И ее родителям тоже.
— Ее родителям?
— Да, иногда, когда сердца у взрослых ожесточаются, это сказывается на их детях. И нужно, чтобы что-то снова пробудило в них веру.
— Надеюсь, у меня сердце не ожесточилось.
— У вас сердце доброе и щедрое, — улыбнулась Холли девочке.
— Я снова хочу поверить в Санта-Клауса. Надеюсь, он не сердится, что я некоторое время не верила в него.
— Я уверена, что он знает, почему так случилось. И еще я думаю, что мы должны пригласить вашу де-вочку на наш тайный рождественский праздник. Вы можете об этом позаботиться? Энн кивнула:
— Я даже что-нибудь подарю ей.
— Вы совершите очень добрый поступок. Когда вернусь, я вам помогу.
— Мне бы хотелось сделать все самой, благодарю вас, — молвила Энн со взрослой уверенностью, не соответствующей ее семи годам.
— Вот и ладно. Значит, до завтра.
— Вы ведь быстро вернетесь из Лондона, да? — устремила на нее свои большие умоляющие глаза Энн.
— Да, конечно. — Холли еще раз поцеловала ее в лобик, взяла со стола пузырек с опийной настойкой, задула свечу и на цыпочках вышла.
Для осуществления намеченного плана оставалось всего лишь несколько минут. Она надеялась, что все получится.
Холли быстро прошла по коридору до комнаты Джона и легко постучалась.
Из двери высунулась голова Данна. При виде Холли глаза у него просияли.
— Здравствуйте, мисс.
— Данн, как я рада, что вы здесь. — Холли коснулась его плеча и заглянула в комнату. — А его светлость у себя?
— Нет, мисс.
— Хорошо, потому что мне нужно посмотреть одежду его светлости.
— Для чего? — Идея Холли, кажется, встревожила Данна.
— Письмо, которое он получил. Я должна его прочесть. Я надеялась…
— Я выбросил письмо, когда его светлость переодевался к обеду.
— Надеюсь, вы его прочли? — Невольно в голосе Холли прозвучало отчаяние.
— Конечно. — Данн, кажется, вовсе не стыдился совать нос в чужие дела.
— Что там написано?
— Там написано, что у лорда Теодора состоится дуэль с лордом Уотертоном рано утром на поле Ригли.
Холли облегченно вздохнула:
— Господи, как я рада, что мистер Скибнер не нашел того ужасного человека, который пытается разорить компанию лорда Антона. — Холли показала Данну пузырек с настойкой. — Я приготовилась остановить его, если он задумал что-то такое, что грозит ему смертью.
— Полагаю, он намерен драться вместо лорда Теодора. Холли вспомнилось жестокое лицо лорда Уотертона, и пальцы ее сжали пузырек с настойкой.
— Благодарю вас за сведения, Данн.
— Но что вы собираетесь делать?
— Остановить его, если сумею.
Она поспешила по коридору к лестнице, оставив Данна стоять в замешательстве.
Войдя в кабинет Джона, она взяла графин и два стакана. Она уже собиралась уходить, как вдруг услышала тяжелые шаги в холле и спряталась за дверью. Посмотрев в щелку, она увидела, что мимо прошла миссис Прингл, и ключи у нее на шее позвякивали, как рождественские колокола.
Холли подождала, когда шаги домоправительницы стихнут, выглянула за дверь, потом бегом поднялась по трем пролетам лестницы к себе в комнату. Она думала о том, что собиралась сделать, и сердце у нее отчаянно билось. Но ведь все это ради Джона! Холли налила бренди в два стакана, добавив в один такую дозу опийной настойки, которая свалила бы лошадь, и отправилась разыскивать Джона.
Его глубокий голос доносился из комнаты мальчиков. Холли остановилась и заглянула в щель слегка приоткрытой двери.
Перед тем как задуть свечу, Джон помешкал и посмотрел на Драйдена.
— Что вы скажете, если я предложу вам отправиться со мной в судовую контору? Примерно через месяц.
Глаза Драйдена возбужденно заблестели.
— Вы говорите серьезно, папа?
— А мне тоже можно будет поехать? — спросил Брок, садясь в постели.
— Вы оба сможете поехать, если ваше отсутствие не помешает занятиям. Кстати, о занятиях. Нужно подыскать вам учителя. Кажется, вы оба уже вышли из того возраста, когда можно заниматься под руководством гувернантки.
Лица у мальчиков стали грустными.
— А вы не могли бы подождать пару недель, папа? — спросил Брок.
— Думаю, мог бы. — Джон улыбнулся, потрепал по волосам сначала Драйдена, потом Брока и задул свечу. — А теперь спокойной ночи.
