— Вот именно! — вдруг улыбнулся он. — Как же я забыл? Раз ты не нормальная женщина — значит, наш союз нельзя считать угодным Господу; а ведь каждый человек должен прежде всего помнить о своем долге перед Всевышним! Значит, я могу заключить с тобой сделку, Кейдре; но помни: об этом не должна знать ни одна живая душа!
— Можешь на меня положиться! — с облегчением заверила девушка. — Я никому ни о чем не скажу!
Они ненадолго замолкли, внимательно глядя друг на друга.
Наконец Гай встряхнулся, подошел к столу и налил себе вина.
— Ты не проголодалась?
Кейдре благодарно улыбнулась — она вдруг обнаружила, что умирает от голода, но так и не успела в этом сознаться: в дверь забарабанили со страшной силой.
Кейдре застыла на месте, а Гай с мечом наголо кинулся к двери.
— Кто там?
— Это твой господин, открывай! — грубо приказал Рольф.
— Что случилось? На замок напали?
— Я явился сюда потребовать то, что принадлежит мне по праву! — отчеканил Рольф, бешено сверкая глазами.
— Конечно! — Гай совсем растерялся. — Что вам угодно, милорд?
— Право первой ночи! — Де Варенн грозно взглянул на своего вассала, а затем перевел свой пылающий взор на Кейдре.
Глава 39
В комнате воцарилась мертвая тишина.
Кейдре и Рольф не спускали друг с друга глаз. Кейдре была потрясена: он явился, чтобы потребовать у своего вассала невинность его невесты! Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она прочла в его глазах яростную решимость, гнев, и, судя по всему, то же самое увидел Гай.
Молодой рыцарь первым пришел в себя.
— Конечно, милорд! — пробормотал он и попятился к выходу. Тяжелая дверь захлопнулась за ним со стуком, представившимся Кейдре поступью судьбы.
Рольф расстегнул пряжку на плаще, и тяжелый бархат с шелестом упал на пол; за плащом последовала перевязь с мечом. Его намерения не вызывали сомнений. Он возьмет ее прямо сейчас, когда это стало угодно ему, а не ей.
— Это невозможно! — вырвалось у нее.
Норманн рывком стянул с себя тунику. В свете свечей его загорелый торс отливал бронзой.
Кейдре все еще не могла прийти в себя, захваченная врасплох его жестокой, самоуверенной выходкой.
— Ты же только что сам отдал меня Гаю!
— По-твоему, я этого не знаю?
— Но как же она? Алис — моя сестра… и твоя жена!
— Я — лорд Эльфгар! — Громовые раскаты его голоса ошеломляли подобно гласу богов. — И я здесь хозяин!
Кейдре охватила паника. Она помчалась вокруг кровати, Рольф за ней. Ей некуда бежать, некуда!
— Нет! — Она, крича, забилась в конвульсиях.
В конце концов норманн опрокинул ее на пол, а сам навалился сверху и одним рывком располосовал платье и сорочку до самого пояса. Кейдре все же успела извернуться и вонзить ногти в ненавистное лицо, но тут же ее руки оказались схваченными и прижатыми к полу.
— Не смей со мной бороться! — рявкнул Рольф. — Это бесполезно!
— Не надейся! Я буду бороться с тобой до самой смерти! — визжала она.
Не обращая внимания на ее возню, он раздвинул ей ноги и задрал подол. Время остановилось, словно во сне, когда Кейдре вдруг почувствовала у себя между ног влажную гладкую головку его члена. Она хотела сдвинуть ноги, но было поздно: он уже вошел внутрь.
Она охнула от острой боли, зажмурилась и отвернулась, а он задвигался внутри ее: все глубже и чаще… Она отчетливо ощущала каждый дюйм его неумолимого, грозного оружия — пока он не вздрогнул и не рухнул поверх нее с хриплым стоном.
Вот, значит, как было суждено этому случиться. По ее щеке заскользила одна-единственная слезинка. Не было ни соблазнения, ни любовных игр — ее просто изнасиловали. Ну что ж, по крайней мере он управился достаточно быстро. Она затаилась, едва дыша и мечтая лишь о том, чтобы он как можно скорее пришел в себя и оставил ее в покое.
Однако норманн явно не спешил подниматься, и Кейдре ничего не могла тут поделать. Она почувствовала его теплое дыхание и колючую щетину, пока он лежал неподвижно, уткнувшись лицом ей в грудь; волосы у него на груди щекотали ее напряженные соски, и то, что так неистово пульсировало и билось в ее лоне, все еще оставалось там…
Кейдре почувствовала, как напряглись его руки, и решила, что наконец-то он решил подняться. Это породило во всем ее теле волну непонятной и нежеланной, но тем не менее довольно приятной истомы.
