Я знаю, что бывают моменты, когда вам хочется остаться одной. И вы должны понять, что мне тоже порой нужно побыть одному. Но ведь мы достаточно взрослые и разумные люди, чтобы сказать об этом, не обижая друг друга, правда?
Он рассуждал так последовательно и здраво, что Пенелопе вдруг стало стыдно за свое поведение. Однако Грэм по-прежнему так ничего и не объяснил ей. Он не пообещал ей, что выпроводит Чедуэлла из Англии. Он пытался соблазнить ее так, как это обычно делал его кузен.
– Убрать замок несложно, Грэм, – грустно сказала Пенелопа. – Куда сложнее устранить барьеры, возникающие между людьми. Я знаю, что вы многое от меня скрываете, но не хочу заставлять вас выдавать свои секреты. Тем не менее вы не должны вести себя так, как вели по отношению к Артуру. Тот поступок требует объяснений. Мне кажется, я имею полное право спросить вас, что все это значит?
Грэм не хотел говорить сейчас на эту тему и решил, что лучшая форма защиты – нападение.
– Мне кажется, не только у меня есть свои секреты, Пенелопа. Может быть, вы расскажете мне, как и с кем вы проводили эти дни? Что заставляет вас пренебрегать вашими обязанностями хозяйки дома? И почему Гамильтон постоянно крутится возле вас?
Пенелопа с изумлением и болью взглянула в посуровевшее лицо мужа.
– Неужели вы в чем-то меня подозреваете? – с недоумением спросила она. – Да как вы можете?! Разве я когда-нибудь давала вам повод для подобных умозаключений? Почему вы так дурно думаете обо мне? Да, мы не ладим между собой, но это еще не значит, что я изменяю вам! Уходите, Грэм!
Пенелопа попыталась вырвать из его рук свою ногу, но Грэм, изловчившись, крепко обнял жену.
– Сейчас я докажу вам, что мы умеем прекрасно ладить между собой, дорогая, – сказал он. – Правда, позже я снова спрошу вас, где и с кем вы проводите время. Но это будет потом!
И, сломив слабое сопротивление, он припал к ее губам. Возможно, их замок все еще был окружен непроходимыми кустами колючего шиповника и принц пока не пробрался сквозь них, но принцесса уже пробудилась ото сна*.
Глава 30
Проснувшись на следующее утро, виконтесса Тревельян обнаружила, что лежит в постели Грэма, но его самого не было рядом. Оглядевшись в полутемной комнате, она различила очертания стола и кресел, стоявших у потухшего камина, а также, зеркала с туалетным столиком и умывальника у стены. Ее одежда и панталоны мужа валялись на полу. Пенелопа зарылась лицом в подушку.
Как она могла позволить ему вновь овладеть ею? У нее были тысячи причин сердиться на него, требовать немедленных объяснений, но он, даже не подумав извиниться перед ней за прошлые обиды, затащил ее в постель. А утром снова уехал куда-то, бросив е одну в комнате. Пенелопа чувствовала себя не законной женой, а любовницей, с которой Грэм был близок, когда ему этого хотелось, а потом исчезал по неизвестным ей причинам.
Несмотря на подобные мысли, Пенелопа, как ни странно, не испытывала раздражения. По всему ее телу разливалась истома. Она потянулась и удобнее устроилась на большой кровати мужа. В этот раз Грэм по крайней мере не отнес ее назад в соседнюю спальню. Это было, пожалуй, знаменательно. Пенелопе нравилось здесь. Она взглянула на подушку мужа, на которой все еще была вмятина от его головы. От простыней исходил его запах. Повернувшись на бок, Пенелопа дотронулась до углубления на подушке, жалея, что ставни на окнах закрыты и в комнате царит полутьма.
Внезапно ее внимание привлек шум, доносившийся из расположенной рядом гардеробной. Взглянув туда, Пенелопа с замиранием сердца заметила, что Грэм наблюдает за ней. Виконт стоял в тени, но Пенелопа все же разглядела, что он еще не одет. На нем были халат и панталоны, которые он, наверное, только что надел в гардеробной.
Покраснев, Пенелопа натянула одеяло до самого подбородка. Смутившись оттого, что она лежала в постели совершенно обнаженной, Пенелопа опустила глаза, боясь встретиться взглядом с мужем. Сегодня они впервые все время до утра провели вместе. Пенелопе было непривычно проснуться после ночи любви и обнаружить, что муж все еще находится в комнате, рядом с ней.
