Видимо, канониры эскадры Дрейка произвели гораздо больше беспорядка в стане противника, чем подозревали разочарованные англичане.
Команде «Морского купца» пришлось претерпеть насмешки от команды маленького барка «Элизабет Дрейк», когда он не спеша догнал этот шестидесятитонный корабль, подчиняясь сигналу выдвинуться вперед.
— Ну что, убедились, что испанские каштаны слишком горячие, а? — подтрунивал капитан Томас Сили, как если бы сыпал соль на душевные раны расстроенных матросов фрегата. — Чего ты не сцепился с ним, Уайэтт? Боялся, что тебя покропят папистской святой водичкой?
Пока два судна оставались в пределах слышимости человеческой речи, издевательские насмешки упорно продолжались, но потом крупный барк «Богоматерь» подошел к ним так близко, что тени от топов мачт легли на большой грот фрегата.
— Эй, не поделитесь с нами зернистым порохом? — прокричал его капитан в сложенные рупором ладони. — Нам пришлось выйти с малым запасом.
С этой же просьбой к ним обратился и «Нонпарель» Уильяма Феннера — того самого, что служил капитаном на флагмане Дрейка во время его похода на Санто-Доминго и Картахену. Таким запросам насчет амуниции предстояло звучать все чаще на протяжении уже начавшегося затяжного боя на параллельных курсах.
Тихая скорость испанской армады, несомненно, имела свои недостатки, и все же из-за той же самой медлительности англичанам было трудно атаковать, потому что каким-то чудом испанцам удавалось сохранять свой прежний порядок в форме подковы. Более того, герцог Meдина-Сидония укрепил свой арьергард с высокими каракками из Лиссабона небольшими, удобными в управлении галионами, предназначенными Менендесом для конвоирования караванов с сокровищами из Америки на родину: эти корабли назывались галибразос. Суда этого класса были известны также под названием «Индийский страж»и могли очень удачно соперничать с низкобортными и скоростными детищами строительного искусства сэра Джона Хоукинса.
Команда «Морского купца» поглощала торопливо состряпанную еду, запивая ее кружками горького пива, когда в тылу у того обширного скопления белых парусов и красных крестов прозвучал взрыв такой мощной силы, что затрепетали паруса фрегата. Все подбежали к поручню — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный грибообразный столб дыма взметнулся над галионом, в котором некоторые узнали «Сан-Сальвадор».
Словно волки, учуявшие раненого лося, ближайшие английские корабли изменили свой курс и поплыли в сторону галиона, ибо, должно быть, действительно окрашенный в желтую и зеленую краски «Сан-Сальвадор» получил очень серьезное повреждение, судя по тому, что две верхних палубы высокой кормы снесло и они дрейфовали в его кильватере, а языки пламени рвались в вечернее небо.
К сожалению, ветер оказался таким слабым, что «Месть», «Елизавета Бонавентур»и два лондонских высокобортных корабля с поспешающим вслед за ними галионом «Коффин» не успели сойтись к подбитому судну до того, как эти проклятые неаполитанские галеасы смогли прийти к нему на выручку. Флагманский корабль Медины-Сидонии — тысячетонный «Сан-Мартин» — оказался поблизости и, довольно тяжело развернувшись, тоже направился к пылающему судну для оказания срочной помощи.
И снова Дрейк и его бывалые капитаны кипели от злости, завидев сигнал к возвращению, ползущий вверх на сигнальную рею «Королевского ковчега», так что оставалось лишь свернуть в сторону и смотреть, как команда «Сан-Сальвадора» тушит пожар и начинает починку. Став совсем неуправляемым из-за полного разрушения рулевого устройства и взятый поэтому на буксир, «Сан-Сальвадор» вскоре скрылся в темной массе других кораблей испанской армады.
Во второй раз эскадре короля Филиппа не повезло, когда в первые часы вечера парусник «Нуэстра Сеньора де ла Роза» каким-то образом столкнулся с двумя галионами Бискайской эскадры и так запутался снастями в оснастке бискайцев, что, прежде чем корабли расцепились, дон Педро дель Вальдес — один из трех контр-адмиралов Медины-Сидонии, потерял сначала свои фок-реи, а затем и бушприт. И едва пострадавшее судно взялось за устранение этих поломок, как английские наблюдатели на разных судах закричали стоявшим на палубе, что «Роза» потеряла фок-мачту — она рухнула за борт. Над фальшбортом виднелся только обломок ее основания.
