А с Чарльзом она потеряет свою свободу. Он будет повелевать ею – как повелевает соколами – при помощи своей волшебной силы, от которой в ней тает всякое сопротивление.– Ты не сможешь сама о себе заботиться, – нахмурился Чарльз. – У тебя нет денег. Тебе нужна безопасность. Я обеспечу ее тебе. Я дам тебе все, что ты захочешь, Фрэнсис. У тебя будут собственные покои и помещение для Орианы. Ты сможешь держать и других птиц. – Он крепко сжал ее руку. – Тебе нужно только принять мое предложение.Будучи сокольничим, он прекрасно знал, чем соблазнить ее.– Все имеет свою цену, – помолчав, сказала Фрэнсис. – Какова твоя цена?Чарльз не спешил с ответом, внимательно глядя на нее.– Мне действительно от тебя кое-что нужно, – наконец задумчиво произнес он.– Ты хочешь спать со мной, – четко выговорила она. – Почему не сказать об этом прямо? Зачем подыскивать какие-то красивые слова?В его глазах вспыхнул недобрый огонек.– Ты так уверена, что знаешь про меня все? А между тем я собирался сказать совсем о другом. Мне нужна твоя верность, Фрэнсис. Полная и абсолютная преданность.– Преданность? – Она была поражена его неожиданным требованием. – Ты говоришь так… словно это шляпа, которая переходит из рук в руки. Преданность так не получают.– Как бы то ни было, таково мое условие. В обмен я обеспечиваю тебе безопасность.Фрэнсис с удивлением почувствовала, что на глаза ее наворачиваются слезы. Чарльз тронул ее своими словами, к которым можно было отнестись с уважением.– Я должна подумать. – Она отвернулась и вытерла глаза. – А как насчет детей? Ты ничего не говорил о детях.– Я хочу иметь наследника, – прямо сказал он. – И, кстати, был бы не прочь заняться этим немедленно…Фрэнсис неожиданно разозлилась. Он все-таки нашел красивые слова, которые чуть было не обманули ее! Но она этого не допустит, ему не удастся так легко ее провести. Совершенно ясно, что ему нужна постель – и ничего больше. Только, может быть, на более долгий срок, чем тому же Антуану…– Вы думаете только о себе, господин барон! – выпалила она. – Я ненавижу это в мужчинах!– Это не ответ на мое предложение, – возразил он. – Попробуй еще разок.– Я говорю – нет! – вспыхнула Фрэнсис. – Я отказываю тебе. Надеюсь, это понятно? Ты говоришь, что нуждаешься в моей преданности, а на самом деле хочешь большего. Ты хочешь владеть мною, но этому не бывать! Убирайся и оставь меня одну!Слова ее, судя по всему, вовсе на него не подействовали.– Я даю тебе два дня на размышления и жду правдивого ответа, – спокойно сказал Чарльз, поднимаясь. – Пойду вылью это, – он показал на таз, – и поговорю с капитаном.– А что, если я через два дня отвечу «нет»?– Ты этого не сделаешь. – Он жестко ухмыльнулся. – Будь хорошей девочкой и лежи спокойно. А лучше всего постарайся поспать.Фрэнсис упала на койку, вне себя от раздражения. Как это любезно с его стороны! Он не хочет слушать, когда она отказывает ему. Оставил ее одну в этой дурно пахнущей каюте и приказал не двигаться. И благосклонно дал ей целых два дня на решение, которое она уже и так приняла! Фрэнсис не могла дождаться, когда закончится их совместное путешествие и они расстанутся.
Чарльз обрадовался холодному ночному бризу, встретившему его на палубе. Он поспешил уйти от Фрэнсис, чтобы не совершить очередного безумства и не наброситься на нее. Она выглядела такой восхитительно беспомощной, он так желал ее… Ну разве не сумасшествие? Женщина больна, а он только и думает о том, как бы потешить свою плоть…Разумеется, он обуздал свой звериный инстинкт и вел себя как джентльмен. Даже убирал за ней и отослал мальчиков, когда они отказались спать и слишком расшумелись. Но на самом деле ему вовсе не хотелось вести себя по-джентльменски!