Грэм со смешанным чувством боли, раскаяния и умиления следил за тем, как она прячет свое великолепное тело под одеялом. С одной стороны, он понимал, что его обезображенное шрамами лицо не могло вызвать в ней ничего, кроме отвращения и страха. Но одновременно в его груди теплилась надежда на то, что причиной тому – смущение и стыдливость.. Грэм усмехнулся.
Пенелопа услышала его шаги, а затем почувствовала, что он присел рядом с ней на кровать, и затаила дыхание. От Грэма исходил запах свежести, напоминающий аромат сосны. Набравшись смелости, она взглянула на него, и у нее защемило сердце. Он смотрел на нее с такой нежностью и любовью, что Пенелопа готова была простить ему все обиды.
– Вы больше не будете плакать? – спросил он, не сводя глаз с ее разрумянившегося лица.
– Не буду, – промолвила Пенелопа.
Она не могла, положа руку на сердце, сказать, что Грэм красив. Или даже что он – истинный джентльмен. Но она всей душой любила его, и ей трудно было представить, что она могла когда-то думать иначе.
– Вы боитесь меня? – спросил Грэм, видя, что она, вцепившись в одеяло, осторожно поглядывает на мужа.
– А разве я должна вас бояться?
Грэм засмеялся;
– Вы изумляете меня, леди Тревельян! Когда я хочу всего лишь взглянуть на вас, вы становитесь пугливой, как дикий кролик. Но тем не менее не боитесь моих прикосновений. Почему?
Пенелопа задумалась на минуту, слегка опустив одеяло, однако тщательно прикрыв им грудь от откровенного взгляда Грэма.
– Возможно, это происходит оттого, что во время наших любовных свиданий в комнате всегда царил мрак. Я не боюсь, когда вы смотрите на меня, – честно призналась она. – Но я не привыкла показываться перед мужчинами обнаженной. Мне кажется, это неприлично.
Грэм дотронулся до ее подбородка и заставил Пенелопу поднять на него глаза.
– Правила приличий созданы для поведения в обществе, а не для интимной жизни. В спальне мы можем быть самими собой, говорить, что думаем, и делать, что нам нравится. Разве не так должно быть, когда супруги остаются наедине?
Он сказал это с такой искренней убежденностью, что Пенелопа поверила в правоту его слов. Однако она решила проверить, не лукавит ли Грэм.
– Вы считаете, что в спальне мы можем говорить все, что думаем? – начала она. – И если Я спрошу вас, почему вы совершаете поступки, которые больно ранят меня и других людей, вы не скажете, что я ничего не понимаю или что это не мое дело?
Грэм внимательно посмотрел на нее. Пенелопа имела право задавать ему такие вопросы. Если он не будет до конца честен с ней, она перестанет доверять ему. Грэм понимал, что должен открыть ей все свои тайны. Сегодня ночью он, возможно, мог бы сделать это, надеясь, что Пенелопа простит его. Но сейчас, при ясном свете дня, пробивавшемся сквозь ставни, Грэм боялся раскрывать душу перед женой.
С трудом улыбнувшись, он кивнул:
– Клянусь, что я не хотел огорчить вас или других ни в чем не повинных людей, которые стали невольными свидетелями этой вспышки гнева. И не верьте Гамильтону, если он начнет утверждать обратное. Когда я женился на вас, я и не помышлял о том, чтобы изменить свой образ жизни или характер. А теперь я придаю огромное значение вашему мнению обо мне, и когда слышу из ваших уст похвалу или слова одобрения, я чувствую себя счастливым.
Пенелопе было трудно поверить в то, что она сейчас услышала, и она вслух призналась в этом.
– Я постараюсь заслужить ваше доверие и прощение, – промолвил он и встал. – А теперь давайте вместе встретим новый день.
Пенелопа посмотрела на мужа, и ее лицо залила краска стыда. Неужели он забыл, что она была совершенно нагой? Нет, Пенелопа ошибалась, сэр Тревельян помнил об этом. Подняв с пола халат, он протянул его жене, стоя в шаге от кровати.
Рассердившись на него за эту ребяческую уловку, Пенелопа откинула одеяло и встала с постели. Вырвав из рук мужа халат, она показала ему язык, повернулась и с гордо поднятой головой удалилась в свою комнату.
Закрыв дверь, она услышала оглушительный взрыв смеха и улыбнулась.
Однако к вечеру ей расхотелось улыбаться. Целый день Пенелопа провела на строительстве приюта, совсем забыв о том, что сегодня приглашена на светский прием к Риардонам. И только вернувшись домой и увидев, что Аделаида одета в вечерний туалет, она вспомнила о приглашении и в ужасе всплеснула руками:
– О Боже, совсем из головы вон! О нет, Грэм ни за что не простит меня! Что же мне делать? Гамильтон будет здесь с минуты на минуту!