Услышав это, сэр Френсис Дрейк облизал потрескавшиеся от солнца губы.
— Клянусь славой Бога, — тихонько прошипел он, — этот будет мой, и никто мне не запретит. — Он произнес свою клятву едва слышно, чтоб не могли подслушать ни его флаг-капитан Джоунас Боденхэм, ни его боцман.
Неохотно корабли королевы снова вернулись в свою флотилию, идущую теперь в четыре ряда кильватерного строя. Этот порядок, по мысли лорда Хоуарда, обеспечивал наибольшую приспособляемость и легкость сосредоточения.
Хьюберт Коффин и его кузен с крепко стиснутыми от разочарования челюстями вглядывались в густеющую темноту и видели, как покалеченную «Розу» взяли на буксирный трос, но лица их оживились, когда почти сразу же буксир этот лопнул и галион-великан стал мало-помалу отставать за кормой испанской флотилии. Когда «Роза» стала стрелять из пушек, чтобы привлечь внимание к своей беде, сигнальные флажки на «Сан-Мартине» поползли вверх, вниз и снова вверх — и вот галионы «Сан-Франциско»и «Сан-Кристобаль» вместе со своими пинассами остались позади, чтобы обеспечить защиту парализованному судну до подхода обязательных итальянских галеасов, способных взять его на буксир.
С вест-зюйд-веста задул легкий бриз, и вскоре он так разыгрался вместе с волнами, что, памятуя об опасностях, поджидающих у Стар-Пойнта, английские эскадры, пройдя еще немного, легли по приказу лорда Хоуарда в дрейф между Пройл-Пойнтом и Сэлкомбом.
Одно купеческое судно, переоснащенное в военное и принадлежащее лондонской компании «Левант», видимо, отбилось в темноте от своих и случайно наткнулось на беспомощную «Розу». К полному изумлению и восторгу капитана Джона Фишера — ведь его «Маргарет и Джон» имело тоннаж всего лишь 250 тонн, — на галеасе немедленно перерубили буксирный трос и удрали, а прикрывающие его галионы с пинассами бросили тяжело качающуюся «Розу»и тоже скрылись в темноте. Кораблик Фишера был слишком слаб, чтобы напасть на «Розу», и мастер помчался к берегу: там везде, насколько хватало глаз, на каждом мысу бились и плясали огни предупредительных сигнальных маяков.
Незадолго до полуночи набором разноцветных фонарей на «Королевском ковчеге» английским эскадрам был отдан приказ развернуть паруса и возобновить плавание в строевом порядке. Среди моряков сразу же пошли слухи: поскольку лорд Хоуард подозревает, что испанцы намерены захватить остров Уайт и сделать его своей базой, он решил атаковать армаду короля Филиппа еще до того, как она подойдет к Нидлс. Еще говорили, что он написал береговым властям следующее:
«Ради любви к Богу и к нашей стране пришлите нам пушечные ядра любой величины и с ними — пороху, ибо это дело продлится долго».
Природа улыбнулась защитникам, разведя дождевые облака и позволив просиять луне, а тем самым дав им возможность с минимальными беспорядками организоваться и снова продолжить путь. Снова эскадры потянулись вслед за светом больших фонарей на кормах их флагманских кораблей.
На этот раз «Морской купец» следовал в непосредственной близости за «Местью». Широкий размах парусов галиона и его превосходная конструкция позволяли ему лететь сквозь ночь гораздо быстрее других кораблей эскадры, и вот постепенно большой фонарь флагмана, удаляясь, утрачивал свою яркость, и, хотя остальные суда подняли все свои паруса, «Месть» уходил все дальше и дальше в море, весь серебрясь от лунного света — величественное и незабываемое зрелище.
Но вот луна снова скрылась за грядой облаков, а затем, к ужасу капитанов эскадры Дрейка, «Месть», мигнув на прощание кормовым огоньком, затерялась в темноте этой ветреной ночи.
— Проклятье! Что нам теперь делать? — воскликнул Уайэтт, мучась неопределенностью. В свете своих фонарей он мог различить, что одни корабли продолжают идти тем курсом, которым, как им казалось, идет и сам Дрейк; другие легли в дрейф. Но были еще и третьи: они увязались за кораблями другой эскадры, которых в той же мере озадачило и поставило в тупик внезапное и необъяснимое исчезновение их флагмана — «Мести».