— Спокойной ночи, папа, — одновременно сказали мальчики.
Улыбаясь, Холли поспешила к себе, чтобы ее не застали за подслушиванием. Джон сделал с Драйденом что-то поразительное. Может, он больше не будет ершиться. Может, перестанет смотреть на нее как на врага, и они в конце концов все-таки подружатся.
Джон, конечно, придет к ней в комнату проститься перед отъездом. Холли была в этом уверена так же, как в том, что завтра утром встанет солнце. Она сняла башмаки, вытащила из волос шпильки и положила их на комод. Тряхнула волосами и, бросившись на кровать, легла на бок лицом к двери. Раскинув волосы по плечам, чтобы они волной упали вокруг нее, Холли пощипала щеки и устремила взгляд на дверь.
Раздался стук, и Джон вошел, не спросив разрешения. Закрыл за собой дверь, а потом увидел Холли. Он оглядел ее всю, с ног до головы. — Что вы делаете?
— Жду вас, — ответила она, соблазнительно улыбаясь.
— Мне казалось, что вы выгнали меня из своей комнаты.
— Я не могла такого сделать. — Холли села и взяла в руки стакан, предварительно проверив, тот ли, куда она налила настойку. — Надеюсь, вы не будете возражать, но я подумала — может быть, мы выпьем вместе, перед тем как вы уедете.
— Мы займемся кое-чем получше. — Несмотря на явное желание, которое он испытывал, он выглядел встревоженным, его брови тяжело нависли над глазами. Он взял стакан у нее из рук и поставил на стол.
Она вытянула шею, стараясь вспомнить, в каком стакане была настойка. Но Джон поставил стакан, прежде чем она успела заметить это.
А Джон наклонился и поцеловал ее так, что у нее дух захватило, потом стянул с себя рубашку и вновь поцеловал ее.
Она прервала поцелуй.
— А может, лучше сначала выпьем?
— Я не хочу вина. Я хочу вас.
— А мне хотелось бы выпить.
— Что за страсть к дешевому вину? — Он с подозрением посмотрел на нее.
— Никакая не страсть, я просто подумала, что вино поможет мне расслабиться. Я всю ночь буду беспокоиться о вас.
— Беспокоиться вовсе незачем. — И он потерся носом о ее шею.
Отчаянно надеясь не ошибиться, она протянула руку… На мгновение ее дрожащая рука помедлила, потом она крепко зажмурилась и выбрала стакан.
— Вот, прошу вас, — протянула она ему стакан.
С недовольным видом он взял протянутый стакан и осушил его одним глотком.
Холли подняла брови. Не станет ли ему плохо от такого количества опия, выпитого залпом? И тот ли стакан она ему дала?
— А теперь вы, — внимательно поглядел он на нее. Холли стала пить. Вино обожгло ей горло. Она с трудом проглотила все, чтобы избавиться от горечи. Неужели она выпила опий?
— Ну вот. Теперь я могу вас любить? — спросил он, забирая у нее стакан и ставя на столик, а потом принялся раздеваться.
Загипнотизированная видом его тела, она смотрела, как он разделся, на его широкую грудь, на мускулы, выступающие на груди. Ей мучительно хотелось зарыться пальцами в темные волосы у него на торсе. Мускулы у него на животе изогнулись, когда он снял брюки, а потом обнажились длинные мускулистые ноги.
Со сводящей с ума неторопливостью Джон стянул с нее шерстяные чулки.
— У вас красивые ноги, — похвалил он, целуя каждое ее бедро.
Почувствовав прикосновение его горячих губ, Холли задрожала. А его руки скользнули вверх, задирая платье и нижнюю юбку. Он коснулся ее кожи через разрез в панталонах, погладил пальцами чувствительное местечко между ног.
Девушка увидела при свете свечи, что глаза у него стали светло-желтого цвета. Он стянул с нее панталоны и бросил на пол.
— Вечно всякие тряпки мешают. — Теперь он смотрел на нее усмехаясь, и лицо у него уже не было напряжено. — Как ты хороша, милая моя.
И прежде чем Холли успела сообразить, он уже коснулся ее губами. Она ахнула и попыталась оттолкнуть его, но он поднял голову.
— Дай мне испробовать тебя на вкус, милая. Обещаю, ты получишь удовольствие.
— Я не думаю, — ответила она с пылающим лицом.
Он наклонился и провел языком по ее местечку наслаждения. Холли утратила способность что-либо соображать. Бедра ее расплавились, как желе, изогнулись; где-то глубоко в ней нарастала мучительная жажда. Она провела пальцами по его волосам и притянула его голову ближе к себе. Его язык проник внутрь, пальцы гладили ее. Она уже решила, что вот-вот умрет.