Аделаида с недоумением посмотрела на Пенелопу.
– О чем это вы, Пенни? Я уверена, что Грэм простит вашу забывчивость. Он и сам часто забывает о приглашениях в гости. А Гай, насколько я понимаю, явится, чтобы сопровождать вас к Риардонам, не так ли?
– Да, но я забыла сообщить мужу о том, что мы едем в гости, – сказала Пенелопа и, бросив взгляд в сторону лестницы, спросила шепотом: – Он здесь?
– Я слышала недавно его «ангельский голос». Право, не вижу ничего страшного в том, что вы ничего не сказали ему – ведь он все равно не выезжает. Пусть скучает, запершись в четырех стенах, если ему так хочется.
Пенелопа растерянно посмотрела на Аделаиду и направилась к лестнице. Она должна была объяснить мужу, почему не поставила его в известность о рауте у Риардонов и почему Гай должен был заехать за ней.
Она не нашла его в спальне и услышала, как он распекает в кухне слуг за какой-то проступок. Горничная тем временем приготовила для миледи ванну и разложила на кровати ее наряд. Искупавшись, Пенелопа быстро начала одеваться.
Облачившись в золотистое шелковое платье, она села перед зеркалом, чтобы горничная могла убрать ее волосы в вечернюю прическу. Когда все было готово, Пенелопа, взяв перчатки и веер, поспешно вышла из спальни.
Спускаясь по лестнице, Пенелопа услышала смех мужа, доносившийся из гостиной, и ее охватила тревога. Ей придется все объяснить ему в присутствии посторонних людей! Может быть, лучше потихоньку выскользнуть из дома? Но тут она заметила, что виконт и супруги Стенхоп стоят в вестибюле. Приглядевшись внимательнее, Пенелопа, к своему изумлению, увидела, что Грэм одет в парадный сюртук. Очевидно, он тоже собрался ехать!
Виконт окинул жену оценивающим взглядом и, по-видимому, остался доволен ее внешним видом. Не понимая, что происходит, Пенелопа посмотрела на Аделаиду и Брайана, но те держались совершенно спокойно, не подозревая, как сильно волнуется их невестка.
– Мы можем ехать, дорогая? – с улыбкой спросил Грэм, протягивая руку Пенелопе.
Треведьян все знал! О рауте у Риардонов и о том, что Гамильтон должен был заехать за его женой. Гай вовсе не запаздывал. Пенелопа поняла, что он вообще не приедет. Не зная, радоваться ей или ужасаться, виконтесса робко посмотрела на мужа.
– Вы не сердитесь? – осторожно спросила она.
– Сержусь? – переспросил он. – Вовсе нет, ведь я знаю, что сегодня вечером вы мне все объясните. – И, наклонившись, прошептал ей на ушко: – Когда мы ляжем в нашу уютную кроватку.
Пенелопа покраснела до корней волос и, взяв Грэма под руку, направилась вместе с ним к двери.
По мнению большинства приглашенных, раут удался на славу. Грэм не отходил от Пенелопы, неохотно разрешая ей танцевать с другими кавалерами. Пенелопа с интересом наблюдала за Долли, которая раскраснелась от танцев и удовольствия, – вопреки этикету Гай четыре раза подряд пригласил ее. Впрочем, леди Риардон, похоже, спокойно отнеслась к этому нарушению правил хорошего тона.
К счастью, никто не обратил внимания на единственный инцидент, который мог испортить вечер. Впервые после своего возвращения домой к гостям вышел Артур. Встав рядом с матерью и другими родственниками у входа в залу, он приветствовал прибывавших в усадьбу соседей. При встрече Артур и Грэм не обмолвились ни единым словом, будто не заметили друг друга. Тем не менее никто из них не хотел портить настроение присутствующим, и вечер обошелся без скандала.
Когда же порог дома Риардонов переступил Чарлз Девер, Артур, побледнев от гнева, поспешно вышел ему навстречу. Прежде чем Девер успел подойти к леди Риардон, чтобы поприветствовать ее, Артур, схватив его за локоть, заставил остановиться.
– Что, черт возьми, вы здесь делаете? – негромко спросил он, оттесняя гостя назад к входной двери.
– Я получил приглашение, – холодно ответил Девер. – Ваши родные не считают меня врагом семьи.