Мысленно Чарльз срывал с нее одежды – одну за другой – и выбрасывал их на ветер. Он чувствовал ее теплые губы под своими губами, касался ее восхитительного тела… Теперь, когда он изложил ей свои условия и она отказалась принять их, непоколебимая ее верность представлялась ему недосягаемой путеводной звездой. Изумление, которое он ощутил на барже, когда они предавались любви, вернулось к нему, приводя его в смятение. Он вглядывался в черную воду, пытаясь совладать со своей неистовой потребностью обладать этой женщиной, которую знал всего лишь пять дней.Чарльз убеждал себя прислушаться к голосу разума. Хотя Фрэнсис обладала многим из того, в чем он нуждался, и верность была ее главным достоинством, некоторые черты ее характера он переносил с трудом. Во-первых, она часто приводила его в бешенство своими идиотскими идеями. Кроме того, начинала злиться быстрее, чем любая другая женщина из тех, кого он знал. Неожиданные смены ее настроения просто выводили его из себя.Но что делать с этой потребностью сорвать с нее одежду, которая возникает у него постоянно, независимо от времени и места? Дьявол ее возьми, как только Фрэнсис оказывается рядом, она превращает его в примитивнейшее существо!Нет, с этим определенно нужно было срочно что-то делать.Может быть, взять и уехать в Новый Свет? Все, что угодно, лишь бы избежать этих мук! Но беда в том, что расстаться с ней было выше его сил. И не только потому, что он хотел каждый день засыпать и просыпаться с ней в одной постели. Он нуждался в ее преданности, в ее доверии, и именно это мучило его больше всего. Ведь он поклялся себе, что никогда не позволит женщине пробудить в его душе какие бы то ни было чувства.Чтобы избавиться от всех этих неразрешимых вопросов, Чарльз отправился искать капитана – и появился как раз вовремя, чтобы спасти беднягу. Пьер и Луи приставали к нему с того момента, как поднялись на борт. Вот и сейчас они висели на леерах и бомбардировали капитана вопросами.– Убирайтесь отсюда, негодники! – приказал им Чарльз. – Мне нужно поговорить с капитаном. И не вздумайте беспокоить госпожу Фрэнсис. Она наконец-то отдыхает.Чарльз предложил капитану доплыть с ними по Темзе до дворца Уайтхолл. Тот согласился за довольно значительную сумму денег, и Чарльз решил, что сдерет их с Джонатана: он считал, что его брат перед ним в неоплатном долгу.Возвращаясь в каюту, Чарльз оглянулся и обнаружил, что маленькие негодники снова принялись атаковать капитана. Вот еще забота на его голову! А ведь он предлагал оставить их с Анной Роше. По его убеждению, коль скоро мальчики французы, они должны были оставаться во Франции. Но Фрэнсис заявила, что не может жить без них, и он вынужден был уступить.Ну что ж, пусть будет так. В конце концов, нет худа без добра: их присутствие привязывает ее к нему. Да, он будет заботиться о ней и о ее подопечных, но потребует кое-что взамен. Она просто обязана будет обещать ему, что выполнит его условия!Однако, когда Чарльз вошел в каюту, вся его решимость серьезно поговорить с Фрэнсис развеялась. Она лежала на койке бледная как полотно, и из ее слабой попытки улыбнуться ему ничего не получилось. Было ясно, что она чувствует себя еще хуже.Чарльз наполнил таз свежей водой из кувшина.– Позволь, я умою тебе лицо. Станет легче.– Я могу сама это сделать.– Нет. Это сделаю я.Он присел на койку рядом с ней, намочил в тазу тряпку и осторожно обтер ее лицо.– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя приятные руки? – пробормотала Фрэнсис, закрывая глаза.– Говорили. – Он положил прохладную влажную тряпку ей на лоб. – А тебе когда-нибудь говорили, что у тебя прекрасные волосы?Она слабо улыбнулась.– Мне очень жаль, но ты не первый. А кто-нибудь говорил тебе, что у тебя грудь как у быка?– Довольно сомнительный комплимент, – усмехнулся Чарльз. – По всей видимости, ты чувствуешь себя лучше, если способна на такие наблюдения. Да, я припоминаю, что кто-то заметил, какая широкая у меня грудь. Хотя сравнение было куда приятнее. Кстати, насколько я помню, эти слова сопровождались прикосновениями… Ты не хочешь доставить себе такое удовольствие? Нет?