В сердце Грэма накопилась такая ненависть к мерзавцу, что он готов был последовать за ним хоть в ад, чтобы там с ним расправиться.
Девер, миновав открытое пространство, ловко перескочил через невысокую живую изгородь и теперь скакал через рощу. Грэм жестом приказал друзьям окружать преступника с двух сторон, а сам поехал за ним, преследуя свою жертву по пятам.
В Тревельяне проснулся охотничий инстинкт, хотя сам он уже давно не был на охоте. Тор на полном скаку перемахнул через живую изгородь, у Грэма даже дух перехватило.
За спиной он слышал отдаленный лай собаки. Пиппин и его пес бежали наперерез Деверу. Конечно, мальчик и собака не смогут остановить всадника, но Грэм надеялся, что Деверу далеко не уйти. В этой местности всаднику негде было укрыться: рано или поздно они его поймают. Это всего лишь вопрос времени.
Кровь забурлила в жилах Грэма, когда он увидел, как его жертва вновь выехала из рощи на открытое пространство. Виконт пришпорил коня. Впереди простиралось поле пшеницы, которое было убрано до половины. Девер направил лошадь туда, где колосья стояли сплошной стеной, оставляя за собой след от примятых стеблей. Эта бессмысленная потрава еще больше разгорячила Грэма. Этому подлецу нравилось уничтожать вокруг себя все живое, но он в конце концов поплатится за свои злодеяния!
Тревельян уже не думал о том, насколько отстали от него Гай и Артур. Лай собаки теперь едва доносился до его слуха. Грею показалось, что впереди мелькнул огонек, но он тут же чертыхнулся, заметив еще одну рощу, в которой вскоре исчез Девер. Однако, оказавшись среди деревьев, Грэм понял, что принял за рощу фруктовый сад. Низко расположенные ветви хлестали его по лицу.
Девер во весь опор мчался через сад, пригибаясь к холке лошади. Он не был искусным наездником, но небольшой рост давал ему преимущество перед Грэмом.
Местность показалась Грэму знакомой, но, вынужденный постоянно лавировать и уклоняться от веток, и сучьев, он не мог собраться с мыслями и вспомнить, когда именно и по какому поводу он тут был. И лишь когда Девер направил свою лошадь через аккуратно вскопанный огород, Грэм чертыхнулся, догадавшись наконец, где они находятся.
Это был приют для сирот, устроенный Пенелопой! Грэм лишь однажды был здесь, но сразу же узнал кирпичное здание. Местность была довольно уединенной. У Грэма стало нехорошо на душе от дурных предчувствий. В окнах второго этажа горел свет. Черт возьми, неужели Девер решил укрыться здесь?
Не успела эта мысль промелькнуть в голове Грэма, как Девер соскочил с лошади и бросился к крыльцу. Негодяй готов был прятаться за спины детей и юбки женщин! Неужели человек может пасть так низко?
Миновав грядки с капустой, Грэм спешился и ринулся вслед за Девером. Услышав за спиной стук копыт, он подумал, что это Гай спешит ему на помощь, и замешкался у крыльца, решив подождать друга. Но тут из дома донеслись испуганные крики. У Грэма не оставалось времени на раздумья. Взбежав по крыльцу, он ворвался в дом.
Баронет в отличие от Грэма давно уже догадался, куда Девер направляет коня. Он помчался кратчайшей дорогой к приюту, срезав угол, и подъехал к дому не со стороны огорода, а прямо к парадному крыльцу. За спиной Гая слышался собачий лай и стук копыт. Однако от искалеченного юноши, ребенка и пса вряд Ли можно было ждать помощи.
Гаю в голову не могло прийти, что Девер посмеет взять сирот в заложники, но тем не менее именно это и произошло. Распахнув дверь, он вошел в дом.
В приюте царила паника. По лестнице сновали испуганные женщины в домашних чепцах и халатах. Одетые во фланелевые рубашки юные воспитанницы с распущенными волосами истошно визжали, бегая по верхней площадке лестницы. Старшие девочки в платьях и серых передниках, подчеркивавших их пышно развитые формы, стояли в дверных проемах комнат первого этажа. Гай изумился, когда одна из этих красоток с улыбкой вдруг поманила его.
Среди этой суматохи Гай наконец разглядел Девера, приставившего нож к горлу чопорно одетой леди неопределенного возраста. Казалось, она была не столько испугана, сколько смущена поведением своих подопечных, визжавших и пытавшихся освободить ее из рук мерзавца. Она не сводила глаз с человека, который, по ее мнению, сохранял хладнокровие и мог в этой ситуации действовать здраво. Проследив за ее взглядом, Гай увидел стоявшего в отдалении Грэма. Однако даже присутствие этого исполина, казалось, не могло остановить девочек. Они вооружались чем могли. В ход шли кухонные ножи, железные сковороды и деревянные скалки. Некоторые взяли в руки тяжелые подсвечники.
