Он любил пропустить стаканчик виски вечером после обеда, но, как правило, делал это в одиночестве.
Он уселся в мягкое кресло, поеживаясь, словно ему было неудобно, лицом к Мел, расположившейся в таком же кресле напротив него. Гейбриел встал позади жены, положив руки ей на плечи.
Прежде чем заговорить, Ричард несколько раз кашлянул.
– Я очень уважал твоего отца. За всю жизнь у меня не было второго такого друга, и, какую бы жизнь он ни вел до того, как приехать сюда, я уважал его за стремление построить новую жизнь. Он посвятил себя твоей матери и вам, детям. Больше всего на свете он любил свою семью.
Полностью завладев вниманием молодых людей, он опрокинул первый стаканчик виски и налил еще.
– До встречи с твоей матерью Макс приобрел известность в основном в Небраске и Канзасе. Его прозвали «Рука Дьявола». – Он взглянул на зятя. – Продолжать?
Гейбриел кивнул.
– Он был левшой, как и ты. – Барнетт уставился в стену мимо Гейбриела. – Про него говорили, что он быстрее ветра. Лучший стрелок.
Ричард помолчал, и Гейбриел снова спросил его:
– Вы утверждаете, что отец был бандитом до приезда в Техас?
Ричард кивнул:
– Он не любил об этом говорить. Я узнал об этом уже после его смерти. Он старался забыть об этом периоде своей жизни, пока тот парень не нашел его.
– Какой парень? – вырвалось у Мел.
– Молодой парнишка, который убил его. Тот самый, что гонялся за Максом несколько лет.
– Отца убили в перестрелке? Ричард покачал головой:
– Нет. Тут с ним никто тягаться не мог. Этот парень напал на него, но Макс первым выхватил оружие и ранил его в ногу. Макс вполне мог бы его убить, но с него было достаточно убитых им.
Он залпом выпил остаток виски.
– Парень валялся на улице… и кричал. Макс повернулся, чтобы пойти за доктором, и парень выстрелил ему в спину.
– Как звали парня? – Кровь отхлынула от лица Гейбриела, но голос сохранял твердость.
– Кларенс Франкс. Ему грозила виселица за убийство твоего отца. Но когда обнаружилось, кем был Макс на самом деле…
– Почему? – спросил Гейбриел. – Почему он искал моего отца?
– Потому что Макс в свое время убил его отца. Франкс рассказал нам это перед тем, как его увезли в Канзас. – Ричард взялся за бутылку, стоявшую перед ним на столе. Она помогала успокоиться. Он не любил говорить о том времени.
– Моя мать знала, чем он занимался… раньше? Ричард улыбнулся:
– Она встретила его в Сент-Луисе. Я не знаю подробностей, но они поженились меньше чем через месяц, и она уговорила его переехать туда, где его не знают, чтобы начать новую жизнь. Мне кажется, они немного пожили на востоке, но это было не для Макса, поэтому они обосновались в Техасе.
– Он не собирался бросить это занятие, убивать людей, чтобы заработать на жизнь? – с горечью спросил Гейбриел.
– Не собирался? – Ричард увидел злость в глазах Гейбриела. – Он говорил, что Кэролайн спасла его. Он не верил, что может спастись, до того как встретил ее. Не собирался? Для него это было освобождение.
Гейбриел заметался по комнате, как по клетке.
– Ничего удивительного, что моя мать никогда о нем не говорила, – рассуждал он скорее сам с собой. – Разбойник. Преступник. – К нему подошла Мел, но он не захотел остановиться, не захотел сесть с ней рядом. – Скольких он убил?
Ричард сдался и налил себе еще виски. Но прежде чем он успел взяться за стакан, Гейбриел выхватил его. Залпом проглотив виски, Гейбриел потребовал:
– Вам известно? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Сотню?
– Какая разница? – спокойно спросил Ричард. – Это было давно. До твоего рождения.
– Сколько? – Гейбриел подошел к нему вплотную, и Ричард ужаснулся внезапной ненависти в его зеленых глазах.
– Я слышал, двадцать семь, но…
– Двадцать семь, – эхом отозвался Гейбриел.
– Не знаю, так ли это, – продолжал Ричард. – Слухи всегда преувеличены.
Гейбриел прикрыл глаза руками, стараясь заглушить боль. Он обожал отца. Став взрослым, он всегда сравнивал себя с ним. Все иллюзии об отце рассеялись. Зачем только он приехал в Техас?
Он даже не осознал, что произнес это вслух. Первый раз за несколько прошедших недель он не думал о Мел и даже не взглянул на нее, выбегая из комнаты.
