– Похоже, у тебя на уме одно только приданое. Нет, я приехал в Лондон не по столь неуважительной причине. Если бы мне была нужна богатая невеста, то я мог бы жениться на мисс Мэри Магуайр, чьи владения граничат с моими. Нет, я приехал в Лондон по совершенно иной причине. Вернее, по двум причинам, – сказал он.Аннабел ждала.– Ему одиннадцать лет, – поведал Эван. – Его зовут Грегори, и боюсь…Казалось, он подбирал слова, но она опередила его:– У тебя есть сын?– Не совсем. Скажем так, он один из домочадцев.Она бросила на него хмурый взгляд. У ее ах-какого-благо-родного мужа в доме живет внебрачный ребенок? Но внезапно она поняла, что ее это не так уж и волнует. Если бы он заделал ребенка на стороне и бросил бедного паренька на попечение прихода, тогда бы ей это точно не понравилось.– И что Грегори собой представляет? – спросила она.– Головную боль, – ответил Эван, снова взяв ее за руку. – В настоящее время он полон честолюбивых замыслов касательно своего будущего, и любые возражения принимает в штыки. Я думал, что, может статься, жене удастся смягчить упрямый характер паренька.– Должно быть, это нелегко, – сочувственно сказала Аннабел. Она знала, что жизнь людей, рожденных вне брака, отличалась узостью перспектив, лишая их возможности занимать влиятельные и ответственные посты.– Ты не представляешь, насколько, – с содроганием ответил Эван. – Он встает ни свет ни заря и принимается во всю мочь горланить хвалебные гимны. И поверь, хотя мне прекрасно известно о существовании хоров мальчиков, Грегори не станет счастливчиком, пополнившим ряды одного из них.– И каковы же честолюбивые замыслы Грегори?– Стать монахом.– Монахом? Но у нас в Шотландии нет монахов!– Нет, тут ты заблуждаешься, – сказал он. – В Шотландии сколько угодно монахов с тех пор, как Наполеон турнул их из Франции. В моих владениях их трое.– У тебя есть монастырь?– Нет-нет, только трое монахов. Они живут в моем доме, а не сами по себе.– Погоди минутку, – слабым голосом вымолвила она. – Твои домочадцы – это бабушка, престарелый двоюродный дедушка, дядя, маленький мальчик и три монаха?Он замялся в нерешительности.– И?.. – спросила она, выгнув бровь.– Есть еще Роузи Макенна, – сказал он. – Я не вполне уверен, как объяснить тебе, кто такая Роузи.– Она твоя родственница?– Нет. Она мать Грегори.– Мать Грегори? – еле слышно повторила Аннабел. Он… он… – Так не годится, – сказала она. – Если ты собрался жениться, Ардмор, то должен отослать из дому прочих женщин. Если только ты не… – Ужасное подозрение пышным цветом расцвело в ее голове. Он выглядел таким невинным, но…– Ну и кем же, ты думаешь, мне приходится Роузи? – вопросил он, обмениваясь с ней шутливыми репликами, словно подобная вещь была темой для званого чая.Она не знала, что ответить. Слова, приходившие ей на ум, были сродни тем, что она слышала от мужчин, околачивавшихся возле конюшен, и неподобающими для того, чтобы их произносили вслух.– Отнюдь не моя любовница, – молвил он, и эти зеленые глаза явно лучились смехом. – Я не стал бы привозить тебя домой, чтобы познакомить со своей любовницей. – Он снова завладел ее рукой, но она сделала вид, что не заметила этого.– Так кто такая эта Роузи? – поспешно осведомилась она, пытаясь увести разговор от темы любовниц. – И Грегори?– Роузи была моей нареченной, – ответил он.Она вырвала у него руку, но секунду спустя он уже сидел подле нее на сиденье и, конечно же, снова смеялся над ней.– Ах, до чего ж ты, однако, недоверчивая особа! – сказал он. – Ну и ну, неужто ты всерьез полагаешь, что я привез бы домой жену, если б там меня ждала моя собственная невеста?– Тогда кто она такая?– Мы должны были пожениться много лет назад, – ответил Эван. Теперь он завладел обеими ее руками. – То был брак, который мой отец и его закадычный друг Макенна замыслили, когда мы были еще совсем крохами. Так вот, когда подошло время, Роузи послали ко мне в карете. – Он умолк, и глаза его потемнели. – По пути карету остановили какие-то головорезы. Ее нашли только неделю спустя.– О нет, – мягко молвила Аннабел.