– Я вовсе не нянчусь с тобой. Зачем ты затеваешь ссору из-за подобного вздора?
– Я знаю, что тебе лучше прямо высказать свое мнение.
– Осмелюсь сказать, что для тебя это совсем не проблема.
– И для тебя.
Чайна засмеялась. Она огляделась вокруг. Маленькая деревушка выглядела тихой и спокойной в этот серенький день. Слева от нее находилась таверна – длинное здание из коричневого кирпича. Оттуда долетали голоса – очевидно, кто-то из местных жителей смаковал свою пинту. По другую сторону дороги начинался крутой подъем. Церковный двор частично опоясывала каменная стена. Сама церковь стояла на вершине холма. Когда-то она, по всей видимости, представляла собой повергающее в трепет зрелище, однако сейчас Чайне были видны недостающие и побитые плитки на крыше. Привязав вожжи к шесту, она сказала:
– Если ты хочешь услышать мое откровенное мнение, я счастлива, что сегодня нет никаких признаков появления разбойника. В свою прошлую поездку из замка я обнаружила, что быть остановленной дважды за один день – это более чем достаточно.
– Дважды?
Чайна поругала себя за то, что вспомнила о Квинте. А ведь она еще не сообщила Александру, что узнала от призрака прошлым вечером. Она надеялась, что его преподобие Уайлдер поможет ей понять рассказанное Квинтом.
– Некоторые люди считают, что у нас тут действуют два разбойника.
Он бросил на нее скептический взгляд:
– Но описание, сделанное кучером Тернбулла, позволяет мне сделать вывод, что это тот самый разбойник, которого мы имели несчастье встретить.
– Нам надо войти в церковь и посмотреть, там ли находится его преподобие Уайлдер. – Чайне не нравилось, что она не вполне откровенна с Александром, но ее напугали слова Квинта. Правда, если предаваться панике, это может привести к роковым последствиям. Она окинула взглядом церковь, ее узкие сводчатые окна в каждой секции, закругленную крышу и парапеты. – Он может быть либо на основном этаже, либо в склепе.
– В склепе? – Глаза Александра возбужденно сверкнули. – Под церковью имеется склеп?
– Говорят, там похоронен святой Седд. Пошли. – Она показала на правую сторону церкви.
Около полудюжины ступенек вели к воротам в церковный двор. Среди указателей могил паслись овцы. Они подняли головы, когда Чайна и Александр двинулись по тропинке, но затем вернулись к своему занятию.
– Я удивлен, что овцам позволяют находиться на церковном дворе, – сказал Александр.
Она взглянула на вересковое поле:
– Овцы сами находят себе места выпаса.
– В ваш сад, кажется, они не ходят.
– Только потому, что мы их постоянно прогоняем.
– Должно быть, у вас болит сердце при виде того, что эти вторгшиеся в ваше владение нарушители могут наворотить в вашем саду.
– Это так.
Чайна смотрела на могилы и вдруг почувствовала, что к ее глазам подступают слезы. Александр остановился на тропинке и посмотрел ей в лицо. Нежно погладив ей щеку, он сказал:
– Ты взваливаешь на себя непосильный груз.
– Почему? Ведь ты же всегда мужественный.
– Не надо!
– Что не надо? – Когда он касался ее таким образом, ей казалось, что она согласится с ним на все, что угодно.
– Не обращайся со мной так, словно я идеальный герой, никогда не имеющий сомнений или каких-нибудь других человеческих черт, кроме нескончаемой храбрости.
Она заглянула ему в лицо, ища объяснения, почему простое упоминание слова «герой» его до такой степени расстраивает. Его храбрость была признана принцем-регентом. Почему он этого стыдится?
– Александр…
Он положил палец на ее губы, не дав ей что-нибудь сказать. Затем он поцеловал ее. В тиши церковного двора, лишь изредка нарушаемой блеянием овец да отдаленными взрывами смеха, доносящимися из таверны, она отдалась опьяняющемуся ощущению поцелуя. Ее пальцы скользнули по его спине, затем ощутили сильные руки, которые удерживали ее так деликатно и нежно.
Он поднял голову и прошептал:
– Если мы это продолжим, я могу забыть, что мы находимся на святой земле, и займусь здесь любовью.
У нее зашлось дыхание, когда она представила, что еще они могут совершить. Они должны поговорить с его преподобием Уайлдером, но ей хотелось, чтобы она и Александр могли сбежать на несколько часов далеко-далеко и оказаться где-нибудь вместе, где больше никого нет, только он и она.