Внезапно она ощутила его губы у себя на шее и попыталась вырваться, но Рольф с легкостью удержал ее, продолжая щекотать шею. Ласковые пальцы осторожно потеребили сосок. А там, внутри… Кейдре почувствовала, как наливается кровью его копье и как ее тело с предательской готовностью отвечает на это, охватывая его все сильнее, все жарче — пока он не застонал от удовольствия и не заглянул ей в лицо.
Она отвечала ему рассеянным взором, целиком сосредоточившись на той вспышке острого желания, что подбросило навстречу Рольфу ее тело. Он, едва заметно улыбнувшись, припал к ее губам, и она отдалась ему вся, без остатка. Позабыв обо всем, кроме их близости, Кейдре отвечала на его рывки с той же безумной страстью, пока окружающий мир не взорвался миллиардом цветных осколков.
Она медленно, с неохотой открыла глаза, возвращаясь в реальность. Он все еще нависал над ней, опираясь ладонями об пол, и его копье билось и пульсировало в ее лоне. Что же она натворила? Ведь он был и остался ее кровным врагом, который только что изнасиловал ее, — а она вместо ненависти и проклятий отдавалась ему сама, сгорая от похоти! Ее охватили ярость и стыд.
— Убирайся! — прошипела Кейдре, стараясь толкнуть его побольнее.
Но он уже наклонился на ее грудью и взял в рот сосок, отчего по всему ее телу прошла горячая волна. В забытьи она обхватила его голову руками, побуждая к новым ласкам. Он хрипло рассмеялся — голос его дрожал от восторга. Они снова слились воедино, и на этот раз разрядка пришла к ним в один и тот же миг.
Кейдре едва успела прийти в себя, когда он, перекатившись на бок, сказал:
— Не хочу от тебя уходить!
Она подняла взгляд. Норманн стоял перед ней на коленях: широкоплечий, узкобедрый, прекрасный, как молодой языческий бог. Символ его мужественности висел совершенно спокойно, влажный и обмякший. Кейдре посмотрела ему в лицо.
Оказывается, он тоже любовался ее наготой. Сильная рука с поразительной нежностью скользнула по ее пышной груди. В глазах у него вспыхнуло странное пламя. Он подхватил ее на руки и понес к кровати. Значит, еще не конец. Как ни странно, эта мысль породила у нее в груди жгучую радость.
Он не спеша улегся рядом, прижимаясь к ней всем телом, и снова провел рукой по ее животу. На этот раз его ласки были неторопливыми, но не менее чувственными. Кейдре молча следила за его рукой — такой огромной и сильной, как все его тело. Его мужское копье налилось кровью и все упрямее толкалось ей в бедро. Она словно со стороны услышала свой гортанный стон, закрыла глаза и выгнулась навстречу новым ласкам. В ответ его пальцы коснулись завитков рыжих волос, скрывавших средоточие ее женственности. Кейдре охнула — то ли наслаждаясь, то ли пытаясь возражать.
Рольф со стоном раздвинул пальцами влажные чуткие складки кожи, и ей стало не до возражений. Она подалась вперед и выдохнула:
— Еще!
Он взял в рот напряженный сосок, по-прежнему лаская ее лоно, и Кейдре застонала во весь голос, распахнувшись ему навстречу. Не в силах больше медлить, он снова слился с ней воедино.
Рольф всю ночь пролежал без сна, не выпуская ее из объятий.
Несмотря на то что он овладел Кейдре не один раз и сам успел трижды испытать наивысшее блаженство, он не чувствовал усталости. Такое состояние предельной собранности охватывало его после удачного сражения, когда кровь еще не остыла от недавней схватки, а мысль работала быстро и четко.
Зажженные слугами свечи давно догорели, но Рольф не поленился сам оставить на минуту свою прекрасную партнершу, чтобы зажечь новые. Он хотел все время видеть ее, любоваться дикими вспышками страсти, которые будили в Кейдре его ласки. Его мечты оправдались полностью — еще ни одна женщина не отдавалась ему с таким самозабвением.
С легкой улыбкой он поцеловал ее в макушку и, не удержавшись, стал гладить пышные рыжие волосы.
Вскоре его кровь снова забурлила от страсти. Рольф предпочитал не вдаваться в причины столь невероятной чувственности. Конечно, благоразумнее было бы дать Кейдре передышку после бурной ночи, но пусть это будет потом; сегодня ночь целиком принадлежит им двоим. А вот завтра — завтра Кейдре будет принадлежать другому.