– Это потому, что они не все о вас знают. Я не стал посвящать их в подробности ваших постыдных поступков. Уважающий себя человек на вашем месте ни при каких обстоятельствах не явился бы в мой дом. Но вы человек без чести и совести, и мне следовало ожидать, что вы придете сюда. Если вы затеяли новую игру, я сорву ваши планы. Я расскажу всем, что вы собой представляете!
Артур вытеснил Девера за дверь. Они остановились за живой изгородью, где их никто не мог видеть. Их голоса заглушал грохот колес подъезжающих экипажей и возбужденные возгласы прибывающих гостей.
Девер раздраженно сбросил с плеча руку Артура, которой тот отталкивал его:
– Ах ты щенок! Думаешь, что сможешь разоблачить меня, скрыв собственные преступления? Не получится! Забудь то, что было. Прошлое умерло!
– Меня не волнует собственная участь. Я хочу защитить невинных людей, пусть даже ценой своей жизни, которая мне не дорога и с которой, быть может, я и так скоро расстанусь. Тревельян с нетерпением ждет, когда я поправлюсь, чтобы вызвать меня на дуэль. Я не боюсь смерти, но оставлю брату письмо, в котором напишу всю правду. Пока я жив, вам нечего опасаться, что вашу тайну раскроют. А вот когда погибну, содержание письма станет известно всем, и порядочные люди навсегда закроют для вас двери своих домов. Я посоветовал бы вам уехать из Англии, Девер.
Девер в ярости скрипнул зубами.
– Тревельян не может знать подробностей того, что произошло в ту ночь. Он чуть не погиб тогда. У вас богатое воображение, Риардон. Вы играете в героев и злодеев. Вернитесь к реальности.
– Я вернулся к реальности, Чарлз. Именно поэтому я запрещаю вам переступать этот порог, – спокойно заявил Артур. – Я не знаю, откуда Грею стало известно о моей причастности к случившейся с ним трагедии, но он все знает и хочет убить меня. Не думаю, что вы долго проживете, если он узнает и о вашем участии в тех событиях. Имейте в виду, я предупредил вас!
– Чедуэлл! – воскликнул Девер, вспомнив встречу с кузеном Тревельяна. – Я думал, что он преследует только вас, но он, оказывается, охотится за всеми нами. Хорошо, я уйду, – продолжал он.– Но если вы хотите жить, держите язык за зубами. Я сам разберусь с Тревельяном, и он не вызовет на дуэль ни вас, ни кого-либо другого. Вот увидите!
И круто повернувшись на каблуках, Девер зашагал прочь.
Когда Артур вернулся в дом, леди Риардон заметила, что он очень бледен, но приписала это усталости и перенапряжению после болезни. Артур отказался подняться к себе, чтобы отдохнуть. Он задумчиво смотрел в ту сторону, где стоял Грэм. Ему уже не удастся исправить то зло, которое было содеяно много лет назад, но он мог попытаться воспрепятствовать тому, чтобы подобное повторилось.
Аделаида и Брайан уехали рано, и когда Грэм и Пенелопа, дождавшись окончания вечера, тоже отправились домой, то оказались в экипаже одни. Грэм, воспользовавшись этим, всю дорогу целовал и ласкал жену.
– Через несколько минут, дорогая, вы окажетесь целиком в моей власти, – сказал он, выходя из экипажа, когда тот остановился у крыльца. – Вы готовы?
– Боюсь, что нет, милорд. Вы не можете требовать, чтобы застенчивая Золушка за одну Ночь превратилась в уверенную в себе принцессу, – с замиранием сердца ответила Пенелопа, опираясь на руку мужа.
Грэм засмеялся и помог жене выйти из экипажа.
– Вы плохо знаете себя, моя Золушка. Сегодня ночью мы посмотрим, кто в кого превратится!
И они направились в дом, где слуги уже разожгли камины и приготовили горячую воду для своих хозяев. Пенелопе, которая никак не могла привыкнуть к такой благополучной жизни, казалось, что она видит чудесный сон.
Харли, державший в руках серебряный поднос, торопливо подошел к ним, и у Пенелопы от хорошего настроения не осталось и следа. В такой поздний час добрые вести не приходят.
Взяв записку и увидев, что она адресована леди Тревельян, Грэм, нахмурившись, передал ее жене. Пенелопа дрожащими руками развернула листок дешевой бумаги. Она не узнала почерк, но имя человека, подписавшего записку, было хорошо известно ей. Пробежав глазами неровные строчки, Пенелопа побледнела.
– Что там, дорогая? – с тревогой спросил Грэм, глядя на жену. Ему хотелось взять записку из ее рук и прочитать ее.
