– Долли проявляет душевную доброту и чуткость, заботясь о брате. Честно говоря, я не – ожидал от нее этого, – признался Гай. – Я согласен взять Долли на прогулку.
– Как вам не стыдно Гай! Говорить о Долли как о совершенно постороннем человеке, – возмутилась Пенелопа. – И почему вы раньше думали, что она лишена тех качеств, которые вы упомянули? Да, она молода и избалованна, но это не значит, что ей не свойственны эмоциональность и великодушие!
Надев шляпку и взяв перчатки, Пенелопа вместе с Персивалем вышла на улицу. Стоял теплый солнечный день.
– Как вы, в вашем возрасте, можете судить о Долли и называть ее молодой? – насмешливо спросил Гай, продолжая начатый разговор. – У вас странные понятия, моя дорогая Пенелопа. Вы почти ровесницы, но не ваш возраст заставляет всех мужчин восхищаться вами. Надеюсь, Грэм понимает, что ему страшно повезло!
Не сводя глаз с Пенелопы, Гай попридержал ее коня, чтобы она могла подняться в седло. Пенелопа бросила на него насмешливый взгляд:
– Если вы не возьметесь за ум, сэр Персиваль, и не оставите подобные разговоры, я уйду Грэм остается рядом, потому что мы с ним очень похожи: оба – люди практичные, рациональные не подвластные сильным эмоциям. Вы и Долли напротив, импульсивны, влюбчивы, веселы. Почему вы стремитесь высмеять те хорошие качества, которые есть в вас, и восхищаетесь скучными педантичными сторонами моего характера?
– Потому, что мне нужна добрая, умная спутница жизни, которая наставляла бы меня на путь истинный и превратила бы мою усадьбу в гостеприимный дом, каким вы сделали Холл! Мне надоела холостяцкая жизнь. Пора обзавестись семьей.
– Не кажется ли вам, что жениться надо на женщине, которую любишь? Очень хорошо иметь умную жену с хорошим вкусом, которая удачно расставит в вашем доме вазы с прекрасными цветами. Но что, если ее привычки будут раздражать вас? Что, если вам будет противен ее писклявый голос или она будет фальшивить, играя на фортепиано? Или постоянно ворчать? Если любишь, то обычно закрываешь глаза на подобные недостатки, но без любви это становится непреодолимой преградой между людьми, которые живут под одной крышей. Как вы думаете, вы сможете найти женщину без изъяна?
– Вы хотите сказать, что вы и Грэм женились по любви или что у вас обоих нет недостатков? – с иронией спросил Гай.
– А вы думаете, что мы с Грэмом не любим друг друга?
– Я знаю Грэма много лет. Он – мой лучший друг, но я не закрываю глаза на его негативные черты. С того злополучного дня, когда произошел несчастный случай, я не узнаю его. Он ведет себя так, что его невозможно любить! Нет, я считаю, что он, умело воспользовавшись обстоятельствами, женился на вас по расчету.
– Возможно, так оно и было. Но я уже сказала, что мы с ним очень похожи. У нас нет потребности в сильных страстях, поэтому мы прекрасно уживаемся под одной крышей. Я полагаю, что вы – совсем другой человек. В отличие от Грэма вы не позволили бы мне поступать так, как я считаю нужным.
– Конечно, нет! – вскричал Гай. – И Грэму тоже не следовало бы делать этого. Ни один человек не оставил бы на столе в общественном заведении редкий драгоценный камень, чтобы каждый мог любоваться им или даже забрать его себе. Грэм просто сошел с ума! Когда я увидел, что вокруг вас, словно стервятники, вьются такие типы, как Девер, я подумал, что окончательно перестал понимать старого приятеля. Терпеть, что рядом с вами крутятся подобные негодяи, – все равно что бросить на растерзание лондонскому злодею, охотящемуся за женщинами на улицах Ист-Энда.
Пенелопа внимательно слушала откровения Гая, но, несмотря на то что многие его упреки в адрес Грэма были справедливы, она чувствовала себя обязанной защитить мужа.
– У вас странные представления обо мне. Вов-се я не похожа на редкий драгоценный камень. Я обыкновенная женщина, каких много, и способна сама постоять за себя. Не понимаю, что вы имеете против мистера Девера, но уверяю вас, что не попаду в сети ни ему, «и кому-нибудь другому, и Грэм знает это. Мне кажется, вы даете волю своему слишком живому воображению, как порой и Долли. А что вам известно о лондонском злодее? Он продолжает убивать?