Он хмыкнул, когда она замотала головой, и отвел прядь волос, прилипшую к ее влажной щеке.– А тебе кто-нибудь говорил, как ты очаровательна, когда посылаешь в полет свою соколиху? Ты выглядишь так, словно летишь вместе с ней, паря среди облаков.Ее изящно изогнутые брови взметнулись вверх.– Нет, – прошептала она. – Никто никогда мне не говорил такое.Чарльз поздравил себя с маленькой победой и коснулся ее густых темных волос. С губ Фрэнсис сорвался легкий вздох, она снова прикрыла глаза и глубже зарылась в подушку.– А знаешь, что я заметила? Пьер ни разу не выругался с тех пор, как мы отплыли.Настроение у Чарльза тут же испортилось. Пьер не ругался при ней, вот и все.– Это моя высокопарная декларация заставила тебя подумать о нем?Фрэнсис открыла глаза и улыбнулась.– Я все время думаю о мальчиках. Они мне как собственные дети.– Но почему именно эти мальчишки, Фрэнсис? Я уверен, что ты могла бы найти где угодно множество хорошо воспитанных сирот, если уж ты так хочешь заботиться о ком-то. Почему именно эта пара оборванных, грязных воришек?Она села и сердито посмотрела на него.– Да, ты не скрываешь своих чувств… Так вот, я выбрала их потому, что они нуждаются во мне гораздо больше, чем любые другие сироты. Я не надеюсь, что ты поймешь меня – ведь когда ты был ребенком, тебя любили и окружали заботой.Чарльз нахмурился.– Мое детство тут ни при чем. Я задал тебе вполне безобидный вопрос. Разве я не могу получить такой же вежливый ответ?Он не хотел давать волю раздражению, но оно пробилось в интонациях его голоса, в сердитом блеске глаз.– Ты считаешь такие слова, как «оборванные» и «грязные», вежливыми?Черт побери, ну почему они обязательно должны поссориться? Как раз в этот момент дверь распахнулась, и в каюту ввалились Пьер и Луи, избавив его от необходимости произносить обидные слова.– Мы видели землю! – задыхаясь, выпалил Пьер. – Она совершенно белая, дьявол меня возьми!– Я никогда не бывал за границей, – вмешался Луи, тоже ужасно взволнованный.– Ну вот теперь побываете. А то, что вы увидели, это белые меловые скалы Дувра. – Фрэнсис тепло улыбалась им, а Чарльз подумал, что лучше бы эту улыбку она сберегла для него. – Но учтите: после того как мы высадимся на берег, мы должны немедленно ехать к Ее Величеству. И я надеюсь, что оба вы будете вести себя наилучшим образом. Никаких штучек вроде обрезания кошельков! Вы меня поняли?– Минуточку, – вмешался Чарльз, которому этот разговор совсем не понравился. – Они же не могут поехать во дворец в таком виде. Да и в доме моей сестры не могут находиться, пока я не выкупаю их и не подстригу им волосы. Кроме того, я намерен сжечь их лохмотья. У Розалинды, наверное, найдется какая-нибудь одежда, в которую они смогут облачиться, пока я не куплю им новую. А до этого им нигде нельзя показываться.– О, спасибо, спасибо! – К его изумлению, Фрэнсис вдруг обняла его за шею и крепко поцеловала. – Ты так великодушен! А я-то все ломала голову, как приобрести им новую одежду…– Если уж делать что-то, то делать как следует, – пробормотал Чарльз, стараясь не показывать вида, как растрогала его ее благодарность.И все-таки противоречивость этой женщины оставалась для него загадкой. Он столько раз за эти несколько дней спасал ей жизнь, но она ни разу не поблагодарила его. А стоило ему пообещать, что он купит новую одежду для ее уличных мальчишек, – и ее благодарности не было границ.– Я знаю, что они тебе не нравятся. – Фрэнсис застенчиво погладила его руку. – И именно поэтому я так благодарна тебе за твою щедрость.Чарльз поморщился: ему не понравилось, что она сказала это при мальчиках.