Одна из младших девочек сбросила с верхней площадки лестницы поднос, а трое других стали колотить Девера по коленям чем ни попадя. Неистово вопящая мисс с мускулистыми, как у борца, руками огрела негодяя по плечу тяжелым ковшом на длинной ручке, и злодей тут же выронил нож.
Гай остолбенел. Чопорная леди, вырвавшись из рук Девера, влепила ему хорошую оплеуху, и тут же на подлеца налетела толпа девочек и учительниц. Общими усилиями они сбили Девера с ног.
Грэм наблюдал за всем происходящим, еле сдерживая смех. Мерзавец сидел на полу, прикрывая голову руками, и громко кричал. А потом холеный надменный дипломат исчез под грудой тел.
– Надо же! – услышал Грэм за своей спиной мальчишеский голос. – Девчонкам удалось забить эту крысу!
Грэм наконец не выдержал и рассмеялся. Слабый пол отомстил подонку за истязания и убийства женщин.
Глава 38
Грэм, задумчиво покусывая кончик пера, смотрел в окно. Раньше он никогда не испытывал трудностей в изложении своих мыслей на бумаге. Но вот просить он не умел.
Во дворе под окнами его кабинета Александра с помощью гувернантки садилась на своего пони. В последнее время его дочь стала вялой и грустной. Грэм все свое время посвящал подготовке судебного процесса над Девером, помогая властям. Он добыл доказательства причастности негодяя к многочисленным преступлениям и, сняв с себя подозрения, восстановил свое честное имя. Тем временем Александра перестала даже упоминать имя Пенелопы. Она смотрела на отца как на чужого человека. Возвращение в Холл не улучшило ее настроения. Девочка была бледной и подавленной и совсем перестала смеяться.
Возможно, Грэму не следовало отсылать Пиппина в школу. Мальчик умел рассмешить Александру. Но Пиппин обладал несомненными способностями, и было бы жаль оставлять его безграмотным. Но теперь Александра лишилась товарища по играм и шалостям. Грэм встал из-за письменного стола и принялся расхаживать по кабинету.
Ему необходимо написать это проклятое письмо! Он должен сказать Пенелопе, что был не прав, принести ей извинения, объясниться, сделать все, чтобы она поняла его. Лорда Грэма пугала мысль о том, что Пенелопа не окажется на его стороне. Где найти такие слова, которые заставили бы ее вернуться домой? Пенелопа сказала, что никогда не простит его. А он уже успел узнать, что у дочери священника очень сильный характер.
Погрузившись в мучительные раздумья, Грэм не заметил, как в кабинет тихо вошла Александра. Сев на краешек кожаного кресла, она внимательно посмотрела на отца.
– Александра! – воскликнул Грэм, наконец заметив девочку. – Я думал, ты играешь с миссис Хенвуд.
Грэм присел на корточки перед дочерью и погладил ее по волосам.
– У нее разболелась голова, – сообщила она, разглядывая Грэма, Даже без шрамов и повязки на глазу у него был грозный вид, но золотистые глаза смотрели на девочку с нежностью и любовью, и та не испытывала страха перед отцом.
– Ты скучаешь по Пенни? – задал Грэм давно мучивший его вопрос.
Александра бросила на него настороженный взгляд:
– А когда она вернется домой? Грэм вздохнул и отошел к окну.
– Боюсь, что никогда. Но если ты согласна, я спрошу Пенелопу, можешь ли ты немного погостить у нее? Хочешь, я напишу ей об этом?
В глазах девочки зажегся огонек надежды.
– Да! Я скажу ей, как сильно мы тоскуем по ней, и тогда она непременно приедет насовсем.
Грэм грустно покачал головой:
– Вряд ли это случится, Алекс. Девочка нахмурилась:
– Пенни говорила, что не покинет тех, кого любит. Значит, она нас не любит. В таком случае я не хочу ее видеть! Никогда!
Грэм подошел к Александре и, взяв ее на руки, посадил к себе на колени.
– Пенни любит нас, – сказал он, стараясь утешить плачущую дочку. – Она не хотела покидать нас, это из-за меня она уехала. Пожалуйста, Алекс, не плачь. Ты ей очень дорога, поверь мне, малышка.
Александра подняла голову.
