«Да. У него есть бот, который стоит в Лондонском Пуле». — «Давно ли построен?» — «Конечно, „Катрина“ теперь не так молода, как когда-то. А кто молод?» — Клейкамп смачно расхохотался над собственной шуткой. — «Давно ли?» — «Ну, может, его спустили со стапелей лет пятьдесят — шестьдесят назад. Но, клянусь копьем святого Михаила, „Катрина“ все еще прекрасно оснащена и крепка как орешек «.
Они осмотрели бот, и, как Уайэтт и предполагал, судно оказалось почти круглым — в длину всего лишь вдвое больше, чем в ширину, и потому очень грузоемким. Но, без сомнения, оно было очень-очень старым и протекало во многих местах. Что еще хуже, мингер ван Клейкамп упрямо отказывался отдавать его меньше чем за пятьдесят фунтов золотом — за остов, рангоутное дерево и бегучий такелаж.
Не теряя надежды и отчаянно желая его приобрести, Уайэтт осмотрел судно голландца от форштевня до судьбоносного места — штурвала с прямым румпелем, которым оно управлялось. Ван Клейкамп не высказывал ни малейших возражений, когда Генри втыкал кончик кинжала во все ребра, кницы и обшивку, и это приободрило Уайэтта; голландец только шумно хлебал свое пиво и хмыкал, когда случалось, что лезвие Уайэтта погружалось в дерево с подозрительной легкостью; он знал, что на нынешнем рынке ему дадут его цену.
В конце концов Уайэтт решил, что, несмотря на почтенную внешность, «Катрина»в основном суденышко крепкое и что ее жилое помещение на полубаке как раз вместит команду, какую он держал в уме, хотя спать матросам пришлось бы сбившись в кучу друг на друге, как свиньям под солнышком. Сзади располагалась капитанская каюта с низким потолком и меблированная только узенькой койкой и столом с откидной доской.
— Ну а как паруса?
Голландец пожал массивными плечами.
— О, свои паруса я уже наполовину распродал.
Уайэтт с возмущением глянул на его невозмутимо спокойную лунообразную физиономию.
— Но, мингер, вы же дали мне понять, что в мои пятьдесят фунтов входят оснастка и паруса.
— Нет. — Ван Клейкамп почесал свою плешь. — Корпус, рангоутное дерево и бегучий такелаж. О парусах я и не заикался.
Юный моряк тяжело сглотнул: действительно, о парусине не было сказано ни слова, но если он купит комплект даже подержанных парусов, Кэт Уайэтт останется почти без средств к существованию, пока он не вернется домой с первой прибылью, заработанной «Катриной».
Уайэтт саркастически поблагодарил мингера ван Клейкампа, самостоятельно на веслах добрался до берега и еще два дня рыскал по речным стоянкам от пристани Павла до Лебединого пирса; от Смартс-Ки до Галерной пристани под Тауэром. После осмотра одного судна, потом другого ломило руки и спину от бесконечной, как казалось, гребли. Спенсер был прав: на суда большой спрос, особенно на те, что годились для перевозки продовольствия через пролив.
— Разумеется, ты найдешь себе судно получше, — ободряла его Кэт, когда они сидели вдвоем в своей крошечной спальной и она чинила прорехи на его изрядно поношенных широких коротких штанах без подкладки. Долго ему предстояло ждать, прежде чем он смог бы позволить себе другие того же качества.
Уайэтт нахмурился, медленно поколотил кулаком о кулак.
— Я, похоже, ищу себе судно столь же редкое, как кукарекующая курица. А самое скверное здесь то, что если я собираюсь отчалить из Плимута вместе с эскадрой Дрейка, то у меня в запасе всего неделя. Он сколотил мощную флотилию и ждет лишь прибытия нескольких транспортов для перевозки продовольствия. Я просто обязан отправиться с ним, дорогая. Там меня ждет великолепная возможность показать, на что я годен.
Светлые ее волосы заблестели в луче заката, пробившемся сквозь окошко такое же малое, как и то, через которое он сбежал из тюрьмы.
— Что так серьезно тебя беспокоит в том судне, о котором ты говорил мне на днях?
— Возраст и… и его цена, — уныло признался он.
— Оно что, прогнившее?
— Нет. Шпангоуты «Катрины», где бы я ни проверял, показались мне вполне крепкими, но из-за балласта я не смог осмотреть ее днище, а убрать его или прокренговать посудину я не могу. — Он снова постучал кулаком о кулак, как делал часто, когда пребывал в растерянности, и это не ускользнуло от внимания Кэт. — Наверное, я все-таки куплю ее в конце концов, хотя мне и придется влезать в долги из-за комплекта парусов — а это мне ой как не нравится.