– С чего ты взяла, что они мне не нравятся? В конце концов, они спасли нас. Ты что же, считаешь, что только ты одна способна на благодарность?Фрэнсис улыбнулась ему своей ослепительной улыбкой, и Чарльз понял, что она перехитрила его. Эта женщина заставила его сказать слова, которые он не хотел произносить.– А сейчас вы оба должны поспать, – сказала она мальчикам. – Я тоже прилягу.Чарльз с раздражением смотрел, как Фрэнсис суетится вокруг своих подопечных, устраивая им постели. А ведь только что и пошевелиться не могла! «Дело не в том, что они мне не нравятся, – внезапно подумал он. – Просто я хочу, чтобы она целиком принадлежала мне одному».Впрочем, проблема с происхождением мальчиков была абсолютно реальной. Чарльз по-прежнему был твердо уверен, что переделать их невозможно. Мысль о том, что они могут причинить Фрэнсис боль или огорчить ее, снова рассердила его. А Луи как раз в этот момент вытер свой мокрый нос рукавом, продемонстрировав привычку, которую Чарльз больше всего ненавидел. Он тут же поклялся себе, что отучит Луи от этой дурной привычки. И переделает речь Пьера. Оказавшись в приличном обществе, этот маленький дикарь возбудится и сорвется в первый же момент. Чарльз был в этом уверен, хотя в присутствии Фрэнсис за все время их плавания Пьер действительно воздерживался от сильных выражений.– Вот тебе носовой платок, – жестко сказал Чарльз, протягивая Луи свой платок.– Зачем? – Худое треугольное лицо Луи выразило искреннее удивление.Чарльзу очень захотелось стукнуть его как следует.– Не строй из себя дурачка! Ты прекрасно знаешь, зачем он. Когда ты чувствуешь, что у тебя вот-вот потекут сопли или тебе хочется чихнуть, пользуйся носовым платком. А теперь сделай так, как я тебе говорю, и, если я увижу, что ты сморкаешься в рукав, я его оторву. И твой нос в придачу.– Чарльз! – запротестовала Фрэнсис. – Разве можно так разговаривать с детьми?– Если они остаются с нами, они должны научиться приличным манерам! – зарычал Чарльз, давая волю своему раздражению. – Когда я приказываю, они должны подчиняться. В противном случае я их выгоню. Понятно?Он сердито взглянул на эту парочку, и у мальчишек хватило такта молча кивнуть в ответ.– Если ты хочешь, чтобы они вели себя прилично, обращайся к ним по имени, – снова вмешалась Фрэнсис.– А ты держись подальше, когда я воспитываю детей! Кстати, как ваши фамилии? – требовательно спросил он у мальчиков.Они поспешно обменялись несколькими словами по-французски, и оба пожали плечами.– У нас нет фамилий. Просто Пьер и Луи.– Так вот, запомните: с сегодняшнего дня вы братья, Пьер и Луи Силлингтоны, – безапелляционно заявил Чарльз и строго посмотрел на Фрэнсис, давая понять, что ей тоже надлежит выполнять его распоряжение. – Произносится Сил-линг-тон. Повторите. – Он заставил их повторить фамилию несколько раз. – Они твои дальние родственники со стороны матери, – обратился он к Фрэнсис. – Мы осуществляем именно то, о чем я говорил настоятелю: забираем к себе осиротевших родственников.Фрэнсис посмотрела на него широко раскрытыми глазами.– Это означает, что ты согласен сделать их своими приемными детьми?– Черт подери, это означает, что они должны беспрекословно повиноваться мне!Еще не успев договорить, Чарльз заметил, что произнес эти слова с интонациями своего отца. Черт побери, он оказался отцом, даже не будучи женатым! Его жизнь переворачивалась, и это ему совсем не нравилось.– Как я счастлива, что ты согласился! – воскликнула Фрэнсис. – Я тебя недооценивала. Смогу я как-то отблагодарить тебя?Глаза у нее так сияли от радости, что ему захотелось воспользоваться этим.– Разумеется, сможешь. Давай договоримся: если я усыновляю мальчишек – ты соглашаешься на мои условия. – Он жестко улыбнулся, довольный тем, что на этот раз настала его очередь загнать ее в угол. Он выдвинул стул и уселся. – Мы высадимся на берег через три часа, так что ты знаешь, что должна сделать.