Даже художественный критик из «Таймс» обратил на него благосклонное внимание, и, когда Мэгги отказалась назвать имя изображенного человека, шум вокруг портрета еще больше возрос. Только Митчеллы, которые присутствовали на котильоне у Олторпов, узнали героя портрета.
— Но разве это не… — Леди Митчелл ахнула, и ее вечно зевающий супруг поднял брови.
— Слушайте, де Вегу, — протянул он, — это же человек, который расквасил вам нос. Как вы позволяете, чтобы в вашей галерее висел его портрет?
Огюстен, не видевший портрета до открытия выставки, лишь рассмеялся в ответ, но позже добродушно попенял Мэгги, что та никогда не показывала ему картину.
— Хотя это, наверное, и к лучшему, — признался он по-французски. — Я бы сразу понял, что надежды у меня нет.
Покраснев, она хотела извиниться, но Огюстен мягко прервал ее:
— Чепуха, великолепный портрет. И если ты решишь его продать, окажи мне честь стать покупателем. Мне будет полезно поглядывать на него вечерами, если я начну вдруг упиваться самодовольством.
От смущения Мэгги не сумела ответить шуткой. Ее совершенно не радовало, что на всеобщее обозрение оказались выставлены ее чувства. В отличие от Беранж она постоянно вкладывала частичку себя в каждую свою работу, любая картина была ей как дитя, их продажа вызывала у нее душевные муки.
Она с грустью наблюдала, как мистер Корман прикалывает бархатную ленточку к одному из пейзажей, когда знакомый голос промурлыкал: «Бонжур, принцесса!» Мэгги улыбнулась Беранж, потрясающе элегантной в декольтированном вечернем платье из темно-алого бархата.
— Твой месье де Вегу сумел привлечь ради тебя огромную толпу, принцесса, — заметила Беранж, прикрывая рот веером из страусовых перьев. — К тому же они покупают! Ты довольна?
Мэгги взяла третий бокал шампанского.
— О, я очень довольна. Но месье де Вегу больше не мой.
— Нет? — Беранж опустила веер в притворном изумлении. — Что случилось, принцесса? Он узнал о тебе и дьявольском герцоге?
— Нет. — Заметив, что Митчеллы стоят рядом, Мэгги отвела подругу в сторонку галереи и, наклонившись, чтобы ее могла услышать только она, прошептала: — Ты прекрасно знаешь, что случилось, Беранж, нечего играть со мной в наивность. Ты намеренно соблазнила Огюстена.
Француженка и не пыталась отрицать, лишь подняла на подругу ясные глаза и кротко спросила:
— Ты сердишься на меня, принцесса?
— Рассержусь, если ты причинишь ему боль.
— Боль? Фью! Мне это нравится! Я ради тебя совершила, можно сказать, интимнейший акт, а ты имеешь дерзость обвинять меня…
— Я говорю серьезно. Огюстен насмерть сражен тобой, отнесись к нему бережно. Он не похож на других мужчин, с которыми ты играла. Он ранимый.
— Ранимый! Чувствительный! А я, по-твоему, какая? Говори!
— Бесчувственная, — не колеблясь ответила Мэгги. — И ты ошибаешься, я очень тебе благодарна.
— Правда? — заулыбалась Беранж. — Я рада, принцесса. Знаю, мои методы ты не одобряешь, никогда не одобряла, но я устала видеть мою бедную принцессу грустной. Я просто обязана была что-то предпринять. Твой Огюстен мне очень понравился. Тебе известно, что он рыжий весь целиком? — Смущенная Мэгги нервно рассмеялась, к счастью, француженка быстро переменила тему. — А теперь скажи, где твой Джерри? Как он воспринял новость, что ты свободна?
Мэгги нахмурилась. Она начинала сожалеть о третьем выпитом бокале шампанского. Может, попытаться съесть запеченную устрицу?
— Он еще не знает.
— Не знает? — Беранж захлопнула веер, направив его прямо в нос подруги. — Кто теперь с кем играет, Маргерита? Ты обязана ему сказать. Раз никакого жениха у тебя больше нет, пора решаться. Ты хочешь своего герцога или нет?
— Конечно, хочу! Только…
— Не надо говорить мне, как ты недостойна его и какая ужасная герцогиня из тебя выйдет. Я устала слушать. Он считает, что ты будешь хорошей герцогиней, только это имеет значение.
Оглянувшись, Мэгги поискала, куда бы сесть, но все стулья и мягкие диванчики были заняты.