Он объяснил ей, что за комплект парусов даже из старой парусины потребуется израсходовать дополнительно пятнадцать фунтов.
— Уж наверное, твой приятель Николас Спенсер согласится принять письменное обещание за часть покупной цены?
— Вполне вероятно, что и согласится. Но, черт побери, никуда не годится, чтобы мы начинали с долгов.
— Не стоит, Генри, смотреть на это с такой стороны, — проговорила Кэт, наклонившись, чтобы перекусить нитку. — Считай, что ты просто одалживаешь деньги, как брал бы, скажем, на время вьючную лошадь — и расплачивался за пользование ею.
В конце концов он все же купил это суденышко у голландца, затем поторговался с Николасом Спенсером из-за нужных ему парусов и кое-какой другой дополнительной оснастки. Этот грубоватый, но добрый малый без колебаний готов был ссудить ему нужную сумму, но лишь при условии, что госпожа Кэт поставит подпись под письмом, подтверждающим его обязательство. Таков уж обычай, добавил он в смущении, когда главный составитель такого письма выбывает за пределы сферы полномочий королевы Англии.
Ввиду почти полной истощенности своего кошелька, Уайэтт решил нанять на «Катрину», — странно, но, возможно, и к счастью, что первое судно под его командой носило такое же имя, что и его жена, — пять человек вместо планируемых им вначале семи. Поэтому он приложил все усилия, чтобы найти себе сильных и молодых, подающих надежды подручных, каких весьма уже мало осталось в Лондонском порту.
И вот в конце следующей недели «Катрина» покачивалась на швартовах со спущенными парусами, свежепромазанным дегтем стоячим такелажем, и там и тут в ее давно уже не крашеных бортах ярко проглядывали свежие доски.
Желая взять груз для Плимута, Уайэтт не столкнулся ни с какими трудностями. Груза было навалом: парусина, бочки с сухарями и солониной, предназначавшиеся для тех кораблей королевы, что экипировались в небольшой, но быстро растущей рыболовецкой деревне Плимут.
— Если я обнаружу, что сэр Френсис уже отплыл, я обернусь в месячный срок и буду иметь достаточно прибыли, чтобы выплатить долг Нику Спенсеру, и на кренгование еще останется, — пообещал он Кэт, привлекая ее к себе и стараясь не обращать внимания на проснувшуюся вдруг тревогу в ее лице. — Обратного груза я не возьму. Говорят, в Плимуте береговые купцы дерутся за каждую бочку, предназначенную к перевозке.
Проделав все свои неотложные дела, Уайэтт с женой улеглись в маленькой комнатке Фостера — капитан выхлопотал ее для своего бывшего помощника — и сонно наблюдали за грядой небольших облаков, одно за другим наплывающих на луну, находящуюся в фазе между второй четвертью и полнолунием. Кэт прижалась к его щеке своей влажной щекой и пробормотала:
— Какие странные формы приобретают облака в лунном освещении. Вон, узнаешь — серебристый военный флаг, развевающийся на ветру?
— Узнаю, — прошептал он. — Мне он кажется победно развевающимся знаменем. — Пока Уайэтт это говорил, луна уже скрылась, и знак моментально исчез, как будто похищенный каким-то ожившим врагом. Дрожь пробежала по телу Кэт.
— О! Это означает какую-то неудачу!
— Ничего это не означает, сердечко мое. Глупо верить в предзнаменования.
Она вновь повернулась к нему, и, когда наконец луна снова выплыла из-за облака, никто из них этого уже не заметил.

Книга вторая
ЖАЛО ДЛЯ ИСПАНИИ
Глава 1
КОРАБЛЬ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА «БОНАВЕНТУР»
Адмирал сэр Френсис Дрейк пробудился под звук грохочущих на палубе барабанов. Зевнув, он сел, привалившись спиной к большому, набитому перьями валику в изголовье его украшенной замысловатой резьбой постели о четырех ножках, приколоченной к палубе и к борту. Он лениво понаблюдал за яркой игрой отражений от маленьких волн на раскрашенных в ярко-красный и золотистый цвета бимсах, что проходили над головой. Через кормовые окна — а они были больше, чем окошки многих сельских церквушек, и так же со вкусом декорированы, правда, их узоры заполнялись исключительно чистым стеклом, — Дрейку были видны некоторые из судов, входящих в состав его медленно приумножающейся эскадры.