Баронет нервно пригладил волосы.
– Что? – растерянно переспросил он. – Нет. В последнее время о нем ничего не слышно. Судя по описанию, этот человек очень похож на Грэма, но, по правде говоря, никто не верит, что это действительно виконт.
– И как же его описывают?
– Говорят, что это высокий широкоплечий человек, – неохотно ответил Гай, недовольный тем, что заговорил на тему, которая явно заинтересовала Пенелопу. – Одет в сюртук, ходит с тростью. По свидетельству некоторых очевидцев, у него на глазу повязка. Единственное различие между ним и Грэмом – цвет волос. В волосах лондонского злодея нет седины.
Пенелопа облегченно вздохнула и махнула рукой:
– Под это описание подходят множество мужчин в Лондоне. Чедуэлл, например. А что касается повязки, то любой может перевязать себе глаз.
– А кто такой Чедуэлл? – насторожившись, спросил Гай.
– Кузен Грэма. Неужели вы не знакомы с ним? Мне кажется, он настоящая белая ворона в семье. У него, как и у Грэма, рубец на щеке, но, конечно, совсем другой формы. Впрочем, в этом нет ничего удивительного – после такой войны множество людей остались со шрамами.
Однако Гай, казалось, не слушал ее. Его необычайно заинтриговал кузен Грэма.
– Я ничего не знаю об этом человеке. Чедуэлл – это его фамилия?
– Да, этого джентльмена зовут Клиффтон Чедуэлл, он из Америки. Я не исследовала родословную семьи, однако сходство между Чедуэллом и Грэмом говорит само за себя, – промолвила Пенелопа и вернулась к интересующей ее теме: – Если убийства прекратились, значит, кто-то поймал преступника или спугнул его. Слава Богу, люди не смотрят на Грэма как на злодея. Подобное несправедливое отношение со стороны окружающих портит характер человека.
Гай хотел еще что-то спросить о Клиффтоне, но они уже добрались до дома Риардонов и замолчали. Несколько позже баронет услышал, как Девер спросил Пенелопу о нынешнем местонахождении Чедуэлла. Гай насторожился, однако его любопытство не было удовлетворено. Пенелопа в ответ на вопрос Девера с безучастным видом пожала плечами, и Персиваль решил во что бы то ни стало при первой же возможности расспросить Грэма о его загадочном кузене.
Затем речь зашла о приближающемся церковном празднике, и сэр Гамильтон утратил всякий интерес к разговору. Пенелопа и Долли согласились помочь в устройстве торжеств и уговорили большинство знакомых мужчин принять в этом деятельное участие. Даже Артуру, который уже начал вставать и был в состоянии, ковыляя, спускаться в сад, поручили составлять списки мероприятий и судей.
Когда Грэм узнал, что его назначили одним из судей, он бросил недоумевающий взгляд на жену.
– И что, по-вашему, я должен делать в этой роли? – спросил он.
Несмотря на то что мерцающее пламя свечи освещало кабинет, в котором велся разговор, очень тускло, Пенелопа заметила выражение искреннего изумления, застывшее на лице мужа.
– Вы будете оценивать лошадей, – заявила она. – Гай сказал, что вы прекрасно в них разбираетесь. А затем, конечно, во время торжественного награждения победителей вы вручите призы, в этом нет ничего сложного. Наш священник страшно рад вашему согласию принимать участие в празднике, поскольку это имеет огромное значение для жителей деревни.
– Неужели недостаточно тех денег, которые я пожертвовал? – недовольно спросил Грэм, озираясь в поисках еще одной свечи. Найдя ее, он зажег фитилек от огня, горящего в камине, и снова повернулся лицом к Пенелопе. – Поскольку организаторы не планируют устроить показ уродов и чудовищ, чтобы попугать местных жителей, думаю, мне не стоит появляться там.
Пенелопа скрестила руки на груди, сердито поглядывая на огромного роста человека, похожего на сказочного великана. Она не понимала, почему Грэм так боится предстать перед людьми, которые хорошо знали его с детства. Он вырос здесь, и обитатели окрестных деревень всегда с нежностью вспоминали о нем. Последние дни Пенелопа вынуждена была отвечать на вопросы любопытных, касающиеся ее мужа. Настало время ему самому встретиться с ними.