Холли ощутила на его губах свой вкус, когда его язык ворвался ей в рот, в то же время он расстегнул точным умелым движением крючки на ее платье. Ему не потребовалось много времени, чтобы раздеть ее донага.
Холли невероятно хотелось ощутить его внутри себя, иначе, как ей казалось, она лопнет. Она обхватила его ногами и притянула к себе. Когда их тела соприкоснулись, жар его кожи опалил ее как огонь.
— Я надеялся сегодня не торопиться, но ты делаешь так, что я слишком хочу тебя.
После минут бурной страсти Джон некоторое время молчал, руки у него дрожали; он попытался встать.
— Что-то мне нехорошо, — проговорил он неуверенно.
— Вот как? — спросила Холли, старательно скрыв радость.
Он хотел заговорить, но не мог. И без сил рухнул на нее.
Ей с трудом удалось высвободиться. Глубоко втянув воздух, она перевернулась на бок и с улыбкой посмотрела на него. Отвела темную прядь с его лба.
— Надеюсь, утром ты меня простишь. — Холли поцеловала его в губы, ощутив колючую щетину, и встала с кровати.
Не сразу смогла она вытащить покрывало из-под его обмякшего тела, но в конце концов вытащила и укрыла Джона. Потом подняла свою нижнюю юбку и сунула руку в потайной карман. Нащупала пальцами браслет. Осторожно вытащила его, надорвав карман. Бросила браслет на кровать. Блеснули бриллианты. Холли нашла серьги и ожерелье и положила их рядом.
Некоторое время она держала в руках все три вещицы — последние из драгоценностей ее бабушки. Они принадлежали матери Холли до того, как она умерла; в шестнадцатый день рождения Холли бабушка подарила их ей и велела хорошенько беречь. И до сих пор Холли их хранила. Но теперь она хотела вернуть Джону его лондонский особняк. Это будет последним, что она сделает для него, перед тем как уйти.
При мысли, что ей придется покинуть Джона и детей, в горле у нее появился комок, и она с трудом его проглотила. Подошла к платяному шкафу и нашла брюки и рубашку, которые ей одолжил Данн. Амазонки для верховой езды у нее не было, и она решила, что ехать верхом лучше одетой по-мужски, чем в платье. Она оделась, рассовала драгоценности по карманам брюк и в последний раз посмотрела на Джона. Чувственная улыбка изогнула уголки его губ. Уж не снится ли ему, как они ласкают друг друга? Может, приятные сны помогут ему сдержать гнев, когда он узнает, что она уехала.
Холли вошла в конюшню. Фонарь у нее в руке отбрасывал пляшущие тени на стены. В воздухе стоял запах сена, кожи и лошадей. Она подняла фонарь повыше и посветила себе. По обеим сторонам мощеного прохода находилось восемь стойл. Вороной жеребец Джона стоял в стойле у задней стены, сверкая черными глазами. Наверное, его потревожил внезапный свет, потому что он то вскидывал, то опускал голову и фыркал.
— Здравствуй, мой красавец, — обратилась к нему молодая женщина низким ровным голосом. Она решила, что сэкономит время, если возьмет лошадь Джона, а не будет нанимать ее в городке, но, взглянув на огромного вороного, призадумалась.
Скрипнула дверь, и в конюшню вошел Лоуренс — огромный человек с шеей, похожей на древесный пень, и широким квадратным лицом. Распахнутая рубашка на нем и брюки, застегнутые наполовину, говорили о том, что он одевался второпях. Холли виделась с ним, когда он приносил ей в комнату воду для ванны. Он смерил ее взглядом и скривился, заметив, что из-под плаща у нее выглядывают брюки Данна.
— Что вы здесь делаете, мисс? — Он покраснел, повернулся к ней спиной и застегнул брюки.
— Я пришла взять лошадь его светлости, — уведомила его Холли, глядя, как свет фонаря играет на черном крупе.
— Ах, мисс, — отвечал Лоуренс, кажется, не очень-то обрадованный ее словами. Он повернулся и направился к ней, ступая босыми ногами, и холод, похоже, его вовсе не беспокоил. — Его светлость относится к Шепоту по-особому. Он продал всех остальных лошадей, но сохранил старину Шепота. Он страшно любит свою лошадь. Она у него уже десять лет. Его светлость съест меня живьем, если я позволю вам взять ее.
— Может быть, вас успокоит, если я скажу, что езжу верхом с детства. И я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Но мне действительно нужно как можно быстрее добраться до Лондона. — И Холли поставила фонарь в угол стойла.
— Ну, не знаю. — Лоуренс поскреб темную щетину на подбородке.