– С тех пор у нее не все в порядке с головой. Приблизительно девять месяцев спустя родился Грегори. Я бы женился на ней, когда мы поняли, что она носит ребенка, но в то время она даже не могла внятно сказать «да» или «нет» в церкви. И видишь ли, я ей не понравился. Она даже не могла приблизиться ко мне без крика. Теперь ей легче, хотя незнакомые мужчины всегда выводят ее из равновесия.– А ее отец?– Один раз приехал повидаться с ней и не захотел забирать ее обратно. Он порешил, что ее следует отослать в женский монастырь, где заботятся о таких бедных созданиях. Видишь ли, Роузи наполовину француженка. Ну разумеется, мы вели войну с Францией. Мы все равно послали письмо в монастырь, однако выяснилось, что Наполеон отправил всех монахинь на все четыре стороны. В результате вместо того, чтобы отослать к ним Роузи, мы заполучили трех собственных монахов. Они очень помогают нам заботиться о бедняжке.– Так, значит, она и есть вторая причина, по которой ты приехал за женой в Лондон? – предположила Аннабел, стараясь не обращать внимания на легчайшие поцелуи, которыми он покрывал ее пальцы.– Нет. Вторая причина – это отец Армальяк.– Один из твоих монахов? Эван кивнул.– Он отправил меня в Лондон потанцевать с девушкой.– Потанцевать с девушкой? – повторила Аннабел. – И только?– Ну, я истолковал это как совет найти жену, – ответил Эван. – Видишь ли, мне не была нужна жена. А отец Армальяк был со мной не согласен. И теперь я, пожалуй, понимаю его точку зрения.Он расправлял ее пальцы, словно лепестки цветка, намереваясь снова начать целовать ее ладонь…– Ты никогда не танцевал со мной, – поспешно сказала она. – Только с Имоджин.– Пути Господни неисповедимы, – молвил он. – Потому что именно с тобой я хотел танцевать, Аннабел, с той самой минуты, как увидел тебя. И именно на тебе я хотел жениться. Отнюдь не на Имоджин.Карета, накренившись, повернула за угол, и Эван бросил быстрый взгляд в окно.– Мы в Стивенейдже, – сообщил он, – и едем с отличной скоростью. Мы остановимся на ночь в «Поросенке и котле».Аннабел высвободила руки, чувствуя необычайное стеснение. Но Ардмор обхватил ладонями ее лицо и принялся скользить губами взад и вперед по ее губам.– Ты словно превосходнейшее вино, – мечтательным тоном сказал он.Аннабел прекрасно понимала, что он имеет в виду. От одного его прикосновения сердце начинало колотиться у нее в груди. Руки его заскользили по ее щекам, по волосам, и он собирался поцеловать ее, она чувствовала это… Эван отпрянул.– У нас проблемы, барышня, – сказал он.Аннабел ощутила такой острый приступ разочарования оттого, что он не поцеловал ее, что едва не притянула его голову к своей.– Мне хочется целовать тебя. Все время. Услышав это, она улыбнулась.– Даже когда твои губы изгибаются вот так, – молвил он; голос его понизился, приобретя бархатисто-хрипловатый оттенок, – я чувствую себя так, словно…– Так отчего же ты этого не делаешь? – поинтересовалась она, и манящая улыбка, изогнувшая ее губы, не принадлежала к числу тех, что вырабатываются перед зеркалом и оттачиваются, дабы заполучить богатого мужа.Она жаждала, чтобы он поцеловал ее снова. Когда они целовались, она не думала… не могла думать ни о чем, кроме этого.И Эван явно был не из тех мужчин, что разочаровывают леди. Он впился в ее губы в дурманящем поцелуе, который соблазнял и требовал. На этот раз Аннабел содрогнулась от самого первого прикосновения его губ, и тело ее, казалось, срослось с его телом, повторяя каждый его изгиб, жадно, словно уже было знакомо с твердыми контурами и…Руки его двигались вниз по ее спине, и она устремилась ему навстречу, чувствуя, как груди ее вплотную прижимаются к его груди. И тотчас на нее нахлынуло то ощущение покоя. Было в руках Эвана, в его объятиях что-то такое… отчего они казались самым надежным местом на земле. Если не считать того, что губы его терзали ее уста, порхая по ним снова и снова, покуда язык его наконец не проскользнул меж ее губ. К этому времени Аннабел была готова закричать, потому что ей хотелось… хотелось…Она даже не была уверена, чего. Она просто предоставила событиям идти своим чередом, примирившись с тем, что весь мир сузился до плотного кольца его рук.