Отец на войне во Франции. Я не знала, что мне делать!
– Как твое здоровье? Как ребенок? С ним все хорошо? – быстро спросила Джори.
Джоанна кивнула.
– Муж каждый день заставляет меня отдыхать. Фрейлины матери делают все, что нужно.
– Мы привезли с собой мою невестку. Сильвия в таком отчаянии. Когда мы получили твое письмо, Линкс уже отправился во Францию. Не знаю, как она без него обойдется.
– Этим утром ее отец прибыл в Виндзор.
– Я рада, что Сильвию поддержит мощная рука ее отца. Должно быть, твой брат в отчаянии из-за смерти матери, да еще отца сейчас нет.
Глаза Джоанны блеснули.
– Брат пьет с самого своего приезда. Вчера вечером Глостер выговаривал ему за неподобающее поведение, но ведь, честно говоря, королева была не такой уж преданной матерью. Король был для нее солнцем и луной, центром ее вселенной.
– Она почти пятьдесят лет была замужем за Эдуардом. С тех пор, как ей исполнилось десять лет. Ее преданность можно понять.
Джоанна склонилась пониже, так, чтобы ее слова достигли лишь слуха Джори.
– И все же могу спорить, что король Англии не найдет в себе сил покинуть театр военных действий, чтобы похоронить свою жену королеву.
– В таком случае ты и принц Эдуард будете представлять его величество на похоронах королевы Элеоноры.
Войдя в комнату, Джори бросилась к Сильвии и обняла ее.
– Так жаль, что Линкс не может сейчас тебя поддержать.
– Когда дело доходит до болезни и смерти, мужчины мало способны утешить. Я прекрасно помню, каким нетерпеливым и невнимательным был мой отец, когда заболела мать. В поисках сочувствия и помощи женщины в такое время должны рассчитывать лишь друг на друга.
– Все так неожиданно. На моей свадьбе королева казалась совсем здоровой.
– Дело в том, что королева начала кашлять в тот день, когда мы катались на барже перед свадьбой принцессы Джоанны. Мы все считали, что она быстро поправится от такой легкой простуды, но воспаление постепенно усиливалось. Элеонора запретила сообщать о своей болезни королю Эдуарду, боялась, что он не поедет во Францию.
– Сильвия, что нужно сделать для завтрашних похорон?
– Отнеси эти деньги в часовню на свечи для Элеоноры от семьи де Варенное. Завтра Вестминстерское аббатство будет сиять от множества свеч, но и в Виндзорской часовне они тоже должны быть.
– Прекрасная идея, Сильвия. Я тоже дам денег на свечи от семьи де Боунов и велю, чтобы они были с благовониями. Потом зайду к Джоанне. Надо убедиться, что она сегодня отдыхала.
– Я так завидую ее беременности. Она, очевидно, из тех женщин, которые легко беременеют. Ее мать была такой же.
Джори закусила губу.
– Придет и твое время, Сильвия. Не отчаивайся.
Вернувшись в королевские апартаменты Джоанны, Джори обнаружила там Гилберта, который сидел и что-то писал.
– Надеюсь, вы здоровы, милорд. Я только что из Виндзорской часовни. Такое впечатление, что в Англии увяли все цветы. Для королевы Элеоноры ничего не осталось.
– Я послал на остров Уайт, чтобы привезли любых цветов. Но, боюсь, их привезут в последнюю минуту. Джоанна отдыхает, но, я уверен, ей станет лучше, если вы поговорите с ней.
– Благодарю вас. – Джори открыла дверь в спальню Джоанны и присела на край постели. – Твой муж послал за цветами аж на остров Уайт. Он очень внимательный.
– Глостер вплотную занялся похоронами. Говорит, что король наверняка полагается на него. Он позаботился обо всем. – Джоанна села в постели. – Ты помнишь, как я гадала на Таро? Тогда выпала карта «смерть», но я и подумать не могла, что она указывает на смерть матери.
– Я ведь тоже вытянула карту со «смертью». Надеюсь, второй смерти не будет, но есть древнее поверье, что смерть приходит трижды. Я молюсь, чтобы никто не погиб на войне.
«Господи, пожалуйста, сохрани Линкса». Джоанна передернула плечами.
– Раздвинь портьеры, впусти сюда солнце. Темнота так меня угнетает.
Джори подошла к высокому окну и отодвинула шторы.
– О, смотри, снег пошел. Все стало таким белым, красивым.
– Вот и хорошо. Я смогу завтра надеть свою новую черно-белую накидку из горностая. Будь добра, скажи, чтобы Мод Клиффорд достала ее из сундука. Гилберт велел сшить ее, чтобы я не мерзла, когда мы поедем в Глостер. Я рада, что мы будем недалеко друг от друга. Между Глостером и замком Гудрич всего пятнадцать миль.
