На борту судна находились три великолепные кареты, сработанные английскими мастерами, и, очевидно, у получателя груза был на примете богатый покупатель, который согласился платить за срочность. — Годфри схватился за голову: — Мне следовало самому проверить корабль самым тщательным образом, надо было предварительно нанять плотника, чтобы он осмотрел корабль сверху донизу. Это было необходимо сделать… особенно в свете последних событий. Но я не сделал ничего. Мне так нужны были деньги, что я не прислушался к голосу разума. Из-за моей жадности погибли десятки людей, я потерял искуснейшего капитана.
— Кто же тот купец, который посулил вам большую сумму денег?
— Хэйес.
Мертвое дело. Рем хорошо знал Хэйеса. Он был порядочным человеком. Неожиданно у Гришэма забрезжила догадка.
— Скажите, а этот ваш… Ноллвуд… он знал, что у вас не будет времени тщательно проверить прочность судна?
— Я допускаю это. Но… почему вы спрашиваете?
Потому что, подумал Рем, цинизм этого кровопийцы простирается намного дальше, чем вульгарное вымогательство денег.
— Я хотел спросить, как вы думаете, не рассчитывал ли он заранее на ваше бегство? Многие мужчины не смогли бы справиться с чувством вины и постоянного давления.
— Гришэм, я не могу вернуться, — слезы появились на глазах Годфри. — Я не могу ничего ему выплатить… ничего.
— А что ваша семья? Она, наверное, беспокоится, не зная, куда вы пропали.
— Моя жена понятия не имеет о нашем стесненном материальном положении. Если бы она узнала, она бы не задумываясь сказала Ноллвуду.
— Но ваше исчезновение не решает проблем.
— Еще меньше проблем можно решить, оставаясь в Лондоне.
Интуиция подсказывала Ремингтону, что вина Годфри заключалась в безответственности, жадности и слабости характера. Она также подсказала Рему, что виконт находится на грани самоубийства. Вопрос заключался в следующем: как помочь Годфри, не раскрывая при этом собственных карт.
— Гришэм, умоляю, никому не говорите, что видели меня. К ночи меня уже здесь не будет. Если Ноллвуд узнает, где я, он пойдет по следу.
— Хорошо, Годфри, — согласился Рем, — я никому не скажу о вас, но при одном условии.
— При каком?
— Расскажите мне все, что знаете об этом подлеце Ноллвуде.
— Зачем? — В глазах Годфри блеснул огонек подозрения.
— Я хотел бы, чтобы заинтересованные люди проверили его личность и деятельность. Я ни словом не обмолвлюсь о вас.
После недолгого раздумья Годфри проговорил:
— О нем я знаю очень мало. Не я его нашел — он вышел на меня. И всегда он назначает наши встречи.
— Где?
— В Тауэре. Всегда в час дня. Он предварительно оповещает меня запиской.
— А ему известно, когда вы нуждаетесь в деньгах?
Годфри пожал плечами:
— Каким-то образом это становится ему известно. И он всегда решает сам, когда потребовать деньги назад.
— Как он выглядит?
— Низенький. Пухлый. Бледно-голубые глаза. Всклокоченные седые волосы. Среднего возраста. Пожалуй, это все, что я могу сказать о нем.
— Этого вполне достаточно, — успокоил собеседника Рем и поднялся со стула.
— Гришэм! — воскликнул вслед ему Годфри. — Помните, вы обещали никому ничего не говорить!
— Обещал — и не скажу, — с жалостью посмотрел на Годфри Ремингтон. — Но мне нужно знать, где вас искать: мне небезразлична ваша судьба.
— Зачем вам знать, где я?
— Если Ноллвуда арестуют, я дам вам знать.
— Не думаю, чтобы арест Ноллвуда имел для меня существенное значение. Мне в любом случае крышка.
— В том, чтобы вы жили, крайне заинтересован я. Неужели вы запамятовали, что одолжили у меня пятьдесят фунтов во время нашей последней встречи? Так вот: я хочу получить свои деньги назад, поэтому очень хочу, чтобы вы сберегли себя.
Годфри слабо улыбнулся:
— Спасибо за поддержку Гришэм. — Он огляделся. — Я остановлюсь у своего дальнего родственника в Эдинбурге. Давайте я напишу вам адрес.
Ремингтон взял у него листок бумаги:
— Большое спасибо. А сейчас я вынужден попрощаться с вами: мне предстоит встреча с другом. Желаю вам всего доброго. Не падайте духом.
Саманта дожидалась своего героя у парадной двери.
— Здравствуйте, сэр!
Несмотря на мрачность, Ремингтон не смог сдержать улыбку:
— Чертенок, этикет требует, чтобы меня встречал у двери слуга.