Зная характер вице-адмирала, Хьюберт Коффин оказался среди тех, кто шел в открытое море, горячо молясь, чтобы рассвет явил им в первых своих лучах марсели сэра Френсиса. К тому же, рассуждал он, удаляясь в море, он в меньшей степени рискует тем, что его протаранят, — а тогда прощай его судно, это капиталовложение, которое много для него значит.
Глава 18
У МЫСА ПОРТЛЕНД-БИЛЛ
Различные суда английского флота так сильно рассеялись по морю, что только под вечер в понедельник 22 июля военно-морские силы лорда Хоуарда Эффингема смогли восстановить свой порядок. Теперь они насчитывали свыше ста парусных судов вследствие того, что к ним присоединилось множество переделанных купеческих транспортов, пришедших почти из каждого маленького порта южного побережья.
О сэре Френсисе Дрейке все еще не было ни слуху ни духу. Стало казаться, что его корабль одним мощным глотком проглотила морская стихия — и его вместе с ним. Резкими в определенной степени обвинениями осыпали пропавшего без вести вице-адмирала вечный его враг Фробишер, сэр Уильям Винтер и даже его родственник и благодетель сэр Джон Хоукинс: «Почему погасил он свой кормовой фонарь без каких-либо объяснений и указаний другим кораблям эскадры? Почему покинул свой авангард в исключительно важный момент?» Особенно бушевал Мартин Фробишер.
Его нынешнее поведение, своей непредсказуемостью вполне сходно с тем, напоминал он другим адмиралам, когда Дрейк бросился как безумный во внутреннюю гавань Кадиса, чтобы захватить галион адмирала Санта-Крус.
Лорд Хоуард выслушивал все эти жалобы, но делал это с терпением, не допускавшим и намека на его собственную реакцию. Однако он почувствовал огромное облегчение, когда на закате солнца над горизонтом показались марсели «Мести». Прошло какое-то время — и бесследно было исчезнувший вице-адмирал появился на борту «Королевского ковчега», все такой же дерзкий и самоуверенный и в компании высокого смуглолицего человека, который вел себя с пренебрежительным, если не сказать больше — со спесивым самообладанием.
Те, кому случилось оказаться тогда на борту, всю жизнь помнили этот небрежно-развязный размашистый жест, с каким Дрейк бросил на палубу под ноги Хоуарда связку цветистых знамен, а затем, ярко сверкая голубыми глазами, сорвал с себя головной убор и отвесил поклон своему молчаливому командиру.
— Милорд, — энергично проговорил он, — имею часть представить вам его превосходительство дона Педро дель Вальдеса, контр-адмирала противника.
Испанец сделал глубокий поклон и на беглом французском выразил сожаление, что не смог лучше защищать свой прекрасный корабль. Впрочем, разве у кого-нибудь есть надежды выстоять против ужасного «эль Драго»?
Оказалось, что, как и предсказывал Фробишер, Дрейк умчался в одиночестве, уверенный, что обнаружит лишенную способности управляться «Розу», возьмет ее приступом и таким образом завоюет себе ее сокровища. При этом у сэра Френсиса имелось про запас правдоподобное объяснение своего поступка — и тут к нему было не подкопаться. Дрейк заявил, что прошлой ночью, ведя эскадру с ее якорной стоянки, он заметил группу больших кораблей, плывущих на запад.
— Я пришел к выводу, — заявил он голосом, всегда казавшимся слишком мощным для его малорослого тела, — что это, должно быть, вражеское подразделение, стремящееся лишить нас нашего преимущества. Я погнался за ним, думая, что эскадра последует за мной.
— Последует? Боже Всевышний! Каким образом? — прогремел Джон Хоукинс, багровый от возмущения. — Почему вы потушили фонарь?
— Я полагал, — улыбнулся Дрейк, который смотрелся еще более полным и коренастым в своей инкрустированной золотом кирасе и латных набедренниках, — что «Месть» легко различить в лунном свете и что мой фонарь лишь послужит на руку противнику, предупредив его о моем приближении.
Присутствовавшие обменялись между собой недоверчивыми взглядами. Лорд Хоуард Эффингем посмотрел своему подчиненному прямо в глаза.
— И что же это были за суда, сэр Френсис, за которыми вы погнались, оставив свою эскадру?