— Беранж, у меня не было возможности сказать ему, потому что я его не видела. Он уехал в Йоркшир и пока не вернулся. Честно говоря… я вообще не знаю, вернется ли.
— Пока не вернулся? Наверное, встретил там некоторое сопротивление…
Мэгги перестала искать место для отдыха и ошеломленно повернулась к Беранж.
— Сопротивление? — удивилась Мэгги. — Что ты имеешь в виду?
Беранж щелчком открыла веер и стала энергично обмахиваться, не глядя на нее.
— Где этот мальчишка с шампанским? Я умираю от жажды. Здесь слишком жарко.
— Беранж, — сурово начала Мэгги, но ее схватил за руку Огюстен.
— Маргерита! — воскликнул он, в волнении не замечая Беранж. — Он здесь! Он наконец-то приехал.
Сердце у Мэгги подпрыгнуло, она затаила дыхание и медленно повернула голову в ту сторону, куда указывал Огюстен. Стоявшая рядом Беранж замерла. Шум стих, толпа гостей расступилась, словно раздвинутая невидимой рукой. По образовавшемуся проходу шел мужчина, высокий, с гордо поднятой головой и многозначительной улыбкой на губах…
Мэгги уже видела где-то идущего к ней человека. Но это не Джереми! Сердце опять забилось в привычном ритме, она выдохнула, ощущая легкую тошноту, и попыталась вырвать руку из цепких пальцев Огюстена.
— Бог ты мой! — тихо произнесла Беранж. — Это принц Уэльский!
Мэгги посмотрела на него внимательнее и поняла, что француженка права. Грузный мужчина с большим животом, одетый так, словно направлялся в театр, но по пути решил заглянуть в галерею, за его руку цеплялась женщина, которую Мэгги также узнала, хотя ни за что бы не приняла ее за принцессу Уэльскую. Принцесса явно злоупотребила белилами, румянами и в избытке украсила свой наряд перьями марабу.
— Я знал, что он придет, — торжествующе шептал Огюстен. — Королева ищет портретиста, чтобы запечатлеть своих внуков. Маргерита, это ты. Во всей Англии нет лучшего портретиста! О, это самый знаменательный день моей жизни.
Мэгги его мнения не разделяла. Когда Огюстен воскликнул: «Он здесь!», она не усомнилась, что речь идет о Джереми. Где же он? И что имела в виду Беранж, когда сказала…
— А-а, мистер де Вэйгуу, — благосклонно улыбнулся принц. — У вас прелестная галерея, сэр. И прелестная выставка.
Пару секунд Огюстен стоял раскрыв рот, но после щипка Беранж пришел в себя и торопливо поклонился.
— Б-благодарю, ваше королевское высочество, — запинаясь, произнес он, — Большое спасибо. Не могу выразить, какую честь…
— А это мисс Герберт? — жизнерадостно ухмыльнулся принц, глядя на Беранж. — Я много слышал о вашем таланте, дорогая, но должен заметить, что ваша красота превосходит ваше искусное обращение с кистью.
Беранж присела в очаровательнейшем реверансе и кокетливо опустила длинные ресницы:
— Мерси боку, ваше высочество. Но вы мне льстите. Не я художница, написавшая эти картины. — Она выпрямилась и, заметив, что Мэгги пытается ускользнуть, твердой рукой вытолкнула подругу вперед. — Мадемуазель Герберт, ваше высочество.
Мэгги сделала шаг, согнула дрожащие ноги в реверансе, надеясь, что они не подкосятся окончательно.
— Ваше королевское высочество, — произнесла она, глядя в пол.
— А-а! — Принц Уэльский протянул ей пухлую руку, и Мэгги удивилась мягкости ладони наследника престола. — Моя дорогая, вы так же красивы, как и ваши картины.
— Благодарю вас, сэр.
— А теперь скажите, кто этот молодой человек с блистающим взором, которого вы так восхитительно изобразили?
Растерянная Мэгги с ужасом поняла, что они стоят у портрета Джереми.
— О, это… это семнадцатый герцог Ролингз.
— Неужели? — поднял брови принц Уэльский и обратился к спутнице: — Белла, это племянник Эдварда Ролингза, который вызвал такие страсти в Джайпуре.
— А-а, — протянула Белла, улыбаясь и являя миру ряд желтых и не слишком ровных зубов. — Очень хорош собой.
Но принц уже отвернулся.
— Скажите, лошади на заднем плане — те, серые?
— Да, сэр, — ответила Мэгги.
— Проклятие! Белла, те самые, их выиграл у меня Эдвард Ролингз.
— Правда? — без особого интереса произнесла та.