Когда спустя много времени он лег в постель, Мел уже спала или ему так показалось. Он не обнял ее, как обычно, а вытянулся на краешке кровати и заснул только под утро.
Во сне они обнялись. Ее голова удобно покоилась у него на плече, ее нога поверх его ноги.
Гейбриел знал, что она самое лучшее, что было у него в жизни, и подумал, что скажет ей об этом когда-нибудь, совсем скоро. Перед отъездом.
Он ласково убрал волосы с ее лица, чтобы полюбоваться ею спящей, безмятежно прижавшейся к нему. Внезапно он нахмурился. Она не одобрит то, что он собирается сделать, что он должен сделать. Она наверняка попытается остановить его.
Человек, убивший в спину его отца, вероятно, еще жив. У него есть имя – Кларенс Франкс… и дом – Канзас. Найдется кто-нибудь, кто помнит его и знает, где он.
Гейбриел все решил, бесцельно бродя по ранчо весь вечер. Разбойник или фермер, Джеймс Максвелл был его отцом, честным мужем и отцом для своей семи. Пули в спину не заслуживает никто. Даже Рука Дьявола.
ГЛАВА 20
Мел почти не узнавала своего мужа, внезапно превратившегося в молчаливого, угрюмого человека, основным занятием которого стала стрельба по жестянкам и бутылкам. Он был отличным стрелком, немного горячим, но точным и быстрым, как и Мел. Его занятия стрельбой теперь были лишены добродушного юмора, присущего их с Мел прежним неуклюжим урокам. Более того, если Мел приходила посмотреть, он проявлял такое нетерпение, что у нее не оставалось сомнений, что он хочет поскорее остаться в одиночестве.
Мел видела, что Гейбриел живет своей собственной внутренней жизнью, и начинала сомневаться, есть ли какой-то смысл в ее скоропалительном браке. Муж стал совершенно чужим. Макс был ее другом, Гейбриел любовником. Ни того ни другого не осталось в этом озабоченном человеке, отстранившемся от нее. Даже когда они занимались любовью, казалось, он был далеко, скрывая от нее какую-то часть себя. Хотя во сне он по-прежнему тянулся к ней, словно от этого зависела его жизнь. Пробуждение в его объятиях было единственным моментом, когда она не испытывала беспокойства об их будущей жизни.
Мел понимала, что Гейбриел удручен тем, что он узнал о своем отце, но, по ее мнению, он слишком переживал. Она попыталась уговорить его не расстраиваться так сильно, но становилось все очевиднее, что это не в его силах.
Однажды утром она проснулась и обнаружила, что обнимает подушку Гейбриела. Ее мужа не было. Едва рассвело, а Гейбриел никогда не вставал так рано. Ей тут же пришла в голову мысль, что он оставил ее, и оглядев комнату, она поняла, что ее предположение оправдалось. Его кольт и ботинки исчезли. И черная шляпа с серебряной лентой, подарок Джорджа, тоже не висела на стуле возле ее столика.
Она все время ждала этого с тех пор, как он пожалел о том, что приехал в Техас. Считай, он пожалел о том, что встретил ее.
Она судорожно прижала подушку к груди. Разумеется, он никогда не любил ее, простую фермерскую дочку, лишенную изящества и красоты, которые он, видимо, хотел видеть в своей жене. Она не сомневалась, что когда-то он испытывал к ней влечение. В темноте все было волшебно, и он никогда не знал женщины, подобной ей. Она отличалась от других. Возможно, на какое-то время он действительно принял свои чувства к ней за любовь. Понадобилось всего несколько недель, чтобы он понял, что ошибся.
Глядя через открытую стеклянную дверь, как восходит солнце, Мел окончательно утвердилась в своих выводах. Она знала, что он ушел. Она знала, потому что больше не ощущала его присутствия. Тепло сменилось холодом, и прохладный утренний воздух не был тому виной.
Она сдержала слезы, готовые брызнуть из глаз, и попыталась не обращать внимания на боль в груди, которая мешала дышать. «Мел Барнетт, – сказала она себе, – никогда не плачет и никогда не позволяет мужчине обидеть себя. Мелани Барнетт Максвелл», – поправилась она. Пусть будет так. Все было бы в порядке, если только она была беременной. У папы будет наследник, а у нее частичка Гейбриела.
Не очень-то ей и нужна частица его, тут же спохватилась она. Он ясно дал ей понять за две прошедшие недели, что не любит ее, не хочет ее, и будь она проклята, если прольет хоть одну слезинку о нем или еще хоть раз вспомнит того, кто так обошелся с ней.