— Я знаю, но я не могла дождаться вас.
— Вы прелестно выглядите.
— Вы тоже выглядите весьма элегантно. — С этими словами Саманта окинула дерзким взглядом Ремингтона, затянутого в узкие темные брюки со штрипками и сюртук в полоску. — Какой у меня великолепный кавалер!
По лестнице торопливо спустилась Милли:
— Я готова, госпожа. Добрый день, сэр.
— Экипаж к вашим услугам, мисс, — пропел Ремингтон, оборачиваясь к Саманте.
— Ах! Так вы не в кабриолете! — раздосадованно воскликнула девушка. По-видимому, она руководствовалась теми же соображениями, что и Бойд. По правде говоря, Ремингтон никогда бы не смог внятно объяснить, почему, отправляясь на прогулку, он остановил свой выбор на закрытой карете.
— Сегодня на удивление тепло, — дипломатично заметила Саманта, — так что Милли будет намного интереснее сидеть на скамеечке рядом с возницей.
— Но… — Милли была ошеломлена, но на сопротивление у нее не осталось времени: Саманта уже сидела внутри экипажа.
Ремингтон помог Милли устроиться на сиденье рядом с кучером, потом закрыл за собой дверцу экипажа и велел трогать. Едва опустившись на сиденье, он расхохотался:
— Чертенок, вы неисправимы, вы знаете об этом? Вам известно, что ваша репутация может существенно пострадать, если кто-нибудь узнает о том, что вы находились с молодым мужчиной наедине?
— Мне все равно, — отозвалась Саманта. — Мне очень хочется побыть с вами.
— А мне с вами, — непроизвольно вырвалось у графа Гришэма. — Так вам понравился ваш первый бал?
— Вы и сами прекрасно знаете, что понравился.
— Может быть, вы были утомлены танцами и бессонной ночью?
— Вовсе нет.
— А что… кому-нибудь из армии ваших поклонников… удалось произвести на вас впечатление?
Черт возьми, одернул себя Ремингтон, зачем он об этом спрашивает?
Саманта неопределенно пожала плечами:
— Кое-кто просил позволения нанести мне визит.
— Вы имеете в виду Андерса?
Девушка удивленно приподняла бровку:
— Да, виконт, действительно просил меня об этом.
— Он мастер соблазнять невинных девиц. Он известный негодяй с нравственностью пресмыкающегося и репутацией гада ползучего.
— Неужели у него такая же репутация, как у вас, сэр? — сверкнув глазами, спросила Саманта. Ремингтон едва не поперхнулся.
— Нет… впрочем, да. Черт возьми, Саманта, я бы не хотел, чтобы вас обидели.
— Меня никто не обидит, Ремингтон, — мягко объяснила ему девушка. — Вы же будете меня защищать.
Ремингтон взглянул в доверчивые зеленые глаза и прижал Саманту.
— Что же мне делать с вами, чертенок?
— Вы и сами знаете.
— Ну что ж… тогда поцелуйте меня, прекрасная героиня. — Он слегка погладил ее по щеке. — Ничего не могу представить себе лучше, чем ваш мягкий, нежный ротик.
Второго приглашения Сэмми не потребовалось.
— Тогда на балу… когда вы поцеловали меня… я почувствовала себя в раю. Всю ночь я мечтала снова оказаться на Небесах.
— Тогда позвольте я покажу вам, о чем еще можно мечтать, — пробормотал Ремингтон, накрывая ее рот губами.
Черт возьми! Что начинает твориться с ним, когда он дотрагивается до этой женщины?! Ему начинает казаться, что на свете не существует никого и ничего, кроме них двоих. И единственное, о чем он думает, так это о том, чтобы прижать ее к себе покрепче, слиться с ней и обладать ею. Проклятие!
Огненный вначале, поцелуй стал нежным и трепетным в своем завершении. И вот Гришэм уже ласкал губами нежную шею и плечи девушки. Саманта забылась в блаженстве, шепча имя возлюбленного, который дерзко скользил руками по ее плечам, освобождая ее от белого платья, которое мешало ему целовать ее груди. Ремингтон слышал частые удары ее отважного сердечка и стон блаженства.
— Вы так прекрасны, — прошептал граф, поглаживая ее юную грудь пока еще сквозь тонкую преграду платья, — так невозможно, невыносимо прекрасны.
Сэмми вздрагивала при каждом бесстыдном, но приятном прикосновении его рук. Ремингтон поглаживал большими пальцами ее соски, которые встревоженно, но соблазнительно набухали. Его охватило пламенное желание, но не мог же он обладать юной леди в карете, направляющейся в Гайд-парк?! Тогда он решил заменить одно удовольствие другим. Ремингтон наклонил голову и провел по соскам языком.
