Подойдет любое оправдание. Он желал ее с такой страстью, что уже не мог ни о чем думать.Пусть желание отдаться ему вызвала в ней уверенность в неизбежности смерти. Жажда жизни была сильнее, она сотрясала хрупкое тело Фрэнсис, светилась в ее глазах. Фрэнсис освободилась от своего корсажа, уперлась руками в его грудь, и Чарльз упал на спину, увлекая ее за собой. Он тоже решил, что умрет счастливым, если даст ей то, чего она хочет.Он задрожал от вожделения, когда Фрэнсис оседлала его. Кровь закипела, ударила в голову, он взялся обеими руками за ее гибкую талию, любуясь красотой обнаженной груди.– Чарльз… О, Чарльз! – бормотала она, лаская его плечи и грудь.Наконец ее руки скользнули ниже, начали расстегивать ремень на его штанах, и Чарльз совершенно обезумел. В мгновение ока он стащил с себя штаны, схватил Фрэнсис мертвой хваткой за бедра и, громко застонав, вошел в нее.Долгие часы, когда он лежал рядом с ней и не мог овладеть ею, измучили его. Теперь ее влажная, горячая плоть сомкнулась вокруг его плоти, и он уже не мог сдерживать себя. Кульминация наступила очень быстро. Он застонал и содрогнулся, взлетев на пик страсти, ослепленный непостижимым даром, который Фрэнсис ему вручила.Как жаль, что наслаждение имеет обыкновение кончаться! Чарльз глубоко вздохнул, открыл глаза и обнаружил, что Фрэнсис смотрит на него и ее прекрасное лицо выражает разочарование. Он опять слишком поторопился! Очевидно, она не успела ничего почувствовать…Фрэнсис и в самом деле была разочарована. Ей так хотелось, чтобы Чарльз поделился с ней своим теплом, изгнал отчаяние и ужас из ее сердца! Но она не предполагала, что все кончится так быстро. Даже с Антуаном было иначе…– Теперь твоя очередь, Фрэнсис, – неожиданно сказал Чарльз. – Ты подарила мне наслаждение, и я хочу, чтобы ты тоже испытала его.Она раскрыла рот от удивления, не понимая, что он имеет в виду.– Несмотря на все твои смелые разговоры, ты, по-моему, мало что знаешь о любовных делах, – усмехнулся Чарльз и снова заключил ее в объятия.– Но я думала, что мы уже кончили…– Дорогая моя, мы еще по-настоящему и не начали!Он закрыл ей рот поцелуем прежде, чем она успела что-либо возразить.Последующие несколько минут открыли Фрэнсис, что с Антуаном ей не удалось испытать самые блаженные моменты близости. Он целовал ее лишь для удовлетворения собственной похоти, нисколько не заботясь о ее чувствах. Чарльз потряс ее тем, насколько отличался он от Антуана. Теперь, когда его физическая потребность была удовлетворена, он думал только о ней. Его губы ласкали ее рот, шею, грудь, пока она не задрожала от наслаждения. Потом его ловкие, дразнящие пальцы коснулись ее живота, скользнули ниже, и Фрэнсис почувствовала, что слабеет. Она едва переводила дыхание, сердце ее билось, как крылья сокола. Антуан никогда не доставлял ей такого наслаждения.– А теперь, сладкая моя, ты должна воспарить!Хрипловатый голос Чарльза прозвучал у самого ее уха. Его пальцы погрузились глубже, их медленные толчки дарили блаженство. Фрэнсис начала извиваться, переполненная желанием, ей хотелось закричать от этой сладкой муки.– О, Чарльз, ты заставляешь меня чувствовать такое… такое…Она не смогла договорить: Чарльз неожиданно наклонился к ее лону и вместо пальцев начал действовать языком. Вне себя от изумления, Фрэнсис откинулась на спину, закрыла глаза и целиком отдалась буре ощущений, которые он пробуждал в ней. Ей казалось, что она идет по краю пропасти, на головокружительной высоте, глядя на огромное, расстилающееся внизу пространство. В ней росло непреодолимое желание броситься с этой высоты. Чарльз подвел ее к самому краю, и она закричала, когда ее неожиданно подняло вверх. Она словно бы взлетела на сильных крыльях, и ей больше не хотелось возвращаться на землю. Она готова была вечно плясать в потоках ветра, вечно обитать в небе…Фрэнсис обхватила его голову обеими руками и прижала к себе. Он еще долго продолжал ласкать ее – пока последняя дрожь наслаждения не потрясла ее тело, пока не растаял последний миг оргазма.Чарльз лег рядом с ней – обессиленный, потрясенный не меньше, чем она. То, с какой готовностью Фрэнсис отдавалась ему, переполняло его безумной гордостью. Нет, она не будет желать ни одного мужчину так, как желала его!