Имоджин покачала головой:— Ах нет. Мы… — Она не договорила фразу. — Джози тоже вполне довольна жизнью. Ее гувернантка в ужасе оттого, что Джози не желает строго следовать правилам поведения, но они заключили соглашение, которое устраивает их обеих: Джози с утра и до полудня подчиняется всем правилам, которым подобает подчиняться леди и которые она сама называет вздором, за это после полудня ей разрешается читать все, что она пожелает.— Почему ты не заказываешь новые платья? — настойчиво повторила Тесс. Имоджин взглянула на своего мужа, но он стоял рядом с Лусиусом у окна ложи, и оба они наблюдали, как финиширует какая-то мускулистая низкорослая лошадь.— Боюсь, что Дрейвен на этой неделе проиграл огромную сумму, — прошептала она на ухо Тесс.— Сколько? — грубовато спросила Тесс.— Двадцать тысяч фунтов. — Потом, увидев выражение ица Тесс, Имоджин торопливо добавила: — Такие пустяки е слишком волнуют людей, подобных Дрейвену. Он на все мотрит оптимистически. Но мне, конечно, пришлось не-колько сократить расходы на хозяйство. Он после этого так пал духом.— Могу себе представить, — сказала Тесс. Ей было нетрудно это сделать, стоило лишь вспомнить выражение отцовского лица.Их разговор прервал Дрейвен, который позвал Лусиуса в конюшни, чтобы посмотреть, как готовят к участию в скачках какую-то лошадь, клички которой Тесс не расслышала. В это мгновение толпа взревела. Дрейвен и Имоджин бросились к окнам, чтобы узнать, что происходит. Лусиус в мгновение ока поднял ее на ноги, взял в ладони лицо и крепко поцеловал.В затуманившемся мозгу Тесс сразу же возникла картина, которую можно было наблюдать всего лишь этим утром: он склонился над ней, грудь его золотится в утреннем свете; он смотрит на нее сверху вниз, стиснув зубы, и лицо его никак нельзя назвать не выражающим никаких эмоций; ее возбуждение все нарастает и нарастает, а он наблюдает за ней…И теперь Тесс заметила то же выражение в его глазах, а ведь он всего-навсего потер ее щеку большим пальцем, причем не снимая перчатки.— Как ты это делаешь? — спросила она.— Делаю — что?— Заставляешь меня… — Тесс замолчала и хотела было отступить на шаг, но сзади была стена. Дрейвен в это время высунулся из ложи и орал кому-то, кто находился на скаковой дорожке. Тесс почувствовала, что краснеет. — Думать о тебе, — шепотом закончила она.— Я сам думаю о тебе, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. Он даже не прикасался к ней, а она дрожала всем телом. Его взгляд скользнул на обитую красным бархатом кушетку, стоявшую рядом с ними, рассчитанную на то, чтобы выдерживать немалый вес герцога Йоркского.Тесс покраснела до корней волос.Лусиус подошел к ее сестре и Дрейвену. Тесс, прислонившись головой к стене, попыталась поразмыслить над ситуацией. Похоже, что ее муж способен, не шевельнув и пальцем, зажечь ее… ввести ее в искушение…В этот момент Тесс вдруг заметила, что Имоджин и Дрей-вен уходят из ложи, а Лусиус не только закрывает за ними дверь, но и запирает ее.— Даже не думай о подобных вещах! — возмущенно прошептала она.— О каких таких вещах? — спросил Лусиус, едва сдерживая смех, и направился к ней. Нарочито медленно он принялся палец за пальцем снимать перчатки. Она в ужасе смотрела, как он бросил на кресло сначала одну, потом другую перчатку.— Не понимаю, что ты делаешь, — с трудом дыша, сказала Тесс, хотя отлично знала, что он намерен сделать. Ее здравомыслящий, сдержанный супруг снял затем плащ, и даже девственница безошибочно поняла бы, что означало при этом выражение его лица. У Тесс задрожали колени. — Ложа открыта, — сказала она. — Сюда может заглянуть кто угодно!— Окна выходят прямо на скаковую дорожку, — успокоил ее Лусиус. — Сюда можно заглянуть только тому, кто находится на скаковой дорожке.В этот момент раздался такой топот, словно мимо пронеслось стадо слонов.— Там столько людей, — прошептала она. Он принялся медленно, одну за другой расстегивать пуговки жилета.— Это жокеи, — сказал Лусиус. — А у жокеев много других забот, им некогда заглядывать в окна. Ты, кажется, хотела, чтобы я был более пылким? — напомнил он.— Я не это имела в виду, — прерывисто дыша, сказала она. Темно-зеленый жилет, мелькнув в воздухе, полетел в сторону. У Тесс учащенно забилось сердце.