Реакция Саманты обескуражила даже его. Она воскликнула от удовольствия и с силой наклонила его голову ниже, а сама грудью подалась к нему.
— Господи, Саманта, перестаньте, — едва сдерживая рычание, пробормотал Ремингтон, — иначе я потеряю контроль над собой.
— И что тогда будет? — спросила Саманта, пытая его наивным взглядом широко раскрытых глаз.
— Я совершу то, о чем мы оба впоследствии будем жалеть.
— Будем ли?
— Чертенок, вы шутите с огнем. — Ремингтон прижался губами к жилке, трепещущей на ее нежной шее.
— Я вовсе не шучу.
— Дорогая, мы уже в центре Гайд-парка. Сейчас не время предаваться любовным утехам.
— Когда же будет время?
Взгляды их встретились.
— Саманта… вы прелестная, вызывающая страсть женщина.
— Но для вас я недостаточно опытная и умелая, не так ли? — Саманта печально отпрянула, оправила на себе платье и привела в порядок волосы.
— Опыт не имеет значения. Поспешное кувыркание в моей карете ниже вашего достоинства. Вы заслуживаете красивой любви: цветов, музыки, зажженных свеч, долгих часов ухаживаний.
— Звучит божественно, — прошептала Саманта, видимо представив себе, как красиво должно быть ухаживание. — Когда же это случится?
Господи, как ему хотелось отправиться с ней в постель!
— Во время вашей брачной ночи, дорогая. И с тем человеком, которого вам еще предстоит встретить, с тем мужчиной, который будет вашим мужем.
Чувствуя возбуждение, нарастающее в девушке, сдерживая свое собственное возбуждение, Ремингтон пожалел о том, что он не монах.
— Саманта, дорогая, вы заслуживаете всего самого лучшего: восхищения, ласк, мужа, семьи.
— А своего героя я не заслуживаю? — На него с пристрастием взглянули изумрудные глаза.
— Да… героя.
— Но я уже нашла его.
Черт возьми, почему ему хотелось быть таким, каким она его видела? Но желание ничего не значило. Героем он не был.
— Нет, дорогая, я вовсе не герой.
— Вас удерживает моя неопытность?
— В некотором смысле.
— Отлично. Это можно быстро исправить. Я быстро обучаюсь. Завтра меня навестит виконт Андерс. Я начну с него. За короткое время я смогу…
— Только через мой труп! — воскликнул Ремингтон. Он пришел в ярость при мысли о том, что его нынешняя возлюбленная может оказаться в объятиях другого мужчины, особенно этой змеи… Андерса.
Сэмми, казалось, недоумевала:
— Почему же нет? Вы только что сказали…
— Я сказал, что вам следует поберечь невинность для своего мужа, а не вручать ее негодяю, который увильнет в сторону, как только вы наскучите ему.
— Но ведь я и хочу, чтобы он увильнул, ведь у меня нет намерения выходить замуж за Стефена.
— Стефена? — едва не подавился от ревности Ремингтон. — Если он притронется к вам, я убью его.
— Вот видите, а вы отрицали свой героизм, — усмехнулась Саманта.
— Шутки в сторону. Лучше расскажите мне о судостроительной компании Бареттов.
— О судостроительной компании? — изумилась Саманта. — Полагаю, вы решили сменить тему разговора.
Сама о том не подозревая, девушка подсказала собеседнику, как он может объяснить свой интерес к делам ее брата.
— Чертенок, полагаю, что нам действительно требуется сменить тему.
— Тогда о чем бы вам хотелось поговорить?
— Скажите, вы беспокоитесь о Дрэйке?
— Конечно. Если с ним что-нибудь случится, я умру. Ремингтон взял ручку девушки в свою:
— Я не хотел расстроить вас, дорогая.
— Я печалюсь не только из-за Дрэйка. Из-за всей этой неразберихи. Так много ненужных жертв. Может, виконт Годфри что-нибудь объяснит… — Неожиданно Саманта осеклась.
— Что вы сказали?
— Только то, что слишком много народу погибло. — Девушка нервно сжала кулачки.
— Почему вы упомянули имя Годфри?
— Я слышала, он потерял много народу, когда затонул его последний корабль.
Черт возьми, что она говорит? Ремингтон должен как следует в этом разобраться.
— Саманта…
— Сэр, мне бы хотелось поехать домой как можно скорее. Она была бледной как полотно.
— Хорошо. — Граф спешно соображал, что бы такое сказать. — Вы позволите пригласить вас завтра в оперу? Сэмми в раздумье прикусила губку.