— Я еду ради лорда Теодора. Он попал в сложное положение, и мне нужно ему помочь.
— А где его светлость?
— Он спит. — То есть Холли хотелось так думать. Заметив на лице Лоуренса недовольство, она добавила: — Скажу вам откровенно — я дала ему хорошую дозу опия, " чтобы он уснул.
— Ну что ж, это меняет дело. — Его широкое лицо стало еще шире от улыбки. — Как вы думаете, вы сможете вернуть Шепота до того, как он проснется?
— Я очень постараюсь. А если не получится, вы можете изобразить из себя глухого и сказать, что я взяла лошадь без спроса.
— Так я не могу сделать.
— Но ведь тогда вы снимете с себя вину. Лоуренс помолчал, поскреб густую щетину на подбородке и согласился:
— Ладно, давайте я его оседлаю. Он очень разборчив. Если вы ему не понравитесь, он тут же сбросит вас.
— Я с ним справлюсь. — Холли старалась говорить уверенно. Дома, на плантации, она никогда не ездила на жеребцах, только на Бесси, бабушкиной кобылке.
Лоуренс принес седло и уздечку и принялся седлать Шепота.
— А я думал, мисс, что, коли вы не возражаете, я помог бы вам с рождественским праздником, — заявил он, стараясь говорить тихим и ровным голосом, надевая удила на губы Шепота. — У нас здесь два года как не праздновали Рождество. Хорошо бы в этом году отпраздновать.
— Если хотите, передайте о праздновании всем арендаторам.
— Да, мисс, но как же быть с его светлостью? Ему-то не понравится, а?
— Надеюсь, он разделит радость вместе со всеми и будет очень доволен.
Лоуренс закрепил седло и вывел Шепота из стойла. Холли с сомнением взглянула на жеребца.
— Боже мой! Какой он высокий!
— Да уж, мисс. Вам понадобится хлыст. — И Лоуренс подал ей древесный прут.
Она взяла его и обратилась к коню:
— Давай-ка, милый, не заставляй меня пользоваться хлыстом.
Шепот выкатил на нее глаза.
Выражение его темных блестящих глаз не сулило ничего хорошего. Холли хмуро посмотрела на лошадь, понимая, что предстоит сражение.
— Давайте я вас подсажу, — сложил ладони лодочкой Лоуренс.
— Благодарю вас. — Холли взлетела в седло.
Шепот шагнул в сторону и взбрыкнул, пытаясь ее сбросить. Она вцепилась в него и держалась изо всех сил.
— Ну-ну, старина Шепот, — уговаривал жеребца Лоуренс, крепко сжимая в руке поводья. — Это не хозяин, понятное дело, но ты к ней привыкнешь. — Он подал поводья Холли. — Вы, конечно, хотите попробовать?
— Да, — ответила молодая женщина неуверенным голосом, глядя на прижатые уши Шепота. Она взяла поводья и погладила животное по влажной шее, ощутив, как крепкие мускулы вздымаются у нее под рукой. — Мы будем хорошими друзьями.
— Он, может, будет малость игрив от холодной погоды и всего такого.
Холли пришпорила Шепота, и этим совершила ошибку. Он пулей вылетел из конюшни. Голос Лоуренса был заглушен стуком конских копыт.
Глава 17
Только проделав половину пути до Лондона, Холли добилась полного контроля над Шепотом. К тому времени, когда она нашла дорогу на поле Ригли, Шепот шел умеренным галопом. За серо-белыми облаками, которые начали сгущаться еще со вчерашнего дня, занимался неторопливый рассвет. Первые снежинки упали ей на лицо. Зубы у нее стучали. Час назад она перестала ощущать пальцы на руках и на ногах.
Она окинула взглядом поле. За ним зелеными стенами возвышались ряды кедров. Сначала она усомнилась, что приехала в нужное место, но тут у деревьев показалась коляска, запряженная четверкой, с ярко-желтыми гербами на дверцах. В пятидесяти ярдах от кареты остановились Два джентльмена верхом. Один из них оказался Тедди; Холли узнала его по ярко-розовым полоскам на шерстяном шарфе.
Она легко коснулась боков Шепота, не повторив той ошибки, которую совершила на конюшне. Его копыта рыли землю, вздымая тучи пыли в воздух. Она подъехала именно в тот момент, когда Тедди спешился.
Он взглянул на нее и широко раскрыл глаза от удивления.
— Холли, что вы здесь делаете?
— Я приехала, чтобы остановить вас. — Она тоже спешилась.
Тут Тедди узнал лошадь Джона.
— Чего ради вы приехали на Шепоте?
— Я его одолжила. Тедди схватил ее за руку.
