– И никаких разговоров. Если не возражает герцогиня, думаю, тебе пора отдохнуть.
– Конечно. Бич проводит вас наверх.
Было решено, что Алексис будет спать на диване в комнате Индии, на случай если девочка вдруг проснется ночью.
Дев отнес полусонную Алексис наверх и пошел на кухню, чтобы принести ей стакан теплого молока. Индия между тем подоткнула теплое одеяло и поцеловала девочку.
– Ты будешь спать здесь. Жозефина с тобой?
Алексис подняла куклу.
– Как и я, в целости и сохранности. – Она на секунду задумалась. – Знаете, а я опять его видела. Он помог, когда мне захотелось плакать.
– Кто?
– Мальчик, – нетерпеливо сказала Алексис. – Тот милый мальчик с ясными глазами и блестящими кудрявыми волосами. – Она посмотрела на Индию. – Он и сейчас здесь. Он пытается что-то сказать. Думаю, что-то очень важное, но я так устала… и у меня глаза слипаются.
Индия замерла, почувствовав, как сильно забилось ее сердце. По спине пробежали мурашки, казалось, что кто-то за ней наблюдает.
Это был полный абсурд, поскольку в комнате, кроме нее и Алексис, никого не было.
Но вопреки разумным доводам, которые подсказывал ей мозг, она сидела неподвижно, со сцепленными руками и молила Бога дать ей почувствовать присутствие того призрака, которого Алексис видела так явственно.
И пока она сидела рядом с Алексис, солнце за окном вышло из-за облака, и его золотой луч упал на ее кровать. В то же мгновение на дереве весело запел дрозд.
И Индия не смогла остановить поток горячих слез.
– Бабушка, можно задать тебе вопрос? Очень важный.
Герцогиня оторвала взгляд от корзинки с розами.
– Конечно, можно, родная. Ты все еще беспокоишься об Алексис?
– Нет, это относится ко мне, бабушка. К тому, что я чувствовала все эти последние месяцы. Ты, должно быть, заметила.
Герцогиня положила в корзинку срезанную розу и внимательно посмотрела на Индию.
– Я много чего заметила, любовь моя. Как ты вдруг умолкала, не закончив фразу и глядя на заходящее солнце. Как ты улыбаешься, слушая других, а сама словно не слышишь, что тебе говорят. Да, с тех пор как ты вернулась из Европы, я замечала многое. Ты, наконец, скажешь мне правду?
– Я никогда не умела долго скрывать от тебя свои тайны, бабушка, ведь так? – Индия села рядом с герцогиней и положила голову ей на колени. – Ах, бабушка, это все из-за Дева. Когда мы с ним встретились в Брюсселе, это было какое-то наваждение, безумие, если хочешь, но такое счастье. А потом мы… – Индия подавила вздох. – Мы поженились. В те дни хаоса перед Ватерлоо это было не так уж и трудно устроить. Знаю, что должна была сообщить тебе об этом, но времени не было. Он должен был отправиться на войну, и я не знала, увижу ли его когда-нибудь опять.
– А потом уже было поздно рассказывать обо всем нам, – тихо сказала герцогиня. – Потому что он умер. Пропал при Ватерлоо. И вместо того чтобы открыть нам свою кровоточащую рану, ты решила держать все в себе.
Индия кивнула.
– Но у тебя не получилось, дорогая. – Герцогиня посмотрела куда-то вдаль, борясь с собственными печальными воспоминаниями. – Избавиться от секретов не так-то просто. Я иногда думаю, что для того, чтобы облегчить душу, надо с кем-нибудь поделиться этими секретами. – Старая леди вздохнула, взяла Индию за подбородок и заглянула в глаза. – А теперь, когда Торнвуд вернулся?
– Не знаю, бабушка. Иногда мне кажется, что я его люблю. Но он стал совершенно другим человеком. Он порой такой холодный, такой замкнутый, что мне хочется бить его кулаками по голове. Но ведь когда человек любит, он не должен так…
Герцогиня рассмеялась:
– На мой взгляд, это совсем неплохо. Мне никогда не нравились эти хнычущие девицы, которые утверждают, что умирают от любви. Совершеннейшая чепуха. От любви не умирают. За нее надо бороться. Пора бы вам обоим это понять, – добавила она.
Индия смахнула слезы.
– Я не знаю, смогу ли, бабушка. Я думала, что в любви все будет сладко и гладко, а оказалось вовсе не так. Что с нами происходит, бабушка?
– Ничего.
– Что-то мне мешает. Что-то, что я никак не могу заставить себя рассказать ему. А теперь, наверное, уже слишком поздно.
