– Я должна радоваться? Может быть, вы объясните мне, почему это я должна радоваться?Ее дерзкий тон окончательно вывел его из терпения.– Я приехал потому, что мне сказали, будто вы нуждаетесь в помощи, мадемуазель Морли, – резко ответил он. – Но если вы в ней не нуждаетесь, то спокойной ночи.Чарльз повернулся и двинулся к двери. Неудивительно, что Джонатан не нашел охотников отправиться за этой девицей. Сначала она осыпала его упреками, потом очаровала, а теперь вот устроила словесную дуэль.– Куда же вы?!Страх, прозвучавший в ее голосе, остановил его. Чарльз обернулся вовремя, чтобы заметить этот страх в ее глазах раньше, чем она успела скрыть его. «Выходит, она не такая храбрая, какой хочет казаться, – подумал он. – Однако же изрядно дерзка и остра на язык, – напомнил он себе. – К тому же весьма соблазнительна».Чарльз собирался обсудить с ней дальнейшие планы, детали их путешествия, но никак не мог сосредоточиться в ее присутствии. Его взгляд опять оказался прикован к водопаду ее роскошных волос, потом он скользнул по нежной шее. Как хорошо помнил Чарльз то острое желание, которое испытал когда-то, – желание отомстить за унижение и с силой сжать эту тонкую шею! Теперь его желание носило не мстительный, а чувственный оттенок.Неожиданное видение ошеломило его – горячие поцелуи под покровом леса, прикосновения к ее роскошному телу… Эта прекрасная нимфа, околдовавшая его в диких лесах Дорсета, где они впервые встретились, обещала так много…Чарльз одернул себя.– Я переночую в другой комнате, и мы увидимся завтра, – торопливо сказал он, отгоняя непристойное видение.На ее лице промелькнуло облегчение, и это удивило его. Неужели она подумала, что он бросит ее? Он никогда еще не отказывался выполнять свой долг, каких бы усилий ему это ни стоило.– Мы отправимся рано утром, – сказал он, чтобы успокоить ее. – Надеюсь, что к семи часам вы будете готовы.– Деспот! – бросила она в ответ и повернулась к нему спиной.Не обращая на него внимания, Фрэнсис вернулась к прерванному занятию и принялась расчесывать свои роскошные волосы. Самка сокола, видимо, была к этому привычна и спокойно сидела на плече хозяйки.Чарльз покачал головой. Бесполезно проявлять к ней великодушие: она презирает его самого, презирает его помощь, хотя вынуждена принимать ее. Всем своим видом она демонстрировала это.Ну что ж! Он не собирается докучать ей своим присутствием. Они скоро расстанутся, и он постарается поскорее выкинуть ее из памяти.Уже на пороге комнаты Чарльз обернулся.– Как вы повезете свою птицу? – спросил он.Фрэнсис продолжала стоять неподвижно, словно не слыша обращенного к ней вопроса, а соколиха наклонила головку, ее острые желтые глаза уставились на него. Им предстояло длительное путешествие, надо было позаботиться и о сохранности птицы, и о том, чтобы она не доставила никаких неприятностей окружающим.– У нее достаточно надежная и просторная клетка? – спросил Чарльз, не зная, соизволит ли эта гордячка ответить ему.Фрэнсис обернулась.– Вас это действительно волнует?– Это мой долг, – кратко ответил он. – Такая ценная птица требует к себе особого отношения. Я прослежу за тем, чтобы с ней все было в порядке.Губы Фрэнсис скривились в некоем подобии улыбки, но даже этот слабый знак благодарности доставил Чарльзу удовлетворение.– У меня есть клетка. Надеюсь, Ориане в ней будет удобно. – Фрэнсис кивнула в сторону кровати, где стояла плетеная клетка. – Вы со мной согласны, барон Милборн?Две пары глаз – Фрэнсис и соколихи – внимательно следили за ним.Он не обратил внимания на сарказм, с которым она произнесла его титул, и принялся рассматривать клетку. Она была крепкой и хорошо проветривалась. Чарльз проверил, как открывается и запирается дверца, висящая на кожаных петлях.– А что случилось с птицей, которая была у вас девять лет назад? – спросил он, опуская клетку и возвращаясь к столу.Чарльз пододвинул себе стул и сел, уверенный, что теперь, заговорив о соколиной охоте, стал полноправным хозяином положения.Фрэнсис боролась с собой, пытаясь сохранить дистанцию, не поддаться обаянию, исходившему от этого мужчины. Прошло девять лет, но интерес, который пробудил в ней когда-то этот юноша, снова напомнил о себе.