– Тс-с-с, – Фрэнсис махнула на него рукой. – Послушай-ка, о чем они говорят!– Эх, жаль, что король Генрих удрал от герцога Гиза и покинул Париж, – обращаясь к Луи, сказал Пьер. – Сражения не было. А я-то надеялся на какую-нибудь военную добычу.– Эй, послушайте! – прервал его Чарльз. – Не кажется ли вам, что не слишком благородно грабить людей, которые сражаются?– Но король Филипп так и делает! – заспорил Луи. – Если это можно королю Испании, то почему нельзя нам?Чарльз беспомощно оглянулся на Фрэнсис.– Ты не можешь объяснить им, что так поступать не следует? И вообще, когда король Франции теряет контроль над своей столицей, это, по-моему, неподходящая тема для детских разговоров.– Конечно, очень жаль, что им пришлось познакомиться так близко с политикой и с тем, как она сказывается на людях, – вздохнула Фрэнсис. – Но они правы: Испания мертвой хваткой держит Францию. А если испанский флот одержит победу в Англии, на Франции это тоже отразится. Испанцы еще больше усилят там свои позиции.– Но Армада не одержит победу! Кстати, ты так и не сказала мне, когда она должна отплыть. Что говорила Анна Роше?Чарльз спросил об этом просто на всякий случай. Фрэнсис упорно хранила свои тайны, и он вовсе не рассчитывал, что она будет откровенна с ним сейчас, тем более в присутствии мальчиков. Поэтому ее следующие слова оказались для него совершенно неожиданными.– Адмирал, командующий Армадой, получил приказ отплыть девятого мая, – мрачно произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Чарльз обрадовался холодному ночному бризу, встретившему его на палубе. Он поспешил уйти от Фрэнсис, чтобы не совершить очередного безумства и не наброситься на нее. Она выглядела такой восхитительно беспомощной, он так желал ее… Ну разве не сумасшествие? Женщина больна, а он только и думает о том, как бы потешить свою плоть…Разумеется, он обуздал свой звериный инстинкт и вел себя как джентльмен. Даже убирал за ней и отослал мальчиков, когда они отказались спать и слишком расшумелись. Но на самом деле ему вовсе не хотелось вести себя по-джентльменски!Мысленно Чарльз срывал с нее одежды – одну за другой – и выбрасывал их на ветер. Он чувствовал ее теплые губы под своими губами, касался ее восхитительного тела… Теперь, когда он изложил ей свои условия и она отказалась принять их, непоколебимая ее верность представлялась ему недосягаемой путеводной звездой. Изумление, которое он ощутил на барже, когда они предавались любви, вернулось к нему, приводя его в смятение. Он вглядывался в черную воду, пытаясь совладать со своей неистовой потребностью обладать этой женщиной, которую знал всего лишь пять дней.Чарльз убеждал себя прислушаться к голосу разума. Хотя Фрэнсис обладала многим из того, в чем он нуждался, и верность была ее главным достоинством, некоторые черты ее характера он переносил с трудом. Во-первых, она часто приводила его в бешенство своими идиотскими идеями. Кроме того, начинала злиться быстрее, чем любая другая женщина из тех, кого он знал. Неожиданные смены ее настроения просто выводили его из себя.Но что делать с этой потребностью сорвать с нее одежду, которая возникает у него постоянно, независимо от времени и места? Дьявол ее возьми, как только Фрэнсис оказывается рядом, она превращает его в примитивнейшее существо!Нет, с этим определенно нужно было срочно что-то делать.Может быть, взять и уехать в Новый Свет? Все, что угодно, лишь бы избежать этих мук! Но беда в том, что расстаться с ней было выше его сил. И не только потому, что он хотел каждый день засыпать и просыпаться с ней в одной постели. Он нуждался в ее преданности, в ее доверии, и именно это мучило его больше всего. Ведь он поклялся себе, что никогда не позволит женщине пробудить в его душе какие бы то ни было чувства.