– В таком случае сделай так, чтобы она вернулась! – воскликнула она, глотая слезы. – Я помогу тебе. Больше всего на свете я хочу, чтобы вернулась Пенни! Я даже разрешу ей кататься на моем пони. Она всегда говорила, что если мы чего-нибудь сильно хотим, то должны добиваться исполнения своего желания. Ты подарил мне пони, когда я тебя об этом попросила. Может быть, Пенни вернется домой, если я пообещаю ей быть хорошей девочкой? Пожалуйста, папа, попроси ее вернуться к нам. Ведь ты не разлюбил ее?
Грэм отвернулся, чтобы скрыть от дочери невольные слезы.
– Сегодня я напишу ей письмо, малышка. А там будь что будет.
Обрадовавшись, Александра высвободилась из объятий отца и побежала во двор, чтобы рассказать обо всем своему пони. Когда дверь за ней закрылась, Грэм решительно сел за стол и начал писать. Пусть Пенелопа останется глухой к его мольбам, но он объяснит ей, почему поступил так, а не иначе, и попросит у нее прощения.
Леди Тревельян стояла у окна маленькой комнаты, переоборудованной в кабинет, и смотрела на туманный зимний пейзаж. Голые деревья выглядели уныло, и их печальный вид соответствовал настроению Пенелопы. Уже в который раз кляла она себя за то, что приняла слишком поспешное решение.
Грэм действительно был виноват перед ней. Он долгое время обманывал ее. Нашептывая слова любви, он между тем был одержим только одним – отомстить своим врагам за гибель первой жены. Мэрили была его единственной настоящей любовью, а Пенелопа ничего для него не Значила. Теперь, когда ему не надо было больше гримироваться и разыгрывать калеку, красивый состоятельный виконт мог стать любимцем общества, обласканным женщинами. Пенелопа больше не была нужна ему. Добившись осуждения Девера, Грэм мог теперь найти себе знатную богатую жену. Ему больше неинтересна была простодушная дочь сельского священника.
Размышляя о причинах разрыва с Грэмом, Пенелопа оставалась совершенно спокойной. Она уже привыкла к этим мыслям – они часто посещали ее. И все же ей вновь хотелось увидеть мужа, услышать из его уст горькую правду о том, что она может считать себя свободной. То, что от него не было писем, еще раз подтверждало, что он решил навсегда расстаться с ней. Но несмотря на все эти обстоятельства, чувства леди Грэм не слушались разума.
Пенелопа жаждала встречи с мужем и в то же время страшилась ее. Она боялась, что не совладает с собой и сделает все, чтобы удержать Грэма. Возможно, даже проговорится ему, что ждет ребенка.
Пенелопа положила ладонь на слегка округлившийся живот. Впрочем, хотя ее беременность еще не была, заметна, Грэм в любом случае рано или поздно узнает о том, что она носит под сердцем его ребенка.
Пенелопе хотелось, чтобы Грэм настоял на ее возвращении домой до того, как ему станет известно о ребенке. Ах, если бы муж попросил ее вернуться не потому, что она беременна, а потому, что он любит ее! Слезы брызнули из глаз Пенелопы, но она поспешно смахнула их рукой, услышав шаги за дверью и звонкий детский смех.
Присцилла Грин заглянула в кабинет и тут же закрыла дверь, почувствовав, что сейчас не время разговаривать с леди Тревельян о новой учительнице математики или высоких ценах на постельное белье.
Выйдя из приюта, Пенелопа решила отправиться к Риардонам, чтобы посмотреть, как идет подготовка к свадьбе. По дороге она не смогла удержаться, чтобы не завернуть в Холл. Пенелопа была уверена, что Грэма там нет. А если даже он там, то вряд ли захочет принять ее...
Когда экипаж остановился у крыльца, виконтесса не спеша вышла и окинула грустным взглядом огромный усадебный дом, в котором она когда-то была хозяйкой. Теперь она понимала, что совершила непростительную ошибку, уйдя от мужа.
Услышав взволнованные голоса и смех в холле, лорд Грэм вышел из своего кабинета на верхнюю площадку лестницы. Он не поверил своим глазам, увидев женщину, о которой думал все последние дни и ночи.
Пенелопа изумленно подняла на него свои фиалковые глаза, и у Грея перехватило дыхание. Он молча сделал радушный жест, приглашая ее войти в дом. Леди Тревельян, не проронив ни слова, сделала несколько шагов. Сердце ее учащенно билось в груди.
Слуг как ветром сдуло, и супруги остались наедине. Грэм, быстро спустившись, провел Пенелопу в гостиную. Плотно закрыв дверь, он прислонился к ней и взглянул на жену. Она исхудала и была бледнее обычного.