— Я так любил этих коней, — горестно вздохнул принц и вдруг, словно это лишь сию минуту пришло ему в голову, спросил Мэгги: — Вы когда-нибудь писали животных? Ну, собак и тому подобное?
— Да, сэр. И очень часто.
— Великолепно! — Принц хлопнул в ладоши. — Дорогая, а смогли бы вы написать портрет восхитительнейшей кобылы, купленной мной на прошлой неделе? Она красавица, черная как смоль. Между прочим, ее зовут Полночь. Вы смогли бы сделать это для меня, мисс Герберт?
— Почту за честь, ваше высочество, — торжественно склонила голову Мэгги, хотя ее обнаженные плечи вздрагивали от смеха.
— Отлично! — Принц Уэльский подмигнул Огюстену. — Молодец у вас девица, де Вэйгуу. Пришлите ее в понедельник утром. Ладно? Возможно, я представлю ее матушке. Я в высшей степени рад, что мы потрудились сюда зайти. А ты, Белла? — Он предложил ей руку.
Белла продемонстрировала свою чудовищную улыбку, и принц увел ее прочь, бережно, словно она была легкой как перышко, вроде тех, что украшали ее наряд.
Когда они удалились на достаточное расстояние, Огюстен порывисто обнял изумленную Мэгги, поднял в воздух и закружил, будто она тоже была пучком перьев.
— Маргерита! Маргерита, ты хоть понимаешь, что это значит?
— Поставь меня на пол, ради Бога, не то меня стошнит.
Он подчинился, но продолжал обнимать ее за талию.
— Маргерита, это лучший день в моей жизни! Наконец после многих лет усилий семья де Вегу станет поставщиком предметов искусства для самой английской королевы! Ты можешь себе представить, какое значение будет это иметь для нашего дела, для моей семьи в Париже? Бог ты мой! Я должен немедленно отправить им телеграмму!
— Прекрасно, Огюстен, — засмеялась Мэгги. — Но сначала отпусти меня. Я выпила слишком много шампанского, и если ты будешь кружить меня и дальше… все может плохо кончиться.
От восторга Огюстен притянул Мэгги к себе, крепко поцеловал в губы, и едва он ее отпустил, как толпа снова расступилась.
— Джереми! — радостно закричала Мэгги.
Но радость, искрившаяся в ней веселыми пузырьками шампанского, тут же погасла. Ибо за герцогом шли еще двое, которых она тоже не могла не узнать. Двое людей, которых она меньше всего ожидала увидеть на своей выставке.
Глава 38
Джереми знал, что она бурно прореагирует на его появление в сопровождении отринувших ее родственников. Он ждал слез, возможно, упреков; однако совсем не предполагал увидеть Мэгги в объятиях другого мужчины.
Удивление герцога было столь велико, что он не обратил внимания на потрясение, отразившееся на ее лице, когда она заметила пару, следовавшую за ним по пятам. Джереми решительно направился к Огюстену, который, завидев его, даже посерел. По свирепому выражению лица герцога было ясно, что он намеревается сделать: вызвать негодяя на дуэль. Если Мэгги не даст лягушатнику отставку, ему придется взять на себя избавление…
— Полковник-герцог!
Джереми остолбенел с занесенной для следующего шага ногой. Этого быть не могло! Просто… не могло быть!
Но было. Повернувшись, он увидел, что Мэгги и ее жених глядят не на сэра Артура и его старшую дочь. Нет! Позади него стояла в белом вечернем платье, усеянном жемчугами, принцесса Аша в сопровождении неизменного переводчика Санджея.
О, разумеется, сэр Артур тоже стоял рядом. Он не затерялся в толпе, не улизнул в сторону, однако его затмило присутствие сияющей принцессы, которая пожирала герцога черными очами, полными обожания… или алчности. По поводу ее истинных чувств у Джереми были сомнения.
Господи! Неудивительно, что все глазеют на них!
Мэгги выглядела столь же потрясенной, как и он, когда застал ее в объятиях другого.
Схватив принцессу Ашу за руку и не обращая внимания на тихие вскрики, Джереми потащил ее сквозь толпу, быстро расступавшуюся при его приближении. Возможно, из-за необыкновенно прекрасного существа, которое он волок за собой, а может, из-за ледяного блеска его серых глаз, во всяком случае, покровители искусств и все прочие убирались с его пути с необычайной живостью.
— Что вы здесь делаете? — прошипел герцог, выведя принцессу в более или менее свободную от людей часть галереи.