При одной мысли об этом рыцаря охватила ярость; однако он умел владеть своими чувствами и заставил себя сосредоточиться на том, как его пальцы скользят по нежному округлому плечу.
Кейдре со вздохом прижалась к нему еще теснее. Скоро, слишком скоро наступит рассвет, и ему придется уйти. Она и не заметила, как пролетела эта ночь. Рольф гладил ее по груди и следил, как твердеют и поднимаются темные крупные соски. Такие соски предназначены для того, чтобы кормить ребенка. Или чтобы их ласкал мужчина.
Он наклонился и лизнул нежный розовый бутон. Все еще не проснувшись, Кейдре приподнялась так, чтобы подставить ему вторую грудь. Побуждаемый первыми рассветными лучами, прокравшимися в спальню, Рольф взял сосок в рот и осторожно провел пальцем по чуткой влажной ложбинке между ног. Еще до того, как с ее уст слетел протяжный стон, он понял, что Кейдре очнулась, а в следующий миг она раздвинула ноги, готовая принять его в себя.
Небо за окном стало бледно-розовым, и рыцарь понял, что ему надо спешить. Он вошел в нее одним рывком, заставив Кейдре вскрикнуть от неожиданности. Ее взор замутился от страсти — она почувствовала то же, что чувствовал Рольф при виде рассвета за окном, что было сил вцепилась в его плечи и застонала от наслаждения, отвечая рывком на рывок и поцелуем на поцелуй.
Кейдре едва успела отдышаться и прийти в себя, когда Рольф отодвинулся и встал с кровати. Алые отблески восхода затопили спальню, и ее сердце сжалось от тоски, а к глазам подступили слезы.
Она зажмурилась, не желая видеть этот розовый рассвет, не желая видеть его лицо, слышать, как он одевается. Сердце ее ныло все сильнее. Должна ли она открыть глаза и попрощаться или лучше притвориться спящей? А если нет — то что ему сказать? Кейдре совсем растерялась — ведь он не промолвил ни единого слова с той минуты, как уложил ее в постель.
Звяканье пряжки на перевязи для меча заставило ее открыть глаза. Рольф стоял посреди комнаты, полностью одетый, и смотрел на нее. Его лицо казалось совершенно неподвижным, синие глаза застыли, спрятав от окружающих все мысли и чувства. Он долго смотрел ей в глаза, а потом скользнул взглядом по распростертой на кровати фигуре. Несмотря на то что скомканное одеяло было позабыто где-то в углу, Кейдре нисколько не смутилась: ей было не до этого.
Наконец Рольф резко развернулся и вышел.
Кейдре села в кровати и зябко обхватила себя за плечи. Напрасно она твердила себе, что норманн не стоит слез; ее голова бессильно поникла, и она закачалась из стороны в сторону, не в силах подавить горькие рыдания.
Глава 40
Только к полудню Кейдре сумела успокоиться и взять себя в руки.
С той минуты как Рольф вышел из спальни, ее не потревожила ни одна живая душа. Гай наверняка трудится где-то с остальными норманнами — или занимается на плацу, или отправился куда-то по приказу своего командира. У Кейдре никогда не было собственной служанки — да ей и ни к чему такая роскошь. До нее доносились лишь приглушенные голоса, и она была очень рада предоставленной ей возможности побыть одной.
Однако Кейдре слишком хорошо помнила, что рано или поздно ей все же придется покинуть это убежище.
Когда слезы иссякли, ее охватило странное безразличие ко всему. Пожалуй, теперь она могла бы одеться и выйти в общий зал, где ей предстояло выдержать град сальных шуточек, перемигиваний и встретиться с ним… Но вспомнилось, что желтое платье безнадежно испорчено. Слезы снова полились из ее глаз в три ручья. Однако деваться было некуда, и она напялила жалкие лохмотья, едва прикрывавшие наготу.
Стоило ей перешагнуть порог поварни — и все слуги как один замолкли. С некоторых пор здесь работали совершенно новые люди, а ее прежние знакомцы, включая Тедди и Тильди, кормили тех, кто жил в заново отстроенной цитадели. Летти — деревенская девушка примерно одних лет с Кейдре — окинула ее сочувственным взглядом, и тогда она решилась:
— Ты не могла бы принести из замка мое старое платье?
— Что, прямо на тебе все и разорвал? — не без зависти уточнила Летти, встряхнув рыжими кудряшками. — Ладно, погоди, я мигом!