– Отдохни. Наши комнаты в нижних покоях. Если надо, пошли за мной, Джоанна.
Джори надвинула капюшон накидки и вышла на снег. Быстро переступая по запорошенным плитам, она прошла от верхних покоев и уже ступила во двор, когда услышала громкий смех и ликующие крики. Казалось, на свободу вырвались демоны ада. Несколько молодых людей с визгом играли в снежки. Сквозь снежную завесу Джори с возмущением увидела, что предводительствует ими принц Эдуард. «Что за дикость! Какое неподобающее поведение. Принц Эдуард уже не ребенок! Он должен понимать, что это недопустимо!»
Джори чувствовала, как в ней разгорается гнев. С принцем было шестеро молодых дворян, все – сыновья из знатных семейств. Лишь один стоял поодаль, не принимая участия в этом грубом развлечении. У молодого человека было смуглое лицо, очень темные волосы и гордый взгляд. Внезапно Джори догадалась, кто это. «Это сын Гая де Бошана, Рикард».
Целую минуту Джори стояла и смотрела, потом, держась как можно дальше от сборища элегантных повес, обогнула Круглую башню. Вдруг чей-то властный голос прорезал визгливый гомон. Весельчаки замерли, словно обращенные в камень. Джори едва не вскрикнула, увидев, что по камням Серединного двора ступает граф Уорик. Она поглубже надвинула капюшон и спряталась под крышей портика Нормандских ворот, чтобы Гай ее не заметил. Сердце бешено колотилось.
Расширившимися от изумления глазами она следила, как Уорик стремительно приближается к молодому Эдуарду Плантагенету, поднимает могучую руку и без всякого предупреждения бьет наследного принца в плечо. При этом Уорик и бровью не повел, когда молодой человек упал от удара на колени. Потом граф подошел к собственному сыну и повторил наказание. Джори подумал, что никто другой не посмел бы поднять руку на королевского сына. «Вот почему у него такая дурная слава!»
Она не двинулась с места, пока двор не опустел, потом, с подгибающимися коленями, пробралась в нижние покои, где были выделены комнаты для молодой четы де Боунов.
Глава 12
В день похорон королевы Элеоноры снег прекратился, выглянуло яркое солнце, стало теплее. Кортеж из Виндзора медленно полз по улицам Лондона сквозь толпу бесчисленных зевак к Вестминстерскому аббатству. Черные лошади сопровождающей гроб свиты покачивали головами с черными плюмажами. Смирив недовольство, вызванное тем, что король в свое отсутствие не назначил его регентом, свиту возглавлял Томас Ланкастер. Менее стойкие к холоду придворные ехали в закрытых каретах.
Цветы для королевы прибыли с острова Уайт на рассвете, их сразу доставили в аббатство. Граф Глостер распоряжался всей церемонией. Его жена Джоанна сидела рядом с братом на передней скамье, предназначенной для членов королевской семьи.
Марджори и Хэмфри сидели с Сильвией и ее отцом, Роджером Байгодом, маршалом Англии. Архиепископ Уинчелси начал заупокойную службу:
– Аз есмь воскресение и живот…
Джори сидела, опустив глаза, чтобы не видеть горящих красным огнем черных глаз Уорика. Она пыталась занять голову подобающими случаю мыслями, но каждый раз, когда ее взгляд падал на пламя свечи, в памяти всплывали подробности свадьбы Джоанны и ее собственной. Изо всех сил Джори пыталась избавиться от ощущения близости Уорика, но ей это явно не удавалось. «Нельзя задерживаться в Виндзоре, иначе наша встреча будет неизбежна». Шепотом она спросила у Хэмфри:
– Мы можем завтра же вернуться в свой Мидхерстский замок?
Гай де Бошан тоже был рассеянным во время этой службы. Он заметил Джори, лишь когда та сняла капюшон и ее золотистые волосы засияли знакомым серебристым светом, образуя вокруг головы сверкающий нимб. С этого момента Гаю было на чем сосредоточиться. «Дьявол побери, она вовсе не ангел!» – напомнил себе Уорик, посмотрел на высокого молодого человека рядом с ней и проклял Хэмфри де Боуна самыми страшными словами.
Сжав губы в жесткую линию, он размышлял: «Это моя собственная ошибка. Я сам предупредил ее, каково это – быть моей женой». Граф дословно вспомнил собственные слова: «Будет ли это «да» или «нет», я подчинюсь твоему решению». «Что за чушь я тогда нес! Как только Суррей отказал мне, надо было похитить ее и увезти!»