Санджей, поспешивший за ними, слегка поклонился и ответил:
— Множество извинений, ваша светлость. Мы последовали сюда за мисс Герберт, полагая, что, куда пойдет она, там появитесь и вы.
Джереми не мог прийти в себя. Его план, его изумительный план воссоединить Мэгги с семьей пропал из-за какой-то безмозглой принцессы! Нет, устроенное им примирение Мэгги с родными все же происходило, но, увы, без него. Мэгги протянула руку отцу, который впервые за день лишился дара речи, ибо если Анна во время долгого путешествия, сидя рядом с мужем, не проронила ни слова, то сэр Артур говорил без умолку. В конце концов Джереми готов был приставить к его лбу пистолет, лишь бы он замолчал.
Однако Алистер, видя, что терпение герцога скоро иссякнет, начал поучать тестя цитатами из Ветхого Завета относительно долга родителей любить своих чад, невзирая на их ошибки. Джереми слушал его с удивлением, так как не подозревал, что Картрайт столь хорошо знаком с Библией. Лишь когда жена сухо указала, что нигде не сказано: «Отцы терпите, когда ваши дочери становятся художницами», герцог осознал, что Алистер весьма свободно обошелся со Священным Писанием.
Теперь сэр Артур замолчал, увидев, как принц Уэльский пожимает руку его младшей дочери. К тому же его повергло в шок приглашение Мэгги в Кенсингтонский дворец. Все это привело Герберта в состояние, близкое к удару, и зятю пришлось отвести старика к дивану, куда тот и уселся, повторяя:
— Его королевское высочество принц Уэльский. Его королевское высочество принц Уэльский. Попросил мою дочь посетить его в понедельник утром. Вы слышали, мистер Картрайт?
— Да, старина, — похлопал его по плечу Алистер.
Даже Анну эта сцена выбила из колеи. Она явно волновалась, попав в галерею, наверняка считая, что увидит притон с полуголыми курильщиками опиума, а взамен оказалась в привычном обществе респектабельно одетых лондонцев, многих она знала как соседей по ее элегантному аристократическому району. А картины! Никаких бесстыдных сцен с голыми девицами, одетыми мужчинами, играющими на траве в карты. Никаких длинноногих балерин, никаких спящих проституток, никаких шокирующих образов, любимых современными художниками, о которых Анна читала. Напротив, картины Мэгги являли собой простые сельские сценки, милых играющих детей или портреты обычных людей. Ничего непристойного, они были даже приятными. Неужели она не права, неужели ошибалась в своей оценке мира художников?
Джереми с интересом наблюдал, как Анна, мать четверых детей, ведет жестокую внутреннюю борьбу. Восторг, который она испытала, увидев сестру в обществе наследника престола, был столь же очевидным, как потрясение и восторг ее отца.
Но Джереми был потрясен только страстным объятием Мэгги с женихом. Правда, Мэгги выглядела пассивной участницей, даже потребовала, чтобы де Вегу оставил ее в покое, однако трудно определить, так ли уж неохотно она участвовала в сцене радости.
Анна что-то говорила младшей сестре. Герцог не мог расслышать ни единого слова: все перекрывало бормотание Санджея, который пытался объяснить, почему принцесса решила последовать за ним сюда. Из всех мест в Лондоне именно сюда! Объяснение звучало неубедительно. Просто Аша задалась целью поставить его в неловкое положение и завоевать симпатии окружающих, поскольку выглядела очень несчастной… да, изысканно красивой и одновременно жалкой… Но типы, во многих из которых Джереми узнал соседей Мэгги, буквально пожирали ее глазами, подталкивали друг друга локтями, перешептывались, видимо, соображали, за сколько она согласится им позировать.
Мэгги тем временем уселась с сестрой на один из диванчиков, а Беранж Жаккар самодовольно поглядывала на обеих, наслаждаясь успехом воссоединения.
— Санджей, — устало вздохнул герцог, — сейчас неподходящий момент.
— Понимаю и тем не менее должен спросить. Уверены ли вы, что не хотите принцессу?
— Конечно, уверен! Я твержу об этом целый год. Ничего не изменилось.
— Так я и думал. Просто хотел абсолютно удостовериться…
— Вы теперь вернетесь в Индию? — с надеждой спросил Джереми.
— О да, мы вернемся в Индию. Но лишь после того…
Санджей умолк, пораженный взглядом герцога. Тот наконец увидел портрет, который произвел такое впечатление на наследника престола, ибо до сих пор он был заслонен спиной переводчика.