Чтобы избавиться от всех этих неразрешимых вопросов, Чарльз отправился искать капитана – и появился как раз вовремя, чтобы спасти беднягу. Пьер и Луи приставали к нему с того момента, как поднялись на борт. Вот и сейчас они висели на леерах и бомбардировали капитана вопросами.– Убирайтесь отсюда, негодники! – приказал им Чарльз. – Мне нужно поговорить с капитаном. И не вздумайте беспокоить госпожу Фрэнсис. Она наконец-то отдыхает.Чарльз предложил капитану доплыть с ними по Темзе до дворца Уайтхолл. Тот согласился за довольно значительную сумму денег, и Чарльз решил, что сдерет их с Джонатана: он считал, что его брат перед ним в неоплатном долгу.Возвращаясь в каюту, Чарльз оглянулся и обнаружил, что маленькие негодники снова принялись атаковать капитана. Вот еще забота на его голову! А ведь он предлагал оставить их с Анной Роше. По его убеждению, коль скоро мальчики французы, они должны были оставаться во Франции. Но Фрэнсис заявила, что не может жить без них, и он вынужден был уступить.Ну что ж, пусть будет так. В конце концов, нет худа без добра: их присутствие привязывает ее к нему. Да, он будет заботиться о ней и о ее подопечных, но потребует кое-что взамен. Она просто обязана будет обещать ему, что выполнит его условия!Однако, когда Чарльз вошел в каюту, вся его решимость серьезно поговорить с Фрэнсис развеялась. Она лежала на койке бледная как полотно, и из ее слабой попытки улыбнуться ему ничего не получилось. Было ясно, что она чувствует себя еще хуже.Чарльз наполнил таз свежей водой из кувшина.– Позволь, я умою тебе лицо. Станет легче.– Я могу сама это сделать.– Нет. Это сделаю я.Он присел на койку рядом с ней, намочил в тазу тряпку и осторожно обтер ее лицо.– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя приятные руки? – пробормотала Фрэнсис, закрывая глаза.– Говорили. – Он положил прохладную влажную тряпку ей на лоб. – А тебе когда-нибудь говорили, что у тебя прекрасные волосы?Она слабо улыбнулась.– Мне очень жаль, но ты не первый. А кто-нибудь говорил тебе, что у тебя грудь как у быка?– Довольно сомнительный комплимент, – усмехнулся Чарльз. – По всей видимости, ты чувствуешь себя лучше, если способна на такие наблюдения. Да, я припоминаю, что кто-то заметил, какая широкая у меня грудь. Хотя сравнение было куда приятнее. Кстати, насколько я помню, эти слова сопровождались прикосновениями… Ты не хочешь доставить себе такое удовольствие? Нет?Он хмыкнул, когда она замотала головой, и отвел прядь волос, прилипшую к ее влажной щеке.– А тебе кто-нибудь говорил, как ты очаровательна, когда посылаешь в полет свою соколиху? Ты выглядишь так, словно летишь вместе с ней, паря среди облаков.Ее изящно изогнутые брови взметнулись вверх.– Нет, – прошептала она. – Никто никогда мне не говорил такое.Чарльз поздравил себя с маленькой победой и коснулся ее густых темных волос. С губ Фрэнсис сорвался легкий вздох, она снова прикрыла глаза и глубже зарылась в подушку.– А знаешь, что я заметила? Пьер ни разу не выругался с тех пор, как мы отплыли.Настроение у Чарльза тут же испортилось. Пьер не ругался при ней, вот и все.– Это моя высокопарная декларация заставила тебя подумать о нем?Фрэнсис открыла глаза и улыбнулась.– Я все время думаю о мальчиках. Они мне как собственные дети.– Но почему именно эти мальчишки, Фрэнсис? Я уверен, что ты могла бы найти где угодно множество хорошо воспитанных сирот, если уж ты так хочешь заботиться о ком-то. Почему именно эта пара оборванных, грязных воришек?Она села и сердито посмотрела на него.– Да, ты не скрываешь своих чувств… Так вот, я выбрала их потому, что они нуждаются во мне гораздо больше, чем любые другие сироты. Я не надеюсь, что ты поймешь меня – ведь когда ты был ребенком, тебя любили и окружали заботой.Чарльз нахмурился.