Внимание присутствующих снова вернулось к королеве Элеоноре, когда ее гроб опустили в саркофаг в аббатстве. Скоро над могилой появится бронзовая статуя, чтобы последующие поколения могли навещать королеву и молиться за ее душу.
После заупокойной службы Джори покинула аббатство в обществе Джоанны.
– Мы наконец получили из Фландрии известия от отца. Он убит горем из-за смерти королевы и приказал на всем пути из Линкольна до Лондона поставить каменные кресты, в тех местах, которые больше всего любила мать.
– Вы с Глостером останетесь здесь, чтобы надзирать за работами?
– Де Клэр попросил Томаса Ланкастера принять на себя эту задачу. Мятеж в Уэльсе все разрастается. Гилберт считает, что надо вернуться в Глостер раньше, чем погода совсем испортится.
Джори бросила взгляд на Хэмфри и заметила, как побледнело его лицо при упоминании о беспорядках в Уэльсе.
У стен аббатства к ним присоединилась Сильвия де Варенн со своим отцом. Невестка Джори закашлялась и поднесла к губам платок.
– Сильвия, вам нельзя стоять на таком холоде. Поспешим в Виндзор. Я попозже зайду посмотреть, как вы себя чувствуете. – Принцесса Джоанна отошла от Сильвии и плотнее закуталась в горностаевую мантию. – Все почему-то кашляют. Ты слышала, какой кашель стоял в аббатстве?
По дороге в Виндзор Джори с тревогой наблюдала за Хэмфри.
– Вечером я уложу вещи. Хочется до поездки в Херефорд провести неделю в Мидхерсте.
Однако планы Джори были разрушены болезнью Сильвии.
– Хэмфри, боюсь, моя невестка подхватила заразу. Я ей говорила, что надо лежать, но она утверждает, что в собственной постели в Хедингеме ей будет лучше. Ты не станешь возражать, если мы ее туда проводим? Мне хочется убедиться, что она находится в безопасности под собственным кровом. И чем раньше это случится, тем лучше. Это мой долг перед Линксом.
Хэмфри, довольный любой задержкой в поездке к границам Уэльса, охотно согласился:
– Разумеется, я не возражаю, Марджори.
– Вещи уже уложены. Выедем на рассвете.
Джори ощутила легкое недовольство, заметив, с какой жадностью наблюдает Хэмфри, как она раздевается. Нынешней ночью ей вовсе не хотелось делить с ним постель, но она могла лишь молиться, чтобы причиной этого не была сегодняшняя встреча с Уориком. Она отбросила беспокойные мысли и нырнула в кровать.
Хэмфри быстро ее обнял, Джори заставила себя отвечать ему, скрывая, что не испытывает желания. После воздержания всех этих дней ее удивил его напор, но радовало то, что на сей раз он не обращается с ней, словно она фарфоровая. Когда он сжал ее груди, внизу живота появилось слабое ощущение удовольствия, но не успело оно окрепнуть, как все закончилось.
Хэмфри давно уснул, а Джори все лежала без сна. Перед ее глазами пробегали сцены в Вестминстерском аббатстве, но в конце концов она задремала.
Она снова была в аббатстве, но не на похоронах, а на свадьбе. На ней была белая шелковая сорочка. Дрожа от возбуждения, Джори шла по проходу, а впереди, у алтаря, ее ждал Гай де Бошан. Казалось, она идет целую вечность и никак не может дойти, но наступил момент, когда Джори встала рядом с Гаем и радостно ему улыбнулась. Он впился в невесту своими черными глазами, взял в ладонь ее маленькую руку и сильно стиснул. Джори прикрыла глаза, ощущая, как могучая сила Уорика вливается в нее. В ушах зазвучал трубный голос: «Объявляю вас мужем и женой». Джори очнулась и, к величайшему своему огорчению, увидела, что место Уорика занимал Хэмфри.
– Не-е-е-ет! – закричала она.
Хэмфри схватил ее за плечо:
– Марджори! Что случилось?
Джори заморгала в темноте и тихо ответила:
– Ночной кошмар.
Джори де Боун и ее муж сопроводили Сильвию де Варенн в Хедингем.
– Она кашляла все тридцать миль, – сообщила камеристка Сильвии, пока Джори помогала своей невестке выйти из кареты.
– Ей надо сразу лечь. Мне кажется, у нее лихорадка. К Джори подошла Элис Болтон, ехавшая в карете де Боунов:
– Я позову кого-нибудь, чтобы разгрузили вещи, а вы тогда сможете заняться леди де Варенн.