— Он мог убить вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Ее родителям?
— Да, иногда, когда сердца у взрослых ожесточаются, это сказывается на их детях. И нужно, чтобы что-то снова пробудило в них веру.
— Надеюсь, у меня сердце не ожесточилось.
— У вас сердце доброе и щедрое, — улыбнулась Холли девочке.
— Я снова хочу поверить в Санта-Клауса. Надеюсь, он не сердится, что я некоторое время не верила в него.
— Я уверена, что он знает, почему так случилось. И еще я думаю, что мы должны пригласить вашу де-вочку на наш тайный рождественский праздник. Вы можете об этом позаботиться? Энн кивнула:
— Я даже что-нибудь подарю ей.
— Вы совершите очень добрый поступок. Когда вернусь, я вам помогу.
— Мне бы хотелось сделать все самой, благодарю вас, — молвила Энн со взрослой уверенностью, не соответствующей ее семи годам.
— Вот и ладно. Значит, до завтра.
— Вы ведь быстро вернетесь из Лондона, да? — устремила на нее свои большие умоляющие глаза Энн.
— Да, конечно. — Холли еще раз поцеловала ее в лобик, взяла со стола пузырек с опийной настойкой, задула свечу и на цыпочках вышла.
Для осуществления намеченного плана оставалось всего лишь несколько минут. Она надеялась, что все получится.
Холли быстро прошла по коридору до комнаты Джона и легко постучалась.
Из двери высунулась голова Данна. При виде Холли глаза у него просияли.
— Здравствуйте, мисс.
— Данн, как я рада, что вы здесь. — Холли коснулась его плеча и заглянула в комнату. — А его светлость у себя?
— Нет, мисс.
— Хорошо, потому что мне нужно посмотреть одежду его светлости.
— Для чего? — Идея Холли, кажется, встревожила Данна.
— Письмо, которое он получил. Я должна его прочесть. Я надеялась…
— Я выбросил письмо, когда его светлость переодевался к обеду.
— Надеюсь, вы его прочли? — Невольно в голосе Холли прозвучало отчаяние.
— Конечно. — Данн, кажется, вовсе не стыдился совать нос в чужие дела.
— Что там написано?
— Там написано, что у лорда Теодора состоится дуэль с лордом Уотертоном рано утром на поле Ригли.
Холли облегченно вздохнула:
— Господи, как я рада, что мистер Скибнер не нашел того ужасного человека, который пытается разорить компанию лорда Антона. — Холли показала Данну пузырек с настойкой. — Я приготовилась остановить его, если он задумал что-то такое, что грозит ему смертью.
— Полагаю, он намерен драться вместо лорда Теодора. Холли вспомнилось жестокое лицо лорда Уотертона, и пальцы ее сжали пузырек с настойкой.
— Благодарю вас за сведения, Данн.
— Но что вы собираетесь делать?
— Остановить его, если сумею.
Она поспешила по коридору к лестнице, оставив Данна стоять в замешательстве.
Войдя в кабинет Джона, она взяла графин и два стакана. Она уже собиралась уходить, как вдруг услышала тяжелые шаги в холле и спряталась за дверью. Посмотрев в щелку, она увидела, что мимо прошла миссис Прингл, и ключи у нее на шее позвякивали, как рождественские колокола.
Холли подождала, когда шаги домоправительницы стихнут, выглянула за дверь, потом бегом поднялась по трем пролетам лестницы к себе в комнату. Она думала о том, что собиралась сделать, и сердце у нее отчаянно билось. Но ведь все это ради Джона! Холли налила бренди в два стакана, добавив в один такую дозу опийной настойки, которая свалила бы лошадь, и отправилась разыскивать Джона.
Его глубокий голос доносился из комнаты мальчиков. Холли остановилась и заглянула в щель слегка приоткрытой двери.
Перед тем как задуть свечу, Джон помешкал и посмотрел на Драйдена.
— Что вы скажете, если я предложу вам отправиться со мной в судовую контору? Примерно через месяц.
Глаза Драйдена возбужденно заблестели.
— Вы говорите серьезно, папа?
— А мне тоже можно будет поехать? — спросил Брок, садясь в постели.
— Вы оба сможете поехать, если ваше отсутствие не помешает занятиям. Кстати, о занятиях. Нужно подыскать вам учителя. Кажется, вы оба уже вышли из того возраста, когда можно заниматься под руководством гувернантки.
Лица у мальчиков стали грустными.
— А вы не могли бы подождать пару недель, папа? — спросил Брок.
— Думаю, мог бы. — Джон улыбнулся, потрепал по волосам сначала Драйдена, потом Брока и задул свечу. — А теперь спокойной ночи.