Сначала Джереми не понял, что его так поразило. Возможно, он слишком неожиданно оказался лицом к лицу с собой прежним, запечатленным в момент, который он разделял только с одним человеком, этот человек настолько мало его ценил, что счел возможным поделиться своим впечатлением с сотней посторонних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Но разве это не… — Леди Митчелл ахнула, и ее вечно зевающий супруг поднял брови.
— Слушайте, де Вегу, — протянул он, — это же человек, который расквасил вам нос. Как вы позволяете, чтобы в вашей галерее висел его портрет?
Огюстен, не видевший портрета до открытия выставки, лишь рассмеялся в ответ, но позже добродушно попенял Мэгги, что та никогда не показывала ему картину.
— Хотя это, наверное, и к лучшему, — признался он по-французски. — Я бы сразу понял, что надежды у меня нет.
Покраснев, она хотела извиниться, но Огюстен мягко прервал ее:
— Чепуха, великолепный портрет. И если ты решишь его продать, окажи мне честь стать покупателем. Мне будет полезно поглядывать на него вечерами, если я начну вдруг упиваться самодовольством.
От смущения Мэгги не сумела ответить шуткой. Ее совершенно не радовало, что на всеобщее обозрение оказались выставлены ее чувства. В отличие от Беранж она постоянно вкладывала частичку себя в каждую свою работу, любая картина была ей как дитя, их продажа вызывала у нее душевные муки.
Она с грустью наблюдала, как мистер Корман прикалывает бархатную ленточку к одному из пейзажей, когда знакомый голос промурлыкал: «Бонжур, принцесса!» Мэгги улыбнулась Беранж, потрясающе элегантной в декольтированном вечернем платье из темно-алого бархата.
— Твой месье де Вегу сумел привлечь ради тебя огромную толпу, принцесса, — заметила Беранж, прикрывая рот веером из страусовых перьев. — К тому же они покупают! Ты довольна?
Мэгги взяла третий бокал шампанского.
— О, я очень довольна. Но месье де Вегу больше не мой.
— Нет? — Беранж опустила веер в притворном изумлении. — Что случилось, принцесса? Он узнал о тебе и дьявольском герцоге?
— Нет. — Заметив, что Митчеллы стоят рядом, Мэгги отвела подругу в сторонку галереи и, наклонившись, чтобы ее могла услышать только она, прошептала: — Ты прекрасно знаешь, что случилось, Беранж, нечего играть со мной в наивность. Ты намеренно соблазнила Огюстена.
Француженка и не пыталась отрицать, лишь подняла на подругу ясные глаза и кротко спросила:
— Ты сердишься на меня, принцесса?
— Рассержусь, если ты причинишь ему боль.
— Боль? Фью! Мне это нравится! Я ради тебя совершила, можно сказать, интимнейший акт, а ты имеешь дерзость обвинять меня…
— Я говорю серьезно. Огюстен насмерть сражен тобой, отнесись к нему бережно. Он не похож на других мужчин, с которыми ты играла. Он ранимый.
— Ранимый! Чувствительный! А я, по-твоему, какая? Говори!
— Бесчувственная, — не колеблясь ответила Мэгги. — И ты ошибаешься, я очень тебе благодарна.
— Правда? — заулыбалась Беранж. — Я рада, принцесса. Знаю, мои методы ты не одобряешь, никогда не одобряла, но я устала видеть мою бедную принцессу грустной. Я просто обязана была что-то предпринять. Твой Огюстен мне очень понравился. Тебе известно, что он рыжий весь целиком? — Смущенная Мэгги нервно рассмеялась, к счастью, француженка быстро переменила тему. — А теперь скажи, где твой Джерри? Как он воспринял новость, что ты свободна?
Мэгги нахмурилась. Она начинала сожалеть о третьем выпитом бокале шампанского. Может, попытаться съесть запеченную устрицу?
— Он еще не знает.
— Не знает? — Беранж захлопнула веер, направив его прямо в нос подруги. — Кто теперь с кем играет, Маргерита? Ты обязана ему сказать. Раз никакого жениха у тебя больше нет, пора решаться. Ты хочешь своего герцога или нет?
— Конечно, хочу! Только…
— Не надо говорить мне, как ты недостойна его и какая ужасная герцогиня из тебя выйдет. Я устала слушать. Он считает, что ты будешь хорошей герцогиней, только это имеет значение.
Оглянувшись, Мэгги поискала, куда бы сесть, но все стулья и мягкие диванчики были заняты.
— Беранж, у меня не было возможности сказать ему, потому что я его не видела. Он уехал в Йоркшир и пока не вернулся. Честно говоря… я вообще не знаю, вернется ли.