– Неужели вы собираетесь до конца своих дней прятаться от тех, кто хорошо знает вас? Вы не боитесь показываться на глаза чужим, незнакомым вам людям, но не хотите предстать перед теми, с кем жили и живете бок о бок. Поверьте, ваш облик перестанет наводить страх, как только люди привыкнут к произошедшей с вами перемене. В конце концов, это всего лишь шрамы! Есть люди, которые получили более серьезные увечья.
Слова жены смиряли гордыню виконта и открывали ему глаза на очевидные факты. Если бы она была с ним все последние пять лет, жизнь Тревельяна сложилась бы совсем иначе. Сэр Грэм внимательно всматривался в ее сияющие ласковым светом глаза и думал том, что такому цинику и негодяю, как он, страшно повезло в жизни – ему посчастливилось заполучить в спутницы настоящего ангела, женщину с чистой душой. И он сдался. Силы зла слишком долго владели им, и теперь он мечтал о простом земном счастье, воплощением которого была стоящая перед ним женщина.
– Поговорим об этом позже, – хмуро сказал он, – после того, как закончится праздник. Тогда я назначу цену, которую вы должны будете заплатить за мою уступку.
– Хорошо, милорд, – кротко промолвила Пенелопа, и уголки ее губ дрогнули. Наигранно раздраженный тон мужа никоим образом не ввел ее в заблуждение. – А сейчас я пойду к повару и распоряжусь, чтобы он приготовил ваш любимый земляничный пирог, затем сяду в угольную пыль и буду терпеливо ждать, когда вы соблаговолите снова позвать меня к себе.
И, сделав реверанс, Пенелопа быстро повернулась и удалилась из кабинета. Грэм едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
Утро того дня, когда должно было состояться веселье, выдалось на редкость погожим. Встав на рассвете, Александра подбежала к окну, выходившему на проселочную дорогу, чтобы посмотреть, не едут ли по ней жонглеры, которых пригласили забавлять публику. Потом она, ускользнув от миссис Хенвуд, отправилась на кухню, чтобы попробовать пирожки, которые в Холле испекли для продажи на благотворительной ярмарке. Пенелопе удалось угомонить девочку лишь после того, как она обещала приколоть ей на шляпку новые цветы. К тому времени, когда экипаж подали к крыльцу, Александра успела нарядиться в белое хлопчатобумажное платье, украшенное кружевами и подпоясанное широким розовым поясом, и розовую шляпку.
Пенелопа надела платье с буфами из светло-зеленой кисеи. Его присборенный лиф был украшен переплетающимися желтыми лентами. Такие же ленты были вплетены в золотисто-каштановые волосы Пенелопы. В целом ее наряд отличался сельской простотой. И это особенно бросалось в глаза, когда Пенелопа двигалась и ее платье из тонкой ткани развевалось при каждом шаге.
Очарованный красотой и изяществом жены, Грэм замер на ступенях, наблюдая за тем, как Пенелопа гонялась за Александрой по зеленой лужайке, расположенной перед домом. В воздушном наряде, сквозь который просвечивали очертания ее тела, с обнаженными руками и плечами, Пенелопа походила сейчас скорее на нимфу, нежели на ангела. Грэм пожирал ее глазами. Ему хотелось схватить ее, крепко прижать к своей груди и почувствовать, как ее тело сливается с ним в единое целое, но лорд Тревельян не мог позволить себе этого.
Заметив мужа, Пенелопа сразу же остановилась и начала смущенно поправлять юбку. Виконт с его горделивой осанкой походил в эту минуту на величественного хозяина богатого поместья, и Пенелопе стало стыдно, что она, его жена, только что носилась по лужайке, как настоящая сорвиголова. Грэм был одет в белоснежную рубашку, сиявший на солнце жилет из золотистой парчи, замшевые бриджи и темно-зеленый сюртук, перед которого доходил только до талии и подчеркивал стройность его фигуры. Золотая цепочка карманных часов и даже трость из отполированного красного дерева блестели в лучах яркого солнца. Вспомнив о том, что внутри этой трости скрывается смертельно опасное лезвие, Пенелопа почувствовала, как ее охватывает дрожь. Она понимала, что внешность обманчива и муж решил сыграть сегодня роль мирного сельского сквайра. Но кем бы он ни был на самом деле, Пенелопа не могла не залюбоваться им. Она с радостью устремилась ему навстречу.
– Берегитесь женщин, милорд, – шутливо сказала она. – Они вцепятся сзади в полы вашего сюртука и не дадут вам шагу ступить!
Грэм предложил жене взять его под руку, посмотрел на ее усыпанные светлыми веснушками обнаженные шею и плечи и перевел взгляд на лицо, на котором сияли восхитительные фиалковые глаза.