— Спокойной ночи, папа, — одновременно сказали мальчики.
Улыбаясь, Холли поспешила к себе, чтобы ее не застали за подслушиванием. Джон сделал с Драйденом что-то поразительное. Может, он больше не будет ершиться. Может, перестанет смотреть на нее как на врага, и они в конце концов все-таки подружатся.
Джон, конечно, придет к ней в комнату проститься перед отъездом. Холли была в этом уверена так же, как в том, что завтра утром встанет солнце. Она сняла башмаки, вытащила из волос шпильки и положила их на комод. Тряхнула волосами и, бросившись на кровать, легла на бок лицом к двери. Раскинув волосы по плечам, чтобы они волной упали вокруг нее, Холли пощипала щеки и устремила взгляд на дверь.
Раздался стук, и Джон вошел, не спросив разрешения. Закрыл за собой дверь, а потом увидел Холли. Он оглядел ее всю, с ног до головы. — Что вы делаете?
— Жду вас, — ответила она, соблазнительно улыбаясь.
— Мне казалось, что вы выгнали меня из своей комнаты.
— Я не могла такого сделать. — Холли села и взяла в руки стакан, предварительно проверив, тот ли, куда она налила настойку. — Надеюсь, вы не будете возражать, но я подумала — может быть, мы выпьем вместе, перед тем как вы уедете.
— Мы займемся кое-чем получше. — Несмотря на явное желание, которое он испытывал, он выглядел встревоженным, его брови тяжело нависли над глазами. Он взял стакан у нее из рук и поставил на стол.
Она вытянула шею, стараясь вспомнить, в каком стакане была настойка. Но Джон поставил стакан, прежде чем она успела заметить это.
А Джон наклонился и поцеловал ее так, что у нее дух захватило, потом стянул с себя рубашку и вновь поцеловал ее.
Она прервала поцелуй.
— А может, лучше сначала выпьем?
— Я не хочу вина. Я хочу вас.
— А мне хотелось бы выпить.
— Что за страсть к дешевому вину? — Он с подозрением посмотрел на нее.
— Никакая не страсть, я просто подумала, что вино поможет мне расслабиться. Я всю ночь буду беспокоиться о вас.
— Беспокоиться вовсе незачем. — И он потерся носом о ее шею.
Отчаянно надеясь не ошибиться, она протянула руку… На мгновение ее дрожащая рука помедлила, потом она крепко зажмурилась и выбрала стакан.
— Вот, прошу вас, — протянула она ему стакан.
С недовольным видом он взял протянутый стакан и осушил его одним глотком.
Холли подняла брови. Не станет ли ему плохо от такого количества опия, выпитого залпом? И тот ли стакан она ему дала?
— А теперь вы, — внимательно поглядел он на нее. Холли стала пить. Вино обожгло ей горло. Она с трудом проглотила все, чтобы избавиться от горечи. Неужели она выпила опий?
— Ну вот. Теперь я могу вас любить? — спросил он, забирая у нее стакан и ставя на столик, а потом принялся раздеваться.
Загипнотизированная видом его тела, она смотрела, как он разделся, на его широкую грудь, на мускулы, выступающие на груди. Ей мучительно хотелось зарыться пальцами в темные волосы у него на торсе. Мускулы у него на животе изогнулись, когда он снял брюки, а потом обнажились длинные мускулистые ноги.
Со сводящей с ума неторопливостью Джон стянул с нее шерстяные чулки.
— У вас красивые ноги, — похвалил он, целуя каждое ее бедро.
Почувствовав прикосновение его горячих губ, Холли задрожала. А его руки скользнули вверх, задирая платье и нижнюю юбку. Он коснулся ее кожи через разрез в панталонах, погладил пальцами чувствительное местечко между ног.
Девушка увидела при свете свечи, что глаза у него стали светло-желтого цвета. Он стянул с нее панталоны и бросил на пол.
— Вечно всякие тряпки мешают. — Теперь он смотрел на нее усмехаясь, и лицо у него уже не было напряжено. — Как ты хороша, милая моя.
И прежде чем Холли успела сообразить, он уже коснулся ее губами. Она ахнула и попыталась оттолкнуть его, но он поднял голову.
— Дай мне испробовать тебя на вкус, милая. Обещаю, ты получишь удовольствие.
— Я не думаю, — ответила она с пылающим лицом.
Он наклонился и провел языком по ее местечку наслаждения. Холли утратила способность что-либо соображать. Бедра ее расплавились, как желе, изогнулись; где-то глубоко в ней нарастала мучительная жажда. Она провела пальцами по его волосам и притянула его голову ближе к себе. Его язык проник внутрь, пальцы гладили ее. Она уже решила, что вот-вот умрет.