– Благодарю вас, Элис, но вы можете оставить все эти дела на моего мужа, он отлично справится. А как только мы устроим Сильвию, я распоряжусь, чтобы домоправительница нашла вам в замке удобную комнату.
Джори помогла Сильвии раздеться и уложила ее в постель. Одна служанка отправилась за питьем, другая приготовила душистую воду, чтобы обтереть руки и горящее лицо Сильвии.
– Ты у нас быстро поправишься. – Джори старалась не показывать тревоги, которую на самом деле чувствовала. – Я попрошу дворецкого приготовить для тебя сироп. Когда я была маленькой, он варил эликсир из конской мяты и лакрицы. Вкус был чудесный. И всегда мне помогал от простуды и воспаления легких. – Джори знала, что Линкс забрал своего врача во французский поход, чтобы тот лечил боевые ранения. Так что женщинам приходилось рассчитывать лишь на аптекарское искусство хедингемского дворецкого. Джори собрала домашних слуг и объявила:
– У леди де Варенн развилось воспаление легких. С хорошим уходом и лекарствами мы быстро поставим ее на ноги.
Медленно тянулась неделя, но Сильвии не становилось легче. Джори велела поставить себе кровать в спальне Сильвии, чтобы оставаться с ней по ночам. Хэмфри возражал, говорил, что его жена подвергает себя опасности заразиться, но Джори не стала слушать. Веки Сильвии распухли, она дышала с таким трудом, что Джори начала опасаться самого худшего. Она вдруг вспомнила карту смерти, которая выпала ей, когда они гадали на картах Таро. Это привело ее в отчаяние.
А через час Сильвия де Варенн сделала последний мучительный вдох, и ее камеристка разразилась рыданиями. Чуть успокоившись, она обратилась к Джори:
– Леди Марджори, мы больше ничего не можем сделать для леди де Варенн.
Джори посмотрела на женщину стеклянным взором зеленых глаз.
– Она спит. Все будет хорошо.
Через полчаса в спальню вошел Хэмфри и заключил жену в объятия.
– Сильвия умерла. Тебе надо отдохнуть.
– Отпусти меня! Я не могу ее оставить! Сильвия не может умереть! Она – мать будущих детей Линкса!
Джори разразилась рыданиями.
Отец Сильвии, жесткий и бесстрастный, горевал лишь о том, что не будет иметь внука. Он оставался в Хедингеме, месте последнего упокоения Сильвии, до того момента, когда управляющий прочел завещание покойной. Она оставляла все своему мужу, Линксу, за исключением драгоценностей. Их она оставляла своему первому ребенку, а если ей случится умереть бездетной, то драгоценности отходили Марджори, потому что сама Сильвия, выйдя замуж, получила эти изумруды и бриллианты от семьи де Вареннов.
Джори отправилась на поиски мужа и нашла его в конюшнях. Хэмфри собственническим жестом обнял ее за плечи.
– Здесь нам теперь нечего делать. Поедем в Мидхерст.
– Как я могу уехать? Мне надо быть здесь, когда вернется Линкс. Я буду ему нужна, чтобы утешить в таком страшном горе.
– Линкс де Варенн не приедет из Франции, пока Гасконь безвозвратно не попадет в английские руки. Смерть жены нельзя ставить выше долга перед королем и короной.
– Будь проклята эта мерзкая война – настоящий ад на земле!
Хэмфри вздохнул:
– Согласен. Война всех нас сведет в могилу.
Глаза Джори наполнились слезами.
– Пожалуйста, не говори так. Он стер слезинку с ее щеки.
– Поедем домой. Когда Линкс вернется из Франции, ты можешь опять приехать сюда.
В эту же ночь в Хедингем прибыл гонец от Гилберта де Клэра. Посыльный промерз и с ног до головы был в грязи. Он привез послание Хэмфри де Боуну, тот вскрыл письмо и прочел:
«Мятеж в Уэльсе разгорелся сильнее, чем предполагалось. Я немедленно еду в Глостер. Если мы собираемся ехать вместе, как договорились наши жены, то нельзя задерживаться. Жду вашего ответа.
Гилберт де Клэр».
Джори видела, как побелело лицо мужа и веснушки ярче проступили на его бледной коже. Она взяла из его рук письмо и прочла.
– Джоанна рассказывала мне о беспорядках в Уэльсе и предложила ехать вместе. Наши планы изменились, когда заболела Сильвия. Тогда я не решилась тебя огорчать. Как ты поступишь?
– У меня нет выбора, Марджори. Глостер не только самый могущественный граф в Англии, он еще и зять короля. Мы поедем вместе с ним в Глостер, а потом – в Херефорд. Очень жаль. Твой медовый месяц был омрачен двумя смертями, а теперь ты лишилась поездки в наш Мидхерстский замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Как твое здоровье? Как ребенок? С ним все хорошо? – быстро спросила Джори.