— Пока не вернулся? Наверное, встретил там некоторое сопротивление…
Мэгги перестала искать место для отдыха и ошеломленно повернулась к Беранж.
— Сопротивление? — удивилась Мэгги. — Что ты имеешь в виду?
Беранж щелчком открыла веер и стала энергично обмахиваться, не глядя на нее.
— Где этот мальчишка с шампанским? Я умираю от жажды. Здесь слишком жарко.
— Беранж, — сурово начала Мэгги, но ее схватил за руку Огюстен.
— Маргерита! — воскликнул он, в волнении не замечая Беранж. — Он здесь! Он наконец-то приехал.
Сердце у Мэгги подпрыгнуло, она затаила дыхание и медленно повернула голову в ту сторону, куда указывал Огюстен. Стоявшая рядом Беранж замерла. Шум стих, толпа гостей расступилась, словно раздвинутая невидимой рукой. По образовавшемуся проходу шел мужчина, высокий, с гордо поднятой головой и многозначительной улыбкой на губах…
Мэгги уже видела где-то идущего к ней человека. Но это не Джереми! Сердце опять забилось в привычном ритме, она выдохнула, ощущая легкую тошноту, и попыталась вырвать руку из цепких пальцев Огюстена.
— Бог ты мой! — тихо произнесла Беранж. — Это принц Уэльский!
Мэгги посмотрела на него внимательнее и поняла, что француженка права. Грузный мужчина с большим животом, одетый так, словно направлялся в театр, но по пути решил заглянуть в галерею, за его руку цеплялась женщина, которую Мэгги также узнала, хотя ни за что бы не приняла ее за принцессу Уэльскую. Принцесса явно злоупотребила белилами, румянами и в избытке украсила свой наряд перьями марабу.
— Я знал, что он придет, — торжествующе шептал Огюстен. — Королева ищет портретиста, чтобы запечатлеть своих внуков. Маргерита, это ты. Во всей Англии нет лучшего портретиста! О, это самый знаменательный день моей жизни.
Мэгги его мнения не разделяла. Когда Огюстен воскликнул: «Он здесь!», она не усомнилась, что речь идет о Джереми. Где же он? И что имела в виду Беранж, когда сказала…
— А-а, мистер де Вэйгуу, — благосклонно улыбнулся принц. — У вас прелестная галерея, сэр. И прелестная выставка.
Пару секунд Огюстен стоял раскрыв рот, но после щипка Беранж пришел в себя и торопливо поклонился.
— Б-благодарю, ваше королевское высочество, — запинаясь, произнес он, — Большое спасибо. Не могу выразить, какую честь…
— А это мисс Герберт? — жизнерадостно ухмыльнулся принц, глядя на Беранж. — Я много слышал о вашем таланте, дорогая, но должен заметить, что ваша красота превосходит ваше искусное обращение с кистью.
Беранж присела в очаровательнейшем реверансе и кокетливо опустила длинные ресницы:
— Мерси боку, ваше высочество. Но вы мне льстите. Не я художница, написавшая эти картины. — Она выпрямилась и, заметив, что Мэгги пытается ускользнуть, твердой рукой вытолкнула подругу вперед. — Мадемуазель Герберт, ваше высочество.
Мэгги сделала шаг, согнула дрожащие ноги в реверансе, надеясь, что они не подкосятся окончательно.
— Ваше королевское высочество, — произнесла она, глядя в пол.
— А-а! — Принц Уэльский протянул ей пухлую руку, и Мэгги удивилась мягкости ладони наследника престола. — Моя дорогая, вы так же красивы, как и ваши картины.
— Благодарю вас, сэр.
— А теперь скажите, кто этот молодой человек с блистающим взором, которого вы так восхитительно изобразили?
Растерянная Мэгги с ужасом поняла, что они стоят у портрета Джереми.
— О, это… это семнадцатый герцог Ролингз.
— Неужели? — поднял брови принц Уэльский и обратился к спутнице: — Белла, это племянник Эдварда Ролингза, который вызвал такие страсти в Джайпуре.
— А-а, — протянула Белла, улыбаясь и являя миру ряд желтых и не слишком ровных зубов. — Очень хорош собой.
Но принц уже отвернулся.
— Скажите, лошади на заднем плане — те, серые?
— Да, сэр, — ответила Мэгги.
— Проклятие! Белла, те самые, их выиграл у меня Эдвард Ролингз.
— Правда? — без особого интереса произнесла та.
— Я так любил этих коней, — горестно вздохнул принц и вдруг, словно это лишь сию минуту пришло ему в голову, спросил Мэгги: — Вы когда-нибудь писали животных? Ну, собак и тому подобное?
