Тогда лорд Фицхью предложил Авроре остаться в ее доме. Но при одном условии: она согласится выйти за него замуж.
Аврора подавила желание рассмеяться лорду в лицо и спокойно ответила, что должна обдумать его предложение. Весь вечер и всю ночь она просидела в гостиной у камина, дрожа и кутаясь в плед. Жаркий огонь не мог согреть ее тело — холодно ей было внутри. Этот лорд Фицхью успел похоронить двух жен. Стать его третьей жертвой? Обречь себя на то, чтобы все время находиться под пристальным взглядом его глаз? Его острый нос будет тыкаться ей в щеки, его узловатые пальцы будут касаться ее нежной кожи… И она должна будет делить с ним постель!..
На следующий день Аврора ответила лорду Фицхью отказом. Потом она написала своей старшей сестре. Сообщила о смерти отца и о своем положении. Двумя неделями позже Диана, с которой Аврора не виделась семь лет, с 1743 года, сама приехала в Фолконстаун, чтобы забрать Аврору в Англию, в Овертон-Мэнор.
И здесь, в стенах красивого особняка, построенного из красного кирпича в елизаветинском стиле, посреди нарядных зеленеющих лужаек и садов, Аврора смогла убедиться в том, что сделала верный выбор. Лорд Овертон встретил ее тепло, приветливо. А его имение было очень красивым. У нее быстро возникло ощущение, будто она жила здесь всю жизнь. Ирландия и смерть отца остались в прошлом и стали не более чем воспоминанием.
Огонек заржал от нетерпения.
— Ладно, будь по-твоему, дружок, — сказала Аврора и отпустила поводья, предоставив Огоньку свободу.
Конь вихрем помчался к дому.
Как обычно после конных прогулок, Аврора долго плескалась в ванне. Закончив мыться, она завернулась в халат и, тряхнув мокрой головой, позвала горничную, чтобы та помогла ей одеться. Аврора ненавидела тяжелый льняной корсет, но все же позволила служанке затянуть его у себя на спине. Затем настал черед нижней юбки, после чего Аврора надела красивое платье, напоминавшее расцветкой зеленый луг в весенних цветах.
Не успела горничная закончить прическу, как в дверь постучали. В комнату вошла Диана.
Аврора восхищенно смотрела на старшую сестру, чуть-чуть завидуя ее совершенной красоте. Диана была высокой и изящной. Авроре нравились мягкие каштановые волосы сестры, и ее маленький тонкий носик, и губы, напоминающие розовый бутон, и голубые глаза, похожие на два сапфира.
Диана приветливо кивнула горничной и ласково улыбнулась младшей сестре.
— Доброе утро, Аврора. Ты завтракала?
Аврора приподнялась из-за туалетного столика, чтобы поцеловать сестру в щеку.
— Доброе утро, Диана. Нет, еще не завтракала.
— Ну что же, и я не завтракала. Так почему бы нам не выпить по чашечке шоколада? Сара, спустись на кухню и попроси кухарку приготовить нам шоколада с гренками.
После ухода горничной Диана сказала:
— Странно, Аврора, что ты изменила своим привычкам. Раньше ты всегда вставала с жаворонками. А мне, — Диана улыбнулась, — лень не дает подняться раньше десяти.
Аврора с удивлением посмотрела на старшую сестру. Чего-чего, а лени в ней она никогда не замечала. Да и лицо у Дианы было вовсе не сонным.
— Я, как и дома, встаю на рассвете и еду кататься, — ответила Аврора.
— Так, значит, ты утром каталась?
— Да, подружилась с Огоньком.
— Вот как! А Хэл тебе разрешил? — спросила Диана как можно мягче.
Аврора вздохнула и уставилась в пол, ей стало стыдно.
Диана неодобрительно покачала головой и, схватив сестру за руки, сказала:
— Аврора, посмотри мне в глаза.
Аврора молча подняла голову. Сестра смотрела на нее сурово, с явным осуждением.
— Тебе следовало бы попросить разрешения у Хэла, прежде чем брать Огонька. Этот конь очень строптив и опасен. Ты могла серьезно пораниться и даже погибнуть.
— Нет, Диана, — возразила Аврора, — ты же знаешь, что с любой лошадью я могу найти общий язык.
Диана улыбнулась. Ей вспомнилась счастливая юность.
— Помню-помню. Мы с Тимом называли тебя цыганочкой, потому что ты имела какую-то волшебную власть над лошадьми. Тебе нужно было только что-то шептать им на ухо, и они становились твоими навеки.
Глаза Авроры засияли от радости.
