Ее лицо было юным, серьезным и печальным. Длинное платье струилось мягкими складками. Сложенными на груди руками она держала букет каменных роз.— Это лицо я видел в окне — потрясение произнес Майлс.— Это его лицо, — хриплым шепотом сказала Элисса, не сводя глаз с рыцаря.— Ее лицо, — возразил Майлс, ничего не понимая. — Я успел бросить на нее всего один взгляд, но все равно запомнил.— Леди и ее рыцарь…Майлс подошел к гранитной плите.— На каждом надгробии есть латинская эпитафия.Вместе они разобрали слова, высеченные на камне несколько столетий назад.— «Здесь покоится, — прочитала вслух Элисса, — Роберт Смелый, верный рыцарь, крестоносец короля, преданный слуга Господень, любящий отец и муж», — на последних словах ее голос дрогнул. — «Родился в 1166 году, умер в 1209 году».Майлс прочитал надпись на надгробии женщины:— «Здесь покоится Ариадна, смелая и чистая душой женщина, преданная слуга Господа, любящая мать и жена. Родилась в 1169 году, умерла в 1209 году».— Ей было всего двадцать лет, на год меньше, чем мне сейчас, когда Роберт оставил ее, чтобы сопровождать короля Ричарда в Иерусалим, — пробормотала Элисса.Майлс еще раз взглянул на даты на саркофаге Роберта.— А ему — всего двадцать три.— Какими юными они были…— Моложе нас.— Роберт вернулся к ней, — прошептала Элисса, беря его за руку.Майлс взглянул на задумчивое лицо жены.— Да, он вернулся к ней.Теперь он понимал, почему любовь к женщине способна уберечь мужчину от всех ужасов войны, от ядовитого дыхания смерти на поле брани, от жестокого огня, голода, болезней — ничто не в силах помешать мужчине вернуться к той, которая ждет его. Он сам прошел бы сквозь ад, лишь бы вновь увидеться с Элиссой.— Они поженились, у них родились дети. Они жили счастливо, и когда пришло время, были погребены здесь вместе, чтобы не разлучаться всю вечность, — досказала эту романтическую историю Элисса.— Всю вечность, — как клятву, повторил Майлс, и повернулся к Элиссе. — Я понимаю, что чувствовал Роберт Смелый. Я хочу провести целую вечность с тобой, дорогая.— И я хочу провести целую вечность с тобой… — Элисса улыбнулась ему сквозь слезы.Ее прервал хриплый смех, раздавшийся от двери церкви.— Это можно устроить.Оба мгновенно обернулись.— Черт побери, Чабб! — выругался Майлс.— Сэр Элфрид! — воскликнула Элисса. Элфрид неприятно усмехнулся.— К вашим услугам, леди Элисса. Или я должен называть вас «леди Корк»? Глава 27 Как раз в тот момент, когда предчувствие было всего нужнее, оно подвело его, вынужден был признать Майлс Сент-Олдфорд, видя, как Элфрид Чабб направил револьвер на Элиссу.Он решил действовать.— Это ошибка, Чабб, — произнес Майлс таким голосом, при звуках которого дрожал не один враг.— Разумеется. Ошибку совершила леди — ей не стоило преследовать меня. Затем ошибку совершили вы, отправившись искать ее. Если бы вы оставались в своих комнатах, ничего бы не случилось.— Сэр Элфрид, а что вы делаете здесь, в катакомбах? — спросила Элисса.Казалось, Чабб почти забыл о Майлсе, обратив все свое внимание на Элиссу.— Как вы любопытны, леди! — Элфрид рассмеялся. — Как раз об этом я и подумал, когда обнаружил, что именно вы, миледи, преследуете меня, а не ваш жуткий кот. Я сказал себе: «Она любопытна, как кошка». Затем я вспомнил фразу из детской грамматики, которая случайно застряла у меня в голове: «Любопытство сгубило кошку»…— «Удовлетворение воскресило ее», — закончила за него Элисса.— Да, но не знаю, смогу ли я пообещать вам удовлетворение, леди Корк. Вы ведь леди Корк, верно? Надеюсь, брачная церемония была законной?— Сэр Элфрид, мы с маркизом поженились по особому разрешению наверху, в часовне Богоматери, два дня назад, — гордо подняв голову заявила Элисса.«Время, — твердил себе Майлс, — мне нужно выиграть время. Время на размышления и на разработку плана. Время, чтобы обдумать уловку, которая поможет нам выбраться из этого положения без особого ущерба… или смерти». Он надеялся, что его жена сумеет занять этого человека разговором. Вряд ли Элфрид Чабб сможет воспользоваться своим оружием во время беседы.