Красота Чарльза Милборна делала его опасным – как приманка в ловушке для дикого сокола. «Остерегайся, – подсказал ей внутренний голос. – Остерегайся, иначе окажешься в клетке, как Ориана».К сожалению, сердце Фрэнсис не подчинялось голосу разума. Оно трепетало при виде этого красивого высокого мужчины, учащенно билось от возбуждения, охватившего ее.Трепещущий золотистый свет одинокой свечи смягчил черты его лица, убрал резкие складки в углах рта, и сейчас Чарльз очень напоминал того юношу, с кем она повстречалась в лесу.Понимая, что молчание слишком затянулось, Фрэнсис нарушила его.– Не хотите ли воды с ячменным сахаром? – предложила она, стараясь быть любезной.Он кивнул в знак согласия.Фрэнсис налила ему в кружку золотистого напитка из глиняного кувшина и села напротив, застыв в напряженной позе, словно перед ней за столом переговоров находился противник. Чарльз пил, продолжая наблюдать за ней. Поставив опустевшую кружку на стол, он внезапно протянул к девушке руку – и Фрэнсис резко откинулась назад, словно бы почувствовав в его невинном жесте угрозу.– Не бойтесь, я не укушу вас, – Чарльз усмехнулся при виде такой ее реакции и легко коснулся головки Орианы.Что он позволяет себе?! Он дерзнул дотронуться до ее птицы!– Я опасаюсь не за себя, – выпалила Фрэнсис и вся напряглась, к неудовольствию Орианы, – но она может клюнуть вас. Ориана не любит незнакомцев. И особенно не любит, когда трогают ее спинку.Не обращая внимания на ее слова, Чарльз медленно провел пальцами по блестящим перьям на спинке Орианы. Фрэнсис вспыхнула, когда птица спокойно приняла его ласку. Ориана подвела ее, выставила лгуньей! Больше того, Фрэнсис чувствовала себя так, будто Чарльз ласкал ее, а не птицу… Еще с прошлой их встречи она помнила притягательную силу этого человека. С годами его обаяние стало еще более ощутимым, заставляя трепетать от страсти женские сердца…Фрэнсис прикрыла глаза, чтобы отгородиться от его присутствия, и внезапно перестала чувствовать Ориану на своем плече. Девушка открыла глаза и увидела, что ее птица устроилась на руке у этого дьявола и принялась охорашиваться!Поведение Орианы всколыхнуло в ней волну гнева, но Фрэнсис ничем не выдала его.– Я просто не узнаю Ориану. Она никогда раньше ни с кем так не вела себя.Чарльз улыбнулся, продолжая поглаживать птицу.– Она у вас с самого рождения? Вы взяли ее из гнезда?– Да, – отрезала Фрэнсис. – Я вырастила ее, и она любит меня.Чарльз взглянул на нее с улыбкой.– Не беспокойтесь, она не пойдет ни к кому другому, кроме вас и меня.– Но почему она вообще пошла к вам?Чарльзу хотелось смеяться при виде недоумения, написанного на красивом лице этой гордячки. Он стал объяснять ей, что природа, видимо, наделила его особым даром находить с птицами общий язык. Может быть, это был ответ на то восхищение, которое он питал к этим гордым, сильным созданиям.Чарльз заметил, что соколиха покалывает его руку своими когтями – признак того, что она чем-то встревожена. Она не могла поранить его, потому что стеганый рукав надежно защищал руку.– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал он, переведя взгляд с Орианы на Фрэнсис и продолжая гладить пальцами грудку птицы. – Что случилось с тем вашим соколом, с которым вы тогда охотились за цаплей?– Он подавился куском мяса – через три года после той охоты, – резко сказала Фрэнсис, стараясь не выказывать свою боль от этой утраты.– Я тоже лишился своего первого сокола. Он однажды улетел от меня, когда мы охотились на куропаток.Чарльз тут же пожалел о сказанном, опасаясь насмешек с ее стороны. Однако в зеленых глазах Фрэнсис светилось только сочувствие.– Это ужасно, – прошептала она.– От вас тоже когда-нибудь улетали птицы?– Нет, но я знаю, каково это… когда тебя бросают.Эти ее слова дали Чарльзу новую пищу для размышлений. Очевидно, она потеряла кого-то, и боль потери еще слишком свежа. Ему вдруг стало неловко за то, что он приманил к себе Ориану. В нем неожиданно зародилось желание обнять Фрэнсис и избавить ее от боли.Это желание удивило его: менее всего он подходил на роль утешителя горюющих женщин.