С ужасом Эвелина увидела, как их взгляды встретились и выражение недоумения на лице маркиза сменилось выражением безоговорочного обожания.
— Разве я могу быть счастлив? — произнес он. — Об этом не может быть и речи. Хотя я должен признать, что ваше внезапное появление, как луч солнца, озарило мое унылое существование.
Под руку с леди Фелмершэм Брэндрейт направился к выходу на улицу, откуда еще доносились крики разгулявшейся толпы. На Эвелину он даже не взглянул. Не сводя глаз с виконтессы, он поднес к губам кончики ее пальцев в шелковой перчатке.
— Как вы живете теперь, Сьюзен? — прошептал он. — Я уже столько лет не видел вас. Надеюсь, ваш муж вас не обижает, а то мне придется вызвать его на дуэль.
Наклоняясь к нему, она смотрела на него, как на какое-нибудь божество.
— Какой вздор вы говорите, — нежно упрекнула она его. — Хотя мне известно, что в искусстве стрельбы из пистолета вы превзошли многих, должна вас предупредить, что Фелмершэм просто не знает себе равных в этом деле. Во всяком случае, в Хэмпшире, где он полновластный господин над всем и всеми. Поэтому ради вашей собственной безопасности позвольте мне заверить вас, что он просто обожает меня. К тому же он самый нежный отец, какого только можно найти в мире. Большего я желать бы не могла. И все же, когда вы спросили меня о моей жизни, я бы солгала, если бы скрыла от вас, что была глубоко несчастна и совершенно безутешна, после того как… с того самого дня, когда вы решили, что я недостойна вас.
— Я решил? Кто же из нас теперь говорит вздор? — с негодованием заявил маркиз. — Впрочем, я долгое время считал, что причина недоразумения между нами была в другом. — В этот момент он взглянул на Эвелину, и в глазах его мелькнул недобрый огонек. — Вы, может быть, вспомните, — обратился он снова к леди Фелмершэм, — что вы приняли предложение Фелмершэма, даже не дав мне возможности заявить о своих чувствах.
— Ничего подобного! — воскликнула виконтесса в притворном ужасе. — Но умоляю вас, не будем спорить о том, кто виноват в нашем разрыве. Пойдемте, дорогой, и я постараюсь, чтобы вы не скучали сегодня вечером. Я уверена, что Фелмершэм будет в восторге возобновить знакомство с вами.
— Я был бы счастлив, — отвечал маркиз. Едва они сделали несколько шагов, как леди Фелмершэм обернулась, искусно изобразив на лице изумление.
— Я чуть было совсем не забыла, — сказала она Эвелине, — я освобождаю вас от обязанности доставать бренди. Вы можете последовать за нами, разумеется, если хотите, мисс Свенбурн. Ваша тетушка очень любезно пригласила нас к себе.
Все это прозвучало достаточно вежливо, но при этом на лице виконтессы было явно написано единственное желание — чтобы Эвелина провалилась сквозь землю.
— Благодарю вас за вашу любезность, — отвечала Эвелина. — Но я предпочитаю остаться.
Она сделала реверанс и распрощалась с виконтессой. Парочка вышла на улицу и скрылась за углом.
Глядя им вслед, Эвелина чувствовала, как будто в сердце ей вонзили нож и оно истекает кровью. От невыносимой боли, сдавившей грудь, она с трудом могла дышать. Из разговора Брэндрейта с виконтессой ей стало ясно одно: маркиз винил ее, Эвелину, за свой разрыв с Сьюзен Лоренс. Значит, вот где источник его непонятной злобы. Но почему это пришло ему в голову? Кто нашептал ему эту клевету? Она никак не могла этого понять.
— Эвелина! — раздался голос Психеи.
В своем отчаянии Эвелина почти забыла и о ней, и об Эроте. Стремительно обернувшись, она увидела, что Психея манит ее из кустарника за конюшней. Но Эрота нигде не было видно.
Эвелина поспешила к подруге, которая увлекла ее за собой в заросли боярышника.
— Вы знаете, что произошло? — спросила она.
Эвелина прикусила губу. Теперь она была убеждена в давней привязанности маркиза к леди Фелмершэм. Жгучими слезами наполнились ее глаза.
— Он влюблен в нее, — произнесла она без тени сомнения.
— Ну конечно нет! — воскликнула Психея. — Просто Эрот поразил его своей стрелой, вот и все. Кто же устоит против этого?
Эвелина покачала головой:
— Вы не понимаете. Разве в этом дело? Как бы ни были могущественны стрелы вашего мужа, в данном случае они просто усилили то, что началось уже очень давно. Я знаю это.