Джоанна кивнула.
– Муж каждый день заставляет меня отдыхать. Фрейлины матери делают все, что нужно.
– Мы привезли с собой мою невестку. Сильвия в таком отчаянии. Когда мы получили твое письмо, Линкс уже отправился во Францию. Не знаю, как она без него обойдется.
– Этим утром ее отец прибыл в Виндзор.
– Я рада, что Сильвию поддержит мощная рука ее отца. Должно быть, твой брат в отчаянии из-за смерти матери, да еще отца сейчас нет.
Глаза Джоанны блеснули.
– Брат пьет с самого своего приезда. Вчера вечером Глостер выговаривал ему за неподобающее поведение, но ведь, честно говоря, королева была не такой уж преданной матерью. Король был для нее солнцем и луной, центром ее вселенной.
– Она почти пятьдесят лет была замужем за Эдуардом. С тех пор, как ей исполнилось десять лет. Ее преданность можно понять.
Джоанна склонилась пониже, так, чтобы ее слова достигли лишь слуха Джори.
– И все же могу спорить, что король Англии не найдет в себе сил покинуть театр военных действий, чтобы похоронить свою жену королеву.
– В таком случае ты и принц Эдуард будете представлять его величество на похоронах королевы Элеоноры.
Войдя в комнату, Джори бросилась к Сильвии и обняла ее.
– Так жаль, что Линкс не может сейчас тебя поддержать.
– Когда дело доходит до болезни и смерти, мужчины мало способны утешить. Я прекрасно помню, каким нетерпеливым и невнимательным был мой отец, когда заболела мать. В поисках сочувствия и помощи женщины в такое время должны рассчитывать лишь друг на друга.
– Все так неожиданно. На моей свадьбе королева казалась совсем здоровой.
– Дело в том, что королева начала кашлять в тот день, когда мы катались на барже перед свадьбой принцессы Джоанны. Мы все считали, что она быстро поправится от такой легкой простуды, но воспаление постепенно усиливалось. Элеонора запретила сообщать о своей болезни королю Эдуарду, боялась, что он не поедет во Францию.
– Сильвия, что нужно сделать для завтрашних похорон?
– Отнеси эти деньги в часовню на свечи для Элеоноры от семьи де Варенное. Завтра Вестминстерское аббатство будет сиять от множества свеч, но и в Виндзорской часовне они тоже должны быть.
– Прекрасная идея, Сильвия. Я тоже дам денег на свечи от семьи де Боунов и велю, чтобы они были с благовониями. Потом зайду к Джоанне. Надо убедиться, что она сегодня отдыхала.
– Я так завидую ее беременности. Она, очевидно, из тех женщин, которые легко беременеют. Ее мать была такой же.
Джори закусила губу.
– Придет и твое время, Сильвия. Не отчаивайся.
Вернувшись в королевские апартаменты Джоанны, Джори обнаружила там Гилберта, который сидел и что-то писал.
– Надеюсь, вы здоровы, милорд. Я только что из Виндзорской часовни. Такое впечатление, что в Англии увяли все цветы. Для королевы Элеоноры ничего не осталось.
– Я послал на остров Уайт, чтобы привезли любых цветов. Но, боюсь, их привезут в последнюю минуту. Джоанна отдыхает, но, я уверен, ей станет лучше, если вы поговорите с ней.
– Благодарю вас. – Джори открыла дверь в спальню Джоанны и присела на край постели. – Твой муж послал за цветами аж на остров Уайт. Он очень внимательный.
– Глостер вплотную занялся похоронами. Говорит, что король наверняка полагается на него. Он позаботился обо всем. – Джоанна села в постели. – Ты помнишь, как я гадала на Таро? Тогда выпала карта «смерть», но я и подумать не могла, что она указывает на смерть матери.
– Я ведь тоже вытянула карту со «смертью». Надеюсь, второй смерти не будет, но есть древнее поверье, что смерть приходит трижды. Я молюсь, чтобы никто не погиб на войне.
«Господи, пожалуйста, сохрани Линкса». Джоанна передернула плечами.
– Раздвинь портьеры, впусти сюда солнце. Темнота так меня угнетает.
Джори подошла к высокому окну и отодвинула шторы.
– О, смотри, снег пошел. Все стало таким белым, красивым.
– Вот и хорошо. Я смогу завтра надеть свою новую черно-белую накидку из горностая. Будь добра, скажи, чтобы Мод Клиффорд достала ее из сундука. Гилберт велел сшить ее, чтобы я не мерзла, когда мы поедем в Глостер. Я рада, что мы будем недалеко друг от друга. Между Глостером и замком Гудрич всего пятнадцать миль.