— Да, сэр. И очень часто.
— Великолепно! — Принц хлопнул в ладоши. — Дорогая, а смогли бы вы написать портрет восхитительнейшей кобылы, купленной мной на прошлой неделе? Она красавица, черная как смоль. Между прочим, ее зовут Полночь. Вы смогли бы сделать это для меня, мисс Герберт?
— Почту за честь, ваше высочество, — торжественно склонила голову Мэгги, хотя ее обнаженные плечи вздрагивали от смеха.
— Отлично! — Принц Уэльский подмигнул Огюстену. — Молодец у вас девица, де Вэйгуу. Пришлите ее в понедельник утром. Ладно? Возможно, я представлю ее матушке. Я в высшей степени рад, что мы потрудились сюда зайти. А ты, Белла? — Он предложил ей руку.
Белла продемонстрировала свою чудовищную улыбку, и принц увел ее прочь, бережно, словно она была легкой как перышко, вроде тех, что украшали ее наряд.
Когда они удалились на достаточное расстояние, Огюстен порывисто обнял изумленную Мэгги, поднял в воздух и закружил, будто она тоже была пучком перьев.
— Маргерита! Маргерита, ты хоть понимаешь, что это значит?
— Поставь меня на пол, ради Бога, не то меня стошнит.
Он подчинился, но продолжал обнимать ее за талию.
— Маргерита, это лучший день в моей жизни! Наконец после многих лет усилий семья де Вегу станет поставщиком предметов искусства для самой английской королевы! Ты можешь себе представить, какое значение будет это иметь для нашего дела, для моей семьи в Париже? Бог ты мой! Я должен немедленно отправить им телеграмму!
— Прекрасно, Огюстен, — засмеялась Мэгги. — Но сначала отпусти меня. Я выпила слишком много шампанского, и если ты будешь кружить меня и дальше… все может плохо кончиться.
От восторга Огюстен притянул Мэгги к себе, крепко поцеловал в губы, и едва он ее отпустил, как толпа снова расступилась.
— Джереми! — радостно закричала Мэгги.
Но радость, искрившаяся в ней веселыми пузырьками шампанского, тут же погасла. Ибо за герцогом шли еще двое, которых она тоже не могла не узнать. Двое людей, которых она меньше всего ожидала увидеть на своей выставке.
Глава 38
Джереми знал, что она бурно прореагирует на его появление в сопровождении отринувших ее родственников. Он ждал слез, возможно, упреков; однако совсем не предполагал увидеть Мэгги в объятиях другого мужчины.
Удивление герцога было столь велико, что он не обратил внимания на потрясение, отразившееся на ее лице, когда она заметила пару, следовавшую за ним по пятам. Джереми решительно направился к Огюстену, который, завидев его, даже посерел. По свирепому выражению лица герцога было ясно, что он намеревается сделать: вызвать негодяя на дуэль. Если Мэгги не даст лягушатнику отставку, ему придется взять на себя избавление…
— Полковник-герцог!
Джереми остолбенел с занесенной для следующего шага ногой. Этого быть не могло! Просто… не могло быть!
Но было. Повернувшись, он увидел, что Мэгги и ее жених глядят не на сэра Артура и его старшую дочь. Нет! Позади него стояла в белом вечернем платье, усеянном жемчугами, принцесса Аша в сопровождении неизменного переводчика Санджея.
О, разумеется, сэр Артур тоже стоял рядом. Он не затерялся в толпе, не улизнул в сторону, однако его затмило присутствие сияющей принцессы, которая пожирала герцога черными очами, полными обожания… или алчности. По поводу ее истинных чувств у Джереми были сомнения.
Господи! Неудивительно, что все глазеют на них!
Мэгги выглядела столь же потрясенной, как и он, когда застал ее в объятиях другого.
Схватив принцессу Ашу за руку и не обращая внимания на тихие вскрики, Джереми потащил ее сквозь толпу, быстро расступавшуюся при его приближении. Возможно, из-за необыкновенно прекрасного существа, которое он волок за собой, а может, из-за ледяного блеска его серых глаз, во всяком случае, покровители искусств и все прочие убирались с его пути с необычайной живостью.
— Что вы здесь делаете? — прошипел герцог, выведя принцессу в более или менее свободную от людей часть галереи.
Санджей, поспешивший за ними, слегка поклонился и ответил:
— Множество извинений, ваша светлость. Мы последовали сюда за мисс Герберт, полагая, что, куда пойдет она, там появитесь и вы.