Холли ощутила на его губах свой вкус, когда его язык ворвался ей в рот, в то же время он расстегнул точным умелым движением крючки на ее платье. Ему не потребовалось много времени, чтобы раздеть ее донага.
Холли невероятно хотелось ощутить его внутри себя, иначе, как ей казалось, она лопнет. Она обхватила его ногами и притянула к себе. Когда их тела соприкоснулись, жар его кожи опалил ее как огонь.
— Я надеялся сегодня не торопиться, но ты делаешь так, что я слишком хочу тебя.
После минут бурной страсти Джон некоторое время молчал, руки у него дрожали; он попытался встать.
— Что-то мне нехорошо, — проговорил он неуверенно.
— Вот как? — спросила Холли, старательно скрыв радость.
Он хотел заговорить, но не мог. И без сил рухнул на нее.
Ей с трудом удалось высвободиться. Глубоко втянув воздух, она перевернулась на бок и с улыбкой посмотрела на него. Отвела темную прядь с его лба.
— Надеюсь, утром ты меня простишь. — Холли поцеловала его в губы, ощутив колючую щетину, и встала с кровати.
Не сразу смогла она вытащить покрывало из-под его обмякшего тела, но в конце концов вытащила и укрыла Джона. Потом подняла свою нижнюю юбку и сунула руку в потайной карман. Нащупала пальцами браслет. Осторожно вытащила его, надорвав карман. Бросила браслет на кровать. Блеснули бриллианты. Холли нашла серьги и ожерелье и положила их рядом.
Некоторое время она держала в руках все три вещицы — последние из драгоценностей ее бабушки. Они принадлежали матери Холли до того, как она умерла; в шестнадцатый день рождения Холли бабушка подарила их ей и велела хорошенько беречь. И до сих пор Холли их хранила. Но теперь она хотела вернуть Джону его лондонский особняк. Это будет последним, что она сделает для него, перед тем как уйти.
При мысли, что ей придется покинуть Джона и детей, в горле у нее появился комок, и она с трудом его проглотила. Подошла к платяному шкафу и нашла брюки и рубашку, которые ей одолжил Данн. Амазонки для верховой езды у нее не было, и она решила, что ехать верхом лучше одетой по-мужски, чем в платье. Она оделась, рассовала драгоценности по карманам брюк и в последний раз посмотрела на Джона. Чувственная улыбка изогнула уголки его губ. Уж не снится ли ему, как они ласкают друг друга? Может, приятные сны помогут ему сдержать гнев, когда он узнает, что она уехала.
Холли вошла в конюшню. Фонарь у нее в руке отбрасывал пляшущие тени на стены. В воздухе стоял запах сена, кожи и лошадей. Она подняла фонарь повыше и посветила себе. По обеим сторонам мощеного прохода находилось восемь стойл. Вороной жеребец Джона стоял в стойле у задней стены, сверкая черными глазами. Наверное, его потревожил внезапный свет, потому что он то вскидывал, то опускал голову и фыркал.
— Здравствуй, мой красавец, — обратилась к нему молодая женщина низким ровным голосом. Она решила, что сэкономит время, если возьмет лошадь Джона, а не будет нанимать ее в городке, но, взглянув на огромного вороного, призадумалась.
Скрипнула дверь, и в конюшню вошел Лоуренс — огромный человек с шеей, похожей на древесный пень, и широким квадратным лицом. Распахнутая рубашка на нем и брюки, застегнутые наполовину, говорили о том, что он одевался второпях. Холли виделась с ним, когда он приносил ей в комнату воду для ванны. Он смерил ее взглядом и скривился, заметив, что из-под плаща у нее выглядывают брюки Данна.
— Что вы здесь делаете, мисс? — Он покраснел, повернулся к ней спиной и застегнул брюки.
— Я пришла взять лошадь его светлости, — уведомила его Холли, глядя, как свет фонаря играет на черном крупе.
— Ах, мисс, — отвечал Лоуренс, кажется, не очень-то обрадованный ее словами. Он повернулся и направился к ней, ступая босыми ногами, и холод, похоже, его вовсе не беспокоил. — Его светлость относится к Шепоту по-особому. Он продал всех остальных лошадей, но сохранил старину Шепота. Он страшно любит свою лошадь. Она у него уже десять лет. Его светлость съест меня живьем, если я позволю вам взять ее.
— Может быть, вас успокоит, если я скажу, что езжу верхом с детства. И я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Но мне действительно нужно как можно быстрее добраться до Лондона. — И Холли поставила фонарь в угол стойла.
— Ну, не знаю. — Лоуренс поскреб темную щетину на подбородке.
