Что на нее нашло?
Фредерик отложил перо и повернулся к женщинам, отбросив с лица непокорный локон. Уголки его губ тронула легкая улыбка.
– Если вам так необходимо знать, леди Хенли, я пишу моей бабушке в Ирландию.
– Вашей бабушке? – Селина недоверчиво изогнула бровь. Было ясно, что не такого ответа она ожидала. – Признаюсь, сэр, я крайне удивлена, – сказала она.
Фредерик громко рассмеялся:
– Что же вас удивляет, леди Хенли? То, что я имею бабушку, или то, что я переписываюсь с ней?
– Полагаю, то, что вы переписываетесь с ней.
Фредерик помахал рукой над листком бумаги, лежащим перед ним, чтобы подсушить чернила.
– А вы не переписываетесь со своей бабушкой?
Селина заерзала на своем стуле.
– Да. Конечно, переписываюсь. Но… но я… и вы… – Она замолчала, смутившись.
– Ну что же вы, продолжайте, – ободрил ее Фредерик. Селина повернулась к мужу:
– Хенли, дорогой, ты, кажется, не переписываешься со своей бабушкой, не так ли?
Хенли пожал плечами в ответ:
– Старушке нечего мне сообщить. А ты пишешь ей, Джордж?
– Конечно, нет, – ответил Уитби, протягивая руку к шнуру звонка около камина. – Какой смысл писать ей?
Селина кивнула.
– А вы пишете, и не одну страницу, мистер Стоунем?
– Целых три, – ответил он, ничуть не смутившись. – И еще не закончил.
– Все это кажется очень странным, – сказала Селина.
Элинор осуждающе покачала головой. Какая глупость – критиковать мужчину за это! Генри, например, тоже регулярно переписывался с бабушкой до самой ее смерти.
– Разве это странно? – удивился Фредерик, постукивая пальцами по промокательной бумаге. – Вероятно, вас больше бы устроило, если бы я написал любовное письмо? Скажите, кому адресовать его?
Последовала неловкая тишина, которую нарушила вернувшаяся горничная с серебряным подносом, нагруженным графином с портвейном и несколькими небольшими бокалами.
Когда мистер Уитби начал разливать вино, Хенли и Селина подсели к нему, весело болтая всякую чепуху.
Теребя застежки своего жакета, Элинор повернулась и посмотрела на Фредерика, который продолжал сидеть за секретером, наблюдая за ней с мрачным, опасным видом. Их глаза встретились, и в его взгляде она прочла призыв, отчего у нее мгновенно перехватило дыхание. Готова ли она встретиться с ним сегодня вечером в коттедже?
Элинор кивнула в знак благодарности хозяину, принимая предложенный бокал с портвейном, и с улыбкой пригубила его.
– А теперь, может быть, леди Элинор поиграет для нас? – сказал мистер Уитби, делая приветственный жест бокалом в ее сторону. – Я очень прошу.
– Хорошо, – неохотно согласилась она, глядя на фортепьяно красного дерева в углу комнаты. Отчасти нуждающийся в настройке инструмент был тем не менее очень хорош, и Элинор вообще любила музицировать. Если только присутствие Фредерика не помешает ей.
– Что сыграть? – спросила она, поставив свой бокал и подходя к длинной деревянной скамейке около инструмента, в то время как чета Хенли и мистер Уитби заняли свои места.
– Может быть, что-нибудь веселое? – предложил Уитби.
Он, несомненно, предпочитал легкую мажорную музыку. Нечто старомодное. Возможно, искрометные пьесы Моцарта. Пробежав пальцами по клавишам, Элинор посмотрела на Фредерика, который сидел к ней спиной, снова сосредоточившись на своем письме.
Что бы предпочел Фредерик? Вероятно, что-нибудь глубокое, серьезное, чувственное и в то же время выразительное, вызывающее положительные эмоции.
Закрыв глаза, Элинор сделала глубокий вдох и положила пальцы на холодные клавиши. Затем, выдохнув, открыла глаза и начала играть. Это была Лунная соната Бетховена – самая ее любимая пьеса. Пальцы ее левой руки двигались непрерывно, тогда как правая рука выводила исполненную страсти мелодию. Эта музыка была посвящена графине Джульетте Гвиччарди. И она очень соответствовала эмоциональному настрою Элинор.
Через минуту она заметила, что Фредерик поднялся со своего места за секретером и подошел к дальнему концу фортепьяно. На мгновение глаза их встретились. Он пристально смотрел на нее, и излучаемое им тепло согревало ее, в то время как она продолжала играть.
