– О Господи! Я сразу поняла, что она взяла себе в голову стать следующей леди де Варенн, но никогда не думала, что ты окажешься таким податливым и попадешь в ее сети.
– Не забивай этим себе голову. Она привлекательная женщина и очень дружелюбная, но я и не думаю о браке.
«Она его любовница! – Джори была потрясена. – Джоанна права, все мужчины одинаковы».
– Тогда мне не о чем беспокоиться, – бросила она и пошла поздороваться с дядей Джоном.
– Минкс! Какой приятный сюрприз! Ты с каждым разом становишься все красивее! Семейная жизнь тебе на пользу. – Он дал ей место рядом с собой и с чувством обнял.
Джори провела счастливый вечер в кругу собственной семьи. Разошлись только на рассвете. Когда теперь она снова их увидит?
Двумя днями позже Джори стояла на контрфорсе Честерского замка и с нетерпением ожидала появления знамен де Боунов. Она решила надеть свое чудесное, синее с золотом, свадебное платье и воображала себе, как удивится Хэмфри, когда увидит жену. Ветер играл ее волосами, разметывая их по плечам. Джори светилась от предвкушения встречи. «Ожидание окупится. На этот раз все будет удачно. Я нутром это чувствую. Настало время зачать ребенка».
Стук копыт долетел до нее одновременно с появлением штандартов.
– Хэмфри! – закричала она, подобрала юбки и легко слетела по четырем пролетам каменной лестницы во двор замка.
Графиня Честер предостерегла ее:
– Только не выходите наружу, дорогая. Вид раненых бывает очень неприятен.
– Я подожду на ступенях во внутренний двор, – пообещала Джори и поспешила за ворота, чтобы видеть, как приближается кавалькада. Сначала шли валлийские лучники, за ними, во главе тяжеловооруженных всадников, гарцевал граф Херефорд. Джори почувствовала гордость, любуясь его мужественной фигурой.
Ее взгляд переместился на всадника по правую руку от графа, в котором Джори с радостью узнала Генри де Боуна. Она посмотрела налево, пытаясь разглядеть высокую фигуру мужа. Не найдя его, Джори стала внимательно разглядывать каждого всадника в авангарде, увидела, что некоторые лошади тянут за собой повозки, и поняла, что там раненые. Ее рука метнулась к горлу.
– О Господи! Хэмфри ранен! – Ноги сами понесли ее по ступеням, потом через широкий двор.
Джон де Боун поднял руку и приказал сыну:
– Задержи ее!
Генри мгновенно спрыгнул с седла, схватил Джори и крепко прижал к себе, не давая приблизиться к повозке. Она вырывалась, как дикая кошка.
– Хэмфри ранен! Пусти меня к нему. Я ему помогу! Проклятие, я нужна ему!
– Ему уже не поможешь, Марджори. Мой брат убит.
Она уставилась на Генри, словно не понимая сказанных слов.
– Ты лжешь! Пусти! Дай мне его увидеть!
– Нет! У него страшные раны. Тебе нельзя на это смотреть.
– Он мой муж. – Она вырвалась из его рук, упала на колени перед повозкой и решительно откинула оленью шкуру. Тело Хэмфри пронзили три стрелы. Их оперения были обломаны, но древки еще торчали из ран. Кроме того, у Хэмфри была пробита голова.
Генри увидел, что крупная дрожь начала сотрясать тело Джори. Он поднял ее, отнес к ступеням замка и осторожно посадил.
– Хэмфри – герой. На нас напали неожиданно, врагов было намного больше. Он задержал их, чтобы мы с отцом сумели спастись. Мы отступали, пока не встретили де Вареннов. Они со своими людьми уничтожили нападавших. Твой брат вынес тело Хэмфри.
– Я должна обработать его раны, – проговорила Джори бескровными губами.
– Его люди приберут тело. Это их право. Потом ты можешь отвезти мужа домой и похоронить там.
Вышла графиня Честер и увела молодую вдову к себе. Она знала, что нет слов, способных ее утешить.
Словно во сне Джори сняла с себя свадебное платье, убрала его в шкаф и, оставшись в одной рубашке, тупо сидела, ни о чем не думая и ничего не чувствуя.
Джон де Боун медленно вошел в комнату. Он уже снял латы и остался только в кожаной тунике и сапогах. Граф выглядел потерянным и разбитым. Он с трудом держался на ногах.
Сердце Джори тотчас переполнилось сочувствием. Вот перед ней человек, нуждающийся в ее заботе. Сегодня ему нужна помощь, это займет все ее время и заглушит ужас собственной потери.
Граф поднял на нее мутный взгляд.