— Я не потеряла эту власть. Огонек был послушен, как младенец. Он…
— Но сейчас я хочу сказать о другом… — Диана снова стала строгой. — Ты не имеешь права кататься на нем без разрешения лорда Овертона. Он рассердился, увидев тебя сегодня верхом на Огоньке. Ты мчалась так, будто спасалась от погони.
Аврора снова вздохнула. Если лорд и был расстроен, то, увы, конечно, не из-за ее быстрой езды. И за ее жизнь он не беспокоился. Аврора не попросила разрешения взять коня — вот что вызвало недовольство Хэла.
— Я… Мне очень жаль. Такого больше не будет.
— Уж постарайся.
Диана отпустила руки сестры и подошла к стулу. На спинке висели бриджи и рубашка Авроры.
— И еще, — сказала Диана, брезгливо наморщив нос, — я бы хотела, чтобы ты не надевала этой одежды, пока живешь здесь, в Овертоне. Хэл был поражен, когда увидел тебя в этом. Мне тоже не нравится.
— Но, Диана! — обиженно воскликнула Аврора. — Отец всегда позволял мне надевать мужскую одежду, когда я хотела кататься верхом!
— Аврора, тебе уже семнадцать лет. Пора уже стать серьезной! Дамы так себя не ведут. Если бы наша мама была еще жива, когда вы переехали в Ирландию, она, не сомневаюсь, смогла бы дать тебе иное, правильное воспитание. А отец был к тебе слишком снисходителен. К сожалению, он не отличался твердым характером.
Всегда, стоило кому-то словом задеть отца, Аврора яростно бросалась на его защиту.
— Не смей говорить плохо о папе!
Диана поняла, что сказала лишнее. Она знала, как сильно Аврора была привязана к отцу. Конечно же, их отец был далеко не ангел, каким желала его видеть Аврора. Слишком мало времени прошло после смерти отца. Возможно, позже Аврора решится посмотреть правде в глаза и увидеть Джо Фолконета в истинном свете.
— Пожалуйста, присядь, — примирительно предложила Диана, указав на обтянутую шелком кушетку. — Я должна тебе кое-что объяснить.
Горничная внесла в комнату поднос с дымящимся шоколадом, изящными фарфоровыми чашечками и блюдом с гренками. Поставив завтрак на столик, она поклонилась и вышла. Разлив шоколад по чашкам, Диана завела разговор, к которому долго готовилась — все то время, пока Аврора жила в Овертоне.
— Если бы я была женой Хэла, — осторожно начала она, — я не имела бы ничего против того, чтобы ты… вытворяла что душе угодно.
Аврора засмеялась. А Диана только улыбнулась и продолжила:
— Но я не жена ему, а любовница. Хэл может прогнать меня, если я стану ему неугодна. Я уверена, что этого никогда не случится, — торопливо добавила Диана, заметив выражение ужаса на лице сестры, — но… от нас тоже кое-что зависит.
Диана поставила чашку на столик.
— Умоляю тебя, не осложняй мое и без того не простое положение своим поведением. Хэл все-таки виконт и пэр, имеет солидный вес в высоких кругах. Знаешь, что он мне сказал? Ему бы не хотелось из-за тебя вызывать на дуэль кого-то из соседей.
Аврора могла возразить, резонно заметив, что Овертон делает из мухи слона, превращая ее утренние прогулки в нечто ужасно скандальное. Но она посчитала за лучшее промолчать. Аврора понимала, что находится в большом долгу перед сестрой и ее покровителем. Если бы они отказали ей в гостеприимстве, что бы тогда с ней стало?
— Имей в виду, Аврора, — в голосе сестры звучала тревога, — если ты не будешь выполнять требования Хэла, которые я, кстати, считаю справедливыми, он может отослать тебя прочь. И что тогда? Куда ты пойдешь? Что будешь делать?
— Мне жаль, что я всех так расстроила, — сокрушенно покачав головой, сказала Аврора. — Я не хочу, чтобы меня считали неблагодарной. Обещаю, больше вам никогда не будет за меня стыдно.
Диана облегченно вздохнула:
— Я знала, что ты разумная девушка, Аврора.
Аврора молча пила шоколад, закусывая поджаренным хлебом, и думала о Диане. Слишком долго они жили порознь. Теперь им нужно стараться понимать друг друга. Авроре было всего десять лет, когда Диана внезапно исчезла из ее жизни. Отец увез Аврору в Ирландию, в родовое поместье покойной матери, полученное как приданое. А сестра осталась в Англии. Аврора очень скучала по ней и даже иногда ночью плакала от тоски. Сколько раз она умоляла отца вернуть Диану, но тот лишь что-то бурчал в ответ. Отец говорил, что Диана опозорила семью и он скорее умрет, чем позволит ей жить с ним под одной крышей.