— Нейтралы, милорд, всего лишь жалкие подданные Германии на пути в Ирландию.
Хоуард задумался, не зная, что сказать. Как-никак, контр-адмирал армады короля Филиппа захвачен в плен и флаг его брошен на палубу флагмана собственноручно Дрейком! Мало-помалу хмурые выражения исчезли со многих лиц, кроме нескольких вытянутых бородатых и обветренных физиономий, что собрались на высокой кормовой палубе «Королевского ковчега». Подобно всем кораблям конструкции Хоукинса, флагман построили очень высоким в корме и низким в носовой части, полубак и слова того не стоил, а фок-мачта, чтоб улучшить управляемость кораблем, была установлена с небольшим наклоном вперед. Наконец заулыбался даже лорд Хоуард, когда узнал, что «Нуэстра Сеньора де ла Роза» захвачена с двадцатью шестью батарейными пушками и, что гораздо ценнее, с удивительно щедрым количеством боевых запасов.
Когда закончился военный совет и Дрейк удалился, вежливо присматривая за своим именитым пленником, Фробишер сплюнул за борт и с раскрасневшимся лицом, обрамленным волосами, тронутыми изморозью седины, прорычал:
— Если этот исправившийся пират хочет меня надуть и присвоить себе мою долю, я ему много крови попорчу!
Утром 23 июля предательски подул северо-восточный ветер, сделав герцогу Медина-Сидония прекрасный подарок: предоставив ему столь желанное погодное преимущество и заставив флот лорда Хоуарда отойти на большое расстояние в сторону северо-запада. Медина-Сидония последовал за ним, его неаполитанские галеасы шли значительно впереди его огромной флотилии, которая теперь растянулась на несколько миль.
По несчастной случайности, основная масса английских кораблей держалась своего галса дольше, чем предвидели Хоукинс, перешедший на «Победу», и около дюжины других капитанов английских судов. По этой причине он и оказался в трудном положении, обнаружив, что арьергард армады движется на него в подавляющем численном превосходстве. Поскольку англичане не могли выйти на ветер от него, враг наконец-то почувствовал возможность применить ту тактику, в которой он проявлял свое превосходство: вступить в схватку, взять на абордаж и вымести палубы противника испытанными в боях пехотинцами.
Галион «Коффин» оказался в первом ряду и казался таким маленьким, когда с раскрашенными раздувшимися парусами и огромными алыми мальтийскими крестами, горящими на их гротах и марселях, шестнадцать кораблей маркиза Оквендо из эскадры провинции Гипускоа пошли на них в атаку. На этот раз канонада стала поистине оглушительной по мере втягивания в бой все большего и большего числа кораблей.
И снова частый смертоносный огонь английских орудий превращал в щепки и дым ярко выкрашенные борта испанских парусников, по которым струилась кровь. Кашляя в клубах порохового дыма, Хьюберт Коффин вдруг осознал, что смотрит чуть вверх на шканцы неизвестного галиона. Он приставил к плечу кремневый пистолет и сделал удачный выстрел, свалив толстого испанского офицера, что-то кричавшего своему штурвальному. Шлем соскочил с головы офицера и катался по палубе в такт тяжелым покачиваниям галиона.
Оба корабля сходились все ближе, причем англичанин все еще старался держаться наветренной стороны от своего врага.
— Maria у el Rey! — кричали на галионе и размахивали оружием.
В воздухе пролетели два абордажных якоря и застряли в вантах фок-мачты английского галиона. Но только толпа орущих испанских солдат в черных доспехах собралась перепрыгнуть на палубу «Коффина», как почтенный Чарльз собственноручно перерубил лини абордажных якорей, а штурман Клоуг живо переложил свой румпель и стал отводить корабль, позволив ему избежать взятия на абордаж.
Грохот орудийных лафетов, накатываемых вперед, теперь усилился, потому что продымленные артиллеристы из Девоншира стремились выпустить с близкой дистанции как можно больше ядер по врагу.
Благодаря резким порывам ветра, видимость в данном случае была намного лучше, чем в бою при Утесах Додмена, и вскоре галион «Коффин» выплыл из дыма сражения всего лишь с двумя пробоинами в фальшборту и тремя ранеными, тогда как его соперник беспомощно качался меж набегавшими морскими валами, зловеще дымя. Казалось, везде, куда ни посмотри, группы кораблей поливали друг друга огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Команде «Морского купца» пришлось претерпеть насмешки от команды маленького барка «Элизабет Дрейк», когда он не спеша догнал этот шестидесятитонный корабль, подчиняясь сигналу выдвинуться вперед.