– Что ты почувствовала? – прошептал он, уткнувшись ей в волосы, не в силах скрыть довольства собой.– Настоящее волшебство! – Фрэнсис вздохнула и, подобно ликующей птице, раскинула руки, как крылья в полете. – Я даже не представляла себе, что это может быть так потрясающе. Похоже на то, как бывает, когда я выпускаю в полет Ориану. Словно поднимаешься над мирской обыденностью, словно летишь… Я чувствовала такую силу… – Она приподняла голову, взглянула на него, и он увидел, что ее изумрудные глаза сверкают страстным огнем. – Но зачем я тебе все это рассказываю? Ты сам, наверное, испытывал такое чувство, взмывая в небо вместе со своей птицей.Слушая все это, Чарльз преисполнялся еще большей гордости. Женщины часто говорили ему, что он очень хорош в постели, что он необыкновенно возбуждает их, доставляет удовольствие. При этом они уверяли, что любят его. Фрэнсис ничего не говорила о любви, но зато она нашла поразительные слова для описания своих ощущений. Даже не верилось, что эти ее слова относятся к нему.– А тебе было хорошо со мной? – застенчиво спросила Фрэнсис. – Ты тоже испытал волшебство?Чарльз молча наклонился и поцеловал ее в щеку – он не находил подходящих слов.– Ладно, можешь не отвечать. Я думаю, для тебя это самое обычное дело. – Фрэнсис вздохнула. – Но я… Я никогда не испытывала ничего подобного. Теперь я умру счастливой.– Ты не умрешь! – резко сказал Чарльз.Он с благодарностью узнал, что доставил ей больше удовольствия, чем Антуан. Его удивило, что она восприняла это как невероятный взлет в своей жизни. Но ему не нравилась ее фаталистическая уверенность в том, что это происходит с ними последний раз в жизни.– Возможно, ты прав, – согласилась она, однако голос ее звучал очень грустно. – Но даже если я не умру, то наверняка окажусь во французской тюрьме.– Ты там не окажешься, – нахмурился Чарльз. – Я не допущу этого.Фрэнсис невесело улыбнулась.– Хотелось бы знать, как ты сможешь помешать им.– Фрэнсис, хватит говорить об этом! Теперь ты принадлежишь мне, а я привык охранять то, что мне принадлежит.Чарльз сам не ожидал от себя таких слов. Но, черт побери, она ведь действительно принадлежит ему! То, что с ними произошло сегодня, было неизбежно. В глубине души он понимал это на протяжении всего их мучительного путешествия. И потом – в конце концов, она ведь сама предложила ему себя!Однако Фрэнсис, судя по всему, была совершенно потрясена его словами. Она уставилась на него, вне себя от гнева, готовая бросить ему вызов. Но губы ее лишь беззвучно шевелились: она не могла выговорить ни слова.– Что ты имеешь в виду?! – воскликнула она наконец, когда снова обрела дар речи. – Я не вещь, чтобы принадлежать кому бы то ни было!В полумраке баржи, с горящими глазами и черными растрепавшимися волосами, она выглядела восхитительно. Чарльз вдруг подумал о том, что скоро им придется покинуть свое временное убежище на барже и окунуться в волны полной опасностей жизни. Он понял, что может навсегда потерять эту прекрасную женщину, и ему стало страшно.– Я уже говорил тебе, что не намерен уподобляться Антуану, – медленно произнес он. – А поскольку мы с тобой теперь так близки, я хочу, чтобы ты стала моей женой.Ее лицо залила алая краска, и от этого Фрэнсис стала еще прелестнее.– Я… но… ты хочешь, чтобы я стала твоей женой? – воскликнула она и поспешно запахнула блузку на груди. – Но это невозможно, Чарльз! Совершенно невозможно!– Это еще почему? – нахмурился он.Фрэнсис изо всех сил старалась взять себя в руки, и наконец ей это удалось. От былой растерянности не осталось следа.– Я благодарна вам за оказанную честь, милорд, но, к сожалению, не могу принять вашего предложения, – чопорно произнесла она. – Сейчас, когда испанцы и сэр Хэмфри гонятся за мной, с вашей стороны будет мудрее подумать о собственной безопасности. И пусть все идет как идет. 20 – Пусть все идет как идет? Это что еще за идиотский совет? – Чарльз раздраженно воззрился на Фрэнсис, весьма недовольный тем, что она снова проявляет свой несговорчивый характер. – Моей безопасности ничто не угрожает. Сейчас мой долг защищать тебя, и я намерен выполнить его. Ты немедленно расскажешь мне все, что тебе известно про посыльного, и я обо всем позабочусь.