Не замечая больше присутствия супругов Хенли и мистера Уитби в комнате, Элинор теперь играла только для Фредерика, чувствуя, что он воспринимает это замечательное произведение так же, как она. В этот момент она осознала, что этот мужчина способен любить так же сильно и неистово, как звучит эта музыка. Но постоянно ли?
В этом она не была уверена, и здесь таилась опасность. Любить Фредерика Стоунема весьма рискованно. Она отбросила эту мысль, чувствуя, что на глаза наворачиваются непрошеные слезы, затуманивая ее зрение.
Охваченная чувством, Элинор закрыла глаза, заканчивая игру вслепую. Когда затихла последняя нота, она открыла глаза и обнаружила Фредерика, стоящего в шаге от нее.
В комнате раздались аплодисменты.
– Браво! – крикнул мистер Уитби, вставая со своего места.
– Прелестно, не правда ли? – сказала Селина.
– Вдохновенное исполнение, – ответил Хенли, кивнув.
– Правда, музыка немного мрачноватая, – добавил мистер Уитби.
Элинор закусила губу, воздержавшись от ответа, а мистер Уитби повернулся, чтобы вновь наполнить вином бокалы Хенли и его жены. Вспомнив о Фредерике, стоявшем рядом с ней, она обратилась к нему:
– А что скажете вы, мистер Стоунем? Вы тоже находите сонату Бетховена мрачной?
Он окинул взглядом ее лицо, прежде чем ответить.
– Напротив, мадам. Это было… – Он замолк и взволнованно сглотнул слюну. – Это, несомненно, самое очаровательное произведение из всех, какие я знаю.
– Благодарю, – тихо сказала Элинор, опустив голову и устремив свой взгляд на сцепленные впереди руки.
– Простите, но я должен теперь уйти, – заявил Фредерик и поклонился присутствующим. Прежде чем Элинор успела осознать, что происходит, он взял ее руку и незаметно вложил в нее сложенный листок бумаги. – Возможно, это было все-таки любовное письмо, – прошептал он ей на ухо, после чего устремился к двери.
Внезапно Элинор почувствовала слабость в ногах и опустилась на скамейку возле фортепьяно. Она украдкой взглянула на сложенный бумажный квадратик, на котором твердым почерком было выведено: «Моей дорогой Элинор», и поспешно спрятала послание в карман жакета.
– Сыграть еще что-нибудь? – спросила она, стараясь придать легкость своему голосу. – Это будет веселое, уверяю вас. – Не дожидаясь ответа, она начала играть бетховенские багатели; ее пальцы заметно дрожали.
Она сыграет только это, не более. А потом извинится и оставит компанию. Ее сердце начало неистово биться в предвкушении встречи.
Глава 13
Элинор плотнее запахнула накидку и двинулась в путь через поле; ее сердце неистово билось в груди. Пройдя около сотни шагов от дома, она остановилась и прислонилась к толстому стволу каштана. Это безумие, настоящее безумие. Ей следует немедленно повернуть назад, пока не поздно. Пока она не совершила непростительную глупость.
Но, Господи, как ей хотелось пойти на это свидание! Совершить этот опрометчивый, ужасный поступок. Селина, конечно, будет шокирована, узнав об этом. Но она никогда не скажет ей. Никогда. Элинор взглянула на луну и вздохнула, отчего в холодном ночном воздухе возник небольшой клуб пара. Кажется, уже в шестой раз за минувший час она доставала сложенный вчетверо листок бумаги, теперь уже слегка потертый и потрепанный по краям.
Яркий свет полной луны осветил слова, которые она уже могла повторить наизусть. Каждое слово запечатлелось в ее памяти навечно.
Для нее это было первое любовное письмо.
«Моя дорогая Элинор!
Если бы я был поэтом, то, наверное, смог бы найти нужные слова, чтобы описать вашу грацию, ваше очарование, вашу безупречную красоту. Но увы, я не поэт. Я просто мужчина, охваченный страстным желанием, не знающим границ. Умоляю встретиться со мной в коттедже в полночь – в колдовской час. Должно быть, вы колдунья, если смогли заворожить меня так, что теперь я думаю только о вашем лице, о вашей улыбке, о вашем голосе. Несомненно, прелестная Элинор, вы околдовали меня. Но я хотел бы знать, только ли меня поглотило неизвестное доселе чувство, или вы тоже испытываете нечто подобное. Буду ждать вас до рассвета.
До встречи. Фредерик ».