— Ну что, убедились, что испанские каштаны слишком горячие, а? — подтрунивал капитан Томас Сили, как если бы сыпал соль на душевные раны расстроенных матросов фрегата. — Чего ты не сцепился с ним, Уайэтт? Боялся, что тебя покропят папистской святой водичкой?
Пока два судна оставались в пределах слышимости человеческой речи, издевательские насмешки упорно продолжались, но потом крупный барк «Богоматерь» подошел к ним так близко, что тени от топов мачт легли на большой грот фрегата.
— Эй, не поделитесь с нами зернистым порохом? — прокричал его капитан в сложенные рупором ладони. — Нам пришлось выйти с малым запасом.
С этой же просьбой к ним обратился и «Нонпарель» Уильяма Феннера — того самого, что служил капитаном на флагмане Дрейка во время его похода на Санто-Доминго и Картахену. Таким запросам насчет амуниции предстояло звучать все чаще на протяжении уже начавшегося затяжного боя на параллельных курсах.
Тихая скорость испанской армады, несомненно, имела свои недостатки, и все же из-за той же самой медлительности англичанам было трудно атаковать, потому что каким-то чудом испанцам удавалось сохранять свой прежний порядок в форме подковы. Более того, герцог Meдина-Сидония укрепил свой арьергард с высокими каракками из Лиссабона небольшими, удобными в управлении галионами, предназначенными Менендесом для конвоирования караванов с сокровищами из Америки на родину: эти корабли назывались галибразос. Суда этого класса были известны также под названием «Индийский страж»и могли очень удачно соперничать с низкобортными и скоростными детищами строительного искусства сэра Джона Хоукинса.
Команда «Морского купца» поглощала торопливо состряпанную еду, запивая ее кружками горького пива, когда в тылу у того обширного скопления белых парусов и красных крестов прозвучал взрыв такой мощной силы, что затрепетали паруса фрегата. Все подбежали к поручню — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный грибообразный столб дыма взметнулся над галионом, в котором некоторые узнали «Сан-Сальвадор».
Словно волки, учуявшие раненого лося, ближайшие английские корабли изменили свой курс и поплыли в сторону галиона, ибо, должно быть, действительно окрашенный в желтую и зеленую краски «Сан-Сальвадор» получил очень серьезное повреждение, судя по тому, что две верхних палубы высокой кормы снесло и они дрейфовали в его кильватере, а языки пламени рвались в вечернее небо.
К сожалению, ветер оказался таким слабым, что «Месть», «Елизавета Бонавентур»и два лондонских высокобортных корабля с поспешающим вслед за ними галионом «Коффин» не успели сойтись к подбитому судну до того, как эти проклятые неаполитанские галеасы смогли прийти к нему на выручку. Флагманский корабль Медины-Сидонии — тысячетонный «Сан-Мартин» — оказался поблизости и, довольно тяжело развернувшись, тоже направился к пылающему судну для оказания срочной помощи.
И снова Дрейк и его бывалые капитаны кипели от злости, завидев сигнал к возвращению, ползущий вверх на сигнальную рею «Королевского ковчега», так что оставалось лишь свернуть в сторону и смотреть, как команда «Сан-Сальвадора» тушит пожар и начинает починку. Став совсем неуправляемым из-за полного разрушения рулевого устройства и взятый поэтому на буксир, «Сан-Сальвадор» вскоре скрылся в темной массе других кораблей испанской армады.
Во второй раз эскадре короля Филиппа не повезло, когда в первые часы вечера парусник «Нуэстра Сеньора де ла Роза» каким-то образом столкнулся с двумя галионами Бискайской эскадры и так запутался снастями в оснастке бискайцев, что, прежде чем корабли расцепились, дон Педро дель Вальдес — один из трех контр-адмиралов Медины-Сидонии, потерял сначала свои фок-реи, а затем и бушприт. И едва пострадавшее судно взялось за устранение этих поломок, как английские наблюдатели на разных судах закричали стоявшим на палубе, что «Роза» потеряла фок-мачту — она рухнула за борт. Над фальшбортом виднелся только обломок ее основания.