– Чарльз, ты же ничего не знаешь об этом! Умоляю тебя, не вмешивайся. Ты не должен так рисковать!– Я не знаю, потому что ты отказываешься что-либо рассказывать мне, – выпалил он, заметив, как напряглась у нее спина, что означало готовность к сопротивлению. – Неужели ты не понимаешь, что обязанность мужчины – защищать женщину?Уже произнося эти слова, он вспомнил свой разговор с настоятелем. Да, сейчас он имел дело с соколихой, а не с голубкой… Но, черт побери, он любым способом заставит ее все рассказать!– Так вот почему ты выполнил мою просьбу, Чарльз Кавендиш? Ты просто хотел мне доказать, что я всего лишь слабая женщина? – закричала Фрэнсис; воительница в ней, как он и подозревал, брала верх. – Никогда не думала, что ты можешь быть таким бессердечным!Прекрасно зная, что ничего подобного у него и в мыслях не было, Чарльз смотрел на ее соблазнительные груди, которые высоко вздымались от волнения. Он «выполнил ее просьбу» по одной-единственной причине – потому что испытывал бешеное желание овладеть ею. Но говорить ей об этом сейчас не имело смысла.– Фрэнсис, прошу тебя, давай не будем ссориться, – мягко произнес он. – Расскажи мне все, и тебе же самой станет легче.– Нет! – отрезала она и улеглась на солому спиной к нему, не произнося больше ни слова.Черт бы ее побрал! Чарльзу захотелось схватить Фрэнсис за плечи и хорошенько потрясти.– Это может оказаться вопросом жизни и смерти, – предупредил он ее. – Я настаиваю на том, чтобы ты рассказала мне все. Я не дам тебе покоя, пока ты не расскажешь.– Ты только и умеешь, что угрожать. Я не скажу ни слова.Она так и не повернулась к нему.Чарльз скрипнул зубами. Совершенно ясно, что из нее ничего не вытянешь. Он тоже лег на свой соломенный матрас и хмуро уставился в стенку. Эта женщина вызывает в нем то вожделение, то ярость; смена чувств происходит так быстро, что он перестает владеть собой. Подумать только, она вынудила его предложить ей руку, а ведь он знаком с ней всего лишь четыре коротких дня!«Господи, что же я делаю?!» – в панике подумал Чарльз. Он ведь поклялся после Инес не уступать ни одной женщине. Он поклялся никогда не жениться. У него все внутри перевернулось при мысли о том, что ему придется терпеть сумасбродство Фрэнсис до конца своих дней…Хотя сознание Чарльза отчаянно сопротивлялось женитьбе, тело его решительно отказывалось подчиняться доводам рассудка. Вожделение моментально вспыхивало в нем, когда он мысленно представлял себе, как она будет выглядеть в их брачную ночь. Он сорвет с нее свадебный наряд и не спеша овладеет ею – в собственной спальне, на белоснежных простынях… Сознание того, что он сможет наконец удовлетворить свою ненасытную жажду, укрепило его решимость.Он женится на ней во что бы то ни стало – пусть даже будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!Дьявол ее возьми, эта женщина способна свести с ума любого мужчину…
Фрэнсис проснулась от голода и жажды. Вода монотонно плескалась о борт баржи, часы на городской башне пробили половину пятого.Потянувшись, она обернулась и обнаружила, что Чарльз не спит. Он лежал на своем матрасе, опершись на локоть, и пристально смотрел на нее. Она съежилась под его взглядом, который выражал страстное желание обладать ею. Это выражение она заметила в первый же момент их встречи. Так, значит, после того, как это желание было удовлетворено, его интерес к ней не угас?Эта мысль наполнила ее ликованием. Ей страшно захотелось снова расстегнуть его рубашку, прижаться губами к его обнаженной груди…Фрэнсис потрясла головой, поспешно отгоняя безумные мысли. Если она поддастся соблазну, это будет означать его окончательную победу над ней.– Я сейчас вот о чем подумала, – пробормотала она, решив, что говорить следует о чем-нибудь абсолютно безопасном. – С тех пор, как ты приехал за мной во Францию, ты ни разу никуда не опаздывал.Чарльз сердито взглянул на нее.– Я опаздываю, только когда вожусь со своими птицами.– А почему ты не взял с собой одну из них? – спросила Фрэнсис, удивившись про себя, что не заметила эту странность раньше – ведь сокольничий никогда не появляется без птицы на руке.