– Не лучше ли тебе спросить об этом своего мужа?
Торнвуд, сердито ворча что-то себе под нос, шел по коридорам огромного дома Деламеров. Его собственный дом, всего в десяти милях к северу, был красивым и удобным, но вполовину меньше этого.
Неожиданно за его спиной раздался тихий кашель.
– Если вы ищете мисс Индию, я думаю, что она в розарии с ее светлостью. – Это был Бич. – Вам позвать ее?
– Полагаю, Бич, что я должен сам к ней пойти. Если не ошибаюсь, мне предстоит тяжелый разговор. Понимаете, мне придется объяснить ей, почему я не был до конца с ней честен. – Девлин вдруг удивился тому, что так разоткровенничался со слугой. Раньше он никогда бы себе этого не позволил.
– Мне кажется, что всем мужчинам семьи Деламер приходится в молодости пройти через это. Что-то в женщинах Деламер есть такое, чему мужчины не могут противостоять. Но я уверен, что вы великолепно со всем справитесь, милорд.
К тому времени как Девлин дошел до розария, Индии там уже не было.
– Ее здесь нет? Черт!
– Вы разминулись всего на пять минут. Похоже, это вошло у вас в привычку, Торнвуд. Знаете, она не похожа на других ваших женщин. Она упряма и независима, хотя очень ранима. И я не хочу, чтобы вы снова причинили ей боль, слышите? Ей и так досталось слишком много! – Герцогиня не скрывала своего гнева.
Торнвуд сжал кулаки.
– Мне никогда и в голову не приходило причинять ей боль. Даже сейчас, если бы я считал, что мне лучше уехать, можете быть уверены: я не остался бы здесь ни минуты. Но я надеюсь, что у нас есть шанс. – Он смущенно провел ладонью по волосам. – Я выразился не слишком сумбурно?
– Я поняла вас, молодой человек. Если бы я узнала раньше о том, что вы двое сделали, я бы приехала в Брюссель и выволокла оттуда вас обоих за шкирку.
– Так вы знаете? Это она вам рассказала? – Дев был явно шокирован.
– В нашей семье есть кое-какие секреты, Торнвуд. И если вы станете одним из нас, вам придется с этим считаться.
– Как вы можете принять меня после того, как я обманул вас? Сначала я уговорил вашу внучку на жалкую свадьбу накануне войны, а потом исчез на долгие месяцы.
На губах герцогини промелькнула улыбка.
– Не имеет значения, что думаю я. Решает Индия. Почему бы вам не спросить ее?
– Так вы не возражаете? – Он выхватил из корзинки несколько роз и побежал к выходу.
– Вы найдете ее на чердаке. Она часто туда ходит. Называет его местом, где хорошо думается.
Чердак был огромным, похожим на пещеру, со свисающими с обеих сторон карнизами и небольшим слуховым окном, через которое пробивалось нежаркое солнце Норфолка. Индия приходила сюда с раннего детства, когда ей надо было скрыться от братьев или просто помечтать.
Вот и сейчас она поднялась на этот старый чердак, чтобы разобраться в своих противоречивых чувствах. Словно во сне, она прошла мимо огромной кровати, где, согласно легенде, спал Карл Второй, мимо бесценных гобеленов и большого старинного дубового стола, за которым была подписана Великая хартия вольностей.
Однако сегодня Индия не обращала внимания на все эти раритеты. Она направилась к окованному медью сундучку у слухового окна.
Дрожащими руками она подняла крышку, и в нос ей ударил свежий аромат лаванды. На дне сундука лежал белый сверток.
Одинокая слеза скатилась по ее щеке и упала на верхний слой белой ткани – кусок тончайшего батиста, отделанный ручной вышивкой, кружевами и лентами. Это была рубашечка, в которой крестят детей.
Рубашечка, которая была на ее сыне, когда его крестили в деревенской церкви под Брюсселем за неделю до смерти.
Индия прижала тонкую ткань к лицу, вдыхая запах и вспоминая то время, когда она в последний раз видела сына, которого назвала Девлин Райан Карлайл.
Его темные кудряшки блестели, а глазки были ясными. Он играл простой деревянной погремушкой, которую вырезал для него муж квартирной хозяйки. Его смех наполнял радостью ее жизнь.
Но трагедия случилась неожиданно. Была ли это одна из многочисленных болезней, поразившая многих в Брюсселе после сражения, Индия так и не узнала. Ребенок постепенно угасал и до самого конца ни разу не заплакал.
Индия делала все, что предписывал врач, но ни ванночки, ни лекарственные травы не помогли. Из ребенка медленно уходила жизнь. Только на рассвете пятого дня он, казалось, снова обрел силу. Он заморгал, и его крошечные пальчики сжали ее руку.