Когда дверца распахнулась и в карету хлынул свет, Аннабел даже не осознала этого. Все ее существо было поглощено ощущением густых волос Эвана, струившихся сквозь ее пальцы, натиском его губ, жаром, стремительно бежавшим по ее ногам, безрассудным наслаждением от их поцелуя…– Мы… – Он осекся. – Мы попали в затруднительное положение, – наконец вымолвил он.Она. втыкала шпильки в эту свою роскошную копну кудрей. На мгновение видение этих кудрей, струящихся вокруг ее грудей, промелькнуло у него в голове, так что он чуть не застонал в голос. Если так будет продолжаться, то он умрет к тому времени, как они доберутся до Шотландии.Она подняла на него глаза – женщина, которой, он с уверенностью мог сказать, нравилось целоваться. Всякий раз, когда он целовал ее, взор ее становился мягче и утрачивал легкое беспокойство, застывшее в ее глазах. У него руки чесались схватить ее в охапку, пинком отворить дверцу кареты и направиться прямо в гостиницу. На их брачное ложе и…– Мы не можем продолжать в подобном духе еще две недели, – – сказал он. – Не говоря уже о сегодняшней ночи.Внезапно он представил картину, как она мирно спит, вытянувшись подле него, в то время как он всю ночь напролет пожирает ее глазами.– Я не доберусь до Шотландии. Она выгнула бровь.– Прошлым вечером твой опекун пообещал мне, что если я трону тебя хоть пальцем прежде, чем мы сочетаемся браком, то он приедет в Шотландию и сделает кое-что весьма неприятное с моими членами.Аннабел открыто рассмеялась.– Мне трудно вообразить Рейфа воином-мстителем. Перед мысленным взором Эвана предстало застывшее от ярости лицо Рейфа, когда Эван объяснял ему, что Аннабел согласилась повременить со свадьбой, пока они не доберутся до Шотландии.– Он поверил мне, – сказал он. – Ему не понравилась эта мысль, но он был так добр, что поверил мне.– Разумеется, поверил, – молвила Аннабел, улыбнувшись ему. – Ты не был обязан спасать мою репутацию, ты это знаешь. Ты мог сказать, что знать не знаешь никакой мисс А.Э. Вся моя семья у тебя в долгу.Он знал, что не должен прикасаться к ней, но все равно приподнял ее подбородок.– Они могут думать все, что угодно, – сказал он, – но ты ничего мне не должна, Аннабел. Я хотел, чтобы ты стала моей с той самой минуты, когда впервые увидел тебя, и, сказать по правде, мне следовало бы самому написать ту статью в «Вестнике».– Теперь-то я вижу, что ты шотландец, – вызывающе молвила она, широко улыбнувшись ему. В ее восхитительных глазах не было ни тени беспокойства.– До мозга костей, – прорычал он в ответ и осмелился запечатлеть всего-навсего один поцелуй в уголке ее рта. Но тут же прибавил: – Нам надобно поговорить.– Помимо всего прочего, еще и потому, что эта карета стоит в гостиничном дворе, – подчеркнула Аннабел. – И все обитатели гостиницы, должно быть, порядком озадачены тем, почему мы не покинули карету.– Нет, не озадачены, – ответил он, запечатлев еще один поцелуй в другом уголке ее рта – просто для ровного счета. – Они думают, что мы не утерпели и решили устроить свою первую брачную ночь прямо здесь. Карету, вероятно, окружили зрители, которые ждут, чтобы увидеть, не начнет ли экипаж раскачиваться взад и вперед.– Начнет раскачиваться? – повторила она с зачарованным и в то же время восхитительно наивным видом. – Раскачиваться?Эван не мог ей этого объяснить. Не мог без того, чтобы не схватить ее в охапку, и тогда карета действительно начнет раскачиваться. Если не перевернется вверх тормашками.– Мне придется спать в конюшне, – со стоном вымолвил он.– Ты не можешь так поступить, – сказала Аннабел; глаза ее искрились лукавством. – Весть об этом просочится наружу, и все подумают, что мы стали жить врозь еще до свадьбы. Это никуда не годится.– Вылитая Ева! – молвил он, с восхищением воззрившись на нее. Только попроси она его съесть яблоко, и оно исчезло бы в два счета. – Прелюбодеяние без Божьего благословения есть грех, – сказал он не столько для нее, сколько для себя самого.Он не был уверен, знает ли она это слово, но она знала. Она вздернула носик.– Значит, я Ева? – спросила она, тряхнув кудрями.– Да. И думаю, нам лучше установить для себя некоторые границы.– Мне нет надобности в правилах, – презрительно усмехнулась она. – Не так уж вы мне интересны, лорд Ардмор, несмотря на то что, по-вашему, моя репутация погублена и ни один мужчина на мне больше не женится.