Наверное, он сам все это выдумал. Фрэнсис – волевая, независимая девушка, она вполне может постоять за себя и не нуждается ни в чьем утешении. Чарльз вспомнил слова брата о том, что Фрэнсис недавно потеряла дядю. Видимо, из-за перенесенного горя она проявила минутную слабость, а он уже готов выступать в роли утешителя.Он пересадил птицу обратно на ее плечо.– Господин Силлингтон был братом вашей матери? – поинтересовался Чарльз.При этом вопросе ее лицо словно застыло, как будто он коснулся запретной темы.– Моя мать носила фамилию Силлингтон, – неопределенно ответила Фрэнсис и встала. – Вы совершили утомительное путешествие и должны как следует отдохнуть перед обратной дорогой.– Вы не боитесь оставаться одной?Она равнодушно пожала плечами.Задетый тем, что ему едва ли не указывают на дверь, огорченный, что доверие, установившееся между ними, было столь мимолетным, Чарльз поднялся. На пороге он задержался и, обернувшись к ней, стал подыскивать нужные слова, но ничто подходящее не приходило ему на ум.Он уже собирался закрыть дверь, ограничившись пожеланием спокойной ночи, как вдруг страшный удар обрушился сзади на его голову. 4 От внезапного предательского удара Чарльз пошатнулся и едва не упал.– Что за дьявол…В плохо освещенной комнате он с трудом разглядел нападавших. Их было четверо. Чарльз с удивлением заметил, что лица мужчин скрыты под масками.В тесной комнате было бессмысленно хвататься за шпагу, поэтому Чарльз молниеносным движением выхватил кинжал и ударил по руке того, кто был к нему ближе всех. В голове его мелькнула мысль, что вряд ли это обычные грабители. Четверо преступников в масках не стали бы нападать на скромных постояльцев плохонькой гостиницы.Фрэнсис вскрикнула от боли. Кинув взгляд через плечо, Чарльз увидел, что один из мужчин заламывает ей руки за спину, а другой хватает птицу. Соколиха взвилась с ее плеча, готовясь вонзить свои острые, как бритва, когти в глаза обидчику. Тот заорал и принялся отбиваться обеими руками.– Нет, нет! – закричала Фрэнсис, вырываясь из рук громилы в плаще. – Вы сломаете ей крылья!– Тогда наденьте ей колпак, – скомандовал тот, жестом приказывая остальным отойти подальше.Чарльз воспользовался коротким замешательством, схватил маленький столик и, держа его перед собой наподобие щита, прижался к стене. Фрэнсис снова посадила птицу на плечо и надела ей на голову клобучок. Она не сопротивлялась, когда двое негодяев связывали ее.Справившись с Фрэнсис, мужчины уставились на Чарльза. Ножки столика удерживали их на расстоянии вытянутой руки, но это же делало его кинжал бесполезным. Чарльз разглядывал четырех сильных, рослых мужчин, окруживших его, лихорадочно ища какой-то выход. Одному с ними справиться было невозможно, а помощи ждать не от кого.Наконец они все разом бросились на него. Чарльз резко вытянул вперед руки, целясь ножкой столика в голову одного из нападавших, потом еще раз повторил свой маневр, выведя из строя второго бандита. Подняв столик вверх, Чарльз обрушил его на голову следующего негодяя, и тот свалился на пол.– Крепкий столик, – пробормотал Чарльз, бросив взгляд на Фрэнсис. Она стояла неподвижно, ее зеленые глаза были полны страха.Оправившись от ударов, мужчины в масках возобновили атаку. Один из них размахивал каминной кочергой.От первого же удара на столике появилась трещина, и Чарльз понял, что скоро его щит станет бесполезным. Голова у него кружилась, и наивно было полагать, что он справится с четырьмя мужчинами. Нужно было звать на помощь.– Воры! – заорал он во всю силу своих легких.Фрэнсис тоже принялась кричать:– Помогите! Грабят! На помощь!Нападающие остановились.– Молчать! – выкрикнул самый высокий и занес кочергу над головой Фрэнсис. – Замолчите, или я разнесу ей голову!Чарльзу показалось, что голос с сильным испанским акцентом принадлежит тому великану, с которым он столкнулся недавно на улице Сен-Жак.– Что вам надо? – зарычал он.– Нам нужна эта женщина… и вы. Следуйте за нами – и мы не причиним вам вреда.Испанцам нужна Фрэнсис? Почему именно она?– Оставьте ее в покое! – Чарльз двинулся в сторону двери. – Внизу вы найдете более веселых и сговорчивых девиц. Там их хватит на всех.Заметив медленное продвижение Чарльза к двери, один из нападавших преградил ему путь. Но Чарльз сделал отчаянный рывок, схватился за ручку двери и широко ее распахнул. Он снова закричал, в надежде, что кто-нибудь окажется поблизости. Бесполезно. Никто не отозвался.Высокий испанец замахнулся кочергой, и сильный удар обрушился на голову Чарльза. В последний момент он успел немного отклониться, удар получился скользящим, и это спасло ему жизнь.Вскрикнув от боли, Чарльз пытался перебороть головокружение и тошноту. Последним усилием он сжал покрепче кинжал и стал наносить им удары вслепую. Должно быть, он ранил кого-то, потому что услышал проклятия, но тут в глазах у него потемнело, и он потерял сознание.