Была ли это жестокая игра с его стороны? Или он действительно писал от души эти слова, от которых ее сердце неистово билось и слабели колени в предвкушении встречи? Она не успокоится, пока не узнает правду. Она должна идти; у нее нет другого выбора.
Элинор поспешно свернула листок и спрятала его под накидку. Взглянув на луну, она увидела легкое облачко, надвигающееся на нижнюю часть серебристого диска, отчего на лужайку упала тень. Элинор огляделась по сторонам, надвинула на голову капюшон и поспешила к утесу, где отыскала тропинку, ведущую в коттедж. Ей потребовалось не более четверти часа, чтобы добраться до цели в полночь, в колдовской час.
Фредерик в третий раз за прошедшие полчаса подходил к окну и, отодвинув шторы, смотрел на песчаную дорожку перед коттеджем, где крошечные частицы слюды поблескивали в свете луны и звезд. Он пришел в коттедж сразу после того, как, извинившись, оставил компанию.
Фредерик затопил камин, зажег большую свечу в канделябре у кровати и еще несколько тонких свечек по всей комнате, после чего принялся ждать. Его сюртук и жилет лежали на шезлонге, платок был развязан, однако оставался на шее, в то время как он смотрел в пыльное окно с неослабной надеждой и учащенно бьющимся сердцем.
Не увидев ничего, кроме привычного пейзажа, он опустил шторы и вернулся к шезлонгу, где сел в смятении, продолжая ждать. Он протянул руку к бутылке красного вина, которую прихватил с собой, и наполнил один из бокалов, стоявших на небольшом дубовом столике возле шезлонга. Выпив вино одним глотком, он поставил бокал на столик и откинулся на бархатные подушки, положив голову на мягкий валик и вытянув скрещенные в лодыжках ноги. Вообще он не отличался долготерпением, однако в данном случае готов был ждать хоть всю ночь.
Придет ли она? Он надеялся, что придет. Он мог бы продать душу дьяволу за одну ночь с ней. Закрыв глаза, Фредерик глубоко вздохнул, и его мысли вернулись к захватывающей мелодии сонаты, которую исполняла Элинор для него одного. Он не мог сказать, почему так решил, но был уверен в этом.
В тот момент в гостиной не существовало никого, кроме них двоих. Когда она начала играть, его невольно потянуло к ней, и он подошел к фортепьяно, прежде чем осознал, что делает. Это был, конечно, рискованный поступок. Уитби следил за ним прищуренными глазами и с напряженным выражением лица. Уитби тоже был очарован Элинор, однако Фредерик не мог определить, было ли поведение этого человека связано с сексуальным желанием. Нет, скорее он хотел заполучить Элинор, как охотник добычу, и включить ее в свою коллекцию охотничьих трофеев.
Фредерик не сомневался, что женщины, подобные Элинор – необычайно красивые и умные, – не входили в постоянный круг общения Уитби и не предлагали себя в качестве невест. Поэтому он, конечно, понимал, какой редкий шанс выпал ему в лице Элинор. Ясно, что с кем бы он ни делил это любовное гнездышко, речь не шла о браке, иначе не было бы необходимости держать в секрете эту любовную связь. Может быть, здесь замешана замужняя женщина? Фредерику было любопытно, с кем Уитби мог проводить время в этом коттедже.
Впрочем, это не важно. Элинор так или иначе не выйдет замуж за Уитби. Она станет его женой. В контракте указано, что бракосочетание должно состояться к Рождеству, но он решил жениться, как только вернется из Плимута. Теперь у него не было другого выбора, потому что он должен овладеть ею. Она не шлюха из Уайтчепела и не куртизанка, как Молли, поэтому он должен жениться, если переспит с ней. Элинор Эштон не из тех женщин, с которыми можно вести себя легкомысленно. Правда, она заслуживает гораздо лучшего мужа, чем он. Фредерик не мог отрицать, что вел себя как повеса и имел дело со многими женщинами, но ни одну из них он не желал так, как Элинор.
В камине потрескивали поленья, и у решетки скопилась раскаленная зола, как после сгоревших фейерверков. Глядя на огонь невидящим взором, Фредерик сидел, уперев локти в колени и положив голову на ладони. Томительное ожидание терзало его, однако он не способен был заняться чем-то другим. Каждый нерв, каждая клеточка его тела, казалось, были напряжены до предела. Никогда прежде ни одна женщина не оказывала на него такого влияния.
Часы на каминной полке тикали, отсчитывая секунды. Внезапно пламя свечи рядом с ним заколебалось, и он с надеждой повернулся к двери. Элинор была здесь – он чувствовал это. Вскочив на ноги, Фредерик в три шага пересек комнату и вытянул вперед руку, когда послышался тихий стук.