– Прости, что побеспокоила тебя, Грей, – сказала Пенелопа, стараясь не смотреть на мужа. Бледный шрам, идущий через всю его щеку, будил в ней воспоминания о часах, проведенных в каменном мешке. Ей хотелось дотронуться до его лица, погладить густые черные с проседью волосы. Пенелопа не могла поверить, что после долгой разлуки, показавшейся ей вечностью, она снова стоит рядом с ним. Внезапно у нее подкосились ноги и она оперлась о спинку кресла.
– Присядь, Пенни, – поспешно сказал Грэм. – Я не ожидал, что ты приедешь.
Он протянул руку, чтобы снять с нее шубку, но Пенелопа покачала головой и опустилась в кресло. Ей было не по себе от того, что муж находился так близко. – Хочешь чаю? Ты, должно быть, продрогла!
Грэм сильно нервничал. Он походил на школьника, терзаемого муками первой любви, и не знал, что сказать и сделать, но решил не выпускать Пенелопу из этой комнаты до тех пор, пока она не услышит все, что он хотел ей поведать.
– Нет, – промолвила Пенелопа. – Я ничего не хочу. Не сбивай меня, пожалуйста. Я должна тебе кое-что сказать, пока не передумала.
– Может быть, лучше ты послушаешь, что скажу я? – спросил он. – Мне трудно найти подходящие слова, чтобы выразить свои чувства. Помоги мне, Пенелопа. Назови неблагодарным негодяем, которому нет прощения. Отругай, брось мне в лицо обвинения. Только не сиди молча и не гляди с немым упреком. Хочешь, я стану перед тобой на колени?
Пенелопа шагнула к нему, испугавшись, что он действительно упадет на колени.
– Так, значит, ты уже все знаешь? – изумилась она. – Твоя сестра обо всем догадалась и сообщила тебе? Я не собиралась скрывать от тебя то, что у нас будет ребенок, но мне сначала хотелось услышать, нужна ли я тебе. Однако ты не писал, и я поняла, что мы навсегда расстались...
Грэм смотрел на нее с недоумением. Смысл ее слов не доходил до его сознания. Он не понимал, о чем она говорит, но по тону чувствовал, что она как будто извиняется перед ним, просит у него прощения. Это было невероятно! Как она может просить прощения у человека, который лгал ей, обманывал и вел себя вызывающе! Грэм покачал головой и усадил Пенелопу в кресло.
– Не надо, Пенелопа. Выслушай меня. Я признаю, что вел себя непростительно дерзко и самонадеянно. Но разве не можем мы ради Александры забыть прошлое и снова жить вместе? Я сделаю все, что ты пожелаешь, дам тебе любые объяснения. Не бросай нас, дай нам шанс доказать тебе, что все еще можно исправить.
Глаза Пенелопы затуманились от слез, и она покачала головой. Ради Александры... Да, конечно, она понимала его отцовские чувства. Он был готов делать все ради своей дочери, не заботясь о том, что Пенелопа под сердцем носит его второго ребенка. И тем не менее он предлагал ей вернуться в семью. Слезы ручьями хлынули из глаз Пенелопы.
Грэм по-своему истолковал ее слезы. Он решил, что она не хочет идти на уступки.
– Не отвергай мое предложение, Пенелопа. Ведь что-то привело тебя сегодня сюда. Что? Ты хотела увидеть Александру? Скажи, зачем ты приехала сегодня, и я найду нужные слова, чтобы уговорить тебя остаться с нами.
Вздохнув, Пенелопа посмотрела в глаза Грэма:
– Я приехала, потому что не могу больше оставаться одна. Гордость не заменит мне мужа и не согреет в постели. Кроме того, будет лучше, если ты узнаешь от меня эту новость. Я жду ребенка.
– Ты ждешь ребенка? – растерянно переспросил виконт. Он ошеломленно смотрел на Пенелопу.
Пенелопа усмехнулась:
– Да, я жду ребенка. Это обычное дело, Грей. Почему эта новость так сильно тебя поразила? У тебя уже есть дочь, и я думала, ты знаешь, откуда берутся дети!
Даже обескураженное выражение лица не портило красоты Грэма. Он был так хорош, что Пенелопе хотелось плакать от отчаяния, но она сдержалась, напряженно ожидая его реакции на свое сообщение.