На якоре покачивался высокий и величественный галион «Лестер» контр-адмирала Ноллиса, яркие флаги которого на топах мачт мягко развевались под дующим к берегу ветром. За «Лестером» расположился «Тигр», которым командовал генерал-лейтенант Кристофер Карлейль — способный боевой офицер, он был благодарен, что его взяли на это дельце. Кит Карлейль знал, как руководить войсками на берегу, знал превосходно и, слава Богу, не относился к числу дубоголовых генералов, воевавших только по книге военных правил. Не раз он доказывал, что способен к тактической импровизации, чтобы справиться тут же, на месте с реально возникшей угрозой.
— Молю Бога, чтобы ее величество снова не передумала или чтобы этот Беркли, робкий старый козел, не убедил ее в том, что остается еще возможным действительный мир с Испанией, — произнес он вслух.
Протянув руку и взяв серебристый колокольчик, Дрейк позвонил и вызвал пажа. Ожидая появления мальчика, он слез с постели и, путаясь в полах ночной рубашки, обвившимися вокруг его крепких, слегка искривленных ног, подошел к кормовым окнам. Чертовски приятно было смотреть на Плимут! Впервые ему привелось увидеть этот маленький очаровательный порт еще мальчиком, когда он со своим отцом бежал от преследований папистов из Тейвистока, где родился; затем уже юнгой, желтоволосым юношей, хоть и низкорослым, но с честолюбием непомерным. Здесь он собирал корабли и набирал людей для нескольких самых опустошительных своих рейдов в Карибское море. И именно сюда солнечным сентябрьским днем 1580 года он привел «Золотую лань», чтобы с ослепительным успехом завершить свое кругосветное плавание.
Дрейк праздно понаблюдал за шлюпчонкой с «Первоцвета», направляющейся в их сторону. Этот «купчик» со славой Бильбао был теперь переоснащен под маленький, но крепкий военный корабль, и командовал им старый сварливый Мартин Фробишер. Кого это она везет на флагман? Ведь вице-адмирал собирает общий совет на «Бонавентуре» лишь в 9 часов утра.
— Доброе утро, сэр Френсис. — Паж со свежим лицом, с гербом Дрейка, вышитым на его дублете, подошел, протягивая своему господину сверкающе чистую сорочку, свежие темно-фиолетовые чулки из шелка и бриджи, входившие теперь в моду, вместе с жестко накрахмаленными желтыми брыжами. — Доброе утро, сэр, — повторил он. — Капитан Феннер хотел бы переговорить с вами, и очень срочно.
— Я приму его, как только ты подровняешь мне бороду. — Дрейк вылез из ночной рубашки, но немного помедлил, позволяя прохладному воздуху обласкать свое небольшое, но крепко сбитое тело.
Восемь или десять старых ранений оставили о себе напоминание в виде белых или красноватых шрамов. Самое серьезное из всех он получил во время сражения при Сан-Хуан де Улуа в 1568 году, когда дон Мартин Энрикес, вице-король Мексики, напал на маленькую флотилию Джона Хоукинса и сделал это так же коварно, как и коррехидор Бильбао, когда пытался захватить «Первоцвет». В тот день Френсис Дрейк проникся глубокой, неисчерпаемой ненавистью к Испании, Риму и всему, что стояло за ними.
Когда мальчик-паж натягивал на него адмиральские чулки и надевал потом туфли с высокими каблуками из желтой испанской кожи, украшенной большими розетками, он слышал, как солдат и матросов зовут на молебен. Очевидно, сэр Френсис решил нынче утром не молиться на богослужении, хотя на море он строго придерживался этого правила, и на всех подвластных ему судах обязательно служили утренний или вечерний молебен.
Паж заметил, что на столике возле койки лежит открытая Библия. Недаром сэр Френсис был старшим сыном Эдмунда Дрейка, которого в Гиллингэм-Рич, военно-морском порту Тюдоров, назначили на корабли чтецом Библии. Правда, за эту богоугодную должность отец адмирала получал такое мизерное жалованье, что ему и многочисленному его семейству, состоящему из двенадцати сыновей, приходилось проживать на борту небольшого берегового суденышка, брошенного на зловонной илистой отмели в Мидвэе.