— Я знаю, вы известный историк-любитель, сэр Элфрид, — заметила Элисса, как будто сидела в гостиной и развлекала джентльмена, приглашенного на чай. — Должно быть, эти катакомбы — настоящая сокровищница для вас. Вы прославитесь уже тем, что отыскали их. Думаю, исторические общества всей Англии и даже континента будут рады услышать ваш рассказ и позаимствовать ваши методы исследований. Сегодня, сэр Элфрид, вы вошли в историю, — завершила она восторженным тоном.— Меня не интересует история катакомб, — отдуваясь, признался Чабб — по-видимому, долгие поиски и ходьба пешком были ему непривычны. — Но я не прочь отыскать сокровище, о котором вы упомянули.— Сокровище?! — изумилась Элисса.Элфрид Чабб угрожающе помахал своим револьвером.— Да, ту самую сокровищницу.— Но я употребила это слово в переносном смысле, сэр.— Мне все равно, в каком смысле вы его употребили, миледи. Я хочу знать, где спрятано сокровище.— Какое сокровище?— То самое, которое Роберт Смелый привез из крестового похода, — раздражаясь, проговорил Чабб.— Разве он его привез? — Элисса изумленно замигала.— Да.— Разумеется, эту волшебную сказку я слышала еще в детстве, но считала ее всего лишь обычным фамильным преданием, — призналась она, пожав плечами. — На вашем месте, сэр Элфрид, я бы не придавала ей такого значения.— Обычное фамильное предание? — недоверчиво повторил он.— Во многих семьях моих знакомых есть пара-другая старинных преданий, которые передаются из поколения в поколение, и зачастую в них фигурирует сокровище, а иногда — призрак, — Элисса одарила любезной улыбкой своего непрошеного и теперь нежелательного гостя. — А нам, владельцам аббатства Грейстоун, посчастливилось: в нашем предании говорится и о том, и о другом.Майлс заметил, что на лбу сэра Элфрида выступил обильный пот, несмотря на прохладу подземного зала. Наверняка его руки тоже начали потеть, и вскоре ладонь на рукоятке револьвера должна ослабеть.— В аббатстве нет призрака, — с ухмылкой сообщил Элфрид Чабб, как будто изрекал остроумную шутку.— Неужели?Он замотал головой и разразился хриплым смехом.— Я сам выяснил это только сегодня. Это какой-то заштатный актер, которого наняла Кэролайн. Несколько раз он переодевался в хламиду крестоносца, разъезжал по округе верхом и размахивал мечом. Кэролайн объяснила, что таким образом надеялась отвлечь внимание маркиза, заставив его гоняться за призраком.— Это не очень любезно с вашей стороны, сэр Элфрид.— Мне не до любезностей, леди Корк. И, если вы до сих пор не заметили этого, моя жена не страдает избытком доброты.Майлс видел, как порозовели щеки Элиссы — ей явно не нравилось быть в глупом положении.— Полагаю, это было задумано, чтобы вопреки всем законам завладеть моим родовым домом.Сэр Элфрид ухмыльнулся.— О, я и сейчас намерен забрать у вас аббатство Грейстоун, — заявил он. — Но это будет не кража — все свершится открыто и законно.Элисса покачнулась. Майлс готов был поддержать ее, но любое его движение могло бы привлечь внимание Элфрида, а этого Майлс хотел меньше всего. Вот-вот ему предстоит сделать решительный шаг, ибо в конце концов Чабб лишится терпения, беседуя с Элиссой — именно в этот момент Майлс и нанесет удар.— Вы не могли бы пояснить мне последнее замечание, сэр? — Элисса выпрямилась во весь рост.— Если необходимо, я могу представить доказательства.— Доказательства чего? — Ее серые глаза прищурились.Лицо Чабба выражало неподдельное злорадство.— Того, что титул эрла Грейстоунского по праву переходит ко мне.Элисса удержалась на ногах, и Майлс незаметно передвинулся вправо, собираясь занять выгодную позицию.— Каким образом этот древний титул, принадлежащий только моему роду, может перейти к вам? — спросила Элисса.— Мы состоим в родстве.— Вряд ли, — уверенно возразила она.Элфрид Чабб вытащил из кармана носовой платок и вытер потный лоб. Если бы он стал засовывать платок обратно, Этой секунды вполне бы хватило Майлсу. К сожалению, Чабб оставил платок в руке.— Думайте, как вам угодно, леди Корк, но я — ваш шестнадцатый кузен с отцовской стороны.— Несомненно, моим шестнадцатым кузеном с отцовской стороны может быть любой англичанин, — заметила Элисса, пытаясь пролить свет на его заявление. — Я позабочусь, сэр Элфрид, чтобы вы никогда не унаследовали этот титул, дом или еще что-либо из имущества, по праву принадлежащего настоящему эрлу Грейстоунскому.