– Мой сын, Хэмфри… Я пришел, чтобы… – Он потерял мысль.
Джори села рядом со свекром и взяла его за руку. Глаза старого графа наполнились слезами, он зарыдал. Джори обхватила его руками, крепко прижала к груди и, пока он изливал свое горе, укачивала его, как мать укачивает дитя, давая ему возможность выплакать отчаяние и боль. Собственные ее чувства словно окаменели и по-прежнему были заперты у нее в груди, но слезы сочувствия катились по ее лицу.
Когда рыдания превратились в сухие хрипы, Джори отпустила голову графа и уложила его на подушку, потом легла рядом и снова обняла.
Наконец несчастный отец погрузился в сон, но Джори не отняла рук, ведь он вцепился в нее, как в якорь. Она прикрыла глаза и тихо лежала, не смея уснуть в страхе перед ночными кошмарами.
Они похоронили Хэмфри рядом с его матерью, под огромным великолепным буком. На похоронах присутствовали все обитатели замка Гудрич и множество горожан из Херефорда. Все искренне горевали о смерти старшего сына констебля и его наследника.
Джори смотрела на черноволосых кельтов, которые со слезами на глазах провожали Хэмфри в последний путь. «Как странно – эти валлийцы оплакивают его, и валлийцы же его убили».
После церемонии граф обратился к своей невестке:
– Я оставил командование отрядом на Генри. Мой долг требует, чтобы я вернулся и взял на себя свою долю бремени ночного патрулирования границы. Я думаю, дорогая, что ты еще не оправилась от потрясения. Тебе еще предстоит оплакать свою потерю. В тишине и покое Гудрича шлюзы откроются. Прощай, Марджори, я люблю тебя как собственную дочь.
Медленно и постепенно отчаяние и чувство вины разъели ту железную броню, которой Джори окружила свое сердце, чтобы чувства умерли и не причиняли такую боль. Позже пришли воспоминания и бессмысленные сожаления.
– Зачем я все время уговаривала его быть смелым? – вопрошала она себя. – Он изображал из себя героя, потому что хотел угодить мне. Я виновата в том, что он убит.
Однажды ночью она внезапно очнулась от успокаивающего сна, в котором ей привиделся Гай де Бошан, граф Уорик. Джори вскочила с кровати и зажгла свечу, чтобы разогнать тьму, и впервые за много месяцев решилась посмотреть в глаза демону, который все это время сжирал ее изнутри.
«Я недостаточно любила Хэмфри».
По ее лицу скатилась слезинка, потом – вторая. И вскоре она уже плакала навзрыд и не могла остановиться, плакала всю ночь и весь следующий день. Джори судила себя, не упуская ни единой мелочи, сознаваясь во всех ошибках, признавая все грехи. Когда она выплакалась и поток слез наконец иссяк, Джори почувствовала, что очистилась. И поняла, что следует делать дальше, – пойти на могилу к Хэмфри и молить его о прощении.
Она умыла распухшее от слез лицо, расчесала волосы, пока они не заблестели, как шелковые, приколола к платью бриллиантового лебедя, решительным шагом вышла из замка и отправилась к гигантскому буку. Приблизившись к деревянному кресту, она опустилась на колени и вгляделась в вырезанное на нем имя. Джори молча стояла на коленях, и в душе ее воцарялся мир. Наконец на нее снизошло понимание. Простое и ясное, оно стало для нее откровением:
– Хэмфри, я тебя любила! О нет, любовь пришла не сразу. Когда мы поженились, то оба не были влюблены. Но мы приносили друг другу покой и уверенность, постепенно привязались друг к другу, привыкли заботиться друг о друге, хотя и провели врозь большую часть нашей семейной жизни. Я была готова на любые жертвы, лишь бы унять твой страх и успокоить тебя. – Джори провела пальцем по буквам его имени. – Спи с миром, Хэмфри, точно зная, что тебя здесь любили.
Джори возвращалась в замок, чувствуя, как полегчало у нее на сердце. Горечь осталась, но тяжкое бремя вины упало с ее плеч. «Я чувствовала себя виноватой, потому что пережила его, а не потому, что не любила».
Ко времени, когда мятеж в Уэльсе был подавлен и де Боуны двинулись домой, Джори уже начала собирать воедино осколки своей жизни.
Дэвид Бриджен заранее получил известие об их возвращении. Леди Марджори и ее управляющий решили, что устроят им достойную встречу.
– Генри! – воскликнула Джори, вглядываясь в бородатое лицо человека, который подхватил ее в объятия. «Я помню мальчика, а передо мной мужчина».