– Речь идет об Августе. Бетси пишет, что она заболела, и просит меня приехать.
До слез расстроенная, виконтесса передала листок мужу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Он рассуждал так последовательно и здраво, что Пенелопе вдруг стало стыдно за свое поведение. Однако Грэм по-прежнему так ничего и не объяснил ей. Он не пообещал ей, что выпроводит Чедуэлла из Англии. Он пытался соблазнить ее так, как это обычно делал его кузен.
– Убрать замок несложно, Грэм, – грустно сказала Пенелопа. – Куда сложнее устранить барьеры, возникающие между людьми. Я знаю, что вы многое от меня скрываете, но не хочу заставлять вас выдавать свои секреты. Тем не менее вы не должны вести себя так, как вели по отношению к Артуру. Тот поступок требует объяснений. Мне кажется, я имею полное право спросить вас, что все это значит?
Грэм не хотел говорить сейчас на эту тему и решил, что лучшая форма защиты – нападение.
– Мне кажется, не только у меня есть свои секреты, Пенелопа. Может быть, вы расскажете мне, как и с кем вы проводили эти дни? Что заставляет вас пренебрегать вашими обязанностями хозяйки дома? И почему Гамильтон постоянно крутится возле вас?
Пенелопа с изумлением и болью взглянула в посуровевшее лицо мужа.
– Неужели вы в чем-то меня подозреваете? – с недоумением спросила она. – Да как вы можете?! Разве я когда-нибудь давала вам повод для подобных умозаключений? Почему вы так дурно думаете обо мне? Да, мы не ладим между собой, но это еще не значит, что я изменяю вам! Уходите, Грэм!
Пенелопа попыталась вырвать из его рук свою ногу, но Грэм, изловчившись, крепко обнял жену.
– Сейчас я докажу вам, что мы умеем прекрасно ладить между собой, дорогая, – сказал он. – Правда, позже я снова спрошу вас, где и с кем вы проводите время. Но это будет потом!
И, сломив слабое сопротивление, он припал к ее губам. Возможно, их замок все еще был окружен непроходимыми кустами колючего шиповника и принц пока не пробрался сквозь них, но принцесса уже пробудилась ото сна*.
Глава 30
Проснувшись на следующее утро, виконтесса Тревельян обнаружила, что лежит в постели Грэма, но его самого не было рядом. Оглядевшись в полутемной комнате, она различила очертания стола и кресел, стоявших у потухшего камина, а также, зеркала с туалетным столиком и умывальника у стены. Ее одежда и панталоны мужа валялись на полу. Пенелопа зарылась лицом в подушку.
Как она могла позволить ему вновь овладеть ею? У нее были тысячи причин сердиться на него, требовать немедленных объяснений, но он, даже не подумав извиниться перед ней за прошлые обиды, затащил ее в постель. А утром снова уехал куда-то, бросив е одну в комнате. Пенелопа чувствовала себя не законной женой, а любовницей, с которой Грэм был близок, когда ему этого хотелось, а потом исчезал по неизвестным ей причинам.
Несмотря на подобные мысли, Пенелопа, как ни странно, не испытывала раздражения. По всему ее телу разливалась истома. Она потянулась и удобнее устроилась на большой кровати мужа. В этот раз Грэм по крайней мере не отнес ее назад в соседнюю спальню. Это было, пожалуй, знаменательно. Пенелопе нравилось здесь. Она взглянула на подушку мужа, на которой все еще была вмятина от его головы. От простыней исходил его запах. Повернувшись на бок, Пенелопа дотронулась до углубления на подушке, жалея, что ставни на окнах закрыты и в комнате царит полутьма.
Внезапно ее внимание привлек шум, доносившийся из расположенной рядом гардеробной. Взглянув туда, Пенелопа с замиранием сердца заметила, что Грэм наблюдает за ней. Виконт стоял в тени, но Пенелопа все же разглядела, что он еще не одет. На нем были халат и панталоны, которые он, наверное, только что надел в гардеробной.
Покраснев, Пенелопа натянула одеяло до самого подбородка. Смутившись оттого, что она лежала в постели совершенно обнаженной, Пенелопа опустила глаза, боясь встретиться взглядом с мужем. Сегодня они впервые все время до утра провели вместе. Пенелопе было непривычно проснуться после ночи любви и обнаружить, что муж все еще находится в комнате, рядом с ней.
Грэм со смешанным чувством боли, раскаяния и умиления следил за тем, как она прячет свое великолепное тело под одеялом. С одной стороны, он понимал, что его обезображенное шрамами лицо не могло вызвать в ней ничего, кроме отвращения и страха. Но одновременно в его груди теплилась надежда на то, что причиной тому – смущение и стыдливость.. Грэм усмехнулся.