Кровь забурлила в его жилах, и он стремительно открыл дверь, охваченный предвкушением встречи.
Она стояла перед ним – женщина, образ которой преследовал его по ночам. Стояла и смотрела на него из-под тяжелых складок надвинутого на лоб капюшона. Он хотел высказать какое-нибудь саркастическое замечание, но оно не приходило на ум. Он только смотрел на ее лицо в серебристом лунном свете.
– Я пришла, – сказала Элинор почти шепотом.
– Вы не представляете, как я рад этому. Входите, дорогая, здесь тепло. – Он отошел в сторону и указал на камин.
Фредерик заметил, что ее взгляд устремился через его плечо на огонь, который потрескивал и шипел. Потом она взглянула на шезлонг и столик, на котором стояла открытая бутылка с вином. На кровать же она не взглянула ни разу.
Затем Элинор обеспокоенно вновь подняла глаза на него и сделала шаг назад, плотнее запахнув свою накидку.
– Нет, я не могу. Я… я пришла сюда только для того, чтобы сказать вам, что не могу…
Фредерик вскинул бровь, с любопытством глядя на нее. Он чувствовал по ее позе, что ей хотелось войти. Она, несомненно, сдерживала себя, видимо, опасаясь, что не выдержит и бросится в его объятия.
– Лгунья, – сказал он, побуждая ее доказать, что он ошибается.
– О! – Ее темные брови сошлись вместе. – Как вы смеете?
– Смею что? Называть вас лгуньей?
Она только фыркнула в ответ.
– Вы лгунья, моя дорогая, – продолжил Фредерик. – Но вы не умеете лгать. Вы хотите войти. Очень хотите. Будете отрицать это?
– А что скажет Селина, если узнает? Что, если один из садовников мистера Уитби увидит нас и…
– И что? Речь не об этом. Вы сказали, что не хотите войти, а я утверждаю, что это неправда. На самом деле вы хотите войти. Даже очень.
– Ваше самомнение поражает меня, Фредерик, – сказала она, пытаясь, как всегда, сменить тему. Но он не позволил ей отклониться.
– Забудьте о Селине, о глупом Уитби и его садовниках. – Он протянул руку и провел кончиком пальца по ее щеке. Несмотря на холодный ночной воздух, ее кожа была теплой. – Что вы собираетесь делать, Элинор?
Она закусила нижнюю губу, прежде чем ответить.
– Если кто-нибудь увидит нас здесь, моя репутация будет погублена.
– Ответьте мне, Элинор. Что вы собираетесь делать? Если вы действительно хотите уйти, я надену свой сюртук, погашу огонь и провожу вас до дома. Но я не думаю, что вы хотите именно этого. Перестаньте мучить себя. Сделайте хотя бы раз в жизни то, что хотите.
– Легко сказать, – возразила она, сверкая глазами. – Как мужчина, вы гораздо свободнее, чем я.
Он протянул к ней руку и взял ее за запястье. Даже сквозь лайковую перчатку он ощутил частое биение ее пульса.
– Войдите в дом, дорогая, – тихо сказал он, притягивая ее к себе через порог. – Если хотите, я могу проговорить с вами до самого рассвета о проблеме неравенства полов.
На мгновение она заколебалась. Все ее тело напряглось, и мышцы дрожали. Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал внутреннюю сторону запястья, где кончалась перчатка и открывалась обнаженная шелковистая кожа. Он чувствовал своими губами биение ее пульса и на мгновение подумал, что, наверное, умрет, если она отвергнет его.
– Так что вы хотите? – повторил Фредерик хрипловатым шепотом.
– Я хочу остаться, – ответила она голосом, исполненным желания, отчего у Фредерика перехватило дыхание.
Кивнув, он закрыл за ней дверь.
– Позвольте взглянуть на вас, – сказал он, протягивая руку к капюшону ее накидки.
Она ничего не сказала в ответ и стояла неподвижно, как статуя, когда он откинул капюшон. Фредерик едва не вскрикнул, когда увидел ее непокрытые распущенные волосы, ниспадающие на плечи. Он невольно провел пальцами по шелковистым локонам.
– Я… моя служанка уже распустила на ночь мои волосы, и у меня не было времени вновь привести их в порядок.
– Я очень рад, что вы не сделали этого. – Он намотал на палец гладкий локон, восхищаясь его блеском в свете красноватого пламени камина. – Вы понимаете, как вы красивы, Элинор? Как прекрасны и невероятно привлекательны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Фредерик отложил перо и повернулся к женщинам, отбросив с лица непокорный локон. Уголки его губ тронула легкая улыбка.