– Отдохни. Наши комнаты в нижних покоях. Если надо, пошли за мной, Джоанна.
Джори надвинула капюшон накидки и вышла на снег. Быстро переступая по запорошенным плитам, она прошла от верхних покоев и уже ступила во двор, когда услышала громкий смех и ликующие крики. Казалось, на свободу вырвались демоны ада. Несколько молодых людей с визгом играли в снежки. Сквозь снежную завесу Джори с возмущением увидела, что предводительствует ими принц Эдуард. «Что за дикость! Какое неподобающее поведение. Принц Эдуард уже не ребенок! Он должен понимать, что это недопустимо!»
Джори чувствовала, как в ней разгорается гнев. С принцем было шестеро молодых дворян, все – сыновья из знатных семейств. Лишь один стоял поодаль, не принимая участия в этом грубом развлечении. У молодого человека было смуглое лицо, очень темные волосы и гордый взгляд. Внезапно Джори догадалась, кто это. «Это сын Гая де Бошана, Рикард».
Целую минуту Джори стояла и смотрела, потом, держась как можно дальше от сборища элегантных повес, обогнула Круглую башню. Вдруг чей-то властный голос прорезал визгливый гомон. Весельчаки замерли, словно обращенные в камень. Джори едва не вскрикнула, увидев, что по камням Серединного двора ступает граф Уорик. Она поглубже надвинула капюшон и спряталась под крышей портика Нормандских ворот, чтобы Гай ее не заметил. Сердце бешено колотилось.
Расширившимися от изумления глазами она следила, как Уорик стремительно приближается к молодому Эдуарду Плантагенету, поднимает могучую руку и без всякого предупреждения бьет наследного принца в плечо. При этом Уорик и бровью не повел, когда молодой человек упал от удара на колени. Потом граф подошел к собственному сыну и повторил наказание. Джори подумал, что никто другой не посмел бы поднять руку на королевского сына. «Вот почему у него такая дурная слава!»
Она не двинулась с места, пока двор не опустел, потом, с подгибающимися коленями, пробралась в нижние покои, где были выделены комнаты для молодой четы де Боунов.
Глава 12
В день похорон королевы Элеоноры снег прекратился, выглянуло яркое солнце, стало теплее. Кортеж из Виндзора медленно полз по улицам Лондона сквозь толпу бесчисленных зевак к Вестминстерскому аббатству. Черные лошади сопровождающей гроб свиты покачивали головами с черными плюмажами. Смирив недовольство, вызванное тем, что король в свое отсутствие не назначил его регентом, свиту возглавлял Томас Ланкастер. Менее стойкие к холоду придворные ехали в закрытых каретах.
Цветы для королевы прибыли с острова Уайт на рассвете, их сразу доставили в аббатство. Граф Глостер распоряжался всей церемонией. Его жена Джоанна сидела рядом с братом на передней скамье, предназначенной для членов королевской семьи.
Марджори и Хэмфри сидели с Сильвией и ее отцом, Роджером Байгодом, маршалом Англии. Архиепископ Уинчелси начал заупокойную службу:
– Аз есмь воскресение и живот…
Джори сидела, опустив глаза, чтобы не видеть горящих красным огнем черных глаз Уорика. Она пыталась занять голову подобающими случаю мыслями, но каждый раз, когда ее взгляд падал на пламя свечи, в памяти всплывали подробности свадьбы Джоанны и ее собственной. Изо всех сил Джори пыталась избавиться от ощущения близости Уорика, но ей это явно не удавалось. «Нельзя задерживаться в Виндзоре, иначе наша встреча будет неизбежна». Шепотом она спросила у Хэмфри:
– Мы можем завтра же вернуться в свой Мидхерстский замок?
Гай де Бошан тоже был рассеянным во время этой службы. Он заметил Джори, лишь когда та сняла капюшон и ее золотистые волосы засияли знакомым серебристым светом, образуя вокруг головы сверкающий нимб. С этого момента Гаю было на чем сосредоточиться. «Дьявол побери, она вовсе не ангел!» – напомнил себе Уорик, посмотрел на высокого молодого человека рядом с ней и проклял Хэмфри де Боуна самыми страшными словами.
Сжав губы в жесткую линию, он размышлял: «Это моя собственная ошибка. Я сам предупредил ее, каково это – быть моей женой». Граф дословно вспомнил собственные слова: «Будет ли это «да» или «нет», я подчинюсь твоему решению». «Что за чушь я тогда нес! Как только Суррей отказал мне, надо было похитить ее и увезти!»