Потом ее обняли огромные руки Джона де Боуна, не позволив ей сделать положенный реверанс.
– Милорд граф, слава Богу, вы совсем не изменились. – Таившаяся в ее сердце тревога о графе улеглась.
– Нет, это я благодарю небо за сокровище, которое оно нам послало, когда ты вышла замуж за Хэмфри. Ты просто чудо! Ты велела вывесить победный флаг над нашим замком. Здесь в зале тоже висят знамена. Я чувствую запах жареного мяса для сегодняшнего торжества.
В этот день Джори особенно старательно занималась своим туалетом. Она понимала, что выглядит бледной и болезненной, а потому натерла щеки лепестками роз и отложила в сторону черное платье, надев вместо него серое шелковое и того же цвета вуаль – знак вдовства.
Джори велела приготовиться певцам и музыкантам, чтобы развлекать вернувшихся домой мужчин, но вскоре стало ясно, что они предпочитают напитки, кости и женщин, которых не видели больше года. Она рано покинула пир, чтобы каждый мог веселиться, не опасаясь оскорбить ее чувства.
Ночью ей послышалось, будто кто-то скребется в дверь. Она села в кровати, откинула полог и пошла выяснить, в чем дело. Глаза ее распахнулись от удивления, когда она увидела, что перед ней был Брут. Вдруг чьи-то могучие руки подхватили ее, сердце Джори едва не разорвалось от счастья. К ней с победой вернулся Гай де Бошан!
Гай отнес ее в теплую еще постель, сбросил одежду, лег рядом и прижал ее к своему сердцу. Она жадно потянулась губами к его губам, тело окатила горячая волна желания. Их губы встретились, и этот поцелуй выпустил на волю всю ее нерастраченную страсть. Поцелуи Гая становились все требовательней, и Джори совсем потеряла волю и таяла от желания. Его сильные пальцы впились ей в волосы и крепко удерживали голову, чтобы было удобнее целовать. Его губы оставляли горящий след на ее коже. Казалось, между их телами разгорается яростное пламя, разжигая желание, которое требовало немедленного удовлетворения.
Джори открыла глаза и увидела, что она в постели одна. «Господи, Уорик! Неужели я никогда от тебя не освобожусь?»
* * *
Прошло всего две недели, и жизнь в Гудриче вошла в привычную колею. Джори по-прежнему сидела на почетном месте, а если у графа были гости, то она исполняла роль хозяйки. Дни шли за днями, грусть Джори таяла, она начинала постепенно высвобождаться из своего кокона.
Однажды Джон де Боун пошел следом за ней на конюшню.
– Марджори, дорогая моя, я так хочу снова видеть розы на твоих щеках. Я хочу знать, что ты в действительности чувствуешь? Готова ли ты говорить об этом? Минул ли твой траур?
Джори улыбнулась своему свекру.
– Да, я думаю, что мой траур кончился, и теперь я могу говорить о Хэмфри, не давясь от слез. Есть многое, о чем я всегда буду сожалеть… что никогда не перестанет меня печалить, но я привыкну.
Граф нахмурился.
– О чем ты сожалеешь, Марджори?
– О том, что мы с Хэмфри так и не пожили вместе в нашем Мидхерстском замке в Суссексе. О том, что у нас нет ребенка. Сожалею, что так и не сумела сделать вас дедом, милорд.
– Моя дорогая Марджори! Ты еще совсем молодая женщина – едва за двадцать. Есть способ, при котором Мидхерст по-прежнему будет принадлежать тебе. Теперь мой наследник Генри. Я подписал замок ему и его первому ребенку. Ты еще можешь сделать меня дедом. Ты – самая лучшая невестка, какую только можно вообразить. Я не хочу другой, ни сейчас, ни в будущем.
Джори почувствовала, как холодные пальцы стиснули ее сердце. «Он не может иметь в виду то, о чем я подумала!» Джори облизала внезапно пересохшие губы.
– Милорд граф, вы ведь говорите не обо мне и Генри?
– Именно об этом я и говорю. Брак с Генри был бы идеальным решением.
– Милорд, – мягко проговорила Джори, – по английским законам вдова не может выйти замуж за брата своего мужа.
Джон де Боун только отмахнулся:
– Это препятствие легко устранить. Надо только получить особое разрешение из Рима. Это простая формальность. – Джон де Боун улыбнулся собственной находчивости. – Думаю, ты спокойно можешь начинать строить планы.
Джори смотрела на него с ужасом. «Если я не выйду замуж за Генри, меня вышвырнут из Мидхерста. Я возложила на вас все надежды, Джон де Боун, а вы меня предали».
– Я… я онемела, милорд.