– Если вам так необходимо знать, леди Хенли, я пишу моей бабушке в Ирландию.
– Вашей бабушке? – Селина недоверчиво изогнула бровь. Было ясно, что не такого ответа она ожидала. – Признаюсь, сэр, я крайне удивлена, – сказала она.
Фредерик громко рассмеялся:
– Что же вас удивляет, леди Хенли? То, что я имею бабушку, или то, что я переписываюсь с ней?
– Полагаю, то, что вы переписываетесь с ней.
Фредерик помахал рукой над листком бумаги, лежащим перед ним, чтобы подсушить чернила.
– А вы не переписываетесь со своей бабушкой?
Селина заерзала на своем стуле.
– Да. Конечно, переписываюсь. Но… но я… и вы… – Она замолчала, смутившись.
– Ну что же вы, продолжайте, – ободрил ее Фредерик. Селина повернулась к мужу:
– Хенли, дорогой, ты, кажется, не переписываешься со своей бабушкой, не так ли?
Хенли пожал плечами в ответ:
– Старушке нечего мне сообщить. А ты пишешь ей, Джордж?
– Конечно, нет, – ответил Уитби, протягивая руку к шнуру звонка около камина. – Какой смысл писать ей?
Селина кивнула.
– А вы пишете, и не одну страницу, мистер Стоунем?
– Целых три, – ответил он, ничуть не смутившись. – И еще не закончил.
– Все это кажется очень странным, – сказала Селина.
Элинор осуждающе покачала головой. Какая глупость – критиковать мужчину за это! Генри, например, тоже регулярно переписывался с бабушкой до самой ее смерти.
– Разве это странно? – удивился Фредерик, постукивая пальцами по промокательной бумаге. – Вероятно, вас больше бы устроило, если бы я написал любовное письмо? Скажите, кому адресовать его?
Последовала неловкая тишина, которую нарушила вернувшаяся горничная с серебряным подносом, нагруженным графином с портвейном и несколькими небольшими бокалами.
Когда мистер Уитби начал разливать вино, Хенли и Селина подсели к нему, весело болтая всякую чепуху.
Теребя застежки своего жакета, Элинор повернулась и посмотрела на Фредерика, который продолжал сидеть за секретером, наблюдая за ней с мрачным, опасным видом. Их глаза встретились, и в его взгляде она прочла призыв, отчего у нее мгновенно перехватило дыхание. Готова ли она встретиться с ним сегодня вечером в коттедже?
Элинор кивнула в знак благодарности хозяину, принимая предложенный бокал с портвейном, и с улыбкой пригубила его.
– А теперь, может быть, леди Элинор поиграет для нас? – сказал мистер Уитби, делая приветственный жест бокалом в ее сторону. – Я очень прошу.
– Хорошо, – неохотно согласилась она, глядя на фортепьяно красного дерева в углу комнаты. Отчасти нуждающийся в настройке инструмент был тем не менее очень хорош, и Элинор вообще любила музицировать. Если только присутствие Фредерика не помешает ей.
– Что сыграть? – спросила она, поставив свой бокал и подходя к длинной деревянной скамейке около инструмента, в то время как чета Хенли и мистер Уитби заняли свои места.
– Может быть, что-нибудь веселое? – предложил Уитби.
Он, несомненно, предпочитал легкую мажорную музыку. Нечто старомодное. Возможно, искрометные пьесы Моцарта. Пробежав пальцами по клавишам, Элинор посмотрела на Фредерика, который сидел к ней спиной, снова сосредоточившись на своем письме.
Что бы предпочел Фредерик? Вероятно, что-нибудь глубокое, серьезное, чувственное и в то же время выразительное, вызывающее положительные эмоции.
Закрыв глаза, Элинор сделала глубокий вдох и положила пальцы на холодные клавиши. Затем, выдохнув, открыла глаза и начала играть. Это была Лунная соната Бетховена – самая ее любимая пьеса. Пальцы ее левой руки двигались непрерывно, тогда как правая рука выводила исполненную страсти мелодию. Эта музыка была посвящена графине Джульетте Гвиччарди. И она очень соответствовала эмоциональному настрою Элинор.
Через минуту она заметила, что Фредерик поднялся со своего места за секретером и подошел к дальнему концу фортепьяно. На мгновение глаза их встретились. Он пристально смотрел на нее, и излучаемое им тепло согревало ее, в то время как она продолжала играть.