— Я обещала Стефену…
— Избавьтесь от него. — Ремингтон нежно провел большим пальцем по ее ладошке. — Пусть он навестит вас днем, а в оперу отвезу вас вечером я, хорошо?
— Хорошо.
— И запомните, Саманта, если Андерс только притронется к вам…
— Вот так? — С этим якобы невинным вопросом девушка пододвинулась к собеседнику и поцеловала его.
— Нет, — страстно ответил граф, — вот так, — и с силой утопил ее губы в своих.
Прошло немало времени, прежде чем он оторвался от возлюбленной.
— Пожалуй, милая леди, я, как и вы, направлюсь сейчас домой. Иначе я забуду о всех своих добрых намерениях.
— Мечтаю о том дне, когда это случится, — улыбнулась Саманта. — Правда, это ожидание мне очень дорого стоит.
Глава 7
Разыскать Смитти оказалось значительно проще, чем предполагала Саманта.
Когда, уже в сумерках, девушка вышла из экипажа и оказалась в обширном вестибюле, то там она и обнаружила Смитти, разъяренного, словно лев.
— Ах, Смитти! Как я рада, что вы здесь! Я искала вас в полдень, но вас нигде…
— Госпожа, нам надо поговорить, — прервал ее возгласы Смитти.
Сэмми с удивлением взглянула на слугу. Лишь в самых крайних случаях Смитти позволял себе металл в голосе.
— Ну конечно. Что случилось?
— Полагаю, будет лучше, если мы проследуем в библиотеку, — официально предложил Смитти.
— Хорошо, — снова согласилась девушка, отправляясь в библиотеку и гадая, что могло привести верного камердинера брата в столь сумрачное состояние.
— Смитти, мне кажется, вы чем-то огорчены, — начала разведку Саманта.
— Да, огорчен.
Внезапно мурашки страха побежали у Саманты по спине.
— Может, что-нибудь с Алекс… или с ребенком?
— Нет, госпожа, — покачал головой Смитти. — Сегодня я получил письмо от его светлости. Все в порядке. Доктор и акушерка сходятся во мнении, что ребенок должен появиться на свет к концу будущей недели.
— Слава Богу, — успокоилась девушка. — Но… тогда что же тревожит вас?
Смитти откашлялся:
— Госпожа, мне чрезвычайно трудно вести этот разговор. Я знаю вас с вашего рождения и забочусь о вас, как о собственном ребенке.
Саманта улыбнулась:
— Спасибо, Смитти. Я и сама отношусь к вам как к родному и близкому человеку.
— Тогда… тем более. Прошу простить мою дерзость. Когда его светлость понял, что не сможет выехать с вами в Лондон и сопровождать вас во время празднеств, он поручил вас моим заботам. Я очень серьезно отношусь к своим обязанностям.
— Да, я знаю все это.
— Буду говорить прямо: я полагаю, что вы только что вернулись с прогулки в сопровождении лорда Гришэма.
— О Господи! Сплетни передвигаются быстрее, чем люди! Да, конечно, я ездила гулять в Гайд-парк вместе с Ремингтоном.
— Госпожа, мне не кажется, что граф — подходящая для вас компания.
— Почему?
— Леди Саманта, вы очень молоды и очень наивны в некоторых делах. Граф заработал себе репутацию человека, знакомство с которым не может не бросить тень на столь юную особу, как вы. Я не думаю, что вы в состоянии оценить мои слова в полной мере, но…
— Нет, Смитти, я все понимаю, — уверила слугу Саманта. — Вы говорите о том, что изрядный кусок жизни Ремингтон посвятил тому, чтобы пленить многих женщин, а другой кусок жизни потратил на то, чтобы затащить в постель тех, кто клюнул на его удочку. Не так ли?
У Смитти медленно поползла вниз нижняя челюсть.
— Я тронута вашей искренностью, — потрепала по плечу слугу Саманта. — Но я не смогу выполнить вашу просьбу и отказаться от встреч с Ремингтоном.
— Это почему? — Голос Смитти прозвучал неожиданно резко.
— Потому что я собираюсь выйти за него замуж. — Смитти едва не сполз по стене вниз. — Разумеется, сначала я положу конец его распутной жизни. Не беспокойтесь, Смитти, со мной Ремингтон демонстрирует чудеса самоконтроля и хладнокровия. — Глядя на поражение Смитти и жалея его, Саманта произнесла: — промежутках между встречами с Ремингтоном я буду принимать других молодых людей. Вот завтра, например, к нам в гости придет виконт Андерс. Со временем и Гришэм придет в приличное состояние. Договорились? — Не дожидаясь ответа, Саманта поинтересовалась: — Да, Смитти, не припоминаешь ли ты человека по имени Годфри? У него были кое-какие дела с братом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33