Услышав это, сэр Френсис Дрейк облизал потрескавшиеся от солнца губы.
— Клянусь славой Бога, — тихонько прошипел он, — этот будет мой, и никто мне не запретит. — Он произнес свою клятву едва слышно, чтоб не могли подслушать ни его флаг-капитан Джоунас Боденхэм, ни его боцман.
Неохотно корабли королевы снова вернулись в свою флотилию, идущую теперь в четыре ряда кильватерного строя. Этот порядок, по мысли лорда Хоуарда, обеспечивал наибольшую приспособляемость и легкость сосредоточения.
Хьюберт Коффин и его кузен с крепко стиснутыми от разочарования челюстями вглядывались в густеющую темноту и видели, как покалеченную «Розу» взяли на буксирный трос, но лица их оживились, когда почти сразу же буксир этот лопнул и галион-великан стал мало-помалу отставать за кормой испанской флотилии. Когда «Роза» стала стрелять из пушек, чтобы привлечь внимание к своей беде, сигнальные флажки на «Сан-Мартине» поползли вверх, вниз и снова вверх — и вот галионы «Сан-Франциско»и «Сан-Кристобаль» вместе со своими пинассами остались позади, чтобы обеспечить защиту парализованному судну до подхода обязательных итальянских галеасов, способных взять его на буксир.
С вест-зюйд-веста задул легкий бриз, и вскоре он так разыгрался вместе с волнами, что, памятуя об опасностях, поджидающих у Стар-Пойнта, английские эскадры, пройдя еще немного, легли по приказу лорда Хоуарда в дрейф между Пройл-Пойнтом и Сэлкомбом.
Одно купеческое судно, переоснащенное в военное и принадлежащее лондонской компании «Левант», видимо, отбилось в темноте от своих и случайно наткнулось на беспомощную «Розу». К полному изумлению и восторгу капитана Джона Фишера — ведь его «Маргарет и Джон» имело тоннаж всего лишь 250 тонн, — на галеасе немедленно перерубили буксирный трос и удрали, а прикрывающие его галионы с пинассами бросили тяжело качающуюся «Розу»и тоже скрылись в темноте. Кораблик Фишера был слишком слаб, чтобы напасть на «Розу», и мастер помчался к берегу: там везде, насколько хватало глаз, на каждом мысу бились и плясали огни предупредительных сигнальных маяков.
Незадолго до полуночи набором разноцветных фонарей на «Королевском ковчеге» английским эскадрам был отдан приказ развернуть паруса и возобновить плавание в строевом порядке. Среди моряков сразу же пошли слухи: поскольку лорд Хоуард подозревает, что испанцы намерены захватить остров Уайт и сделать его своей базой, он решил атаковать армаду короля Филиппа еще до того, как она подойдет к Нидлс. Еще говорили, что он написал береговым властям следующее:
«Ради любви к Богу и к нашей стране пришлите нам пушечные ядра любой величины и с ними — пороху, ибо это дело продлится долго».
Природа улыбнулась защитникам, разведя дождевые облака и позволив просиять луне, а тем самым дав им возможность с минимальными беспорядками организоваться и снова продолжить путь. Снова эскадры потянулись вслед за светом больших фонарей на кормах их флагманских кораблей.
На этот раз «Морской купец» следовал в непосредственной близости за «Местью». Широкий размах парусов галиона и его превосходная конструкция позволяли ему лететь сквозь ночь гораздо быстрее других кораблей эскадры, и вот постепенно большой фонарь флагмана, удаляясь, утрачивал свою яркость, и, хотя остальные суда подняли все свои паруса, «Месть» уходил все дальше и дальше в море, весь серебрясь от лунного света — величественное и незабываемое зрелище.
Но вот луна снова скрылась за грядой облаков, а затем, к ужасу капитанов эскадры Дрейка, «Месть», мигнув на прощание кормовым огоньком, затерялась в темноте этой ветреной ночи.
— Проклятье! Что нам теперь делать? — воскликнул Уайэтт, мучась неопределенностью. В свете своих фонарей он мог различить, что одни корабли продолжают идти тем курсом, которым, как им казалось, идет и сам Дрейк; другие легли в дрейф. Но были еще и третьи: они увязались за кораблями другой эскадры, которых в той же мере озадачило и поставило в тупик внезапное и необъяснимое исчезновение их флагмана — «Мести».