– Я бы взял, но Арктурус сломал себе лапку.– Ты оставил птицу со сломанной лапкой из-за меня?!Холодное выражение лица Чарльза и стальные нотки в голосе дали ей понять, что к тому же это его любимая птица. Ей хотелось заплакать от жалости к бедной птице, оставленной так далеко, и к ее хозяину, который так умело скрывал свое горе.– Пусть это тебя не беспокоит, – сказал он, заметив, как она огорчилась. – Мой сокол в хороших руках. Арктурус так же привязан к мастеру Дикону, как и ко мне. Ну, почти так же…Это «почти» было весьма красноречивым, и Фрэнсис захотелось как-то утешить его.– Знаешь, что я придумала? – серьезно сказала она. – Давай спарим Ориану с твоим соколом. Конечно, после того, как он выздоровеет и когда начнется сезон вязки. Ты хотел бы получить нового птенца и растить его?– Я-то, возможно, захочу. Вопрос в том, захотят ли они. Нельзя же спаривать их по твоему усмотрению.– Вот увидишь, они друг другу понравятся. Я почему-то в этом не сомневаюсь. – Фрэнсис вздохнула, огорчившись, что удачная тема исчерпана. Нужно было придумать что-то еще. – Интересно, каково это – расти среди стольких братьев и сестер? Я видела твой дом в Уэст-Лалуорте несколько раз, когда ездила за покупками с мамой. Он огромный, правда ведь? Мама говорила, что у тебя шесть братьев и сестер. Это, наверное, замечательно! Всегда было с кем поиграть…Чарльз почувствовал тоскливую нотку в ее голосе и нахмурился. Неужели она и в детстве была одинокой? Что за загадочный рок довлеет над этой женщиной?– Ну, положим, мое детство по большей части напоминало сумасшедший дом, – сказал он, стараясь вспомнить что-нибудь забавное, чтобы развеселить ее. – Однажды мы с Мэттью обрядили поросенка в чепец и кофту Люсины и усадили его на ее стул. Поставили перед ним миску с овсяной кашей, между копытцами засунули ложку. Испугали повариху до полусмерти. Она после этого несколько недель клялась, что Люсину волшебники превратили в поросенка, хотя при этом видела, что с сестренкой все в порядке.Чарльз погладил непослушные волосы Фрэнсис и подумал, что она тоже волшебница, наделенная даром превращений. Он, во всяком случае в ее присутствии, превращается в идиота, абсолютно не способного владеть собой… Вот и сейчас ему хочется расстегнуть ее кофточку, снять корсаж и зарыться лицом между мягкими обнаженными грудями… Большим усилием воли он заставил себя вслушаться в ее слова.– А вот я никогда не шалила, – с сожалением говорила Фрэнсис. – Рядом со мной всегда находились няньки – хотя я больше любила быть с мамой. Ей нравилось вышивать необыкновенные узоры шелком разных цветов – синим, пурпурным, зеленым, – и она рассказывала мне всевозможные истории. А я смотрела, как мелькает ее иголка, создавая волшебные картинки, и мечтала иметь брата или сестру. Пусть даже старше меня.Чарльз состроил гримасу.– Уверяю тебя, в этом нет ничего хорошего. Старшие братья и сестры командовали нами так, словно были вторыми родителями. Я дружил с Мэттью и Люсиной – они мне ближе по возрасту. – Он вспомнил, как они играли в шары и в карты, как бегали по парку, и снова пожалел Фрэнсис, которая росла совершенно одна в имении Морли. – Ты очень редко приезжала в Уэст-Лалуорт. Почему?– У нас в Морли все было. А если чего-то не оказывалось, то нам привозили. Нет, ты не подумай, что у меня было несчастное детство. Напротив, мы очень приятно проводили время. Родители любили меня. Отец помог мне поймать первую соколиху и воспитать ее. Мне тогда исполнилось семь лет, и он начал брать меня с собой на охоту. Он всегда хотел иметь сына и меня воспитывал как мальчишку. Однажды я нашла гнездо соколов в лесу поблизости от болота…Чарльз обратил внимание на то, что она не упомянула, у какого именно болота, хотя скорее всего это было то самое болото, где они впервые встретились.– Гнездо было высоко?– Довольно высоко. Мне пришлось вскарабкаться по дереву.Она прислонилась к обшивке баржи, ее волосы щекотали ему щеку. Он легко представил себе, как она перелезает с ветки на ветку: черная юбка заткнута за пояс, ноги босые… – А как ты нашла свою Ориану?– Ориану я нашла в лесу под Парижем и тоже полезла к гнезду. Мне тогда было восемнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37