Как только мальчик приладил и завязал брыжи, адмирал надел пояс, встал на колени вместе с пажом и помолился всемогущему Богу, чтобы он с благоволением отнесся к некоторым смелым его шагам, которые Дрейк намеревался осуществить, служа своей королеве, а также чтобы поскорее закончилось снабжение флота продовольствием.
Закончив молитву, Дрейк легко вскочил на ноги и чуть ли не бегом покинул свою каюту. Солдат снаружи у двери поспешно взял свою аркебузу на караул.
— Доброе утро, Арчибальд.
— И вам доброе утро, сэр. Вас спешно хочет видеть капитан Феннер, сэр. Он с вестями из Лондона.
Вести из Лондона? Дай Бог, чтобы не какой-нибудь противоречивый приказ от королевы.
Дрейк прищурил небольшие ярко-синие глаза. Появившись на палубе, он застал капитана Феннера оживленно разговаривающим с парой капитанов с купеческих судов, которые, заметив небольшую сияющую фигуру приближающегося к ним адмирала, постягивали шляпы, раскланиваясь. Они прибыли сообщить, объяснили капитаны «купцов», что главная партия пороха, посланная сэром Джоном Хоукинсом из Тауэра, задержалась из-за свирепого шторма, принесшегося с Бискайского залива и причинившего сильные разрушения в устье Темзы и вдоль всего юго-восточного побережья Англии. Пороховые суда, божились компаньоны Феннера, едва добрались до Саутгемптона, но буря их так потрепала, что потребуется по крайней мере дня три-четыре, чтобы восстановить их судоходные качества.
— Действительно, сэр, — заявил один из посетителей, — это была очень скверная буря. Много погибло бедняг рыбаков, по которым теперь плачут вдовы и чьи дети ходят голодными.
— Чума ее побери! — Это было самое близкое к богохульству проклятие, которое обычно позволял себе Дрейк — и впрямь, очень странное притворство среди поколения самых выдающихся любителей крепких выражений во всей истории Англии. — Новая задержка!
Наконец маленькая шлюпка вице-адмирала Мартина Фробишера подгребла под кормовой подзор «Бонавентура», и этот белобородый, закаленный ветрами человек вскарабкался на борт, — достаточно проворно для своих без малого семидесяти лет, — чтобы доложить, что прошедшей ночью стопятидесятитонный барк «Боннер» получил такую серьезную течь, что, несомненно, его придется кренговать перед выходом в море.
Дрейк выслушал его, возбужденно походил по шканцам, и толстая золотая цепь, висящая у него под брыжами, поблескивала в такт его резкому и короткому шагу. Лоб его недовольно наморщился. Теперь каждая такая задержка казалась ему вонзавшимся в тело шипом, и в последнее время покой души адмирала смущали дурные предчувствия, словно его непрестанно пилила сварливая жена. А вдруг королеве в этот последний момент пришло в голову передать все командование какому-нибудь родовитому фавориту ее двора? Знает Бог, что в прошлом она такое проделывала. А вдруг испанские шпионы в Лондоне — или в Плимуте, уж коли на то пошло, — пронюхали об истинных его намерениях и готовят ему теперь кровавую встречу? Нет, чем скорее он выйдет в море, тем лучше.
А к «Бонавентуру» подходили все новые и новые лодки и скапливались у него за кормой, словно утята, столпившиеся возле матери.
Наконец на борту флагмана собрались все флотские командиры, включая капитанов каперных судов и тех, кто командовал кораблями, принадлежащими Лондонскому Сити и оснащенными его торговцами. Собственно, только два корабля в составе этой экспедиции принадлежали самой королеве: «Бонавентур»и «Подспорье».
«Томас», принадлежащий Дрейку, в данный момент вышел из внутренней гавани, чтобы бросить якорь напротив нового форта, строящегося под руководством Дрейка. Командовать им он поручил юному Томасу Дрейку, своему младшему брату, от которого многого ожидал в будущем. Чтобы не оказаться в тени, Уилл Хоукинс послал в экспедицию галиот под названием «Утка»и капитаном его назначил племянника, юного Ричарда Хоукинса.
В целом двадцать один корабль поднял флаг с крестом Святого Георгия в дополнение к прочим ярким знаменам с гербами тех благородных дворян, что несли на них свою службу.
Собравшиеся на шканцах капитаны Дрейка производили яркое, но странное впечатление. Глядя на этот пышно разодетый народ, можно было заметить несколько парадоксов: они рядились в элегантные, но чаще всего безвкусные костюмы и украшались модными безделушками;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57