Неожиданно лицо Грэма просияло, глаза озарились радостью. У Пенелопы дрогнуло сердце, она едва не потеряла самообладание. Она ожидала проявления каких угодно чувств – недовольства, холодной вежливости, равнодушия, но только не безудержной радости и неподдельного восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Девер, миновав открытое пространство, ловко перескочил через невысокую живую изгородь и теперь скакал через рощу. Грэм жестом приказал друзьям окружать преступника с двух сторон, а сам поехал за ним, преследуя свою жертву по пятам.
В Тревельяне проснулся охотничий инстинкт, хотя сам он уже давно не был на охоте. Тор на полном скаку перемахнул через живую изгородь, у Грэма даже дух перехватило.
За спиной он слышал отдаленный лай собаки. Пиппин и его пес бежали наперерез Деверу. Конечно, мальчик и собака не смогут остановить всадника, но Грэм надеялся, что Деверу далеко не уйти. В этой местности всаднику негде было укрыться: рано или поздно они его поймают. Это всего лишь вопрос времени.
Кровь забурлила в жилах Грэма, когда он увидел, как его жертва вновь выехала из рощи на открытое пространство. Виконт пришпорил коня. Впереди простиралось поле пшеницы, которое было убрано до половины. Девер направил лошадь туда, где колосья стояли сплошной стеной, оставляя за собой след от примятых стеблей. Эта бессмысленная потрава еще больше разгорячила Грэма. Этому подлецу нравилось уничтожать вокруг себя все живое, но он в конце концов поплатится за свои злодеяния!
Тревельян уже не думал о том, насколько отстали от него Гай и Артур. Лай собаки теперь едва доносился до его слуха. Грею показалось, что впереди мелькнул огонек, но он тут же чертыхнулся, заметив еще одну рощу, в которой вскоре исчез Девер. Однако, оказавшись среди деревьев, Грэм понял, что принял за рощу фруктовый сад. Низко расположенные ветви хлестали его по лицу.
Девер во весь опор мчался через сад, пригибаясь к холке лошади. Он не был искусным наездником, но небольшой рост давал ему преимущество перед Грэмом.
Местность показалась Грэму знакомой, но, вынужденный постоянно лавировать и уклоняться от веток, и сучьев, он не мог собраться с мыслями и вспомнить, когда именно и по какому поводу он тут был. И лишь когда Девер направил свою лошадь через аккуратно вскопанный огород, Грэм чертыхнулся, догадавшись наконец, где они находятся.
Это был приют для сирот, устроенный Пенелопой! Грэм лишь однажды был здесь, но сразу же узнал кирпичное здание. Местность была довольно уединенной. У Грэма стало нехорошо на душе от дурных предчувствий. В окнах второго этажа горел свет. Черт возьми, неужели Девер решил укрыться здесь?
Не успела эта мысль промелькнуть в голове Грэма, как Девер соскочил с лошади и бросился к крыльцу. Негодяй готов был прятаться за спины детей и юбки женщин! Неужели человек может пасть так низко?
Миновав грядки с капустой, Грэм спешился и ринулся вслед за Девером. Услышав за спиной стук копыт, он подумал, что это Гай спешит ему на помощь, и замешкался у крыльца, решив подождать друга. Но тут из дома донеслись испуганные крики. У Грэма не оставалось времени на раздумья. Взбежав по крыльцу, он ворвался в дом.
Баронет в отличие от Грэма давно уже догадался, куда Девер направляет коня. Он помчался кратчайшей дорогой к приюту, срезав угол, и подъехал к дому не со стороны огорода, а прямо к парадному крыльцу. За спиной Гая слышался собачий лай и стук копыт. Однако от искалеченного юноши, ребенка и пса вряд Ли можно было ждать помощи.
Гаю в голову не могло прийти, что Девер посмеет взять сирот в заложники, но тем не менее именно это и произошло. Распахнув дверь, он вошел в дом.
В приюте царила паника. По лестнице сновали испуганные женщины в домашних чепцах и халатах. Одетые во фланелевые рубашки юные воспитанницы с распущенными волосами истошно визжали, бегая по верхней площадке лестницы. Старшие девочки в платьях и серых передниках, подчеркивавших их пышно развитые формы, стояли в дверных проемах комнат первого этажа. Гай изумился, когда одна из этих красоток с улыбкой вдруг поманила его.
Среди этой суматохи Гай наконец разглядел Девера, приставившего нож к горлу чопорно одетой леди неопределенного возраста. Казалось, она была не столько испугана, сколько смущена поведением своих подопечных, визжавших и пытавшихся освободить ее из рук мерзавца. Она не сводила глаз с человека, который, по ее мнению, сохранял хладнокровие и мог в этой ситуации действовать здраво. Проследив за ее взглядом, Гай увидел стоявшего в отдалении Грэма. Однако даже присутствие этого исполина, казалось, не могло остановить девочек. Они вооружались чем могли. В ход шли кухонные ножи, железные сковороды и деревянные скалки. Некоторые взяли в руки тяжелые подсвечники.