У Кейдре было такое чувство, будто ее снова бьют кнутом у позорного столба. Не в силах больше оставаться на людях, она затаилась в темном углу пустого зала.
Слава Богу, Летти не заставила ждать себя слишком долго.
— Не горюй, — утешала она, — нам нужно держаться заодно, не то эти скоты мигом нас одолеют.
Кейдре не могла не подивиться столь странной для Летти рассудительности, ведь эта особа давно прославилась среди солдат тем, что у нее никто не знает отказа.
— Больно было?
От любопытного взгляда Летти не укрылись синяки у нее на запястьях. Кейдре вспомнила, как в кровь расцарапала норманну лицо, и он вынужден был поймать ее руки. Неожиданно для себя она встала на его защиту:
— Нет. Не больно.
— Может, хочешь сегодня отдохнуть? — Летти покладисто сменила тему беседы. — Никто ничего не заметит!
— Я собиралась помочь готовить обед — как всегда. — Кейдре твердо посмотрела в лицо Летти. Та небрежно дернула плечиком и вдруг подмигнула с самым игривым видом:
— Ты мне вот что скажи: это правда, что у него эта штука огромная да твердая — как у быка?
Кейдре промолчала. Никогда в жизни она не станет обсуждать вслух такие вещи!
Рольф на миг задержался возле своего кресла, окинув взглядом зал, и с разочарованием обнаружил, что Кейдре так и не появилась.
Хватит, пора взять себя в руки! Он получил то, что хотел, овладел ею и насытил свою страсть. Теперь самое время выкинуть ее из головы и не поддаваться мороку последних дней.
Он уселся на свое место, и Алис, как всегда, поспешила наполнить его кубок. Он не видел ее с прошлого вечера. Ее миниатюрное личико показалось Рольфу высеченным из белого мрамора; наливая вино, она старательно избегала смотреть ему в глаза.
Наплевать! Он здесь хозяин, и Алис не имеет права возмущаться даже в том случае, если он станет пользоваться правом первой ночи у каждого из своих вассалов, получивших от него кусок земли. Кейдре так и не вышла к столу, и он не смог подавить вспышку тревоги. Прошлой ночью они «трудились» на равных, а ведь Кейдре далеко не так сильна, как он! Вдруг она заболела или не смеет появиться на людях из-за синяков? А может, она снова решила взбунтоваться?
Кейдре казалось, что она не переживет этот день. Понурившись, она брела по двору, совсем позабыв о том, что опоздала к обеду. Ей не давал покоя какой-то глубинный животный страх перед будущим и черная тоска, терзавшая сердце. Кейдре не понимала, что с ней творится. Она должна была испытывать облегчение, так как пережила самое ужасное и стала женой другого человека. Это не только защитит ее от посягательств де Варенна, но и придаст ей более высокий статус. А если вспомнить о тайном договоре, заключенном с Гаем Ле Шаном, она имела полное право считать себя счастливой!
— Кейдре! Кейдре!
— Что случилось? — Она с тревогой всматривалась в лицо Фельдрика, из последних сил спешившего к ней вверх по холму. Он вернулся еще вчера — она видела его на свадьбе.
Фельдрик остановился, чтобы перевести дух, и воскликнул:
— Мой мальчишка болен! Ты не пойдешь взглянуть?
— Конечно! — кивнула Кейдре и, не обращая внимания на двух рыцарей, оказавшихся около нее, поспешила за дядей вниз, к деревне. Конечно, болезнь его сына была лишь предлогом — скорее всего он еще вчера вечером пытался подобраться к ней, чтобы передать сообщение от братьев. Горе и тоска отступили: тревога за братьев вернула Кейдре к жизни. Едва дождавшись, пока они с Фельдриком окажутся достаточно далеко от чужих ушей, она приказала ему говорить все как есть.
— Это Альби! Он хотел с тобой потолковать! Альби, переодетый слугой, дожидался ее на мельнице.
— Что случилось? — первым делом спросила она. — С ними все в порядке?
— Да, да, успокойся!
— Слава Богу!
— Эду срочно нужны сведения. Ты успела что-нибудь раздобыть?
— Нет… — Кейдре невольно покраснела.
— Тебе все еще не удалось затащить норманна в постель? — спросил Альби.
Значит, брат рассказал ему обо всем… Кейдре готова была провалиться сквозь землю от стыда.
— Эд прислал тебя, надеясь, что я успела что-то разузнать? Но это же слишком скоро!
— Наше время на исходе — через семь недель мы поднимем мятеж. Скажи хоть что-нибудь толком!
— Альби… — Кейдре с трудом выдавливала из себя каждое слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32