– Думаю, что сильный мужчина сумеет справиться с дамами. А как вы собираетесь отражать атаки джентльменов?
Поймав на себе его нежный взгляд, Пенелопа вспыхнула, но не отвела глаз.
– Я полагаю, что мне нужен защитник. Не могли бы вы оказать мне честь и взять меня под свое покровительство?
Грэм не сумел сдержать улыбку.
– Если бы вы знали, какое вознаграждение обычно требуется в подобных случаях, вы отказались бы от таких услуг. Но поскольку вы собираетесь показаться перед толпой, словно лесная нимфа, в этом воздушном, едва прикрывающем тело одеянии, я вынужден взять вас под опеку, если вы, конечно, обещаете не порхать по окрестностям вон с той маленькой непоседой. – И Грэм кивнул в сторону Александры, которая в этот момент, не обращая внимания на протесты кучера, подошла к лошадям и, что-то напевая себе под нос, стала гладить их по гривам.
Пенелопа зажмурила глаза от испуга, увидев какой опасности подвергает себя своевольная девчонка, однако лошади, очевидно, уже привыкли к ласкам Александры и стояли смирно. Она была дочерью своего отца, и никакие предостережения не могли удержать ее от того, что она задумала сделать.
– Миссис Хенвуд скоро спустится, – сказала Пенелопа. – Александра, конечно, будет шалить, как все дети, и, возможно, перепачкает свою нарядную одежду. Но, в конце концов, праздник бывает только раз в год! Пусть пообщается со сверстниками. Думаю, это не принесет ей вреда.
Грэм не хотел говорить ей сейчас о том, что на первый взгляд невинная, пасторальная сельская жизнь имеет подчас и свои темные стороны. Он не хотел портить жене настроение.
– В таком случае, дорогая, поедем скорее туда, где нас ждет шумная толпа, – сказал он, коснувшись ее теплой щеки. – Мне не терпится сразиться с драконами.
Глава 22
Пенелопа попробовала на вкус земляничный джем из последней банки и под взглядами дюжины с нетерпением взиравших на них женщин стала громким шепотом обсуждать результаты дегустации с женой священника. Победительницей оказалась подвижная пожилая дама с безмятежной улыбкой и пышными седыми волосами. В отличие от других участниц конкурса она, казалось, ни на минуту не усомнилась в том, что будет первой.
– Это несправедливо, – прошептала Пенелопа ей на ухо, прикрепляя голубой бант победительницы к воротнику ее блузки. – Другие-участницы конкурса никогда не разгадают секрет приготовления вашего джема!
Женщина с изумлением посмотрела на леди Тревельян. Новая супруга лорда была, конечно, молодой и хорошенькой, но откуда ей знать, как варят джем?
– О каком секрете вы говорите, миледи? – спросила победительница с невинным видом. – Вкус зависит только от сорта земляники!
– И нескольких ягод смородины, которые придают терпкость, – с улыбкой заметила Пенелопа и, видя, что ее познания в кулинарии поразили пожилую даму, продолжала: – В следующем году я выставлю на конкурс свое варенье. Вот тогда и посмотрим, кто победит!
Лицо женщины расплылось в лукавой улыбке.
– Благослови вас Бог, дорогая, – промолвила она, похлопав Пенелопу по руке. – В будущем году я, пожалуй, буду участвовать в конкурсе на лучшую выпечку. Вряд ли вы знаете секрет моего сливового пирога!
И они весело рассмеялись, довольные Друг другом. Проигравшие поддержали разговор, заявив что надеются на победу через год. У Пенелопы было такое чувство, будто она всю жизнь провела в этой деревне. Подошедший к ней Персиваль с трудом отвлек ее от этой доверительной беседы – Сейчас начнется конкурс лошадей, – сообщил он. – Грэм попросил меня найти вас. Он сказал, что не собирается выставлять себя на посмешище, если вас не будет рядом.
Предложив Пенелопе взять его под руку, он повел ее сквозь пеструю толпу туда, где стояли лошади.
Под ногами у взрослых вертелись шумные дети, и Пенелопа подумала о том, что где-то среди них, наверное, бегает и Александра. Аппетитный аромат пирожков с мясом, готовящихся в глиняной печи, смешивался с запахами, доносившимися из палатки, где была устроена кондитерская. Почувствовав вдруг страшный голод, Пенелопа с тоской посмотрела туда, где все это продавалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43