Рассуждая так, она попыталась ожесточить себя. Она прекрасно жила до Гейбриела – это была ложь, с которой Мел легко согласилась, – и опять будет прекрасно жить после его ухода. Она не нуждается в нем и не хочет его, думала она, влезая в хлопчатобумажные брюки и, застегивая поношенную рубашку, которые носила до того, как стать миссис Гейбриел Максвелл.
Кармелита хлопотала на кухне и едва взглянула на Мел, когда та вошла.
Мел взяла печенье и чашку кофе, не дожидаясь, когда спустится отец. Вечером, со страхом подумала она, вечером я скажу ему, что меня оставил муж.
Мел стала натягивать перчатки.
– Куда ты собралась? – резко спросила Кармелита.
Мел старалась не встречаться с кухаркой взглядом.
– Нужно починить забор там, на севере, и я могу сегодня поехать туда на весь день.
– Мистер Максвелл едет с тобой? – перебила ее Кармелита.
– Нет, – торопливо ответила Мел.
– Где он? – Кармелита опять повернулась к плите. – Завтрак скоро будет на столе. Мистер Такер не спустился до обеда, а твоему отцу одному все не съесть.
– Гейбриел не будет завтракать, – произнесла Мел, поспешив к двери, чтобы спастись от назойливых вопросов.
– Где он? – повторила Кармелита.
– Откуда, черт побери, я знаю?! – задохнулась Мел.
Починка забора в тот день не состоялась. Мел неслась верхом во весь опор. Она не боялась одна путешествовать по пустынным просторам. У нее на боку висел револьвер, а к седлу приторочена зачехленная винтовка. Любому, кто рискнул бы потревожить ее сегодня, зверю или человеку, не поздоровилось бы. Пейзажи, которыми она обычно любовалась, сегодня проплывали мимо, как в тумане.
Она вернулась на ранчо уже в темноте, разгоряченная, потная и очень усталая, решив, что сегодня уж наверняка заснет. Ей удалось немного успокоиться, но это спокойствие было весьма хрупким.
Ричард, искавший ее повсюду, набросился на нее, чуть только она переступила порог:
– Где, черт возьми, тебя носило? Ты что, не могла придумать ничего лучше, чем вот так сбежать неизвестно куда?
Она безучастно взглянула на него:
– Не могла.
Мел начала было устало подниматься по лестнице, когда отец остановил ее:
– Тут тебе письмо от мужа.
Он помахал перед собой конвертом. Даже с высоты пол-лестницы она узнала почерк Гейбриела с его странным наклоном.
– Оно лежало на моем письменном столе, когда я утром спустился вниз. Что, к черту, здесь происходит?
– Сожги его, – без всякого выражения обронила она и повернулась, чтобы подняться к себе.
– Я этого не сделаю, – ответил Ричард.
Мел резко повернулась и спустилась вниз. Ричард протянул ей письмо, ожидая, что хоть что-то прояснится сейчас в деле, которое беспокоило его весь день с самого утра, когда из окна своей спальни он увидел, как его дочь отправилась верхом одна.
Она выхватила у него письмо, медленно прошла на кухню, открыла дверцу плиты, на которой булькало острое варево Кармелиты, и швырнула нераспечатанное письмо в огонь. Даже не взглянув, как оно горит, она тут же захлопнула дверцу и вышла.
– Какого черта… – Ричард ухватил проходящую мимо дочь за руку. – Вы должны объяснить мне наконец, юная леди.
Его испугал пустой взгляд Мел, и он отпустил ее руку.
– Я не хочу слышать его скользкие речи о том, как ему жаль, что наш брак не удался. Я не хочу читать его лживые извинения или всю эту красивую ложь. Все кончено, папа. Жаль, что ты не получил в зятья того, кого хотел.
Он не сводил с нее глаз, пока она опять так же медленно не поднялась к себе и дверь за ней не закрылась.
Вошел Такер, делая вид, что не знает обо всем случившемся.
– Вы не видели моего кузена? – невинно спросил он.
Ричард сорвал злобу на этом человеке, который был как бельмо на глазу, пил его виски, ел его еду и при этом все время ныл, словно избалованный ребенок:
– Ваш кузен уехал, и думаю, вам лучше сделать то же самое, чем быстрее, тем лучше.
Такер прижал к груди мягкую ладонь:
– Уехал? Как же так? Он не мог уехать. На днях сюда приезжает тетя Кэролайн.
Ричард постарался скрыть недовольство: – Кэролайн Максвелл? Такер кивнул:
– Я взял на себя смелость отправить ей телеграмму после свадьбы. Том любезно проводил меня до города. Она ответила, что, разумеется, приедет.