– Мое детство тут ни при чем. Я задал тебе вполне безобидный вопрос. Разве я не могу получить такой же вежливый ответ?Он не хотел давать волю раздражению, но оно пробилось в интонациях его голоса, в сердитом блеске глаз.– Ты считаешь такие слова, как «оборванные» и «грязные», вежливыми?Черт побери, ну почему они обязательно должны поссориться? Как раз в этот момент дверь распахнулась, и в каюту ввалились Пьер и Луи, избавив его от необходимости произносить обидные слова.– Мы видели землю! – задыхаясь, выпалил Пьер. – Она совершенно белая, дьявол меня возьми!– Я никогда не бывал за границей, – вмешался Луи, тоже ужасно взволнованный.– Ну вот теперь побываете. А то, что вы увидели, это белые меловые скалы Дувра. – Фрэнсис тепло улыбалась им, а Чарльз подумал, что лучше бы эту улыбку она сберегла для него. – Но учтите: после того как мы высадимся на берег, мы должны немедленно ехать к Ее Величеству. И я надеюсь, что оба вы будете вести себя наилучшим образом. Никаких штучек вроде обрезания кошельков! Вы меня поняли?– Минуточку, – вмешался Чарльз, которому этот разговор совсем не понравился. – Они же не могут поехать во дворец в таком виде. Да и в доме моей сестры не могут находиться, пока я не выкупаю их и не подстригу им волосы. Кроме того, я намерен сжечь их лохмотья. У Розалинды, наверное, найдется какая-нибудь одежда, в которую они смогут облачиться, пока я не куплю им новую. А до этого им нигде нельзя показываться.– О, спасибо, спасибо! – К его изумлению, Фрэнсис вдруг обняла его за шею и крепко поцеловала. – Ты так великодушен! А я-то все ломала голову, как приобрести им новую одежду…– Если уж делать что-то, то делать как следует, – пробормотал Чарльз, стараясь не показывать вида, как растрогала его ее благодарность.И все-таки противоречивость этой женщины оставалась для него загадкой. Он столько раз за эти несколько дней спасал ей жизнь, но она ни разу не поблагодарила его. А стоило ему пообещать, что он купит новую одежду для ее уличных мальчишек, – и ее благодарности не было границ.– Я знаю, что они тебе не нравятся. – Фрэнсис застенчиво погладила его руку. – И именно поэтому я так благодарна тебе за твою щедрость.Чарльз поморщился: ему не понравилось, что она сказала это при мальчиках.– С чего ты взяла, что они мне не нравятся? В конце концов, они спасли нас. Ты что же, считаешь, что только ты одна способна на благодарность?Фрэнсис улыбнулась ему своей ослепительной улыбкой, и Чарльз понял, что она перехитрила его. Эта женщина заставила его сказать слова, которые он не хотел произносить.– А сейчас вы оба должны поспать, – сказала она мальчикам. – Я тоже прилягу.Чарльз с раздражением смотрел, как Фрэнсис суетится вокруг своих подопечных, устраивая им постели. А ведь только что и пошевелиться не могла! «Дело не в том, что они мне не нравятся, – внезапно подумал он. – Просто я хочу, чтобы она целиком принадлежала мне одному».Впрочем, проблема с происхождением мальчиков была абсолютно реальной. Чарльз по-прежнему был твердо уверен, что переделать их невозможно. Мысль о том, что они могут причинить Фрэнсис боль или огорчить ее, снова рассердила его. А Луи как раз в этот момент вытер свой мокрый нос рукавом, продемонстрировав привычку, которую Чарльз больше всего ненавидел. Он тут же поклялся себе, что отучит Луи от этой дурной привычки. И переделает речь Пьера. Оказавшись в приличном обществе, этот маленький дикарь возбудится и сорвется в первый же момент. Чарльз был в этом уверен, хотя в присутствии Фрэнсис за все время их плавания Пьер действительно воздерживался от сильных выражений.– Вот тебе носовой платок, – жестко сказал Чарльз, протягивая Луи свой платок.– Зачем? – Худое треугольное лицо Луи выразило искреннее удивление.Чарльзу очень захотелось стукнуть его как следует.