Не замечая больше присутствия супругов Хенли и мистера Уитби в комнате, Элинор теперь играла только для Фредерика, чувствуя, что он воспринимает это замечательное произведение так же, как она. В этот момент она осознала, что этот мужчина способен любить так же сильно и неистово, как звучит эта музыка. Но постоянно ли?
В этом она не была уверена, и здесь таилась опасность. Любить Фредерика Стоунема весьма рискованно. Она отбросила эту мысль, чувствуя, что на глаза наворачиваются непрошеные слезы, затуманивая ее зрение.
Охваченная чувством, Элинор закрыла глаза, заканчивая игру вслепую. Когда затихла последняя нота, она открыла глаза и обнаружила Фредерика, стоящего в шаге от нее.
В комнате раздались аплодисменты.
– Браво! – крикнул мистер Уитби, вставая со своего места.
– Прелестно, не правда ли? – сказала Селина.
– Вдохновенное исполнение, – ответил Хенли, кивнув.
– Правда, музыка немного мрачноватая, – добавил мистер Уитби.
Элинор закусила губу, воздержавшись от ответа, а мистер Уитби повернулся, чтобы вновь наполнить вином бокалы Хенли и его жены. Вспомнив о Фредерике, стоявшем рядом с ней, она обратилась к нему:
– А что скажете вы, мистер Стоунем? Вы тоже находите сонату Бетховена мрачной?
Он окинул взглядом ее лицо, прежде чем ответить.
– Напротив, мадам. Это было… – Он замолк и взволнованно сглотнул слюну. – Это, несомненно, самое очаровательное произведение из всех, какие я знаю.
– Благодарю, – тихо сказала Элинор, опустив голову и устремив свой взгляд на сцепленные впереди руки.
– Простите, но я должен теперь уйти, – заявил Фредерик и поклонился присутствующим. Прежде чем Элинор успела осознать, что происходит, он взял ее руку и незаметно вложил в нее сложенный листок бумаги. – Возможно, это было все-таки любовное письмо, – прошептал он ей на ухо, после чего устремился к двери.
Внезапно Элинор почувствовала слабость в ногах и опустилась на скамейку возле фортепьяно. Она украдкой взглянула на сложенный бумажный квадратик, на котором твердым почерком было выведено: «Моей дорогой Элинор», и поспешно спрятала послание в карман жакета.
– Сыграть еще что-нибудь? – спросила она, стараясь придать легкость своему голосу. – Это будет веселое, уверяю вас. – Не дожидаясь ответа, она начала играть бетховенские багатели; ее пальцы заметно дрожали.
Она сыграет только это, не более. А потом извинится и оставит компанию. Ее сердце начало неистово биться в предвкушении встречи.
Глава 13
Элинор плотнее запахнула накидку и двинулась в путь через поле; ее сердце неистово билось в груди. Пройдя около сотни шагов от дома, она остановилась и прислонилась к толстому стволу каштана. Это безумие, настоящее безумие. Ей следует немедленно повернуть назад, пока не поздно. Пока она не совершила непростительную глупость.
Но, Господи, как ей хотелось пойти на это свидание! Совершить этот опрометчивый, ужасный поступок. Селина, конечно, будет шокирована, узнав об этом. Но она никогда не скажет ей. Никогда. Элинор взглянула на луну и вздохнула, отчего в холодном ночном воздухе возник небольшой клуб пара. Кажется, уже в шестой раз за минувший час она доставала сложенный вчетверо листок бумаги, теперь уже слегка потертый и потрепанный по краям.
Яркий свет полной луны осветил слова, которые она уже могла повторить наизусть. Каждое слово запечатлелось в ее памяти навечно.
Для нее это было первое любовное письмо.
«Моя дорогая Элинор!
Если бы я был поэтом, то, наверное, смог бы найти нужные слова, чтобы описать вашу грацию, ваше очарование, вашу безупречную красоту. Но увы, я не поэт. Я просто мужчина, охваченный страстным желанием, не знающим границ. Умоляю встретиться со мной в коттедже в полночь – в колдовской час. Должно быть, вы колдунья, если смогли заворожить меня так, что теперь я думаю только о вашем лице, о вашей улыбке, о вашем голосе. Несомненно, прелестная Элинор, вы околдовали меня. Но я хотел бы знать, только ли меня поглотило неизвестное доселе чувство, или вы тоже испытываете нечто подобное. Буду ждать вас до рассвета.
До встречи. Фредерик ».