Только через четыре года Аврора наконец узнала причину такого отношения отца к Диане. Гувернантка однажды сказала ей, что Диана живет с мужчиной в грехе, в союзе, не освященном церковью. Она испортила себе, да и всему семейству Фолконет, репутацию, вот почему отец не желал ее больше знать.
Но после смерти отца Авроре не к кому было обратиться за помощью, кроме как к старшей сестре. Диана не разочаровала ее.
Аврора посмотрела сестре в лицо и улыбнулась:
— Я считаю, что отец был несправедлив к тебе. Я вижу, как сильно ты любишь лорда Овертона.
— Ах, мне так важно услышать это от тебя, моя дорогая! — растроганно произнесла Диана. Голос ее слегка дрожал от нахлынувших чувств. — Ты и представить не можешь, что я испытала, когда отец от меня отказался. Он просто не желал войти в мое положение, не мог или не хотел понять, как мне нужен Хэл.
Честно говоря, Аврора тоже не могла понять, что такого увидела ее сестра в лорде Овертоне. Как ни приглядывалась Аврора к покровителю сестры, она не сумела обнаружить в нем качеств, способных вызвать столь сильную привязанность. Но ей вовремя пришла в голову мысль, что лучше в этом не признаваться сестре. Аврора решила рассказать о встрече с незнакомцем во время утренней прогулки. Она спросила, знает ли Диана этого человека.
Диана кивнула:
— Похоже, ты разговаривала с Николасом Девенишем, маркизом Силверблейдом. — Она помолчала немного, а потом, с загадочной улыбкой посмотрев на сестру, спросила: — И как он тебе? Понравился?
Аврора поморщилась:
— Он поразил меня своей надменностью и холодностью. Этот лорд говорил со мной так, будто я его горничная. Мне он совершенно не понравился.
Диана хихикнула.
— Наверное, ты, Аврора, единственная женщина в Англии, которой он не пришелся по вкусу. Многие незамужние женщины, насколько я знаю, мечтают заслужить его благосклонность. Да и замужние готовы на все ради любовного приключения с маркизом.
Аврора окинула сестру недоуменным взглядом.
— Но, Диана, если ты находишь его столь привлекательным, почему бы тебе самой не начать с ним роман? — выпалила Аврора и тут же пожалела об этом: опять она что-то сказала не подумав!
Но Диана не обиделась на сестру.
— Я люблю лорда Овертона, — просто ответила она. — Кроме того, я птица не его полета, не для таких, как маркиз Силверблейд. Николас находит себе женщин необычных: или необыкновенно красивых, или удивительно умных, а зачастую обладающих этим редким сочетанием качеств. Я же не отношу себя ни к тем, ни к другим.
— Но это неправда, Диана!
Диана улыбнулась искреннему негодованию младшей сестры.
— Спасибо, моя милая, — сдержанно ответила она. — Мне всегда нравился Николас. Он обладает особым даром заставлять любую женщину чувствовать себя красивой и желанной. Даже если она невзрачна, как мышь, или уже далеко не молода. Но я должна предупредить тебя, Аврора. Он меняет женщин часто и имеет репутацию повесы. Советую тебе впредь не рисковать и не оставаться с ним наедине.
Вспомнив о полногрудой подружке маркиза, Аврора сказала:
— О, я совершенно к этому не стремлюсь, можешь быть уверена.
— Вот и замечательно, — ответила Диана и, попрощавшись с сестрой, вышла из комнаты.
Аврора посидела еще немного, мысленно произнося новое имя, потом подошла к кровати и достала из-под нее резной деревянный футляр. Бережно приподняв крышку, она вынула отцовскую шпагу. Освободив оружие от ножен, Аврора с удовольствием сделала несколько ловких выпадов. Шпага была великолепной.
— Мне будет жаль расстаться с тобой, — тихо сказала Аврора, убирая шпагу в футляр.
В коробке, сделанной из черного дерева, лежали, завернутые в зеленый бархат, два пистолета, некогда принадлежавшие Джо Фолконету. Аврора ласково пробежала пальцами по стволу и прикладу, верхняя часть которого была отлита из серебра в виде головы горгоны.
Аврора понимала, почему отец предпочел повеситься, а не застрелиться. Эти пистолеты требовали к себе уважения и должны были служить лишь борьбе за правое дело.
Аврора закрыла шкатулку и прижала ее к груди.
— Твои пистолеты, отец, будут служить лишь делу чести. Обещаю тебе.
Но скучать в футляре им не придется, добавила про себя Аврора. Что бы там Диана и Хэл ни думали.
