В 5 час. утра увидели наш флот к SW и последовали за ним.
Воскресенье 19 августа 1759 г. Полдень. Мыс Сент-Винсент на NW1/2W, в 3 или 4 милях; ветер NWtN, NNO, NNW; ясная и хорошая погода. В 2 часа пополудни увидели на якоре три французских корабля к востоку от мыса Сент-Винсент и один на берегу без мачт; это был «Осеан» (84 орудия), который наткнулся на «Сен-Альбан» так же, как один из двух других— на «Уорспайт». В 7 час. увидели один из двух оставшихся в огне. «Уорспайт» привел к флоту свой приз — это был «Темерер» (74 орудия и 750 человек). Отвязали фор— и фор-марсель и привязали новые. В половине десятого горевший корабль взлетел на воздух. В 10 час. увидели «Осеан» в огне. В полночь наши корабли привели другой французский корабль «Модест» (64 орудия, 700 человек). Утром подняли новую грот-брам-стеньгу и рей. Заняты установкой стрел для постановки бизань-мачты. NB. Корабль, который взлетел на воздух, был «Редутабль» (74 орудия).
Понедельник, 20 августа, мыс Сент-Винсент в расстоянии 12 миль. Ветер NW, N и NO. Умеренно и ясно. В 4 часа пополудни мыс Сент-Винсент в 8 или 9 милях к NWtW. Адмирал снова перенес сюда флаг с «Ньюарка». Подняли бизань-мачту и положили ее на палубу».
Таково было первое сражение при Сент-Винсенте; так оно описано холодным и сжатым языком официального отчета. Легко понять, что случилось с французским флотом. Адмирал де ла Клю, заплативший жизнью за свою ошибку, какой бы малой в то время она ни казалась, не был оправдан в своем предположении, что в полночь 17-го его сигналы были видны и значение их понято флотом. Во всяком случае он должен был бы подумать об этом серьезнее; его судовые командиры не имели возможности угадать его мысли.
Пять линейных кораблей и все фрегаты, отстав от остального флота, повиновались первоначальному приказанию и проследовали в Кадис. Корабли, которых де ла Клю не видел до 8 час. утра 18-го и к которым он приблизился, предполагая, что это свои, были в действительности авангардные суда флота Боскауена, который уже был готов тогда к атаке. Опасность такого легкого взгляда в вопросе назначения рандеву даже в то время хорошо сознавалась в английском флоте, и невозможно предположить, чтобы какой-нибудь из английских адмиралов поступил подобно де ла Клю. Важность, приписываемая этому обстоятельству, хорошо иллюстрирована в этом же самом журнале капитана Бэкли, где говорится, что при назначении рандеву на полдень 20-го с каждого корабля было приглашено на флагманский корабль по лейтенанту, чтобы принять приказания об этом, причем имена этих офицеров, как лиц ответственных, занесены в журнал.
Результатом ошибки де ла Клю была потеря французами пяти из семи кораблей: два сгорело и три взято в плен; два остальных скрылись в ночь на 18-е, один прибыл в Рошфор, а другой — на Канарские острова, оба в целости. Несчастный де ла Клю, раненый, был свезен на берег, где вскоре и скончался. Идея о соединении флота Бреста и Тулона была окончательно покинута, и те из французских кораблей, которые достигли Кадиса, считали себя счастливыми, вернувшись в Тулон 17 декабря.
Существовало еще предположение о соединении эскадр адмиралов Бомпарта и Конфланса, против чего Хаук принимал всевозможные меры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52