— Кого это вы считаете настоящим эрлом? — спросил Чабб, и его губы исказились, в безобразной гримасе.— Моего дядю, Джеймса Грея.— Ваш дядя давным-давно мертв, даже если и не похоронен.— Он жив и пребывает в добром здравии.— Откуда вы знаете? — зло спросил Чабб.— Если бы он умер, я бы почувствовала это — вот здесь, — Элисса прижала руку к груди.— Немыслимая чепуха! — расхохотался Элфрид Чабб.— Вы никогда не станете эрлом Грейстоунским, — решительно заявила она.Майлса начинал беспокоить тон их беседы. Элисса бросала слишком серьезный вызов этому мужчине, и его терпение было готово лопнуть. Она наверняка понимала это.— Я намеревался вывести вас двоих отсюда, — заметил Чабб. — Но теперь я передумал. Мои планы будет гораздо легче осуществить, если нынешняя владелица аббатства каким-то образом исчезнет.— Если бы ваше право на титул было законным, вы бы не стали предпринимать столь решительных действий, Чабб, — вмешался Майлс.— А, я уже и забыл про вас, Корк. Не слишком-то вы разговорчивы.«Время пришло», — сказал себе Майлс.Все произошло в одну минуту. Майлс указал на Тома, который как раз прокрался в комнату из коридора, отбрасывая на стену огромную черную тень.— Боже мой, Чабб! — воскликнул Майлс.Элфриду Чаббу пришлось оглянуться, чтобы выяснить причину этого восклицания. На какую-то долю секунды он отвел взгляд от Элиссы. Этого Майлсу хватило. Он с силой ударил Чабба по щиколотке, и тот растянулся на полу, выпустив из рук револьвер.— Нет! — пронзительно вскрикнул он. — Одумайтесь!— Вам никогда не стать эрлом Грейстоунским, Чабб, — произнес чей-то голос от двери.— Это Отшельник! — воскликнула Элисса.— Вряд ли, — заметил Майлс, поднимая отбивающегося сэра Элфрида.— Кто вы? — закричал Чабб.— Я — Джеймс Грей, эрл Грейстоунский. Глава 28 — Значит, вы обо всем догадались, увидев мои глаза? — повторил Джеймс Грей, в удивлении поглядывая на Майлса Сент-Олдфорда, сидящего напротив него в кабинете аббатства Грейстоун за бокалом отличного бренди. Час был поздний, но никто из них троих не желал отправиться спать. События долгой ночи взбудоражили их.— Нет, всему причиной стихотворная строка, мелькнувшая у меня в голове: «Мои ночные грезы воплотились во взгляде твоих серых глаз», — Майлс глотнул бренди и повернулся к Элиссе: — Мне казалось, что это сказано о ваших глазах, дорогая. А теперь я понимаю, что у вас с дядей похожие глаза.— Мне следовало узнать вас, — посетовала Элисса, глядя на мужчину, который казался ей таким знакомым и в то же время совершенно чужим.— Вы не смогли бы этого сделать, — утешил ее Джеймс. — Я отбыл в Индию девятнадцатилетним юношей. В то время вам было всего пять лет.— Да, это случилось еще до того лета, как я приехал погостить в аббатство к вашему брату и его жене, — подтвердил Майлс. — Иначе мы бы могли встретиться.Джеймс Грей посерьезнел.— Жаль, что мне не удалось повидаться вновь с Томасом и Анной-Марией.— Отец и мама часто говорили о вас, — заверила его Элисса. — Они по очереди читали ваши письма вслух по вечерам. Поэтому, дядя, мне кажется, что я вас хорошо и давно знаю.— Мне думается, что в душе вы узнали Джеймса с самого начала. — Майлс нежно взял ее за руку.— Возможно, именно потому позволили мне остаться в Пещере монаха и присылали еду, — добавил новый эрл Грейстоунский. — Это была первая настоящая еда за… — выражение муки исказило его красивое лицо, — … не могу вспомнить, за какое время.— А что последнее вам запомнилось перед тем, как вы прибыли сюда, в долину? — участливо спросила Элисса, уже зная, что дядя сохранил о своем путешествии только обрывочные воспоминания.Джеймс Грей поставил свой бокал с бренди на столик времен королевы Анны, стоящий у его локтя, и поднес руку к голове, массируя висок.— Я помню, как получил письмо, в котором говорилось о смерти Томаса и Анны-Марии. Я немедленно решил вернуться в Англию, но прошло несколько месяцев, прежде чем я сумел уладить свои дела. Мы отплыли, и, думаю, на море попали в страшный шторм, — он вновь потер висок. — После этого я опомнился только, очутившись здесь.— И вы не помнили, кто вы и даже как вас зовут? — тихо проговорила Элисса.