Такер знал, что приезд тети Кэролайн будет большой неожиданностью и не слишком приятной, если она послушает его совета.
Ричард вздохнул:
– Кэролайн Максвелл. Черт побери. – В другое время он бы порадовался приезду старой знакомой, но в свете последних событий… – Что ж, думаю, тогда вам можно чуть-чуть задержаться.
Такер улыбнулся за спиной у Барнетта, выходящего из комнаты.
– Спасибо, – прошептал он.
Ричард пристально наблюдал за дочерью после исчезновения ее мужа. Жизнь словно покинула ее. Он пытался втянуть ее в спор, но она безразлично соглашалась со всем, что он говорил, как бы нелепо это ни было.
Он винил во всем себя. Он пригласил Гейбриела Максвелла на ранчо, не скрывал, что хочет выдать Мел замуж, давил на нее. В том, что все так обернулось, он винил себя, но еще больше Гейбриела. Он поклялся, что, если этот человек встретится ему еще раз, он всадит пулю ему в сердце… за Мел.
ГЛАВА 21
Медленно и мучительно тянулось время, дни становились длиннее и жарче. Мел не носила в себе ребенка Гейбриела, и хотя она знала, что должна чувствовать облегчение, это открытие глубоко опечалило ее. В отсутствие Гейбриела она ощущала пустоту и понимала, что уже никогда не будет той девочкой, какой была до того, как встретила Гейбриела Максвелла и влюбилась в него.
Мел только оставалось заполнять дни тяжелой работой и, доводя себя до изнеможения, стараться забыть свои горести. С восхода до заката она приручала новый табун мустангов, стараясь не сломать их норов. Когда она закончит работу с ними, у отца будут самые замечательные лошади во всем Техасе.
Однажды в полдень, выходя из загона для лошадей, она увидела облако пыли на востоке, приближавшееся к дому по дороге, которая вилась среди холмов и валунов. Она остановилась посмотреть, стягивая перчатки с распухших пальцев и прислонившись к белой колонне на углу веранды.
Она находилась у входа в дом, когда увидела закрытый экипаж, запряженный парой прекрасных вороных лошадей. Он подъехал ближе, и она узнала возницу, Лема Планкетта, с выражением недовольства на обычно спокойном лице.
Лем остановил экипаж у парадного входа, спрыгнул на землю, как только лошади остановились, и открыл дверцу.
– Добрый день, Лем, – поздоровалась Мел за его спиной.
– О, – он смущенно обернулся. – Добрый день. Я привез вам кое-каких гостей. – Он заботливо предложил руку своей пассажирке.
Мел сразу поняла, что эта женщина – мать Гейбриела. Кэролайн Максвелл полностью подходила под описание, данное Ричардом: царственная, утонченная. Она критически оглядела дом и наконец остановила взгляд на Мел. С неприкрытым пристрастием она осмотрела Мел: от бесформенной шляпы на ее голове до пыльных ботинок. Наконец пожилая женщина театрально вздохнула.
– Вы, должно быть, Мелани. – Всем своим видом она как будто показывала, что у нее сохранялась капелька надежды, что она в кои-то веки ошиблась.
Мелани сделала шаг вперед:
– Да. Вы мать Гейбриела?
Между ней и гостьей было расстояние в несколько футов, но никто из них не предпринял попытки сократить его.
– Да, – Кэролайн Максвелл встретилась взглядом с Мел и смотрела на нее не мигая, почти с вызовом. – Где же мой сынок?
– Наверное, вы не получили вторую телеграмму Такера. – Мел не хотелось это говорить. – Гейбриела нет. Он уехал.
Кэролайн приложила руку ко лбу:
– Когда он вернется? Я не собираюсь оставаться в этом Богом забытом месте больше, чем это необходимо.
– Насколько мне известно, он не вернется, – бесстрастно произнесла Мел. Она отвернулась от ошеломленной женщины. – Послать кого-нибудь за вашим багажом или вы попросите Лема отвезти вас обратно в Парадайс прямо сейчас?
Кэролайн устало вздохнула:
– Пошлите кого-нибудь за нашими чемоданами. Раз уж приехали, останемся здесь на несколько дней. Мне нужно отдохнуть, да и бедная Пенелопа крайне утомлена путешествием.
Мел услышала слова своей свекрови уже у самой двери и удивленно оглянулась:
– Пенелопа? Пенелопа Пендерграсс?