Была ли это жестокая игра с его стороны? Или он действительно писал от души эти слова, от которых ее сердце неистово билось и слабели колени в предвкушении встречи? Она не успокоится, пока не узнает правду. Она должна идти; у нее нет другого выбора.
Элинор поспешно свернула листок и спрятала его под накидку. Взглянув на луну, она увидела легкое облачко, надвигающееся на нижнюю часть серебристого диска, отчего на лужайку упала тень. Элинор огляделась по сторонам, надвинула на голову капюшон и поспешила к утесу, где отыскала тропинку, ведущую в коттедж. Ей потребовалось не более четверти часа, чтобы добраться до цели в полночь, в колдовской час.
Фредерик в третий раз за прошедшие полчаса подходил к окну и, отодвинув шторы, смотрел на песчаную дорожку перед коттеджем, где крошечные частицы слюды поблескивали в свете луны и звезд. Он пришел в коттедж сразу после того, как, извинившись, оставил компанию.
Фредерик затопил камин, зажег большую свечу в канделябре у кровати и еще несколько тонких свечек по всей комнате, после чего принялся ждать. Его сюртук и жилет лежали на шезлонге, платок был развязан, однако оставался на шее, в то время как он смотрел в пыльное окно с неослабной надеждой и учащенно бьющимся сердцем.
Не увидев ничего, кроме привычного пейзажа, он опустил шторы и вернулся к шезлонгу, где сел в смятении, продолжая ждать. Он протянул руку к бутылке красного вина, которую прихватил с собой, и наполнил один из бокалов, стоявших на небольшом дубовом столике возле шезлонга. Выпив вино одним глотком, он поставил бокал на столик и откинулся на бархатные подушки, положив голову на мягкий валик и вытянув скрещенные в лодыжках ноги. Вообще он не отличался долготерпением, однако в данном случае готов был ждать хоть всю ночь.
Придет ли она? Он надеялся, что придет. Он мог бы продать душу дьяволу за одну ночь с ней. Закрыв глаза, Фредерик глубоко вздохнул, и его мысли вернулись к захватывающей мелодии сонаты, которую исполняла Элинор для него одного. Он не мог сказать, почему так решил, но был уверен в этом.
В тот момент в гостиной не существовало никого, кроме них двоих. Когда она начала играть, его невольно потянуло к ней, и он подошел к фортепьяно, прежде чем осознал, что делает. Это был, конечно, рискованный поступок. Уитби следил за ним прищуренными глазами и с напряженным выражением лица. Уитби тоже был очарован Элинор, однако Фредерик не мог определить, было ли поведение этого человека связано с сексуальным желанием. Нет, скорее он хотел заполучить Элинор, как охотник добычу, и включить ее в свою коллекцию охотничьих трофеев.
Фредерик не сомневался, что женщины, подобные Элинор – необычайно красивые и умные, – не входили в постоянный круг общения Уитби и не предлагали себя в качестве невест. Поэтому он, конечно, понимал, какой редкий шанс выпал ему в лице Элинор. Ясно, что с кем бы он ни делил это любовное гнездышко, речь не шла о браке, иначе не было бы необходимости держать в секрете эту любовную связь. Может быть, здесь замешана замужняя женщина? Фредерику было любопытно, с кем Уитби мог проводить время в этом коттедже.
Впрочем, это не важно. Элинор так или иначе не выйдет замуж за Уитби. Она станет его женой. В контракте указано, что бракосочетание должно состояться к Рождеству, но он решил жениться, как только вернется из Плимута. Теперь у него не было другого выбора, потому что он должен овладеть ею. Она не шлюха из Уайтчепела и не куртизанка, как Молли, поэтому он должен жениться, если переспит с ней. Элинор Эштон не из тех женщин, с которыми можно вести себя легкомысленно. Правда, она заслуживает гораздо лучшего мужа, чем он. Фредерик не мог отрицать, что вел себя как повеса и имел дело со многими женщинами, но ни одну из них он не желал так, как Элинор.
В камине потрескивали поленья, и у решетки скопилась раскаленная зола, как после сгоревших фейерверков. Глядя на огонь невидящим взором, Фредерик сидел, уперев локти в колени и положив голову на ладони. Томительное ожидание терзало его, однако он не способен был заняться чем-то другим. Каждый нерв, каждая клеточка его тела, казалось, были напряжены до предела. Никогда прежде ни одна женщина не оказывала на него такого влияния.
Часы на каминной полке тикали, отсчитывая секунды. Внезапно пламя свечи рядом с ним заколебалось, и он с надеждой повернулся к двери. Элинор была здесь – он чувствовал это. Вскочив на ноги, Фредерик в три шага пересек комнату и вытянул вперед руку, когда послышался тихий стук.