Индия прижала его к своей груди, но он закрыл глаза и вздохнул в последний раз.
Эта потеря окончательно раздавила Индию, к тому времени ей уже сообщили, что Девлин погиб в сражении при Ватерлоо. Три недели она не выходила из комнаты, а только сидела и смотрела в окно на опустевшие поля, а потом стала ходить на кладбище при церкви, на свежую могилу, надгробье которой было украшено маленькими херувимами.
Тогда Индия думала, что может умереть – даже хотела умереть. Но случилось нечто странное. С востока неожиданно налетел ураган, и ветер снес все цветы, которые она положила на свежую могилу Райана. Потом начался страшный ливень и размыл маленький холмик.
Это стало тяжелым испытанием для разума Индии. Она бросилась на могилу, пытаясь защитить от дождя цветы и молодую траву, за которой она с такой любовью ухаживала в первые холодные дни весны.
Но ее отчаянные попытки не увенчались успехом. Неумолимая природа брала свое: мокрая земля ускользала между пальцами, траву вымывало с корнем. Стоя на коленях в мокрой земле, с грязными по локти руками, с бледным от горя и ярости лицом, она заплакала в первый раз с тех пор, как потеряла свое любимое дитя.
Ей никто не мешал, никто даже не обращал на нее внимания. Она просто была странной англичанкой, каждый день приходившей на кладбище. И ее оставляли наедине с ее горем.
Спустя три часа она поднялась с колен, почувствовав, что стало немного легче, что покой занял рваную пустоту в ее сердце.
Ее ребенка больше нет. Этого уже не изменить.
Она потеряла мужа. И это ей тоже придется принять.
Она понимала, что ей осталось вернуться домой, к своей семье, где ее любят. Там, в Норфолке, она постарается хоть как-то наладить свою жизнь.
А сейчас Индия стояла у слухового окна, вновь переживая печальные события давних дней. Луч солнца, пробившийся сквозь пыльное стекло, осветил ее мокрое от слез лицо и белую рубашечку сына, которого ее муж никогда не видел.
Она так глубоко погрузилась в воспоминания, что не услышала тихих шагов у себя за спиной.
Теплые руки легли ей на плечи.
– Индия, что ты здесь делаешь? Твоя бабушка сказала… – Услышав ее прерывистое дыхание, Торн на секунду замолчал. – Ты плачешь?
– Нет. – Она быстро обернулась и отгородилась от него крышкой сундука. – Мне просто надо побыть одной.
– Почему? Нет ничего такого, чем бы ты не могла поделиться со мной. Кроме того, мне самому надо тебе кое-что объяснить.
– Тебе не кажется, Дев, что время для объяснений уже прошло? Возможно, то, что было между нами прошлой ночью – огонь и страсть, – это самое большее, что у нас вообще могло быть.
– Черт возьми, Индия, не отворачивайся от меня! – Он схватил ее за талию и повернул к себе лицом. – Прошлая ночь была прекрасной, но это не вся наша жизнь. Мне нравятся твой ум и твоя неиспорченность. Твоя решительность и честность. Мне даже нравится твое безрассудство, хотя иногда оно до смерти меня пугает. Я люблю в тебе все, Индия Деламер. И всегда буду любить, поверь мне.
– Правда, Девлин? – дрожащим голосом откликнулась она. – Прошлое иногда кажется таким далеким, словно это был сон. А иногда – что все было только вчера, потому что рана все еще кровоточит.
– О чем ты говоришь, Индия? Что, черт возьми, ты пытаешься мне сказать?
Забывшись, она глянула вниз. Торн проследил за ее взглядом и увидел в ее руках белую одежду младенца, на которой, словно драгоценные камни, сверкали капельки ее слез.
– Боже, – сдавленным голосом произнес он. – Ты мне не говорила. Я не знал… я даже не подозревал…
Он вздрогнул так, словно чья-то гигантская рука скрутила его мышцы и жилы и вывернула его наизнанку.
– Это правда? Был ребенок?
Индия не ответила. Она просто продолжала гладить белое полотно.
Он схватил ее за руку и притянул к себе.
– Что произошло, Индия? Господи, я должен знать правду.
Его голос сорвался, и горячая слеза упала ей на плечо. Она поняла, что пора ее мужу почувствовать то горе, которое она так долго переживала в одиночку.
– Он был… прелестным маленьким мальчиком, с такими же умными глазами, как у его отца. Он был радостью моей жизни за то короткое время, что был со мной. И я ни о чем не жалею, ни о единой секунде, которую я прожила вместе с ним, слышишь? Даже если я потеряла его… так неожиданно.