Одна из младших девочек сбросила с верхней площадки лестницы поднос, а трое других стали колотить Девера по коленям чем ни попадя. Неистово вопящая мисс с мускулистыми, как у борца, руками огрела негодяя по плечу тяжелым ковшом на длинной ручке, и злодей тут же выронил нож.
Гай остолбенел. Чопорная леди, вырвавшись из рук Девера, влепила ему хорошую оплеуху, и тут же на подлеца налетела толпа девочек и учительниц. Общими усилиями они сбили Девера с ног.
Грэм наблюдал за всем происходящим, еле сдерживая смех. Мерзавец сидел на полу, прикрывая голову руками, и громко кричал. А потом холеный надменный дипломат исчез под грудой тел.
– Надо же! – услышал Грэм за своей спиной мальчишеский голос. – Девчонкам удалось забить эту крысу!
Грэм наконец не выдержал и рассмеялся. Слабый пол отомстил подонку за истязания и убийства женщин.
Глава 38
Грэм, задумчиво покусывая кончик пера, смотрел в окно. Раньше он никогда не испытывал трудностей в изложении своих мыслей на бумаге. Но вот просить он не умел.
Во дворе под окнами его кабинета Александра с помощью гувернантки садилась на своего пони. В последнее время его дочь стала вялой и грустной. Грэм все свое время посвящал подготовке судебного процесса над Девером, помогая властям. Он добыл доказательства причастности негодяя к многочисленным преступлениям и, сняв с себя подозрения, восстановил свое честное имя. Тем временем Александра перестала даже упоминать имя Пенелопы. Она смотрела на отца как на чужого человека. Возвращение в Холл не улучшило ее настроения. Девочка была бледной и подавленной и совсем перестала смеяться.
Возможно, Грэму не следовало отсылать Пиппина в школу. Мальчик умел рассмешить Александру. Но Пиппин обладал несомненными способностями, и было бы жаль оставлять его безграмотным. Но теперь Александра лишилась товарища по играм и шалостям. Грэм встал из-за письменного стола и принялся расхаживать по кабинету.
Ему необходимо написать это проклятое письмо! Он должен сказать Пенелопе, что был не прав, принести ей извинения, объясниться, сделать все, чтобы она поняла его. Лорда Грэма пугала мысль о том, что Пенелопа не окажется на его стороне. Где найти такие слова, которые заставили бы ее вернуться домой? Пенелопа сказала, что никогда не простит его. А он уже успел узнать, что у дочери священника очень сильный характер.
Погрузившись в мучительные раздумья, Грэм не заметил, как в кабинет тихо вошла Александра. Сев на краешек кожаного кресла, она внимательно посмотрела на отца.
– Александра! – воскликнул Грэм, наконец заметив девочку. – Я думал, ты играешь с миссис Хенвуд.
Грэм присел на корточки перед дочерью и погладил ее по волосам.
– У нее разболелась голова, – сообщила она, разглядывая Грэма, Даже без шрамов и повязки на глазу у него был грозный вид, но золотистые глаза смотрели на девочку с нежностью и любовью, и та не испытывала страха перед отцом.
– Ты скучаешь по Пенни? – задал Грэм давно мучивший его вопрос.
Александра бросила на него настороженный взгляд:
– А когда она вернется домой? Грэм вздохнул и отошел к окну.
– Боюсь, что никогда. Но если ты согласна, я спрошу Пенелопу, можешь ли ты немного погостить у нее? Хочешь, я напишу ей об этом?
В глазах девочки зажегся огонек надежды.
– Да! Я скажу ей, как сильно мы тоскуем по ней, и тогда она непременно приедет насовсем.
Грэм грустно покачал головой:
– Вряд ли это случится, Алекс. Девочка нахмурилась:
– Пенни говорила, что не покинет тех, кого любит. Значит, она нас не любит. В таком случае я не хочу ее видеть! Никогда!
Грэм подошел к Александре и, взяв ее на руки, посадил к себе на колени.
– Пенни любит нас, – сказал он, стараясь утешить плачущую дочку. – Она не хотела покидать нас, это из-за меня она уехала. Пожалуйста, Алекс, не плачь. Ты ей очень дорога, поверь мне, малышка.
Александра подняла голову.