Пенелопа как раз выходила из экипажа. Маленького роста, на несколько дюймов ниже Мел, с изящными белыми руками, хрупкая и женственная. Несколько прядей темных волос выбились из-под модной, если не сказать, легкомысленной шляпки и обрамляли тонкое хорошенькое личико с большими карими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Он уселся в мягкое кресло, поеживаясь, словно ему было неудобно, лицом к Мел, расположившейся в таком же кресле напротив него. Гейбриел встал позади жены, положив руки ей на плечи.
Прежде чем заговорить, Ричард несколько раз кашлянул.
– Я очень уважал твоего отца. За всю жизнь у меня не было второго такого друга, и, какую бы жизнь он ни вел до того, как приехать сюда, я уважал его за стремление построить новую жизнь. Он посвятил себя твоей матери и вам, детям. Больше всего на свете он любил свою семью.
Полностью завладев вниманием молодых людей, он опрокинул первый стаканчик виски и налил еще.
– До встречи с твоей матерью Макс приобрел известность в основном в Небраске и Канзасе. Его прозвали «Рука Дьявола». – Он взглянул на зятя. – Продолжать?
Гейбриел кивнул.
– Он был левшой, как и ты. – Барнетт уставился в стену мимо Гейбриела. – Про него говорили, что он быстрее ветра. Лучший стрелок.
Ричард помолчал, и Гейбриел снова спросил его:
– Вы утверждаете, что отец был бандитом до приезда в Техас?
Ричард кивнул:
– Он не любил об этом говорить. Я узнал об этом уже после его смерти. Он старался забыть об этом периоде своей жизни, пока тот парень не нашел его.
– Какой парень? – вырвалось у Мел.
– Молодой парнишка, который убил его. Тот самый, что гонялся за Максом несколько лет.
– Отца убили в перестрелке? Ричард покачал головой:
– Нет. Тут с ним никто тягаться не мог. Этот парень напал на него, но Макс первым выхватил оружие и ранил его в ногу. Макс вполне мог бы его убить, но с него было достаточно убитых им.
Он залпом выпил остаток виски.
– Парень валялся на улице… и кричал. Макс повернулся, чтобы пойти за доктором, и парень выстрелил ему в спину.
– Как звали парня? – Кровь отхлынула от лица Гейбриела, но голос сохранял твердость.
– Кларенс Франкс. Ему грозила виселица за убийство твоего отца. Но когда обнаружилось, кем был Макс на самом деле…
– Почему? – спросил Гейбриел. – Почему он искал моего отца?
– Потому что Макс в свое время убил его отца. Франкс рассказал нам это перед тем, как его увезли в Канзас. – Ричард взялся за бутылку, стоявшую перед ним на столе. Она помогала успокоиться. Он не любил говорить о том времени.
– Моя мать знала, чем он занимался… раньше? Ричард улыбнулся:
– Она встретила его в Сент-Луисе. Я не знаю подробностей, но они поженились меньше чем через месяц, и она уговорила его переехать туда, где его не знают, чтобы начать новую жизнь. Мне кажется, они немного пожили на востоке, но это было не для Макса, поэтому они обосновались в Техасе.
– Он не собирался бросить это занятие, убивать людей, чтобы заработать на жизнь? – с горечью спросил Гейбриел.
– Не собирался? – Ричард увидел злость в глазах Гейбриела. – Он говорил, что Кэролайн спасла его. Он не верил, что может спастись, до того как встретил ее. Не собирался? Для него это было освобождение.
Гейбриел заметался по комнате, как по клетке.
– Ничего удивительного, что моя мать никогда о нем не говорила, – рассуждал он скорее сам с собой. – Разбойник. Преступник. – К нему подошла Мел, но он не захотел остановиться, не захотел сесть с ней рядом. – Скольких он убил?
Ричард сдался и налил себе еще виски. Но прежде чем он успел взяться за стакан, Гейбриел выхватил его. Залпом проглотив виски, Гейбриел потребовал:
– Вам известно? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Сотню?
– Какая разница? – спокойно спросил Ричард. – Это было давно. До твоего рождения.
– Сколько? – Гейбриел подошел к нему вплотную, и Ричард ужаснулся внезапной ненависти в его зеленых глазах.
– Я слышал, двадцать семь, но…
– Двадцать семь, – эхом отозвался Гейбриел.
– Не знаю, так ли это, – продолжал Ричард. – Слухи всегда преувеличены.
Гейбриел прикрыл глаза руками, стараясь заглушить боль. Он обожал отца. Став взрослым, он всегда сравнивал себя с ним. Все иллюзии об отце рассеялись. Зачем только он приехал в Техас?
Он даже не осознал, что произнес это вслух. Первый раз за несколько прошедших недель он не думал о Мел и даже не взглянул на нее, выбегая из комнаты.