— Какая чепуха! Брэндрейт не мог полюбить такое вздорное существо. Быть может, ему когда-то что-то показалось, по молодости лет. Но сейчас во всем виноват мой несносный супруг. Он разошелся вовсю. Ведь он и в вас стрелял, вы знаете?
— Да. — Эвелина слегка нахмурилась. Странно, но я ощущала это всего одно мгновение. Теперь мне кажется… Понимаете, я больше не сгораю от страсти, как в тот момент, когда в меня попала стрела. Я думаю, что я просто… люблю его. Я думаю, что на свой лад всегда его любила.
Слезы снова затуманили ее взгляд.
— О, я знала это! — Психея схватила руку Эвелины в белой шелковой перчатке и прижала ее к своей щеке. — Я это знала, знала!
— Но он не отвечает мне взаимностью, ведь так? По правде говоря, я не могу его винить. Я всегда была таким чудовищем, я всячески поносила его, называя игроком и распутником.
— Этим вы ничему не повредили. Разве вы не видите, как он уважает вас?
— Не знаю. А вот то, что он обвиняет меня в потере леди Фелмершэм, — это точно. А она такая красивая!
— Какое это имеет значение? Я говорю вам, что он бы и не посмотрел на нее, если бы не любовный яд Эрота!
— А зачем он вообще явился сюда? — Эвелина наконец отвлеклась от своих мыслей о маркизе и леди Фелмершэм. — Я видела, как вы с ним спорили под липами в Флитвик-Лодж. Он выглядел очень расстроенным. О, Психея, он самый красивый мужчина, какого я когда-либо встречала. А его крылья! Они изумительны! Психея сразу поникла.
— Правда? — Выпустив руку подруги, она безнадежно улыбнулась. — Я всегда просто немею при виде его. Я думаю, поэтому нам так трудно переносить все наши неприятности. Мне иногда кажется, что, будь он безобразным, я бы так не страдала.
Психея направилась к огороду, располагавшемуся за кустарниками. Следуя за ней среди грядок с горохом, Эвелина не могла удержаться от смеха, так глупо прозвучало это последнее замечание ее подруги.
— Он хотел, чтобы Брэндрейт взглянул на меня, когда он стрелял в него?
Психея бросила на нее многозначительный взгляд:
— А вы как думаете?
— Я думаю, что у него и в мыслях этого не было. Он здесь затем, чтобы все перебаламу-тить, верно?
— Вы совершенно правы. Все случилось, как он и рассчитывал. Видите ли, мой дорогой супруг явился сюда, чтобы специально разрушить все мои планы. Он собирался выстрелить в вас раньше, стараясь, чтобы вы влюбились в Шелфорда, а теперь — о Зевс, о мой божественный повелитель, такое даже представить себе ужасно! — он устроил помешательство Брэндрейта. Благодаря моему супругу маркиз глаз не сводит с леди Фелмершэм.
— Он, наверное, на вас очень за что-то зол, — заметила Эвелина. — Но почему? Я знаю, ему не нравится, что вы бываете в Флитвик-Лодж, но ведь не стал бы он вам мстить за одно это?
Психея слегка сдвинула брови.
— Не знаю, — медленно отвечала она. — Иногда мне кажется… но не будем сейчас обсуждать мои проблемы. Сейчас я куда больше озабочена вашими. Что же нам предпринять дальше? Я не склонна доверять этой леди Фелмершэм.
— И я тоже. Но я не могу понять, чем я виновата, что Сьюзен Лоренс вышла за Фелмершэма, а не за Брэндрейта.
Психея, казалось, была поражена.
— О Зевс всемогущий! — воскликнула она. — Эвелина, разве вы забыли, что вы сказали мисс Лоренс в один дождливый вечер? Это было в разгаре сезона в 1806 году.
— Откуда мне помнить? Я с ней и десятком слов тогда не обменялась. Мы никогда не были с ней дружны. Уверяю вас.
— Ну так я вам напомню. Это было в апреле, в конце апреля, как раз после Пасхи. Вы тогда очень развлекались, это был ваш первый сезон — и последний, дурочка вы этакая! — и лорд Брэндрейт только что протанцевал с вами вальс по просьбе леди Эль.
Эвелина не могла не улыбнуться.
— Я тогда, наверное, раз сто наступила ему на ноги. Потом я стала брать уроки у танцмейстера, но Брэндрейт уже больше не делал попыток меня приглашать. К тому же, когда мы кончили танцевать, я была рада, что причинила ему боль. Ни один мужчина не обходился со мной так жестоко.