— До вчерашнего дня, — подтвердил Джеймс Грей. — Каким-то, только Богу ведомым чудом, я нашел дорогу в аббатство Грейстоун. Что-то подсказало мне, что я должен здесь остаться. Временами у меня случались проблески памяти. Однажды вечером я пришел к пруду и вдруг вспомнил, что я здесь уже когда-то был. Я застыл по пояс в воде, увидел грот на другом берегу пруда, и все понял.Элиссу внезапно осенило:— Значит, это вы освободили меня из грота в тот день!Джеймс Грей кивнул.Элисса в изумлении взглянула на него.— Неужели вы наблюдали за мной?— Да, — просто ответил эрл.— Тогда, должно быть, вы и есть «настоящий друг», — предположил Майлс.— Настоящий друг? — Элисса нахмурилась.— После того случая в гроте я получил послание, в котором говорилось, что произошедшее — вовсе не случайность и что я должен защищать вас. Под этими словами стояла подпись «настоящий друг», — объяснил Майлс.Лицо Джеймса Грея омрачилось.— Я не ожидал от семейства Чабб такого коварства, но в любом случае не доверял им — еще с первой встречи на дороге.Элисса пристально смотрела на свой бокал, наполненный до половины бренди. Ей было больно думать, что ее дядя, младший брат отца, полноправный наследник титула, поместья и всего имущества, жил в нужде, не имея ни пищи, ни одежды, ни крова.Внезапно поняв, о чем она думает, Майлс пожал жене руку и обратился к Джеймсу.— Полагаю, ваша первая встреча с семейством Чабб была не из приятных.Джеймс поднялся на ноги и зашагал по кабинету.— Мисс Чабб невежественна, и, что еще хуже, эгоистична, — он остановился и взглянул на картину Каналетто, висящую над столом. — Эту картину я всегда любил — «Венеция. Палаццо, гондола и вид с моста».— И я тоже, дядя, — с улыбкой ответила Элисса.Джеймс покачал головой и возвратился к обсуждению мисс Шармел Чабб.— Полагаю, все мы в ее возрасте немного эгоистичны. Но ее мать и отца обвинить можно в гораздо более значительных грехах. В леди Кэролайн Чабб нет ни капли человеческой доброты.— Мне не нравится леди Кэролайн Чабб, — призналась Элисса, допивая свой бренди.— И мне тоже, — заявил Майлс. — Но что вы теперь будете делать с семейством Чабб, Грейстоун?Джеймс сделал жест рукой.— Я размышлял об этом с тех пор, как мы поручили сэра Элфрида бдительному надзору Голсуорси и его ребят, а те, как я полагаю, заперли его в чулане.— Я узнала у миссис Фетчетт, что леди Чабб и ее горничная почти закончили укладывать вещи и что карета ждет у порога, пока мы здесь беседуем, — сообщила Элисса.На мгновение Джеймс Грей, казалось, стал выше ростом.— Как эрл Грейстоунский, я лично провожу семейство Чабб до их экипажа из моих владений. Мне надо кое-что им объяснить.— Значит, вы не передадите их властям? — спросил Майлс, глядя, как его собеседник вновь начал мерять шагами комнату.Грейстоун покачал головой.— Они отправятся в ссылку.Элисса приподняла бровь.— В ссылку?Джеймс улыбнулся.— Да, в маленькое северное поместье, вдалеке от Лондона и отсюда, в глухом уголке. Сэр Элфрид признался мне, что его жена ненавидит это место.— Тогда это и в самом деле суровая кара, — сухо заметил Майлс. — Леди Чабб собиралась присоединиться к светскому обществу и добиться внимания его королевского высочества.Джеймс Гатье Грей прищелкнул языком.— Вероятно, мне следует передумать — осуществление ее мечты может стать еще более суровой карой, — он посерьезнел. — Я собираюсь оповестить семейство Чабб, что больше они никогда не будут желанными гостями здесь, в Девоне.— А как же заявление сэра Элфрида о том, что он — очередной претендент на ваш титул, дядя? — это до сих пор беспокоило Элиссу.На этот раз Джеймс Грей покачал своей красивой головой и громко рассмеялся. В первый раз Элисса слышала смех своего дяди — удивительно приятный. Дядя Джеймс обладал звучным, густым баритоном, напоминающим голос ее мужа.— Иногда слова моей жены забавляют вас, — заметил Майлс. — И я часто обнаруживаю это сам.В конце концов причина веселья эрла раскрылась.— Дело в том, — начал Джеймс Грей, — сэр Элфрид недостаточно кропотливо производил свои исследования — он пропустил целую ветвь семейного дерева. Вчера я вспомнил об этом, когда ко мне вернулась память.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26