– В таком случае правила для меня, – сказал он. – Потому что моя репутация определенно погублена, и ни одна женщина больше не выйдет за меня замуж, а я даже не имел удовольствия видеть тебя обнаженной.Услышав это, она зарделась и ничего не сказала.– Полагаю, нам лучше перестать целоваться, – со вздохом молвил он. – Потому что я знаю, куда это ведет.Аннабел ощутила острый приступ разочарования. Поцелуи Эвана были тем единственным, что рассеивало ее замешательство и страх.– Разумеется, если ты не в состоянии держать себя в руках, – надменно изрекла она.– Знаешь, мы, шотландцы, отличаемся от англичан.– Я это заметила!– Тогда ты скоро заметишь и то, что мы не боимся говорить правду. А правда в том, что рядом с тобой я теряю всякое самообладание.– Всякое? – с некоторым любопытством спросила она. Он кивнул.– Так что решать придется тебе, Аннабел, любимая. Придется тебе сдерживать нас. Только поцелуи. И помни, в спальне – ни-ни. Думаю, нам лучше установить некий предел. Десять поцелуев в день будет более чем достаточно.Аннабел широко улыбнулась ему. Было нечто чрезвычайно приятное в том, чтобы заставить этого человека-гору признаться, что рядом с ней он теряет всякое самообладание. Это в некоторой степени искупало унизительную манеру их помолвки и унижение оттого, что он не захотел жениться на ней без промедления.– В таком случае, – молвила она, – будьте добры, отворите эту дверь, лорд Ардмор, и мы разочаруем толпу.– Не лорд Ардмор, – сказал он.– Эван.Когда он улыбнулся, она едва не поцеловала его снова. Он, похоже, угадал ее мысль, не успела та промелькнуть у нее в голове, и улыбка его стала шире.– По моим подсчетам, сегодня мы уже дошли до пяти поцелуев.Аннабел наклонилась вперед и постучала в дверь.– Пожалуй, нам стоит начать с полумеры, – заявила она. – Принимая во внимание отсутствие у тебя самообладания.– Нет уж, я получу все, что мне причитается, – пообещал ей он. Глава 14 Гостиничный двор «Поросенка и котла» являл собой вихрь кипучей деятельности.Спустившись с подножки, она осознала, что суматоха эта большей частью была вызвана их прибытием. Внутренний дворик, казалось, кишел людьми, облаченными в фамильные цвета Эвана – черное с темно-зеленым, – которые водили туда-сюда лошадей и таскали дорожные сундуки.Аннабел обратилась к своему будущему мужу:– Так с нами ехали верховые?– Шесть – спереди и шесть – сзади, – оглядевшись, ответил он. – О, а вот и Мак.К ним подошел худощавый мужчина в очках с бумагами в руках.– И грумы? – осведомилась Аннабел.– Как и полагается, – сказал Эван, – по четверо на запятках каждого экипажа.Тем утром Аннабел пребывала в таком оцепенении, что едва ли обратила внимание на цвет их кареты и тем более не заметила, что они путешествовали не одни. Теперь она медленно осмотрелась вокруг. Они приехали в сверкающей карете, выкрашенной в темно-зеленый цвет и отделанной черным. Помимо нее, во дворе в сторонке стояли еще два экипажа, все того же цвета – правда, несколько менее изысканного вида.В душе ее зашевелилось весьма странное чувство. Либо ее будущий муж был транжирой, либо… либо… Она обернулась к нему, но появившийся мужчина в очках беседовал с Эваном.– Аннабел, позволь представить тебе мистера Маклейна, моего управляющего, – молвил Эван. – Мы с Маком вместе вот уже двенадцать лет, и я не знаю, что бы я без него делал. Мак едет впереди нас и будет встречать нас на каждой остановке. Можешь тоже звать его Маком, если он не возражает.Аннабел протянула ему руку. У мистера Маклейна были добрые карие глаза и усталое выражение лица. Он несколько неуверенно взял ее руку, после чего выпустил ее и поклонился. Поэтому она сделала реверанс.– Леди Ардмор, – изрек управляющий, – добро пожаловать в «Поросенка и котел». В гостинице с нетерпением ожидают вашего приезда. – Он обернулся к Эвану: – Вам отведена лучшая комната, милорд, и по такому случаю жена владельца гостиницы готовит для вас особенный обед. Они весьма взволнованы, поэтому если вы сможете уделить минутку своего времени, дабы поприветствовать их, они будут весьма вам признательны.– Конечно, сможем, – ответил Эван, просунув руку Аннабел себе под локоть. – Ну что ж, идем, жена моя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34