Зная характер вице-адмирала, Хьюберт Коффин оказался среди тех, кто шел в открытое море, горячо молясь, чтобы рассвет явил им в первых своих лучах марсели сэра Френсиса. К тому же, рассуждал он, удаляясь в море, он в меньшей степени рискует тем, что его протаранят, — а тогда прощай его судно, это капиталовложение, которое много для него значит.
Глава 18
У МЫСА ПОРТЛЕНД-БИЛЛ
Различные суда английского флота так сильно рассеялись по морю, что только под вечер в понедельник 22 июля военно-морские силы лорда Хоуарда Эффингема смогли восстановить свой порядок. Теперь они насчитывали свыше ста парусных судов вследствие того, что к ним присоединилось множество переделанных купеческих транспортов, пришедших почти из каждого маленького порта южного побережья.
О сэре Френсисе Дрейке все еще не было ни слуху ни духу. Стало казаться, что его корабль одним мощным глотком проглотила морская стихия — и его вместе с ним. Резкими в определенной степени обвинениями осыпали пропавшего без вести вице-адмирала вечный его враг Фробишер, сэр Уильям Винтер и даже его родственник и благодетель сэр Джон Хоукинс: «Почему погасил он свой кормовой фонарь без каких-либо объяснений и указаний другим кораблям эскадры? Почему покинул свой авангард в исключительно важный момент?» Особенно бушевал Мартин Фробишер.
Его нынешнее поведение, своей непредсказуемостью вполне сходно с тем, напоминал он другим адмиралам, когда Дрейк бросился как безумный во внутреннюю гавань Кадиса, чтобы захватить галион адмирала Санта-Крус.
Лорд Хоуард выслушивал все эти жалобы, но делал это с терпением, не допускавшим и намека на его собственную реакцию. Однако он почувствовал огромное облегчение, когда на закате солнца над горизонтом показались марсели «Мести». Прошло какое-то время — и бесследно было исчезнувший вице-адмирал появился на борту «Королевского ковчега», все такой же дерзкий и самоуверенный и в компании высокого смуглолицего человека, который вел себя с пренебрежительным, если не сказать больше — со спесивым самообладанием.
Те, кому случилось оказаться тогда на борту, всю жизнь помнили этот небрежно-развязный размашистый жест, с каким Дрейк бросил на палубу под ноги Хоуарда связку цветистых знамен, а затем, ярко сверкая голубыми глазами, сорвал с себя головной убор и отвесил поклон своему молчаливому командиру.
— Милорд, — энергично проговорил он, — имею часть представить вам его превосходительство дона Педро дель Вальдеса, контр-адмирала противника.
Испанец сделал глубокий поклон и на беглом французском выразил сожаление, что не смог лучше защищать свой прекрасный корабль. Впрочем, разве у кого-нибудь есть надежды выстоять против ужасного «эль Драго»?
Оказалось, что, как и предсказывал Фробишер, Дрейк умчался в одиночестве, уверенный, что обнаружит лишенную способности управляться «Розу», возьмет ее приступом и таким образом завоюет себе ее сокровища. При этом у сэра Френсиса имелось про запас правдоподобное объяснение своего поступка — и тут к нему было не подкопаться. Дрейк заявил, что прошлой ночью, ведя эскадру с ее якорной стоянки, он заметил группу больших кораблей, плывущих на запад.
— Я пришел к выводу, — заявил он голосом, всегда казавшимся слишком мощным для его малорослого тела, — что это, должно быть, вражеское подразделение, стремящееся лишить нас нашего преимущества. Я погнался за ним, думая, что эскадра последует за мной.
— Последует? Боже Всевышний! Каким образом? — прогремел Джон Хоукинс, багровый от возмущения. — Почему вы потушили фонарь?
— Я полагал, — улыбнулся Дрейк, который смотрелся еще более полным и коренастым в своей инкрустированной золотом кирасе и латных набедренниках, — что «Месть» легко различить в лунном свете и что мой фонарь лишь послужит на руку противнику, предупредив его о моем приближении.
Присутствовавшие обменялись между собой недоверчивыми взглядами. Лорд Хоуард Эффингем посмотрел своему подчиненному прямо в глаза.
— И что же это были за суда, сэр Френсис, за которыми вы погнались, оставив свою эскадру?