Он положил свою огромную ладонь на ее маленькую руку.
– Я рад, что мы об этом поговорили. Боялся, что, может быть, еще слишком рано.
Марджори мысленно содрогнулась и снова спряталась в свой кокон. Вернувшись в свои покои, она заперла дверь и решила все обдумать.
У нее было такое чувство, словно ее заманивают в ловушку, которая вот-вот за ней захлопнется, в ее душе нарастала паника. Она вскочила с кровати и начала вынимать из шкафа свои наряды. Уложила одежду, все личные вещи, драгоценности. Потом разыскала графа и улыбнулась ему обезоруживающей улыбкой.
– Моя дорогая подруга Джоанна пригласила меня навестить ее в Глостере. Теперь, когда мой траур окончен, я приняла приглашение. Я уверена, вы не станете возражать, милорд.
– Ну разумеется, нет, Марджори. Только возвращайся поскорее.
Она попросила Дэвида Бриджена погрузить все ее вещи, включая черную мраморную ванну, на повозку и проводить ее до Глостера. Перед отъездом Джори отправилась на могилу мужа, встала там на колени и обратилась к нему с такими словами:
– Я пришла попрощаться с тобой, Хэмфри. И дать тебе торжественную клятву: я никогда не выйду замуж за твоего брата.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВЕСЕЛАЯ ВДОВА
Глава 15
– Джори, ты ужасно выглядишь! – Джоанна обняла ее, потом отстранила на вытянутую руку. – Что с тобой произошло?
– Траур по Хэмфри оставил свой след. Мне долго пришлось бороться с горем и чувством вины. Когда де Боуны вернулись, я решила было, что пришла в себя, но истина в том, что дни и ночи я пребывала в каком-то трансе, словно бы спала наяву.
– Тебе абсолютно не в чем себя винить. Ты была самой преданной женой на свете. Я сумею разбудить тебя от этого сна.
– Сон и так кончился, Джоанна. И разбудили меня очень бесцеремонно. Джон де Боун хочет, чтобы я вышла замуж за Генри.
– Ты серьезно?
– Граф Херефорд, во всяком случае, говорил серьезно. Генри теперь его наследник, и он отписал Мидхерст ему и его первому ребенку. Констебль хочет, чтобы я по-прежнему оставалась его невесткой. Тогда Мидхерст тоже будет моим, и я должна родить ему внука. Все должно остаться по-прежнему, только надо заменить Хэмфри на Генри.
– Ты права, что сбежала из этого сумасшедшего дома! – воскликнула Джоанна.
– За этот год я действительно не раз опасалась за свой разум.
– Скоро все переменится. Тебе нужны развлечения, игры, смех и, кстати, – Джоанна окинула подругу критическим взглядом, – новый гардероб. Мы устроим себе развлечение – сожжем эти ужасные вдовьи одежды. В Глостер едет отец, все бароны и другие дворяне на сто миль вокруг слетятся к нам, как пчелы на мед. Вот прекрасный случай показать свое женское обаяние, очаровать их умом, шармом и утонченной красотой. Джори, скоро ты поймешь, что женщина оказывается на пике своего могущества и привлекательности именно когда она – вдова.
Прибыл король Эдуард со свитой. Придворные дамы Джоанны трепетали от волнения, но именно Джори получила львиную долю внимания. К ней вернулось искусство привлекать джентльменов, но в то же время удерживать их на достаточном расстоянии, не давая возможности перейти в этой галантной игре определенную границу.
– Сейчас ты можешь выбирать между графами Тьюксбери, Линкольном, Дерби, Перси, Стэнли и Клиффордом и всеми их сыновьями и племянниками, – говорила Джоанна своей подруге. – Все они богаты, могущественны и готовы на тебя молиться. Тебе нужен любовник.
– Согласна. – Внешне Джори очень переменилась, но внутренняя жажда, жгучая и неудовлетворенная, осталась неизменной. – Я еще не встретила человека, который бы мне понравился.
– А я – встретила, – призналась Джоанна. – У него тело молодого воина. Ты только посмотри на эти горы мышц – я просто теряю разум.
– Полагаю, нет вреда в том, чтобы смотреть, лишь бы не протягивать к ним руки, – предупредила ее Джори.
– Ральф Монтермер слишком благороден и не желает замечать приглашения в моих глазах. Он поклялся в верности Гилберту, и никто не заставит его нарушить клятву. Ты уж поверь, я пробовала.
– Ты ужасно себя ведешь прямо под носом у мужа и своего отца.
– Они так заняты планами большой войны с Францией, что не заметят, даже если я явлюсь на обед голой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32