Когда спустя много времени он лег в постель, Мел уже спала или ему так показалось. Он не обнял ее, как обычно, а вытянулся на краешке кровати и заснул только под утро.
Во сне они обнялись. Ее голова удобно покоилась у него на плече, ее нога поверх его ноги.
Гейбриел знал, что она самое лучшее, что было у него в жизни, и подумал, что скажет ей об этом когда-нибудь, совсем скоро. Перед отъездом.
Он ласково убрал волосы с ее лица, чтобы полюбоваться ею спящей, безмятежно прижавшейся к нему. Внезапно он нахмурился. Она не одобрит то, что он собирается сделать, что он должен сделать. Она наверняка попытается остановить его.
Человек, убивший в спину его отца, вероятно, еще жив. У него есть имя – Кларенс Франкс… и дом – Канзас. Найдется кто-нибудь, кто помнит его и знает, где он.
Гейбриел все решил, бесцельно бродя по ранчо весь вечер. Разбойник или фермер, Джеймс Максвелл был его отцом, честным мужем и отцом для своей семи. Пули в спину не заслуживает никто. Даже Рука Дьявола.
ГЛАВА 20
Мел почти не узнавала своего мужа, внезапно превратившегося в молчаливого, угрюмого человека, основным занятием которого стала стрельба по жестянкам и бутылкам. Он был отличным стрелком, немного горячим, но точным и быстрым, как и Мел. Его занятия стрельбой теперь были лишены добродушного юмора, присущего их с Мел прежним неуклюжим урокам. Более того, если Мел приходила посмотреть, он проявлял такое нетерпение, что у нее не оставалось сомнений, что он хочет поскорее остаться в одиночестве.
Мел видела, что Гейбриел живет своей собственной внутренней жизнью, и начинала сомневаться, есть ли какой-то смысл в ее скоропалительном браке. Муж стал совершенно чужим. Макс был ее другом, Гейбриел любовником. Ни того ни другого не осталось в этом озабоченном человеке, отстранившемся от нее. Даже когда они занимались любовью, казалось, он был далеко, скрывая от нее какую-то часть себя. Хотя во сне он по-прежнему тянулся к ней, словно от этого зависела его жизнь. Пробуждение в его объятиях было единственным моментом, когда она не испытывала беспокойства об их будущей жизни.
Мел понимала, что Гейбриел удручен тем, что он узнал о своем отце, но, по ее мнению, он слишком переживал. Она попыталась уговорить его не расстраиваться так сильно, но становилось все очевиднее, что это не в его силах.
Однажды утром она проснулась и обнаружила, что обнимает подушку Гейбриела. Ее мужа не было. Едва рассвело, а Гейбриел никогда не вставал так рано. Ей тут же пришла в голову мысль, что он оставил ее, и оглядев комнату, она поняла, что ее предположение оправдалось. Его кольт и ботинки исчезли. И черная шляпа с серебряной лентой, подарок Джорджа, тоже не висела на стуле возле ее столика.
Она все время ждала этого с тех пор, как он пожалел о том, что приехал в Техас. Считай, он пожалел о том, что встретил ее.
Она судорожно прижала подушку к груди. Разумеется, он никогда не любил ее, простую фермерскую дочку, лишенную изящества и красоты, которые он, видимо, хотел видеть в своей жене. Она не сомневалась, что когда-то он испытывал к ней влечение. В темноте все было волшебно, и он никогда не знал женщины, подобной ей. Она отличалась от других. Возможно, на какое-то время он действительно принял свои чувства к ней за любовь. Понадобилось всего несколько недель, чтобы он понял, что ошибся.
Глядя через открытую стеклянную дверь, как восходит солнце, Мел окончательно утвердилась в своих выводах. Она знала, что он ушел. Она знала, потому что больше не ощущала его присутствия. Тепло сменилось холодом, и прохладный утренний воздух не был тому виной.
Она сдержала слезы, готовые брызнуть из глаз, и попыталась не обращать внимания на боль в груди, которая мешала дышать. «Мел Барнетт, – сказала она себе, – никогда не плачет и никогда не позволяет мужчине обидеть себя. Мелани Барнетт Максвелл», – поправилась она. Пусть будет так. Все было бы в порядке, если только она была беременной. У папы будет наследник, а у нее частичка Гейбриела.
Не очень-то ей и нужна частица его, тут же спохватилась она. Он ясно дал ей понять за две прошедшие недели, что не любит ее, не хочет ее, и будь она проклята, если прольет хоть одну слезинку о нем или еще хоть раз вспомнит того, кто так обошелся с ней.