Пенелопа услышала его шаги, а затем почувствовала, что он присел рядом с ней на кровать, и затаила дыхание. От Грэма исходил запах свежести, напоминающий аромат сосны. Набравшись смелости, она взглянула на него, и у нее защемило сердце. Он смотрел на нее с такой нежностью и любовью, что Пенелопа готова была простить ему все обиды.
– Вы больше не будете плакать? – спросил он, не сводя глаз с ее разрумянившегося лица.
– Не буду, – промолвила Пенелопа.
Она не могла, положа руку на сердце, сказать, что Грэм красив. Или даже что он – истинный джентльмен. Но она всей душой любила его, и ей трудно было представить, что она могла когда-то думать иначе.
– Вы боитесь меня? – спросил Грэм, видя, что она, вцепившись в одеяло, осторожно поглядывает на мужа.
– А разве я должна вас бояться?
Грэм засмеялся;
– Вы изумляете меня, леди Тревельян! Когда я хочу всего лишь взглянуть на вас, вы становитесь пугливой, как дикий кролик. Но тем не менее не боитесь моих прикосновений. Почему?
Пенелопа задумалась на минуту, слегка опустив одеяло, однако тщательно прикрыв им грудь от откровенного взгляда Грэма.
– Возможно, это происходит оттого, что во время наших любовных свиданий в комнате всегда царил мрак. Я не боюсь, когда вы смотрите на меня, – честно призналась она. – Но я не привыкла показываться перед мужчинами обнаженной. Мне кажется, это неприлично.
Грэм дотронулся до ее подбородка и заставил Пенелопу поднять на него глаза.
– Правила приличий созданы для поведения в обществе, а не для интимной жизни. В спальне мы можем быть самими собой, говорить, что думаем, и делать, что нам нравится. Разве не так должно быть, когда супруги остаются наедине?
Он сказал это с такой искренней убежденностью, что Пенелопа поверила в правоту его слов. Однако она решила проверить, не лукавит ли Грэм.
– Вы считаете, что в спальне мы можем говорить все, что думаем? – начала она. – И если Я спрошу вас, почему вы совершаете поступки, которые больно ранят меня и других людей, вы не скажете, что я ничего не понимаю или что это не мое дело?
Грэм внимательно посмотрел на нее. Пенелопа имела право задавать ему такие вопросы. Если он не будет до конца честен с ней, она перестанет доверять ему. Грэм понимал, что должен открыть ей все свои тайны. Сегодня ночью он, возможно, мог бы сделать это, надеясь, что Пенелопа простит его. Но сейчас, при ясном свете дня, пробивавшемся сквозь ставни, Грэм боялся раскрывать душу перед женой.
С трудом улыбнувшись, он кивнул:
– Клянусь, что я не хотел огорчить вас или других ни в чем не повинных людей, которые стали невольными свидетелями этой вспышки гнева. И не верьте Гамильтону, если он начнет утверждать обратное. Когда я женился на вас, я и не помышлял о том, чтобы изменить свой образ жизни или характер. А теперь я придаю огромное значение вашему мнению обо мне, и когда слышу из ваших уст похвалу или слова одобрения, я чувствую себя счастливым.
Пенелопе было трудно поверить в то, что она сейчас услышала, и она вслух призналась в этом.
– Я постараюсь заслужить ваше доверие и прощение, – промолвил он и встал. – А теперь давайте вместе встретим новый день.
Пенелопа посмотрела на мужа, и ее лицо залила краска стыда. Неужели он забыл, что она была совершенно нагой? Нет, Пенелопа ошибалась, сэр Тревельян помнил об этом. Подняв с пола халат, он протянул его жене, стоя в шаге от кровати.
Рассердившись на него за эту ребяческую уловку, Пенелопа откинула одеяло и встала с постели. Вырвав из рук мужа халат, она показала ему язык, повернулась и с гордо поднятой головой удалилась в свою комнату.
Закрыв дверь, она услышала оглушительный взрыв смеха и улыбнулась.
Однако к вечеру ей расхотелось улыбаться. Целый день Пенелопа провела на строительстве приюта, совсем забыв о том, что сегодня приглашена на светский прием к Риардонам. И только вернувшись домой и увидев, что Аделаида одета в вечерний туалет, она вспомнила о приглашении и в ужасе всплеснула руками:
– О Боже, совсем из головы вон! О нет, Грэм ни за что не простит меня! Что же мне делать? Гамильтон будет здесь с минуты на минуту!