«Даже без сознания он напоминает сокола, – думала Фрэнсис. – Эти нависающие на глаза густые брови, ярость и гордость в лице…»Фрэнсис разглядывала барона Милборна, лежавшего на днище трясущегося фургона, стараясь не думать о том, что их ожидает, и не поддаваться страху.Фрэнсис уже жалела о том, что сердилась на Чарльза за опоздание и, когда они встретились на постоялом дворе, была настроена по отношению к нему весьма агрессивно. По поведению Чарльза она догадалась, что та их давняя встреча в лесу осталась в его памяти. Но тут перед глазами Фрэнсис всплыла картина, как Чарльз поглаживает по перьям ее Ориану, и в душе девушки вновь шевельнулось ревнивое чувство.Мысли Фрэнсис вернулись к последним событиям. Никогда прежде она не видела, чтобы человек сражался с такой яростью. Будь Фрэнсис девушкой романтической, она, пожалуй, вообразила бы его своим защитником, но такого рода приятные фантазии не для нее. До сих пор смерть уносила всех, кто о ней заботился. Она вынуждена защищать себя сама, так что ей ни к чему забивать голову подобными глупостями. Барон просто вынужден был сражаться, и вовсе не ради нее, она для него никто, он всего лишь выполнял свой долг.Вряд ли он питает к ней добрые чувства, ведь она однажды одержала над ним победу, уязвив его гордость. В тот момент она наслаждалась своим триумфом и его очевидной яростью. Но, повзрослев, Фрэнсис поняла, сколь была опрометчива. Мужчина, над которым женщина взяла верх, никогда не сможет стать ей другом.Она устроила поудобнее голову Чарльза у себя на коленях, оберегая его от тряски на разбитой дороге. Когда испанцы затаскивали его в фургон, он на мгновение открыл глаза и тут же опять впал в беспамятство.Она снова наклонилась к нему, чтобы осмотреть глубокую рану на голове, но в темноте это сделать было трудно. Ее пугало то, что Чарльз так долго не приходит в сознание. Что будет, если рана окажется смертельной?! Она опять останется одинокой в этом мире…«Глупости, – сказала себе Фрэнсис. – Я и так одинока. То, что я случайно вовлекла барона в свои дела, ничего не меняет».Но ведь это из-за нее он подвергся опасности, и, значит, она обязана помочь ему спастись. Фрэнсис была уверена, что сумеет устроить побег. Ее друзья Пьер и Луи, вероятно, видели, как их похитили испанцы. Да, все непременно образуется… если только барон Милборн не умрет раньше.Она прислушалась к его дыханию, положила пальцы на запястье Чарльза. Пульс был четкий, грудь вздымалась и опадала при равномерном дыхании. Наверное, ее страхи безосновательны.Но что, если он повредится в рассудке? Что, если в результате удара потеряет память?Фрэнсис вглядывалась в его черты, рассматривала лицо этого красивого мужественного мужчины, пыталась угадать в нем того подростка, встреченного летним днем в лесу. Он тогда сумел пробудить в ней интерес, но их знакомство было таким мимолетным…А как сложатся их отношения теперь? Какая судьба ожидает их? Кто эти люди и куда они их везут?Чтобы не думать о грозящей им опасности, Фрэнсис вновь сосредоточила свое внимание на Чарльзе. Ей было так приятно ощущать его близость, касаться его, перебирать густые темные волосы. Глядя на застывшее побледневшее лицо Чарльза, Фрэнсис испытывала нежность и сострадание, ей хотелось хоть чем-то помочь ему.Чувство тревоги вновь закралось в ее душу. Ей страстно хотелось, чтобы Чарльз поскорее пришел в себя. Может быть, сообща они смогут найти выход из того ужасного положения, в котором оказались.Фрэнсис корила себя за малодушие, которое проявила на постоялом дворе, когда эти негодяи напали на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37