— Я еду ради лорда Теодора. Он попал в сложное положение, и мне нужно ему помочь.
— А где его светлость?
— Он спит. — То есть Холли хотелось так думать. Заметив на лице Лоуренса недовольство, она добавила: — Скажу вам откровенно — я дала ему хорошую дозу опия, " чтобы он уснул.
— Ну что ж, это меняет дело. — Его широкое лицо стало еще шире от улыбки. — Как вы думаете, вы сможете вернуть Шепота до того, как он проснется?
— Я очень постараюсь. А если не получится, вы можете изобразить из себя глухого и сказать, что я взяла лошадь без спроса.
— Так я не могу сделать.
— Но ведь тогда вы снимете с себя вину. Лоуренс помолчал, поскреб густую щетину на подбородке и согласился:
— Ладно, давайте я его оседлаю. Он очень разборчив. Если вы ему не понравитесь, он тут же сбросит вас.
— Я с ним справлюсь. — Холли старалась говорить уверенно. Дома, на плантации, она никогда не ездила на жеребцах, только на Бесси, бабушкиной кобылке.
Лоуренс принес седло и уздечку и принялся седлать Шепота.
— А я думал, мисс, что, коли вы не возражаете, я помог бы вам с рождественским праздником, — заявил он, стараясь говорить тихим и ровным голосом, надевая удила на губы Шепота. — У нас здесь два года как не праздновали Рождество. Хорошо бы в этом году отпраздновать.
— Если хотите, передайте о праздновании всем арендаторам.
— Да, мисс, но как же быть с его светлостью? Ему-то не понравится, а?
— Надеюсь, он разделит радость вместе со всеми и будет очень доволен.
Лоуренс закрепил седло и вывел Шепота из стойла. Холли с сомнением взглянула на жеребца.
— Боже мой! Какой он высокий!
— Да уж, мисс. Вам понадобится хлыст. — И Лоуренс подал ей древесный прут.
Она взяла его и обратилась к коню:
— Давай-ка, милый, не заставляй меня пользоваться хлыстом.
Шепот выкатил на нее глаза.
Выражение его темных блестящих глаз не сулило ничего хорошего. Холли хмуро посмотрела на лошадь, понимая, что предстоит сражение.
— Давайте я вас подсажу, — сложил ладони лодочкой Лоуренс.
— Благодарю вас. — Холли взлетела в седло.
Шепот шагнул в сторону и взбрыкнул, пытаясь ее сбросить. Она вцепилась в него и держалась изо всех сил.
— Ну-ну, старина Шепот, — уговаривал жеребца Лоуренс, крепко сжимая в руке поводья. — Это не хозяин, понятное дело, но ты к ней привыкнешь. — Он подал поводья Холли. — Вы, конечно, хотите попробовать?
— Да, — ответила молодая женщина неуверенным голосом, глядя на прижатые уши Шепота. Она взяла поводья и погладила животное по влажной шее, ощутив, как крепкие мускулы вздымаются у нее под рукой. — Мы будем хорошими друзьями.
— Он, может, будет малость игрив от холодной погоды и всего такого.
Холли пришпорила Шепота, и этим совершила ошибку. Он пулей вылетел из конюшни. Голос Лоуренса был заглушен стуком конских копыт.
Глава 17
Только проделав половину пути до Лондона, Холли добилась полного контроля над Шепотом. К тому времени, когда она нашла дорогу на поле Ригли, Шепот шел умеренным галопом. За серо-белыми облаками, которые начали сгущаться еще со вчерашнего дня, занимался неторопливый рассвет. Первые снежинки упали ей на лицо. Зубы у нее стучали. Час назад она перестала ощущать пальцы на руках и на ногах.
Она окинула взглядом поле. За ним зелеными стенами возвышались ряды кедров. Сначала она усомнилась, что приехала в нужное место, но тут у деревьев показалась коляска, запряженная четверкой, с ярко-желтыми гербами на дверцах. В пятидесяти ярдах от кареты остановились Два джентльмена верхом. Один из них оказался Тедди; Холли узнала его по ярко-розовым полоскам на шерстяном шарфе.
Она легко коснулась боков Шепота, не повторив той ошибки, которую совершила на конюшне. Его копыта рыли землю, вздымая тучи пыли в воздух. Она подъехала именно в тот момент, когда Тедди спешился.
Он взглянул на нее и широко раскрыл глаза от удивления.
— Холли, что вы здесь делаете?
— Я приехала, чтобы остановить вас. — Она тоже спешилась.
Тут Тедди узнал лошадь Джона.
— Чего ради вы приехали на Шепоте?
— Я его одолжила. Тедди схватил ее за руку.
— Он мог убить вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37