Внимание присутствующих снова вернулось к королеве Элеоноре, когда ее гроб опустили в саркофаг в аббатстве. Скоро над могилой появится бронзовая статуя, чтобы последующие поколения могли навещать королеву и молиться за ее душу.
После заупокойной службы Джори покинула аббатство в обществе Джоанны.
– Мы наконец получили из Фландрии известия от отца. Он убит горем из-за смерти королевы и приказал на всем пути из Линкольна до Лондона поставить каменные кресты, в тех местах, которые больше всего любила мать.
– Вы с Глостером останетесь здесь, чтобы надзирать за работами?
– Де Клэр попросил Томаса Ланкастера принять на себя эту задачу. Мятеж в Уэльсе все разрастается. Гилберт считает, что надо вернуться в Глостер раньше, чем погода совсем испортится.
Джори бросила взгляд на Хэмфри и заметила, как побледнело его лицо при упоминании о беспорядках в Уэльсе.
У стен аббатства к ним присоединилась Сильвия де Варенн со своим отцом. Невестка Джори закашлялась и поднесла к губам платок.
– Сильвия, вам нельзя стоять на таком холоде. Поспешим в Виндзор. Я попозже зайду посмотреть, как вы себя чувствуете. – Принцесса Джоанна отошла от Сильвии и плотнее закуталась в горностаевую мантию. – Все почему-то кашляют. Ты слышала, какой кашель стоял в аббатстве?
По дороге в Виндзор Джори с тревогой наблюдала за Хэмфри.
– Вечером я уложу вещи. Хочется до поездки в Херефорд провести неделю в Мидхерсте.
Однако планы Джори были разрушены болезнью Сильвии.
– Хэмфри, боюсь, моя невестка подхватила заразу. Я ей говорила, что надо лежать, но она утверждает, что в собственной постели в Хедингеме ей будет лучше. Ты не станешь возражать, если мы ее туда проводим? Мне хочется убедиться, что она находится в безопасности под собственным кровом. И чем раньше это случится, тем лучше. Это мой долг перед Линксом.
Хэмфри, довольный любой задержкой в поездке к границам Уэльса, охотно согласился:
– Разумеется, я не возражаю, Марджори.
– Вещи уже уложены. Выедем на рассвете.
Джори ощутила легкое недовольство, заметив, с какой жадностью наблюдает Хэмфри, как она раздевается. Нынешней ночью ей вовсе не хотелось делить с ним постель, но она могла лишь молиться, чтобы причиной этого не была сегодняшняя встреча с Уориком. Она отбросила беспокойные мысли и нырнула в кровать.
Хэмфри быстро ее обнял, Джори заставила себя отвечать ему, скрывая, что не испытывает желания. После воздержания всех этих дней ее удивил его напор, но радовало то, что на сей раз он не обращается с ней, словно она фарфоровая. Когда он сжал ее груди, внизу живота появилось слабое ощущение удовольствия, но не успело оно окрепнуть, как все закончилось.
Хэмфри давно уснул, а Джори все лежала без сна. Перед ее глазами пробегали сцены в Вестминстерском аббатстве, но в конце концов она задремала.
Она снова была в аббатстве, но не на похоронах, а на свадьбе. На ней была белая шелковая сорочка. Дрожа от возбуждения, Джори шла по проходу, а впереди, у алтаря, ее ждал Гай де Бошан. Казалось, она идет целую вечность и никак не может дойти, но наступил момент, когда Джори встала рядом с Гаем и радостно ему улыбнулась. Он впился в невесту своими черными глазами, взял в ладонь ее маленькую руку и сильно стиснул. Джори прикрыла глаза, ощущая, как могучая сила Уорика вливается в нее. В ушах зазвучал трубный голос: «Объявляю вас мужем и женой». Джори очнулась и, к величайшему своему огорчению, увидела, что место Уорика занимал Хэмфри.
– Не-е-е-ет! – закричала она.
Хэмфри схватил ее за плечо:
– Марджори! Что случилось?
Джори заморгала в темноте и тихо ответила:
– Ночной кошмар.
Джори де Боун и ее муж сопроводили Сильвию де Варенн в Хедингем.
– Она кашляла все тридцать миль, – сообщила камеристка Сильвии, пока Джори помогала своей невестке выйти из кареты.
– Ей надо сразу лечь. Мне кажется, у нее лихорадка. К Джори подошла Элис Болтон, ехавшая в карете де Боунов:
– Я позову кого-нибудь, чтобы разгрузили вещи, а вы тогда сможете заняться леди де Варенн.
– Благодарю вас, Элис, но вы можете оставить все эти дела на моего мужа, он отлично справится. А как только мы устроим Сильвию, я распоряжусь, чтобы домоправительница нашла вам в замке удобную комнату.