— Я знаю, что произошло. — Психея рассказывала, увлекая за собой Эвелину. — Я помню все, как будто это было вчера.
— У меня такое впечатление, что вы уже давно в курсе всех моих дел.
— Разве вы еще не поняли, что я с вами уже много лет? Я так старалась свести вас с Брэндрейтом. Но не об этом речь. Он жестоко оскорбил ваши чувства… нет-нет, и не думайте возражать! Вы рассказали ему о своих надеждах вернуться в Грецию и продолжить раскопки, начатые вашим отцом, а он грубо растоптал все ваши мечты, безапелляционно заявив, что там сейчас вооруженные столкновения и надо быть круглой дурой, чтобы туда ехать. Удивительно бесчувственный идиот! И что еще хуже, он так долго об этом распространялся, что даже мне захотелось влепить ему пощечину!
Упоминание о том, как больно ранил ее тогда маркиз своим резким осуждением ее намерения вернуться в Грецию, казалось, прорвало плотину, и воспоминания, которые она долго и тщательно скрывала в каком-то уголке своей памяти, нахлынули на нее.
— Теперь я и сама помню. Сьюзен Лоренс подошла ко мне сразу после этого кошмарного вальса и начала язвить, по своему обычаю. Я была так расстроена, а тут еще она разозлила меня своим поведением. И я не сдержалась, высказав несколько весьма нелестных замечаний на его счет.
Психея засмеялась.
— И вот теперь, много лет спустя, мы оказались перед теми же неразрешенными конфликтами, которые мучили нас тогда. — Она приостановилась и задумалась. — Знаете, мне кажется, что здесь не обошлось без Немезиды. Это она терзает нас обеих. Иначе чем объяснить, что мисс Лоренс ни с того ни с сего явилась во Флитвик-Лодж, как кошмарное привидение? Однако надо сказать, что Немезида обычно куда более сурова и даже жестока; уж конечно, более жестока, чтобы просто послать хорошенькую женщину подразнить Брэндрейта. — Она с растерянным видом покачала головой. — Я чувствую, здесь что-то нечисто. Идет еще какая-то игра, непонятная мне. Неясно, кто еще участвует в ней. Да ладно. Я должна открыть вам секрет. В тот же вечер, когда вы так пренебрежительно отозвались о Брэндрейте при мисс Лоренс, я взяла у Афродиты немного ее любовного эликсира и намазала нос Фелмершэму. Правда, я ловко придумала? Ведь нос — самая выдающаяся часть его лица. Я думаю, он у него размером с крупный огурец. Вот как этот. — Психея указала на грядку. — А после этого он увидел мисс Лоренс, как я того и желала. Вы сами знаете, что четверть часа спустя он уже сделал ей предложение.
Растерянно мигая, Эвелина смотрела на подругу. Она начинала понемногу припоминать давно забытые подробности того вечера.
— Мисс Лоренс спросила меня, какого я мнения о Брэндрейте, — сказала она медленно. — Видите ли, я никогда не испытывала к ней особого уважения. Она всегда была злющая, так и норовила сказать какую-нибудь гадость о своих знакомых, причем за их спиной, стремясь как можно больше навредить чужой репутации. Единственной ее целью было приобрести титулованного мужа! Я, конечно, говорила это в шутку. Но когда я теперь думаю об этом, я полагаю, она приняла все всерьез.
Как будто пелена спала с ее глаз. Эвелина вспомнила все, словно и не забывала. Она сидела с бокалом лимонада, когда к ней подлетела мисс Лоренс с фальшивой улыбкой на розовом личике.
— Какое прелестное платье, мисс Свенбурн, — начала она сладким голоском. Эвелина выпрямилась.
— Оно переделано из старого, которое я сшила больше года назад. Едва ли оно подобает случаю, и, уж во всяком случае, прелестным его не назовешь. Я бы желала большей откровенности с вашей стороны, мисс Лоренс. Понять не могу, чего вы рассчитываете добиться вашей лестью.
Мисс Лоренс развернула роскошный веер и начала им обмахиваться.
— Вы всегда говорите такой восхитительный вздор. Я повторяю, что платье прелестно. Как вы остроумны! Меня не удивляет, что ваш кузен прислушивается к каждому вашему слову.
— Вы, очевидно, говорите о Брэндрейте.
— Вы же знаете, что о нем.