Открыв дверь в северной стене церкви, Чайна сумела более или менее спокойным тоном произнести:
– Будь осторожен. Здесь ступеньки очень неровные. У тебя кружится голова?
– Конечно, кружится. Я ведь только что поцеловал тебя. – Подмигнув, он улыбнулся.
– Тебе помочь спуститься по лестнице?
Внезапно он с проклятием схватил ее за талию и протолкнул в дверной проем. Чайна ударилась о каменную стену и задохнулась от боли. Раньше чем она смогла что-то сказать, он вскочил внутрь и потянул, закрывая, дверь. Что-то с громким стуком ударилось о камень. Вокруг посыпались острые осколки. Один из них ударился о стену совсем рядом с Чайной.
Она застонала от боли. Черепок ударил ее по тыльной стороне ладони.
– Кто-то стреляет в нас!
Когда Александр захлопнул дверь, в его голосе было гораздо меньше эмоций, чем она слышала раньше.
– Оставайся здесь, Чайна!
Она схватила его за рукав, не давая ему вернуться в церковный двор:
– Да ты с ума сошел? Разве ты не слышал, что я тебе говорила? Кто-то хочет тебя убить.
– Пятого сентября.
– Это может случиться и раньше!
В ее мозгу пронеслось предупреждение Квинта. Он говорил, что днем величайшей опасности для Александра является пятое сентября, однако и каждый день до этого срока грозит ему гибелью.
– Я с этим не спорю. Оставайся здесь.
– А если тебя убьют? Я останусь здесь одна? – Она покачала головой. – Я не позволю тебе это сделать.
– Ты не позволишь? – Он расправил плечи и двинулся к двери. Остановившись, он увидел ее кровоточащую руку. – Чайна, ты ранена?
Она сказала, что рана пустяковая. Он помог ей спуститься вниз, усадил на нижней ступеньке и попросил ее подождать, пока он сходит в склеп и найдет там свечу.
Она еще раз осмотрела свою руку и поморщилась. Затем она услышала, что дверь в церковный двор заскрипела и приоткрылась. Чайна затаила дыхание. Раздался стук шагов по каменной площадке. Вскочив на ноги, она повернулась и вверху лестницы увидела – нет, не великана – нормального роста мужчину, закутанного в черный плащ.
Тот самый разбойник!
Луч света отразился от пистолета, направленного на нее. Мужчина медленно опустил оружие, и она услышала, как он выругался.
Вытянув вперед левую руку, словно таким образом она могла помешать разбойнику приблизиться, Чайна попятилась назад. Холод пронизал все ее тело, и она услышала:
– Нет!
Она оглянулась через плечо и увидела Квинта, парящего в футе над полом. Его рука сжимала копье. Вспышка света напугала разбойника, и он опрометью бросился к двери.
Снаружи были слышны голоса. У Чайны появилась надежда, что люди из таверны схватили разбойника.
– Спасибо! – шепотом сказала она, оказавшись лицом к лицу с Квинтом.
– Не благодари меня. Ты должна была бежать от того оружия, которое сеет смерть с помощью железных шариков. – Он продолжал ругать ее, растворяясь в воздухе.
На нее упал отблеск свечи. Из склепа появился Александр. Чайна бросилась к нему:
– Он был здесь!
– Кто?
– Разбойник! На верхней площадке лестницы. – Она показала рукой на дверь и тут же застонала, поскольку ее раненая рука горела огнем.
Обняв за плечо, Александр отвел ее со ступенек в сторону. Он посмотрел на лестницу и вздохнул. Ему хотелось устроить погоню за разбойником и покончить с ним раз и навсегда. Но вместо этого он подвел Чайну к низенькой скамейке в склепе. Два ряда простых колонн поддерживали свод. В дальнем углу полукруглая апсида освещалась светом, лившимся из маленького прямоугольного оконца. Воздух был спертый, при каждом вдохе ощущался запах плесени. Камни под ногами были ледяными, словно в разгар зимы.
– Я очень сожалею, – шепотом проговорила Чайна, когда он сел рядом с ней и ослабил галстук.
– О чем ты сожалеешь? – Небольшим куском ткани он перевязал ей руку.
– Представляю, как тебе хочется догнать этого разбойника и научить его хорошим манерам.
Его улыбка была мягкой и сердитой одновременно.
– Еще бы! Он ранил кучера Тернбулла, а теперь – тебя! Я очень надеюсь, что мне представится возможность отплатить ему за это.