Рассуждая так, она попыталась ожесточить себя. Она прекрасно жила до Гейбриела – это была ложь, с которой Мел легко согласилась, – и опять будет прекрасно жить после его ухода. Она не нуждается в нем и не хочет его, думала она, влезая в хлопчатобумажные брюки и, застегивая поношенную рубашку, которые носила до того, как стать миссис Гейбриел Максвелл.
Кармелита хлопотала на кухне и едва взглянула на Мел, когда та вошла.
Мел взяла печенье и чашку кофе, не дожидаясь, когда спустится отец. Вечером, со страхом подумала она, вечером я скажу ему, что меня оставил муж.
Мел стала натягивать перчатки.
– Куда ты собралась? – резко спросила Кармелита.
Мел старалась не встречаться с кухаркой взглядом.
– Нужно починить забор там, на севере, и я могу сегодня поехать туда на весь день.
– Мистер Максвелл едет с тобой? – перебила ее Кармелита.
– Нет, – торопливо ответила Мел.
– Где он? – Кармелита опять повернулась к плите. – Завтрак скоро будет на столе. Мистер Такер не спустился до обеда, а твоему отцу одному все не съесть.
– Гейбриел не будет завтракать, – произнесла Мел, поспешив к двери, чтобы спастись от назойливых вопросов.
– Где он? – повторила Кармелита.
– Откуда, черт побери, я знаю?! – задохнулась Мел.
Починка забора в тот день не состоялась. Мел неслась верхом во весь опор. Она не боялась одна путешествовать по пустынным просторам. У нее на боку висел револьвер, а к седлу приторочена зачехленная винтовка. Любому, кто рискнул бы потревожить ее сегодня, зверю или человеку, не поздоровилось бы. Пейзажи, которыми она обычно любовалась, сегодня проплывали мимо, как в тумане.
Она вернулась на ранчо уже в темноте, разгоряченная, потная и очень усталая, решив, что сегодня уж наверняка заснет. Ей удалось немного успокоиться, но это спокойствие было весьма хрупким.
Ричард, искавший ее повсюду, набросился на нее, чуть только она переступила порог:
– Где, черт возьми, тебя носило? Ты что, не могла придумать ничего лучше, чем вот так сбежать неизвестно куда?
Она безучастно взглянула на него:
– Не могла.
Мел начала было устало подниматься по лестнице, когда отец остановил ее:
– Тут тебе письмо от мужа.
Он помахал перед собой конвертом. Даже с высоты пол-лестницы она узнала почерк Гейбриела с его странным наклоном.
– Оно лежало на моем письменном столе, когда я утром спустился вниз. Что, к черту, здесь происходит?
– Сожги его, – без всякого выражения обронила она и повернулась, чтобы подняться к себе.
– Я этого не сделаю, – ответил Ричард.
Мел резко повернулась и спустилась вниз. Ричард протянул ей письмо, ожидая, что хоть что-то прояснится сейчас в деле, которое беспокоило его весь день с самого утра, когда из окна своей спальни он увидел, как его дочь отправилась верхом одна.
Она выхватила у него письмо, медленно прошла на кухню, открыла дверцу плиты, на которой булькало острое варево Кармелиты, и швырнула нераспечатанное письмо в огонь. Даже не взглянув, как оно горит, она тут же захлопнула дверцу и вышла.
– Какого черта… – Ричард ухватил проходящую мимо дочь за руку. – Вы должны объяснить мне наконец, юная леди.
Его испугал пустой взгляд Мел, и он отпустил ее руку.
– Я не хочу слышать его скользкие речи о том, как ему жаль, что наш брак не удался. Я не хочу читать его лживые извинения или всю эту красивую ложь. Все кончено, папа. Жаль, что ты не получил в зятья того, кого хотел.
Он не сводил с нее глаз, пока она опять так же медленно не поднялась к себе и дверь за ней не закрылась.
Вошел Такер, делая вид, что не знает обо всем случившемся.
– Вы не видели моего кузена? – невинно спросил он.
Ричард сорвал злобу на этом человеке, который был как бельмо на глазу, пил его виски, ел его еду и при этом все время ныл, словно избалованный ребенок:
– Ваш кузен уехал, и думаю, вам лучше сделать то же самое, чем быстрее, тем лучше.
Такер прижал к груди мягкую ладонь:
– Уехал? Как же так? Он не мог уехать. На днях сюда приезжает тетя Кэролайн.
Ричард постарался скрыть недовольство: – Кэролайн Максвелл? Такер кивнул:
– Я взял на себя смелость отправить ей телеграмму после свадьбы. Том любезно проводил меня до города. Она ответила, что, разумеется, приедет.
Такер знал, что приезд тети Кэролайн будет большой неожиданностью и не слишком приятной, если она послушает его совета.