– В таком случае сделай так, чтобы она вернулась! – воскликнула она, глотая слезы. – Я помогу тебе. Больше всего на свете я хочу, чтобы вернулась Пенни! Я даже разрешу ей кататься на моем пони. Она всегда говорила, что если мы чего-нибудь сильно хотим, то должны добиваться исполнения своего желания. Ты подарил мне пони, когда я тебя об этом попросила. Может быть, Пенни вернется домой, если я пообещаю ей быть хорошей девочкой? Пожалуйста, папа, попроси ее вернуться к нам. Ведь ты не разлюбил ее?
Грэм отвернулся, чтобы скрыть от дочери невольные слезы.
– Сегодня я напишу ей письмо, малышка. А там будь что будет.
Обрадовавшись, Александра высвободилась из объятий отца и побежала во двор, чтобы рассказать обо всем своему пони. Когда дверь за ней закрылась, Грэм решительно сел за стол и начал писать. Пусть Пенелопа останется глухой к его мольбам, но он объяснит ей, почему поступил так, а не иначе, и попросит у нее прощения.
Леди Тревельян стояла у окна маленькой комнаты, переоборудованной в кабинет, и смотрела на туманный зимний пейзаж. Голые деревья выглядели уныло, и их печальный вид соответствовал настроению Пенелопы. Уже в который раз кляла она себя за то, что приняла слишком поспешное решение.
Грэм действительно был виноват перед ней. Он долгое время обманывал ее. Нашептывая слова любви, он между тем был одержим только одним – отомстить своим врагам за гибель первой жены. Мэрили была его единственной настоящей любовью, а Пенелопа ничего для него не Значила. Теперь, когда ему не надо было больше гримироваться и разыгрывать калеку, красивый состоятельный виконт мог стать любимцем общества, обласканным женщинами. Пенелопа больше не была нужна ему. Добившись осуждения Девера, Грэм мог теперь найти себе знатную богатую жену. Ему больше неинтересна была простодушная дочь сельского священника.
Размышляя о причинах разрыва с Грэмом, Пенелопа оставалась совершенно спокойной. Она уже привыкла к этим мыслям – они часто посещали ее. И все же ей вновь хотелось увидеть мужа, услышать из его уст горькую правду о том, что она может считать себя свободной. То, что от него не было писем, еще раз подтверждало, что он решил навсегда расстаться с ней. Но несмотря на все эти обстоятельства, чувства леди Грэм не слушались разума.
Пенелопа жаждала встречи с мужем и в то же время страшилась ее. Она боялась, что не совладает с собой и сделает все, чтобы удержать Грэма. Возможно, даже проговорится ему, что ждет ребенка.
Пенелопа положила ладонь на слегка округлившийся живот. Впрочем, хотя ее беременность еще не была, заметна, Грэм в любом случае рано или поздно узнает о том, что она носит под сердцем его ребенка.
Пенелопе хотелось, чтобы Грэм настоял на ее возвращении домой до того, как ему станет известно о ребенке. Ах, если бы муж попросил ее вернуться не потому, что она беременна, а потому, что он любит ее! Слезы брызнули из глаз Пенелопы, но она поспешно смахнула их рукой, услышав шаги за дверью и звонкий детский смех.
Присцилла Грин заглянула в кабинет и тут же закрыла дверь, почувствовав, что сейчас не время разговаривать с леди Тревельян о новой учительнице математики или высоких ценах на постельное белье.
Выйдя из приюта, Пенелопа решила отправиться к Риардонам, чтобы посмотреть, как идет подготовка к свадьбе. По дороге она не смогла удержаться, чтобы не завернуть в Холл. Пенелопа была уверена, что Грэма там нет. А если даже он там, то вряд ли захочет принять ее...
Когда экипаж остановился у крыльца, виконтесса не спеша вышла и окинула грустным взглядом огромный усадебный дом, в котором она когда-то была хозяйкой. Теперь она понимала, что совершила непростительную ошибку, уйдя от мужа.
Услышав взволнованные голоса и смех в холле, лорд Грэм вышел из своего кабинета на верхнюю площадку лестницы. Он не поверил своим глазам, увидев женщину, о которой думал все последние дни и ночи.
Пенелопа изумленно подняла на него свои фиалковые глаза, и у Грея перехватило дыхание. Он молча сделал радушный жест, приглашая ее войти в дом. Леди Тревельян, не проронив ни слова, сделала несколько шагов. Сердце ее учащенно билось в груди.
Слуг как ветром сдуло, и супруги остались наедине. Грэм, быстро спустившись, провел Пенелопу в гостиную. Плотно закрыв дверь, он прислонился к ней и взглянул на жену. Она исхудала и была бледнее обычного.