Глава 2
Леди Вивьен Девениш, вдовствующая маркиза Силверблейд, сидела в уютной гостиной. Посетителей не было и в ближайшем будущем не предвиделось. Она коротала время лишь с тремя старыми спаниелями и привезенным из Индии мальчиком. Обычно собаки спали, громко храпя, а мальчик сидел возле хозяйки на высоком табурете и играл с ручной обезьянкой. Да еще в доме жили шесть канареек в большой латунной клетке.
Леди Вивьен тяжело вздохнула, поерзав в кресле. Старые кости ныли, с годами все труднее становилось найти для них удобное положение.
— Как плохо быть старой, Джума, — пробормотала маркиза. Голос ее напоминал шуршание сухих листьев на осеннем ветру. — Никто не приходит тебя навестить. Никто не хочет слушать стариков. Молодежь предпочитает делать вид, что нас вовсе не существует.
Джума, одетый в роскошный наряд из золотой и серебряной парчи и восточный тюрбан, посмотрел на свою госпожу большими темными глазами.
— Бог их за это накажет, миледи.
Леди Вивьен засмеялась мелким скрипучим смешком и похлопала мальчика по плечу высохшей от старости рукой.
— Я, конечно, стара, но еще не потеряла рассудок, дружок.
Мальчишка усмехнулся в ответ. Эти двое, госпожа и ее юный слуга, очень хорошо понимали друг друга.
И все же леди Вивьен не за что было корить судьбу. В свои семьдесят лет она не облысела, хоть и стала белой как лунь. И зубы остались, хоть и пожелтели от времени. Выцветшие серые глаза были такими же зоркими, как и в юности. Она еще могла гулять на своих двоих, обходясь без палки. И с головой тоже было все в порядке.
Внезапно кто-то громко постучал в дверь, чем очень удивил старуху. В тот же миг собаки проснулись и лениво залаяли.
— Джума, пойди посмотри, кто к нам пожаловал.
Леди Вивьен поправила шерстяную шаль на плечах и выпрямилась в кресле.
Мальчик открыл дверь и с поклоном сообщил:
— Мистер Уэсли Девениш, миледи.
Леди Вивьен приветливо заулыбалась любимому внуку.
— Какими судьбами, Уэсли, мой мальчик! Как мило с твоей стороны навестить бедную старуху!
Уэсли дал возможность собакам обнюхать носки его туфель, украшенных модными пряжками. И только когда верные стражи вернулись на коврик у ног хозяйки, он решился подойти к леди Вивьен.
Всякий раз, общаясь с Узсли, маркиза думала о несправедливости судьбы, так жестоко обошедшейся с младшим из внуков. Если бы только небеса были так же благосклонны к Уэсли, как к его кузену Николасу. Но, увы, Уэсли не мог похвастаться своей фигурой. Он походил на Николаса так, как злая карикатура походит на почти безупречный оригинал. Его грузное, похожее на короб тело чудом держалось на тонких и кривых, похожих на паучьи лапки, ногах. Маленькие, близко посаженные глаза смотрели мрачно. Нос Уэсли, огромный, мясистый, был весь в красных прожилках. Да и губы были слишком толстые и широкие, чтобы казаться привлекательными.
Как это несправедливо, думала леди Вивьен, сочувственно глядя на внука. Общества Николаса ищут все, о нем говорят, его помнят. А Уэсли словно и не существует ни для кого. Николас был красавцем и умницей. А его кузен в глазах людей оставался бледной тенью старшего.
И все же не Уэсли, а Николас выгнал из дома свою родную бабушку. Уэсли, честный, внимательный и отзывчивый Уэсли, не забывал навестить старуху и оказать ей почтение.
— Добрый день, бабушка, — сказал Уэсли своим тихим, мягким, но удивительно отчетливым голосом. — Как тебе здесь живется?
— Ты прекрасно знаешь, что я никак не могу прийти в себя после того, как Николас выгнал меня из своего дома. Теперь я вынуждена жить одна в этом особняке, доставшемся мне по наследству от мужа, — ворчливо произнесла старуха, наблюдая, как Уэсли усаживается в кресло напротив. — Если бы не Джума и мои собачки, я бы умерла от одиночества. Скажи, что я такого сделала, чем заслужила такое ужасное отношение со стороны собственного внука?
Не дав Уэсли ответить, она сказала сама:
— Я знаю, почему он так третирует меня. Он хочет играть в свои распутные игры без свидетелей, вот в чем причина.
Раздраженно махнув рукой, старуха отпустила Джуму. У нее было железное правило: никогда не обсуждать семейные проблемы в присутствии слуг, вне зависимости от того, насколько хорошо она к ним относилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31