Ричард вздохнул:
– Кэролайн Максвелл. Черт побери. – В другое время он бы порадовался приезду старой знакомой, но в свете последних событий… – Что ж, думаю, тогда вам можно чуть-чуть задержаться.
Такер улыбнулся за спиной у Барнетта, выходящего из комнаты.
– Спасибо, – прошептал он.
Ричард пристально наблюдал за дочерью после исчезновения ее мужа. Жизнь словно покинула ее. Он пытался втянуть ее в спор, но она безразлично соглашалась со всем, что он говорил, как бы нелепо это ни было.
Он винил во всем себя. Он пригласил Гейбриела Максвелла на ранчо, не скрывал, что хочет выдать Мел замуж, давил на нее. В том, что все так обернулось, он винил себя, но еще больше Гейбриела. Он поклялся, что, если этот человек встретится ему еще раз, он всадит пулю ему в сердце… за Мел.
ГЛАВА 21
Медленно и мучительно тянулось время, дни становились длиннее и жарче. Мел не носила в себе ребенка Гейбриела, и хотя она знала, что должна чувствовать облегчение, это открытие глубоко опечалило ее. В отсутствие Гейбриела она ощущала пустоту и понимала, что уже никогда не будет той девочкой, какой была до того, как встретила Гейбриела Максвелла и влюбилась в него.
Мел только оставалось заполнять дни тяжелой работой и, доводя себя до изнеможения, стараться забыть свои горести. С восхода до заката она приручала новый табун мустангов, стараясь не сломать их норов. Когда она закончит работу с ними, у отца будут самые замечательные лошади во всем Техасе.
Однажды в полдень, выходя из загона для лошадей, она увидела облако пыли на востоке, приближавшееся к дому по дороге, которая вилась среди холмов и валунов. Она остановилась посмотреть, стягивая перчатки с распухших пальцев и прислонившись к белой колонне на углу веранды.
Она находилась у входа в дом, когда увидела закрытый экипаж, запряженный парой прекрасных вороных лошадей. Он подъехал ближе, и она узнала возницу, Лема Планкетта, с выражением недовольства на обычно спокойном лице.
Лем остановил экипаж у парадного входа, спрыгнул на землю, как только лошади остановились, и открыл дверцу.
– Добрый день, Лем, – поздоровалась Мел за его спиной.
– О, – он смущенно обернулся. – Добрый день. Я привез вам кое-каких гостей. – Он заботливо предложил руку своей пассажирке.
Мел сразу поняла, что эта женщина – мать Гейбриела. Кэролайн Максвелл полностью подходила под описание, данное Ричардом: царственная, утонченная. Она критически оглядела дом и наконец остановила взгляд на Мел. С неприкрытым пристрастием она осмотрела Мел: от бесформенной шляпы на ее голове до пыльных ботинок. Наконец пожилая женщина театрально вздохнула.
– Вы, должно быть, Мелани. – Всем своим видом она как будто показывала, что у нее сохранялась капелька надежды, что она в кои-то веки ошиблась.
Мелани сделала шаг вперед:
– Да. Вы мать Гейбриела?
Между ней и гостьей было расстояние в несколько футов, но никто из них не предпринял попытки сократить его.
– Да, – Кэролайн Максвелл встретилась взглядом с Мел и смотрела на нее не мигая, почти с вызовом. – Где же мой сынок?
– Наверное, вы не получили вторую телеграмму Такера. – Мел не хотелось это говорить. – Гейбриела нет. Он уехал.
Кэролайн приложила руку ко лбу:
– Когда он вернется? Я не собираюсь оставаться в этом Богом забытом месте больше, чем это необходимо.
– Насколько мне известно, он не вернется, – бесстрастно произнесла Мел. Она отвернулась от ошеломленной женщины. – Послать кого-нибудь за вашим багажом или вы попросите Лема отвезти вас обратно в Парадайс прямо сейчас?
Кэролайн устало вздохнула:
– Пошлите кого-нибудь за нашими чемоданами. Раз уж приехали, останемся здесь на несколько дней. Мне нужно отдохнуть, да и бедная Пенелопа крайне утомлена путешествием.
Мел услышала слова своей свекрови уже у самой двери и удивленно оглянулась:
– Пенелопа? Пенелопа Пендерграсс?
Пенелопа как раз выходила из экипажа. Маленького роста, на несколько дюймов ниже Мел, с изящными белыми руками, хрупкая и женственная. Несколько прядей темных волос выбились из-под модной, если не сказать, легкомысленной шляпки и обрамляли тонкое хорошенькое личико с большими карими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26