– Он умер младенцем, и я ни разу его не увидел. – Девлин сжал губы. – И я оставил тебя одну в незнакомом городе. С ребенком… моим ребенком. Каким же я был чудовищем! – Он покачал головой. Его голос то и дело срывался. – Почему я не подождал? Почему я ввязался в это проклятое дело, вместо того чтобы вернуться к тебе после сражения? Я был слеп и потерял своего сына. Нашего сына.
– Не надо, Дев. Я не сожалею ни о чем. Ты вернулся ко мне, и это удача. Не надо взваливать груз моих бед на свои плечи.
– Как ты можешь прощать мне то, что я пропустил так много важного? Я не видел, как ты вынашивала моего ребенка. Не видел твоей радости, когда ты смотрела на мальчика с умными глазами, которого держала на руках. И все ради чего? – Он горько усмехнулся. – Ради ложного понятия чести и ради страны, для которой герои значат меньше, чем золотые гинеи и шумные парады.
– У тебя был свой долг, а у меня – свой. Нельзя вернуться назад и изменить это.
– Если бы я только мог! – Он взял в руки крошечную рубашечку, и глаза его заблестели. – Я хочу, чтобы ты дала мне еще один шанс, Индия. Я хочу тебя. Я хочу это. – Он прижал к щеке прозрачную ткань. – Я хочу, чтобы у меня был дом, полный детей. Даже если я в ужасе от мысли, что не смогу быть хорошим отцом. Мой отец был неисправимым игроком, а мать… О ней лучше вообще не говорить.
– Ты не будешь таким.
– Нет? Я чертовски боюсь, что никогда не смогу пустить корни. А если окажется, что я никудышный отец и муж? Что, если сбегу как последний трус?
– Тогда мы все сбежим вместе с тобой. В конце концов, я очень хорошо знаю Туркестан. И все еще жив тот вождь бедуинов, который будет счастлив, если я…
– Слышал, слышал.
– Но он мне не нужен. Мне нужен ты. Но я тебя предупреждала, Дев. Я не намерена облегчать тебе задачу.
Ее пальцы скользнули по его груди и между пуговицами рубашки.
– Еще немного, женщина, и я…
Она прижалась к нему.
– И ты – что?
То, что он прочел в ее взгляде, воодушевило его.
– Я дам вам все, что пожелаете, миледи.
– Я желаю этого.
Она поднялась на цыпочки и лизнула его ухо.
– Боже милостивый, Индия. – Он обхватил руками ее бедра. – Я умру от боли прямо на этом месте.
– От того, что я предлагаю, не умирают. Ты, во всяком случае, не умрешь. Хотя я никогда не пробовала, но подозреваю, что найдутся мужчины, которые были бы счастливы показать мне, как…
Дев грозно на нее посмотрел.
– Слышать не хочу ни о каких других мужчинах, которые были влюблены в тебя. Для меня ты была единственной с той минуты, как я увидел тебя на улице Брюсселя.
– А как насчет того пресловутого речного пирата?
– Он никогда не был таким, каким казался. Это была всего лишь роль – одна из тех, которым я так хорошо научился в этой жизни. Только тебе удалось распознать за пиратской внешностью мое истинное лицо.
Индия опустила голову и потерлась носом о его шею.
– Так докажи мне. Я хочу чувствовать, как бьется твое сердце, видеть, как страсть туманит тебе глаза, ощущать, как ты заполняешь меня всю.
Девлин застонал.
Они так и не добрались до кровати, на которой когда-то спал Карл Второй. Торн положил ее на ближайшую твердую поверхность, оказавшуюся большим дубовым столом.
Что из того, что на этом столе была подписана Великая хартия вольностей? У них будут свои исторические моменты – пусть и более интимного характера.
Верхняя одежда была так торопливо сброшена на пол, что Индия прошептала:
– Погоди, Дев, дай отдышаться.
Но он продолжал ее раздевать.
– Я не могу ждать. Это должно случиться здесь…
– Да, да. И сейчас.
И в тот же момент это случилось. Индия приняла его. Схватив его за плечи, она заставила его войти в нее как можно глубже.
– Полегче, красавица. Не то я могу сделать тебе больно.
Но Индия, подогреваемая фантазиями прошлого и реальностью предшествующей ночи, ничего не хотела слышать.
– Подари мне будущее, Дев. Здесь, в этом квадрате солнечного света, помоги мне зачать ребенка. Думаю, он ждет этого от нас.
Ее хриплый голос потряс Торна. Стиснув ее руками, он вошел в нее еще глубже, почувствовав, как она сжала его плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30