— Тогда должна вас разочаровать. Вы, безусловно, заблуждаетесь. Он вовсе мне не кузен. Просто у нас общая двоюродная тетка — леди Эль. Между нами нет кровного родства. И он вовсе не прислушивается к каждому моему слову. Скорее наоборот, ему доставляет величайшее удовольствие во всем мне противоречить. Сьюзен удивленно на нее уставилась:
— Ну, не знаю. Я только заметила, что, в отличие от всех нас, простых смертных, вы умеете надолго завладеть его вниманием. Вы — удивительное создание. А что до того, что он вам не кузен, то он-то вас величает кузиной, а любая из присутствующих дам жаждала бы услышать от него такое обращение, независимо от степени родства. Вам бы тоже не помешало умерить свой гонор. Его покровительство много может дать, в особенности вам. Ведь, кажется, маркиз — глава вашей семьи.
Эвелина вспомнила, как ей захотелось оборвать навязчивую особу словами, что Брэндрейт вовсе не глава семьи Свенбурн, но она придержала язык. Мисс Лоренс явно видела людей и события только в выгодном для себя свете, факты для нее роли не играли.
Она грустно улыбалась, передавая эти подробности Психее.
— Когда мисс Лоренс спросила меня, какого я мнения о Брэндрейте, я сказала ей, что он самый надменный и высокомерный человек, какого я знаю. Он настолько высоко ценит свое мнение, что ни во что не ставит мнение других. Я еще добавила, что он так влюблен в свою собственную особу, что никого другого полюбить не сможет, так пленен своим отражением в зеркале, что никем не сможет очароваться. Я сказала, что если она надеется поймать его в свои сети, то ей на это рассчитывать не приходится. С ее стороны было бы куда умнее найти другого, Фелмершэма, например, поскольку у него тоже есть титул, и на этом покончить.
— И она последовала вашему совету, не зная, что Брэндрейт на следующий день намеревался предложить ей руку и сердце.
— Вот как? Тогда неудивительно, что он на меня сердит. Но откуда ему стало известно, что я о нем говорила?
— Он сам слышал вас. Я никогда не видела, чтобы мужчина был так ошеломлен тем, что он о себе узнал. Но я полагаю, ваши слова оказали благотворное воздействие — с тех пор он значительно смягчил свою манеру говорить… с кем бы то ни было.
Эвелина немного помолчала. Наклонившись, она сорвала веточку мяты и, растерев ее в пальцах, поднесла к носу.
— Мне кажется очень странным, — сказала она, — что мисс Лоренс так мало полагалась на собственное чутье. Неужели она не знала, что покорила сердце Брэндрейта?
Психея покачала головой:
— Ее полная неспособность понять намерения Брэндрейта стоила ей единственного человека, которого она желала и добивалась.
— Она счастлива в своем выборе мужа? — спросила Эвелина, чувствуя себя в какой-то степени ответственной за случившееся.
— Иногда. Но я считаю ее неудовлетворенность результатом ее собственного эгоизма. Видно, жертвуя семейным благополучием ради светских претензий, вряд ли будешь особенно счастливой. Если ее удел с человеком, проводящим все свое время на охоте, не оказался очень уж хорош, ей следует винить в этом только саму себя.
— Или меня.
— Ну, в таком случае она просто дура. Хотя, пожалуй, в отместку она станет теперь завлекать Брэндрейта, чтобы постараться разрушить ваши отношения. Хотя она и собственными руками постелила себе постель, как это говорится, я уверена, она сделает все, чтобы не дать вам оказаться в той, на которую метила сама!
— Что же нам теперь делать? — спросила Эвелина.
Психея лукаво улыбнулась. Она достала маленький хрустальный флакончик.
— Этот эликсир был создан Афродитой, чтобы убивать любовь. Я воспользуюсь им для Брэндрейта, как только выпадет случай.
Эвелина поглядела на флакончик с сомнением. Если ее собственные чувства, хотя и усиленные стрелой Купидона, остались неизменными, не найдется никакой волшебной силы, чтобы положить конец любви маркиза к леди Фелмершэм.
23
Аннабелла стояла у окна в переполненной зале гостиницы «Георг» между леди Эль и лордом Фелмершэмом. Она даже не замечала, что локоть его милости задевал ее всякий раз, когда он поднимал к губам кружку пива, и не страдала, как ее тетка, от духоты. Ее внимание было приковано к радостно возбужденному мистеру Шелфорду.
Он сидел в резном кресле, стоявшем на возвышении перед камином. Победитель состязания возглавлял торжество в свою честь. С ликующим видом и кружкой в руке он больше походил на вернувшегося с войны героя, чем на скромного священнослужителя. В небольшой зале стоял запах пива, щедро расплескиваемого по лацканам сюртуков, манишкам, подбородкам и шейным платкам. Смех, болтовня, потоки поздравлений победителю раздавались в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26