Аделаида с недоумением посмотрела на Пенелопу.
– О чем это вы, Пенни? Я уверена, что Грэм простит вашу забывчивость. Он и сам часто забывает о приглашениях в гости. А Гай, насколько я понимаю, явится, чтобы сопровождать вас к Риардонам, не так ли?
– Да, но я забыла сообщить мужу о том, что мы едем в гости, – сказала Пенелопа и, бросив взгляд в сторону лестницы, спросила шепотом: – Он здесь?
– Я слышала недавно его «ангельский голос». Право, не вижу ничего страшного в том, что вы ничего не сказали ему – ведь он все равно не выезжает. Пусть скучает, запершись в четырех стенах, если ему так хочется.
Пенелопа растерянно посмотрела на Аделаиду и направилась к лестнице. Она должна была объяснить мужу, почему не поставила его в известность о рауте у Риардонов и почему Гай должен был заехать за ней.
Она не нашла его в спальне и услышала, как он распекает в кухне слуг за какой-то проступок. Горничная тем временем приготовила для миледи ванну и разложила на кровати ее наряд. Искупавшись, Пенелопа быстро начала одеваться.
Облачившись в золотистое шелковое платье, она села перед зеркалом, чтобы горничная могла убрать ее волосы в вечернюю прическу. Когда все было готово, Пенелопа, взяв перчатки и веер, поспешно вышла из спальни.
Спускаясь по лестнице, Пенелопа услышала смех мужа, доносившийся из гостиной, и ее охватила тревога. Ей придется все объяснить ему в присутствии посторонних людей! Может быть, лучше потихоньку выскользнуть из дома? Но тут она заметила, что виконт и супруги Стенхоп стоят в вестибюле. Приглядевшись внимательнее, Пенелопа, к своему изумлению, увидела, что Грэм одет в парадный сюртук. Очевидно, он тоже собрался ехать!
Виконт окинул жену оценивающим взглядом и, по-видимому, остался доволен ее внешним видом. Не понимая, что происходит, Пенелопа посмотрела на Аделаиду и Брайана, но те держались совершенно спокойно, не подозревая, как сильно волнуется их невестка.
– Мы можем ехать, дорогая? – с улыбкой спросил Грэм, протягивая руку Пенелопе.
Треведьян все знал! О рауте у Риардонов и о том, что Гамильтон должен был заехать за его женой. Гай вовсе не запаздывал. Пенелопа поняла, что он вообще не приедет. Не зная, радоваться ей или ужасаться, виконтесса робко посмотрела на мужа.
– Вы не сердитесь? – осторожно спросила она.
– Сержусь? – переспросил он. – Вовсе нет, ведь я знаю, что сегодня вечером вы мне все объясните. – И, наклонившись, прошептал ей на ушко: – Когда мы ляжем в нашу уютную кроватку.
Пенелопа покраснела до корней волос и, взяв Грэма под руку, направилась вместе с ним к двери.
По мнению большинства приглашенных, раут удался на славу. Грэм не отходил от Пенелопы, неохотно разрешая ей танцевать с другими кавалерами. Пенелопа с интересом наблюдала за Долли, которая раскраснелась от танцев и удовольствия, – вопреки этикету Гай четыре раза подряд пригласил ее. Впрочем, леди Риардон, похоже, спокойно отнеслась к этому нарушению правил хорошего тона.
К счастью, никто не обратил внимания на единственный инцидент, который мог испортить вечер. Впервые после своего возвращения домой к гостям вышел Артур. Встав рядом с матерью и другими родственниками у входа в залу, он приветствовал прибывавших в усадьбу соседей. При встрече Артур и Грэм не обмолвились ни единым словом, будто не заметили друг друга. Тем не менее никто из них не хотел портить настроение присутствующим, и вечер обошелся без скандала.
Когда же порог дома Риардонов переступил Чарлз Девер, Артур, побледнев от гнева, поспешно вышел ему навстречу. Прежде чем Девер успел подойти к леди Риардон, чтобы поприветствовать ее, Артур, схватив его за локоть, заставил остановиться.
– Что, черт возьми, вы здесь делаете? – негромко спросил он, оттесняя гостя назад к входной двери.
– Я получил приглашение, – холодно ответил Девер. – Ваши родные не считают меня врагом семьи.
– Это потому, что они не все о вас знают. Я не стал посвящать их в подробности ваших постыдных поступков. Уважающий себя человек на вашем месте ни при каких обстоятельствах не явился бы в мой дом. Но вы человек без чести и совести, и мне следовало ожидать, что вы придете сюда. Если вы затеяли новую игру, я сорву ваши планы. Я расскажу всем, что вы собой представляете!