Джори помогла Сильвии раздеться и уложила ее в постель. Одна служанка отправилась за питьем, другая приготовила душистую воду, чтобы обтереть руки и горящее лицо Сильвии.
– Ты у нас быстро поправишься. – Джори старалась не показывать тревоги, которую на самом деле чувствовала. – Я попрошу дворецкого приготовить для тебя сироп. Когда я была маленькой, он варил эликсир из конской мяты и лакрицы. Вкус был чудесный. И всегда мне помогал от простуды и воспаления легких. – Джори знала, что Линкс забрал своего врача во французский поход, чтобы тот лечил боевые ранения. Так что женщинам приходилось рассчитывать лишь на аптекарское искусство хедингемского дворецкого. Джори собрала домашних слуг и объявила:
– У леди де Варенн развилось воспаление легких. С хорошим уходом и лекарствами мы быстро поставим ее на ноги.
Медленно тянулась неделя, но Сильвии не становилось легче. Джори велела поставить себе кровать в спальне Сильвии, чтобы оставаться с ней по ночам. Хэмфри возражал, говорил, что его жена подвергает себя опасности заразиться, но Джори не стала слушать. Веки Сильвии распухли, она дышала с таким трудом, что Джори начала опасаться самого худшего. Она вдруг вспомнила карту смерти, которая выпала ей, когда они гадали на картах Таро. Это привело ее в отчаяние.
А через час Сильвия де Варенн сделала последний мучительный вдох, и ее камеристка разразилась рыданиями. Чуть успокоившись, она обратилась к Джори:
– Леди Марджори, мы больше ничего не можем сделать для леди де Варенн.
Джори посмотрела на женщину стеклянным взором зеленых глаз.
– Она спит. Все будет хорошо.
Через полчаса в спальню вошел Хэмфри и заключил жену в объятия.
– Сильвия умерла. Тебе надо отдохнуть.
– Отпусти меня! Я не могу ее оставить! Сильвия не может умереть! Она – мать будущих детей Линкса!
Джори разразилась рыданиями.
Отец Сильвии, жесткий и бесстрастный, горевал лишь о том, что не будет иметь внука. Он оставался в Хедингеме, месте последнего упокоения Сильвии, до того момента, когда управляющий прочел завещание покойной. Она оставляла все своему мужу, Линксу, за исключением драгоценностей. Их она оставляла своему первому ребенку, а если ей случится умереть бездетной, то драгоценности отходили Марджори, потому что сама Сильвия, выйдя замуж, получила эти изумруды и бриллианты от семьи де Вареннов.
Джори отправилась на поиски мужа и нашла его в конюшнях. Хэмфри собственническим жестом обнял ее за плечи.
– Здесь нам теперь нечего делать. Поедем в Мидхерст.
– Как я могу уехать? Мне надо быть здесь, когда вернется Линкс. Я буду ему нужна, чтобы утешить в таком страшном горе.
– Линкс де Варенн не приедет из Франции, пока Гасконь безвозвратно не попадет в английские руки. Смерть жены нельзя ставить выше долга перед королем и короной.
– Будь проклята эта мерзкая война – настоящий ад на земле!
Хэмфри вздохнул:
– Согласен. Война всех нас сведет в могилу.
Глаза Джори наполнились слезами.
– Пожалуйста, не говори так. Он стер слезинку с ее щеки.
– Поедем домой. Когда Линкс вернется из Франции, ты можешь опять приехать сюда.
В эту же ночь в Хедингем прибыл гонец от Гилберта де Клэра. Посыльный промерз и с ног до головы был в грязи. Он привез послание Хэмфри де Боуну, тот вскрыл письмо и прочел:
«Мятеж в Уэльсе разгорелся сильнее, чем предполагалось. Я немедленно еду в Глостер. Если мы собираемся ехать вместе, как договорились наши жены, то нельзя задерживаться. Жду вашего ответа.
Гилберт де Клэр».
Джори видела, как побелело лицо мужа и веснушки ярче проступили на его бледной коже. Она взяла из его рук письмо и прочла.
– Джоанна рассказывала мне о беспорядках в Уэльсе и предложила ехать вместе. Наши планы изменились, когда заболела Сильвия. Тогда я не решилась тебя огорчать. Как ты поступишь?
– У меня нет выбора, Марджори. Глостер не только самый могущественный граф в Англии, он еще и зять короля. Мы поедем вместе с ним в Глостер, а потом – в Херефорд. Очень жаль. Твой медовый месяц был омрачен двумя смертями, а теперь ты лишилась поездки в наш Мидхерстский замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32