– Не строй из себя дурачка! Ты прекрасно знаешь, зачем он. Когда ты чувствуешь, что у тебя вот-вот потекут сопли или тебе хочется чихнуть, пользуйся носовым платком. А теперь сделай так, как я тебе говорю, и, если я увижу, что ты сморкаешься в рукав, я его оторву. И твой нос в придачу.– Чарльз! – запротестовала Фрэнсис. – Разве можно так разговаривать с детьми?– Если они остаются с нами, они должны научиться приличным манерам! – зарычал Чарльз, давая волю своему раздражению. – Когда я приказываю, они должны подчиняться. В противном случае я их выгоню. Понятно?Он сердито взглянул на эту парочку, и у мальчишек хватило такта молча кивнуть в ответ.– Если ты хочешь, чтобы они вели себя прилично, обращайся к ним по имени, – снова вмешалась Фрэнсис.– А ты держись подальше, когда я воспитываю детей! Кстати, как ваши фамилии? – требовательно спросил он у мальчиков.Они поспешно обменялись несколькими словами по-французски, и оба пожали плечами.– У нас нет фамилий. Просто Пьер и Луи.– Так вот, запомните: с сегодняшнего дня вы братья, Пьер и Луи Силлингтоны, – безапелляционно заявил Чарльз и строго посмотрел на Фрэнсис, давая понять, что ей тоже надлежит выполнять его распоряжение. – Произносится Сил-линг-тон. Повторите. – Он заставил их повторить фамилию несколько раз. – Они твои дальние родственники со стороны матери, – обратился он к Фрэнсис. – Мы осуществляем именно то, о чем я говорил настоятелю: забираем к себе осиротевших родственников.Фрэнсис посмотрела на него широко раскрытыми глазами.– Это означает, что ты согласен сделать их своими приемными детьми?– Черт подери, это означает, что они должны беспрекословно повиноваться мне!Еще не успев договорить, Чарльз заметил, что произнес эти слова с интонациями своего отца. Черт побери, он оказался отцом, даже не будучи женатым! Его жизнь переворачивалась, и это ему совсем не нравилось.– Как я счастлива, что ты согласился! – воскликнула Фрэнсис. – Я тебя недооценивала. Смогу я как-то отблагодарить тебя?Глаза у нее так сияли от радости, что ему захотелось воспользоваться этим.– Разумеется, сможешь. Давай договоримся: если я усыновляю мальчишек – ты соглашаешься на мои условия. – Он жестко улыбнулся, довольный тем, что на этот раз настала его очередь загнать ее в угол. Он выдвинул стул и уселся. – Мы высадимся на берег через три часа, так что ты знаешь, что должна сделать.– Тс-с-с, – Фрэнсис махнула на него рукой. – Послушай-ка, о чем они говорят!– Эх, жаль, что король Генрих удрал от герцога Гиза и покинул Париж, – обращаясь к Луи, сказал Пьер. – Сражения не было. А я-то надеялся на какую-нибудь военную добычу.– Эй, послушайте! – прервал его Чарльз. – Не кажется ли вам, что не слишком благородно грабить людей, которые сражаются?– Но король Филипп так и делает! – заспорил Луи. – Если это можно королю Испании, то почему нельзя нам?Чарльз беспомощно оглянулся на Фрэнсис.– Ты не можешь объяснить им, что так поступать не следует? И вообще, когда король Франции теряет контроль над своей столицей, это, по-моему, неподходящая тема для детских разговоров.– Конечно, очень жаль, что им пришлось познакомиться так близко с политикой и с тем, как она сказывается на людях, – вздохнула Фрэнсис. – Но они правы: Испания мертвой хваткой держит Францию. А если испанский флот одержит победу в Англии, на Франции это тоже отразится. Испанцы еще больше усилят там свои позиции.– Но Армада не одержит победу! Кстати, ты так и не сказала мне, когда она должна отплыть. Что говорила Анна Роше?Чарльз спросил об этом просто на всякий случай. Фрэнсис упорно хранила свои тайны, и он вовсе не рассчитывал, что она будет откровенна с ним сейчас, тем более в присутствии мальчиков. Поэтому ее следующие слова оказались для него совершенно неожиданными.– Адмирал, командующий Армадой, получил приказ отплыть девятого мая, – мрачно произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37