Кровь забурлила в его жилах, и он стремительно открыл дверь, охваченный предвкушением встречи.
Она стояла перед ним – женщина, образ которой преследовал его по ночам. Стояла и смотрела на него из-под тяжелых складок надвинутого на лоб капюшона. Он хотел высказать какое-нибудь саркастическое замечание, но оно не приходило на ум. Он только смотрел на ее лицо в серебристом лунном свете.
– Я пришла, – сказала Элинор почти шепотом.
– Вы не представляете, как я рад этому. Входите, дорогая, здесь тепло. – Он отошел в сторону и указал на камин.
Фредерик заметил, что ее взгляд устремился через его плечо на огонь, который потрескивал и шипел. Потом она взглянула на шезлонг и столик, на котором стояла открытая бутылка с вином. На кровать же она не взглянула ни разу.
Затем Элинор обеспокоенно вновь подняла глаза на него и сделала шаг назад, плотнее запахнув свою накидку.
– Нет, я не могу. Я… я пришла сюда только для того, чтобы сказать вам, что не могу…
Фредерик вскинул бровь, с любопытством глядя на нее. Он чувствовал по ее позе, что ей хотелось войти. Она, несомненно, сдерживала себя, видимо, опасаясь, что не выдержит и бросится в его объятия.
– Лгунья, – сказал он, побуждая ее доказать, что он ошибается.
– О! – Ее темные брови сошлись вместе. – Как вы смеете?
– Смею что? Называть вас лгуньей?
Она только фыркнула в ответ.
– Вы лгунья, моя дорогая, – продолжил Фредерик. – Но вы не умеете лгать. Вы хотите войти. Очень хотите. Будете отрицать это?
– А что скажет Селина, если узнает? Что, если один из садовников мистера Уитби увидит нас и…
– И что? Речь не об этом. Вы сказали, что не хотите войти, а я утверждаю, что это неправда. На самом деле вы хотите войти. Даже очень.
– Ваше самомнение поражает меня, Фредерик, – сказала она, пытаясь, как всегда, сменить тему. Но он не позволил ей отклониться.
– Забудьте о Селине, о глупом Уитби и его садовниках. – Он протянул руку и провел кончиком пальца по ее щеке. Несмотря на холодный ночной воздух, ее кожа была теплой. – Что вы собираетесь делать, Элинор?
Она закусила нижнюю губу, прежде чем ответить.
– Если кто-нибудь увидит нас здесь, моя репутация будет погублена.
– Ответьте мне, Элинор. Что вы собираетесь делать? Если вы действительно хотите уйти, я надену свой сюртук, погашу огонь и провожу вас до дома. Но я не думаю, что вы хотите именно этого. Перестаньте мучить себя. Сделайте хотя бы раз в жизни то, что хотите.
– Легко сказать, – возразила она, сверкая глазами. – Как мужчина, вы гораздо свободнее, чем я.
Он протянул к ней руку и взял ее за запястье. Даже сквозь лайковую перчатку он ощутил частое биение ее пульса.
– Войдите в дом, дорогая, – тихо сказал он, притягивая ее к себе через порог. – Если хотите, я могу проговорить с вами до самого рассвета о проблеме неравенства полов.
На мгновение она заколебалась. Все ее тело напряглось, и мышцы дрожали. Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал внутреннюю сторону запястья, где кончалась перчатка и открывалась обнаженная шелковистая кожа. Он чувствовал своими губами биение ее пульса и на мгновение подумал, что, наверное, умрет, если она отвергнет его.
– Так что вы хотите? – повторил Фредерик хрипловатым шепотом.
– Я хочу остаться, – ответила она голосом, исполненным желания, отчего у Фредерика перехватило дыхание.
Кивнув, он закрыл за ней дверь.
– Позвольте взглянуть на вас, – сказал он, протягивая руку к капюшону ее накидки.
Она ничего не сказала в ответ и стояла неподвижно, как статуя, когда он откинул капюшон. Фредерик едва не вскрикнул, когда увидел ее непокрытые распущенные волосы, ниспадающие на плечи. Он невольно провел пальцами по шелковистым локонам.
– Я… моя служанка уже распустила на ночь мои волосы, и у меня не было времени вновь привести их в порядок.
– Я очень рад, что вы не сделали этого. – Он намотал на палец гладкий локон, восхищаясь его блеском в свете красноватого пламени камина. – Вы понимаете, как вы красивы, Элинор? Как прекрасны и невероятно привлекательны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27