– Прости, что побеспокоила тебя, Грей, – сказала Пенелопа, стараясь не смотреть на мужа. Бледный шрам, идущий через всю его щеку, будил в ней воспоминания о часах, проведенных в каменном мешке. Ей хотелось дотронуться до его лица, погладить густые черные с проседью волосы. Пенелопа не могла поверить, что после долгой разлуки, показавшейся ей вечностью, она снова стоит рядом с ним. Внезапно у нее подкосились ноги и она оперлась о спинку кресла.
– Присядь, Пенни, – поспешно сказал Грэм. – Я не ожидал, что ты приедешь.
Он протянул руку, чтобы снять с нее шубку, но Пенелопа покачала головой и опустилась в кресло. Ей было не по себе от того, что муж находился так близко. – Хочешь чаю? Ты, должно быть, продрогла!
Грэм сильно нервничал. Он походил на школьника, терзаемого муками первой любви, и не знал, что сказать и сделать, но решил не выпускать Пенелопу из этой комнаты до тех пор, пока она не услышит все, что он хотел ей поведать.
– Нет, – промолвила Пенелопа. – Я ничего не хочу. Не сбивай меня, пожалуйста. Я должна тебе кое-что сказать, пока не передумала.
– Может быть, лучше ты послушаешь, что скажу я? – спросил он. – Мне трудно найти подходящие слова, чтобы выразить свои чувства. Помоги мне, Пенелопа. Назови неблагодарным негодяем, которому нет прощения. Отругай, брось мне в лицо обвинения. Только не сиди молча и не гляди с немым упреком. Хочешь, я стану перед тобой на колени?
Пенелопа шагнула к нему, испугавшись, что он действительно упадет на колени.
– Так, значит, ты уже все знаешь? – изумилась она. – Твоя сестра обо всем догадалась и сообщила тебе? Я не собиралась скрывать от тебя то, что у нас будет ребенок, но мне сначала хотелось услышать, нужна ли я тебе. Однако ты не писал, и я поняла, что мы навсегда расстались...
Грэм смотрел на нее с недоумением. Смысл ее слов не доходил до его сознания. Он не понимал, о чем она говорит, но по тону чувствовал, что она как будто извиняется перед ним, просит у него прощения. Это было невероятно! Как она может просить прощения у человека, который лгал ей, обманывал и вел себя вызывающе! Грэм покачал головой и усадил Пенелопу в кресло.
– Не надо, Пенелопа. Выслушай меня. Я признаю, что вел себя непростительно дерзко и самонадеянно. Но разве не можем мы ради Александры забыть прошлое и снова жить вместе? Я сделаю все, что ты пожелаешь, дам тебе любые объяснения. Не бросай нас, дай нам шанс доказать тебе, что все еще можно исправить.
Глаза Пенелопы затуманились от слез, и она покачала головой. Ради Александры... Да, конечно, она понимала его отцовские чувства. Он был готов делать все ради своей дочери, не заботясь о том, что Пенелопа под сердцем носит его второго ребенка. И тем не менее он предлагал ей вернуться в семью. Слезы ручьями хлынули из глаз Пенелопы.
Грэм по-своему истолковал ее слезы. Он решил, что она не хочет идти на уступки.
– Не отвергай мое предложение, Пенелопа. Ведь что-то привело тебя сегодня сюда. Что? Ты хотела увидеть Александру? Скажи, зачем ты приехала сегодня, и я найду нужные слова, чтобы уговорить тебя остаться с нами.
Вздохнув, Пенелопа посмотрела в глаза Грэма:
– Я приехала, потому что не могу больше оставаться одна. Гордость не заменит мне мужа и не согреет в постели. Кроме того, будет лучше, если ты узнаешь от меня эту новость. Я жду ребенка.
– Ты ждешь ребенка? – растерянно переспросил виконт. Он ошеломленно смотрел на Пенелопу.
Пенелопа усмехнулась:
– Да, я жду ребенка. Это обычное дело, Грей. Почему эта новость так сильно тебя поразила? У тебя уже есть дочь, и я думала, ты знаешь, откуда берутся дети!
Даже обескураженное выражение лица не портило красоты Грэма. Он был так хорош, что Пенелопе хотелось плакать от отчаяния, но она сдержалась, напряженно ожидая его реакции на свое сообщение.
Неожиданно лицо Грэма просияло, глаза озарились радостью. У Пенелопы дрогнуло сердце, она едва не потеряла самообладание. Она ожидала проявления каких угодно чувств – недовольства, холодной вежливости, равнодушия, но только не безудержной радости и неподдельного восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43