Джереми не мог прийти в себя. Его план, его изумительный план воссоединить Мэгги с семьей пропал из-за какой-то безмозглой принцессы! Нет, устроенное им примирение Мэгги с родными все же происходило, но, увы, без него. Мэгги протянула руку отцу, который впервые за день лишился дара речи, ибо если Анна во время долгого путешествия, сидя рядом с мужем, не проронила ни слова, то сэр Артур говорил без умолку. В конце концов Джереми готов был приставить к его лбу пистолет, лишь бы он замолчал.
Однако Алистер, видя, что терпение герцога скоро иссякнет, начал поучать тестя цитатами из Ветхого Завета относительно долга родителей любить своих чад, невзирая на их ошибки. Джереми слушал его с удивлением, так как не подозревал, что Картрайт столь хорошо знаком с Библией. Лишь когда жена сухо указала, что нигде не сказано: «Отцы терпите, когда ваши дочери становятся художницами», герцог осознал, что Алистер весьма свободно обошелся со Священным Писанием.
Теперь сэр Артур замолчал, увидев, как принц Уэльский пожимает руку его младшей дочери. К тому же его повергло в шок приглашение Мэгги в Кенсингтонский дворец. Все это привело Герберта в состояние, близкое к удару, и зятю пришлось отвести старика к дивану, куда тот и уселся, повторяя:
— Его королевское высочество принц Уэльский. Его королевское высочество принц Уэльский. Попросил мою дочь посетить его в понедельник утром. Вы слышали, мистер Картрайт?
— Да, старина, — похлопал его по плечу Алистер.
Даже Анну эта сцена выбила из колеи. Она явно волновалась, попав в галерею, наверняка считая, что увидит притон с полуголыми курильщиками опиума, а взамен оказалась в привычном обществе респектабельно одетых лондонцев, многих она знала как соседей по ее элегантному аристократическому району. А картины! Никаких бесстыдных сцен с голыми девицами, одетыми мужчинами, играющими на траве в карты. Никаких длинноногих балерин, никаких спящих проституток, никаких шокирующих образов, любимых современными художниками, о которых Анна читала. Напротив, картины Мэгги являли собой простые сельские сценки, милых играющих детей или портреты обычных людей. Ничего непристойного, они были даже приятными. Неужели она не права, неужели ошибалась в своей оценке мира художников?
Джереми с интересом наблюдал, как Анна, мать четверых детей, ведет жестокую внутреннюю борьбу. Восторг, который она испытала, увидев сестру в обществе наследника престола, был столь же очевидным, как потрясение и восторг ее отца.
Но Джереми был потрясен только страстным объятием Мэгги с женихом. Правда, Мэгги выглядела пассивной участницей, даже потребовала, чтобы де Вегу оставил ее в покое, однако трудно определить, так ли уж неохотно она участвовала в сцене радости.
Анна что-то говорила младшей сестре. Герцог не мог расслышать ни единого слова: все перекрывало бормотание Санджея, который пытался объяснить, почему принцесса решила последовать за ним сюда. Из всех мест в Лондоне именно сюда! Объяснение звучало неубедительно. Просто Аша задалась целью поставить его в неловкое положение и завоевать симпатии окружающих, поскольку выглядела очень несчастной… да, изысканно красивой и одновременно жалкой… Но типы, во многих из которых Джереми узнал соседей Мэгги, буквально пожирали ее глазами, подталкивали друг друга локтями, перешептывались, видимо, соображали, за сколько она согласится им позировать.
Мэгги тем временем уселась с сестрой на один из диванчиков, а Беранж Жаккар самодовольно поглядывала на обеих, наслаждаясь успехом воссоединения.
— Санджей, — устало вздохнул герцог, — сейчас неподходящий момент.
— Понимаю и тем не менее должен спросить. Уверены ли вы, что не хотите принцессу?
— Конечно, уверен! Я твержу об этом целый год. Ничего не изменилось.
— Так я и думал. Просто хотел абсолютно удостовериться…
— Вы теперь вернетесь в Индию? — с надеждой спросил Джереми.
— О да, мы вернемся в Индию. Но лишь после того…
Санджей умолк, пораженный взглядом герцога. Тот наконец увидел портрет, который произвел такое впечатление на наследника престола, ибо до сих пор он был заслонен спиной переводчика.
Сначала Джереми не понял, что его так поразило. Возможно, он слишком неожиданно оказался лицом к лицу с собой прежним, запечатленным в момент, который он разделял только с одним человеком, этот человек настолько мало его ценил, что счел возможным поделиться своим впечатлением с сотней посторонних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31