— Нейтралы, милорд, всего лишь жалкие подданные Германии на пути в Ирландию.
Хоуард задумался, не зная, что сказать. Как-никак, контр-адмирал армады короля Филиппа захвачен в плен и флаг его брошен на палубу флагмана собственноручно Дрейком! Мало-помалу хмурые выражения исчезли со многих лиц, кроме нескольких вытянутых бородатых и обветренных физиономий, что собрались на высокой кормовой палубе «Королевского ковчега». Подобно всем кораблям конструкции Хоукинса, флагман построили очень высоким в корме и низким в носовой части, полубак и слова того не стоил, а фок-мачта, чтоб улучшить управляемость кораблем, была установлена с небольшим наклоном вперед. Наконец заулыбался даже лорд Хоуард, когда узнал, что «Нуэстра Сеньора де ла Роза» захвачена с двадцатью шестью батарейными пушками и, что гораздо ценнее, с удивительно щедрым количеством боевых запасов.
Когда закончился военный совет и Дрейк удалился, вежливо присматривая за своим именитым пленником, Фробишер сплюнул за борт и с раскрасневшимся лицом, обрамленным волосами, тронутыми изморозью седины, прорычал:
— Если этот исправившийся пират хочет меня надуть и присвоить себе мою долю, я ему много крови попорчу!
Утром 23 июля предательски подул северо-восточный ветер, сделав герцогу Медина-Сидония прекрасный подарок: предоставив ему столь желанное погодное преимущество и заставив флот лорда Хоуарда отойти на большое расстояние в сторону северо-запада. Медина-Сидония последовал за ним, его неаполитанские галеасы шли значительно впереди его огромной флотилии, которая теперь растянулась на несколько миль.
По несчастной случайности, основная масса английских кораблей держалась своего галса дольше, чем предвидели Хоукинс, перешедший на «Победу», и около дюжины других капитанов английских судов. По этой причине он и оказался в трудном положении, обнаружив, что арьергард армады движется на него в подавляющем численном превосходстве. Поскольку англичане не могли выйти на ветер от него, враг наконец-то почувствовал возможность применить ту тактику, в которой он проявлял свое превосходство: вступить в схватку, взять на абордаж и вымести палубы противника испытанными в боях пехотинцами.
Галион «Коффин» оказался в первом ряду и казался таким маленьким, когда с раскрашенными раздувшимися парусами и огромными алыми мальтийскими крестами, горящими на их гротах и марселях, шестнадцать кораблей маркиза Оквендо из эскадры провинции Гипускоа пошли на них в атаку. На этот раз канонада стала поистине оглушительной по мере втягивания в бой все большего и большего числа кораблей.
И снова частый смертоносный огонь английских орудий превращал в щепки и дым ярко выкрашенные борта испанских парусников, по которым струилась кровь. Кашляя в клубах порохового дыма, Хьюберт Коффин вдруг осознал, что смотрит чуть вверх на шканцы неизвестного галиона. Он приставил к плечу кремневый пистолет и сделал удачный выстрел, свалив толстого испанского офицера, что-то кричавшего своему штурвальному. Шлем соскочил с головы офицера и катался по палубе в такт тяжелым покачиваниям галиона.
Оба корабля сходились все ближе, причем англичанин все еще старался держаться наветренной стороны от своего врага.
— Maria у el Rey! — кричали на галионе и размахивали оружием.
В воздухе пролетели два абордажных якоря и застряли в вантах фок-мачты английского галиона. Но только толпа орущих испанских солдат в черных доспехах собралась перепрыгнуть на палубу «Коффина», как почтенный Чарльз собственноручно перерубил лини абордажных якорей, а штурман Клоуг живо переложил свой румпель и стал отводить корабль, позволив ему избежать взятия на абордаж.
Грохот орудийных лафетов, накатываемых вперед, теперь усилился, потому что продымленные артиллеристы из Девоншира стремились выпустить с близкой дистанции как можно больше ядер по врагу.
Благодаря резким порывам ветра, видимость в данном случае была намного лучше, чем в бою при Утесах Додмена, и вскоре галион «Коффин» выплыл из дыма сражения всего лишь с двумя пробоинами в фальшборту и тремя ранеными, тогда как его соперник беспомощно качался меж набегавшими морскими валами, зловеще дымя. Казалось, везде, куда ни посмотри, группы кораблей поливали друг друга огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57