– Почему разбойник стрелял в церковном дворе? Я думала, что они грабят только на глухих дорогах.
– Мне было бы приятней, если бы ты задала вопрос, на который у меня есть ответ.
– Ой! – Она отдернула руку и поправила узел, оказавшийся прямо на том месте, где выступила кровь.
– Извини, пожалуйста. Делать перевязки – не самая моя сильная сторона.
– А разве тебе не приходилось это делать на войне?
Он покачал головой:
– Я оставлял это занятие другим. Вот меня – перевязывали. Это было, когда меня ранили и я потерял сознание.
– Я не знала, что ты был ранен.
– Единственно, кто не получил ни одной царапины, так это салонные шаркуны, которые фланировали по Лондону в идеально чистой униформе. – Поцеловав ее раненую руку, он спросил: – Ты можешь дойти до кареты?
– Ты хочешь уехать?
– Да. Ты ранена.
Она положила ладонь на его руку и зашептала:
– Кто бы за этим ни стоял, но он подстрекает нас и делает все, чтобы мы совершили глупость до пятого сентября. – Поколебавшись, она добавила: – Квинт говорил, что тебя подстерегает опасность каждый день и до этого дня.
Александр поморщился:
– И почему тебя не навещает призрак, который приносил бы только добрые вести?
– Ты веришь, что призрак существует?
– Это ты веришь, а я начинаю понимать, что ты всегда честна со мной. – Он улыбнулся. – Иногда даже слишком.
Ее захлестнула радость. Он ей верил. Его скептицизм был серьезным барьером между ними. Сейчас этот барьер рушился. Она прислонилась к Александру, и его рука прижала ее к себе, но всего лишь на миг. Они должны сдерживать страсть друг к другу, иначе она выйдет из-под контроля. Очевидно, Александр тоже это понимал, ибо сразу же опустил руку.
Она посмотрела через плечо, услышав шум на лестнице. Показав знаком, чтобы она оставалась на месте, Александр встал и бросился к лестнице. Чайна затаила дыхание, но тут же услышала смех. Она через мгновение присоединилась к нему, увидев заплутавшую овцу, которая пыталась развернуться на верхней площадке.
Александр поднялся наверх, чтобы вытолкать овцу. Чайна последовала за ним, но задержалась у двери, пока он говорил с людьми, собравшимися поблизости.
Когда он вернулся, она поняла все без слов.
– Разбойник скрылся, – сказала она.
– Очевидно, он ушел в горы. Ни у кого нет желания преследовать его в вересковых зарослях, где он легко может спрятаться.
– Во всяком случае, он ушел.
– Пока что да.
Глава 13
Чайна кивнула, когда Александр указал на дальний конец церковного двора и сказал:
– Я хочу посмотреть, каким образом разбойник ушел так быстро. Там, в зарослях ежевики, должна быть тропа.
– Не задерживайся. – Она взглянула на небо. – Смотри, какие наползли облака. Того и гляди, может разразиться ливень.
Некоторое время она смотрела, как он удалялся, решительно распрямив плечи, затем повернулась и пошла в другом направлении. Дойдя почти до ворот церковного двора, она увидела, как между могилами материализуется Квинт. Он прошел мимо нескольких пасущихся овец, которые вздрогнули, но продолжили щипать траву.
– Квинт! Ты видел мужчину в черном плаще?
– Нет, – сердито ответил Квинт. – Почему ты не послушалась меня, когда я предупреждал, что будут и другие нападения до пятого сентября? – Его глаза, так похожие на глаза Александра, буквально просверлили ее. – Зачем ты привезла его сюда, здесь он в большой опасности!
Чайна попыталась подавить свое раздражение. Она с трудом сдержала себя, чтобы не выплеснуть слова, которые рвались наружу. Она старается делать все возможное. Он должен понимать, что единственным человеком, способным его видеть, остается она, молодая женщина, а не умудренный жизнью искусный воин. Ей очень хотелось напомнить ему: она пытается сделать то, что ему, Квинту, не удалось в течение пятнадцати столетий!
Она вздохнула, пытаясь успокоиться. Самое главное – сохранить Александра живым.
– Ответь на мой вопрос, – приказал Квинт, – зачем ты привезла его сюда, где его подстерегает опасность?
– Я привезла его сюда, потому что мы надеялись повидать викария, который хорошо знаком с мифологией. – Несмотря на все ее усилия, она все-таки выплеснула свое раздражение. – Видишь ли, моя жизнь не была столь драматична, пока ты не поручил мне заботиться о своем потомке. Я прошу всего лишь некоторого понимания. Я делаю все, чтобы спасти и ему жизнь, и, еще надо заметить, твою душу. Прошу немного вежливости.