Артур вытеснил Девера за дверь. Они остановились за живой изгородью, где их никто не мог видеть. Их голоса заглушал грохот колес подъезжающих экипажей и возбужденные возгласы прибывающих гостей.
Девер раздраженно сбросил с плеча руку Артура, которой тот отталкивал его:
– Ах ты щенок! Думаешь, что сможешь разоблачить меня, скрыв собственные преступления? Не получится! Забудь то, что было. Прошлое умерло!
– Меня не волнует собственная участь. Я хочу защитить невинных людей, пусть даже ценой своей жизни, которая мне не дорога и с которой, быть может, я и так скоро расстанусь. Тревельян с нетерпением ждет, когда я поправлюсь, чтобы вызвать меня на дуэль. Я не боюсь смерти, но оставлю брату письмо, в котором напишу всю правду. Пока я жив, вам нечего опасаться, что вашу тайну раскроют. А вот когда погибну, содержание письма станет известно всем, и порядочные люди навсегда закроют для вас двери своих домов. Я посоветовал бы вам уехать из Англии, Девер.
Девер в ярости скрипнул зубами.
– Тревельян не может знать подробностей того, что произошло в ту ночь. Он чуть не погиб тогда. У вас богатое воображение, Риардон. Вы играете в героев и злодеев. Вернитесь к реальности.
– Я вернулся к реальности, Чарлз. Именно поэтому я запрещаю вам переступать этот порог, – спокойно заявил Артур. – Я не знаю, откуда Грею стало известно о моей причастности к случившейся с ним трагедии, но он все знает и хочет убить меня. Не думаю, что вы долго проживете, если он узнает и о вашем участии в тех событиях. Имейте в виду, я предупредил вас!
– Чедуэлл! – воскликнул Девер, вспомнив встречу с кузеном Тревельяна. – Я думал, что он преследует только вас, но он, оказывается, охотится за всеми нами. Хорошо, я уйду, – продолжал он.– Но если вы хотите жить, держите язык за зубами. Я сам разберусь с Тревельяном, и он не вызовет на дуэль ни вас, ни кого-либо другого. Вот увидите!
И круто повернувшись на каблуках, Девер зашагал прочь.
Когда Артур вернулся в дом, леди Риардон заметила, что он очень бледен, но приписала это усталости и перенапряжению после болезни. Артур отказался подняться к себе, чтобы отдохнуть. Он задумчиво смотрел в ту сторону, где стоял Грэм. Ему уже не удастся исправить то зло, которое было содеяно много лет назад, но он мог попытаться воспрепятствовать тому, чтобы подобное повторилось.
Аделаида и Брайан уехали рано, и когда Грэм и Пенелопа, дождавшись окончания вечера, тоже отправились домой, то оказались в экипаже одни. Грэм, воспользовавшись этим, всю дорогу целовал и ласкал жену.
– Через несколько минут, дорогая, вы окажетесь целиком в моей власти, – сказал он, выходя из экипажа, когда тот остановился у крыльца. – Вы готовы?
– Боюсь, что нет, милорд. Вы не можете требовать, чтобы застенчивая Золушка за одну Ночь превратилась в уверенную в себе принцессу, – с замиранием сердца ответила Пенелопа, опираясь на руку мужа.
Грэм засмеялся и помог жене выйти из экипажа.
– Вы плохо знаете себя, моя Золушка. Сегодня ночью мы посмотрим, кто в кого превратится!
И они направились в дом, где слуги уже разожгли камины и приготовили горячую воду для своих хозяев. Пенелопе, которая никак не могла привыкнуть к такой благополучной жизни, казалось, что она видит чудесный сон.
Харли, державший в руках серебряный поднос, торопливо подошел к ним, и у Пенелопы от хорошего настроения не осталось и следа. В такой поздний час добрые вести не приходят.
Взяв записку и увидев, что она адресована леди Тревельян, Грэм, нахмурившись, передал ее жене. Пенелопа дрожащими руками развернула листок дешевой бумаги. Она не узнала почерк, но имя человека, подписавшего записку, было хорошо известно ей. Пробежав глазами неровные строчки, Пенелопа побледнела.
– Что там, дорогая? – с тревогой спросил Грэм, глядя на жену. Ему хотелось взять записку из ее рук и прочитать ее.
– Речь идет об Августе. Бетси пишет, что она заболела, и просит меня приехать.
До слез расстроенная, виконтесса передала листок мужу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43