– Приношу извинения, Чайна. – В его глазах вспыхнуло искреннее раскаяние. Как она могла сердиться на Квинта, когда он сам был несчастным пленником на протяжении многих столетий?
– Fata valentem, nolentem trahunt, – сказал Квинт.
– Желающего судьба ведет, нежелающего – влачит, – перевела Чайна.
Она посмотрела туда, где возле кустов на колени опустился Александр, что-то разглядывая.
– Пятое сентября совсем скоро, – тихо сказала она. – И это истинная правда, что я делаю все от меня зависящее. Я никогда без нужды не поставлю Александра под удар.
– Я знаю. – Квинт поколебался. – Расскажи мне о нем.
– Александр – маркиз. Это весьма уважаемый титул. Александра называют героем Англии за его подвиги в последней войне. Но он не просто блистательный воин. Он добр, умен и интересуется такими предметами, как история.
– Ты испытываешь особые чувства к нему!
Ей было не под силу остановить тепло, подступающее к щекам.
– Я спасла ему жизнь, а он сегодня спас жизнь мне.
Квинт хитро улыбнулся:
– Когда ты говоришь о нем, твои глаза блестят, словно два фонаря среди ночной тьмы. Я начинаю понимать, почему я обратился именно к тебе.
– Я постаралась бы спасти жизнь любого человека. – Она вызывающе вскинула подбородок. – Даже разбойника, если бы пришлось.
– Стало быть, ты не считаешь, что Александр должен отомстить этому homo ignavus за ранение, которое ты получила?
– Ленивому человеку? – переспросила она, сомневаясь, правильно ли она поняла латинские слова.
– Нет, оно означает – трусливый.
Чайна кивнула. Разбойник был трусливым существом, рыскающим по темным закоулкам и выныривающим из них тогда, когда намеченная им жертва теряет бдительность. Он нападает на беззащитных людей, а затем со всех ног убегает.
– Уж не разбойник ли попытается убить Александра пятого сентября? – спросила она.
– Возможно. Он показал, что является врагом моего потомка. Я… – Квинт внезапно растаял, даже не закончив предложения.
Чайна сердито посмотрела на место, где только что находился Квинт. Для призрака, который горит желанием положить конец проклятию, он исчезает в самые неподходящие моменты.
– Тебя беспокоит раненая рука? Тебе помочь открыть ворота? – спросил за ее спиной Александр.
– Я ожидала тебя, – ответила она и пожалела, что произнесла это нарочито безразличным тоном, сейчас явно неуместным.
Александр как-то странно посмотрел на нее. Он протянул ей клочок черной материи:
– Смею высказать догадку, что наш разбойник порвал плащ.
– Это похоже на обычную черную шерсть. – Она растерла клочок пальцами. – Какая-то груботканая, словно песчаная ткань.
– Песчаная? – Он нахмурился. – Кто-то недавно употребил это слово, описывая материал. Кто это был?
– Не имею понятия. – Глядя на клочок материи, она вздохнула: – Это вряд ли поможет нам узнать разбойника.
Александр грустно улыбнулся:
– Но мы не можем игнорировать любую, даже самую незначительную возможность. Если он станет искать человека, который может починить ему плащ, или нитки, чтобы самому это сделать, мы устроим ему ловушку.
– Если сообщить об этом всем, то он наверняка услышит о нашем намерении. Это совершенно иного рода баталия, совсем не такая, в которой принимал участие ты. Он может жить в деревне или пить пиво в таверне вот в эту самую минуту.
– У тебя трезвый подход.
– Ты вроде бы этим удивлен.
Александр спрятал кусок материи в карман кителя, его губы дрогнули в улыбке.
– Интересы твоего отца отличались широтой, и он вложил в тебя свою любовь к познанию.
– Ты можешь быть очень любезным, когда этого хочешь. – Чайна погрозила ему пальцем.
Он поймал его своими гораздо более длинными пальцами. Взгляд его снова сделался пронзительным, он поднял ее руку и положил себе на плечо, а другой своей рукой обнял Чайну за талию.
– Ты даже не представляешь, насколько любезным я могу быть, – шепотом проговорил он.
Эти теплые объятия более не удовлетворяли ее. Она хотела от него чего-то большего. Она хотела…
Громкий мужской крик взорвал тишину церковного двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26