Мимо рысью проехал рефери. Он даже не взглянул в их сторону, но его полосатая рубашка и маленькая кепочка оказались совсем близко от нее…— Не смей снимать сорочку! — крикнула она.Лусиус подошел к ней. Глаза его поблескивали. Тесс почувствовала, что может соскользнуть вниз по стене, потеряв сознание, словно какая-нибудь героиня мелодрамы, но она взяла себя в руки и сердито взглянула на него.— Любой человек верхом на лошади может заглянуть в эту комнату, — сказала она.Лусиус пробормотал что-то нечленораздельное и, сняв с головы шляпу, неожиданно оказался прямо перед ней так близко, что она почувствовала жар его тела и пряный, свежий запах, принадлежавший только ему одному. Ее мужу.— Ах, Лусиус, — шепнула она, глядя на него. Тесс понимала, что все, что ей хочется сказать, он прочтет по ее глазам.— Тесс! — откликнулся он. Она стояла в углу, и его большое тело заслоняло ее от любых посторонних взглядов. — Тебя здесь никто не увидит.Он был прав. Она почувствовала, как на тубах у нее появляется улыбка, хотя она изо всех сил старалась сохранять строгое выражение лица и не казаться — избавь, Господь, — слишком нетерпеливой. Но он уже задирал вверх ее юбки.— Я должен… прикоснуться… к тебе, — пробормотал Лусиус. — Ты меня слышишь, Тесс? Я был не в силах…И его крупная рука оказалась между ее ногами, прежде чем она смогла сформулировать ответ. А потом она и впрямь поступила совсем как героиня мелодрамы: тихо охнув, растаяла окончательно. Лусиус только и ждал этого: сильная рука прижала ее к груди, а пальцы другой руки уже погрузились в ее тепло, и когда она открыла рот, чтобы запротестовать, его губы прижались к ее губам.Тесс попыталась было вырваться, но губы у него были такие горячие, а пальцы, мягко прикасаясь к ней, заставляли кровь быстрее циркулировать по телу. Тесс вдруг перестала сопротивляться и прижалась к нему, наслаждаясь его поцелуями.Лусиус что-то сказал, но она не расслышала, потому что кровь громко пульсировала в ушах. Он повторил:— Прошу тебя… Тесс?Она судорожно глотнула воздуха и взглянула на него. Наверное, Лусиус прочел ответ в ее глазах, потому что его руки, осмелев, принялись ласкать ее грубее, а она, приникнув к нему, боялась оторвать губы от его губ, чтобы не сказать нечаянно «нет», как это следовало сделать.Лусиус вдруг вспомнил, что не сумел пока убедить свою жену, что она не является всего лишь приятным дополнением к его жизни, которым можно насладиться в подходящие время в подходящем месте.Но для этого не было времени. Тесс прерывисто дышала, ожидая продолжения, и ему больше всего на свете хотелось сейчас уложить ее на герцогскую кушетку и погрузиться в ее тепло. Но он боялся, что кто-нибудь мог их увидеть. А ее ноготки нетерпеливо впивались в его плечо.— Нам не следует это делать, — тяжело дыша, сказала Тесс.— Мы ничего не делаем, — успокоил ее он, не переставая ласкать рукой. — Подними головку, Тесс, — говорил он. В его голосе появились воркующие гортанные нотки. — Ты моя, моя Тесс, моя супруга.Лусиус уложил ее голову к себе на плечо и поцеловал с глубоким чувством удовлетворения и правильности происходящего, которое охватывало его всякий раз, когда он произносил эти слова: «Моя супруга».Тесс дрожала; он поцеловал ее еще крепче, а рука принялась ласкать ее еще энергичнее. Она вскрикнула и вцепилась в его сорочку.Лусиус мог бы повторять эти слова снова и снова, но в этом не было необходимости. Его Тесс и без того принадлежала ему; она дрожала в его объятиях. Он стиснул зубы и еше крепче прижал ее к себе, с трудом подавляя желание немедленно расстегнуть пуговицы на брюках и…Но надо подождать до вечера. Для этого существуют супружеские постели. Все должно происходить как следует. А сейчас это неразумно.Тесс взглянула на него: взгляд ее с трудом фокусировался, губы распухли от его поцелуев, и все разумные мысли чуть было не покинули голову Лусиуса. Но он взял себя в руки и лишь нежно поцеловал ее. Она прильнула к нему — теплая и беспомощная, как котенок.— Пожалуй, я снова надену жилет, — сказал Лусиус.— Жилет, — еле слышно повторила она и потерлась щекой о его грудь.Он переложил ее на кушетку и попятился, опасаясь, что поддастся собственным низменным инстинктам, потому что Тесс, кажется, отбросила стеснение и смотрела на него призывным взглядом.Лусиус поднял и надел жилет, продолжая смотреть на нее, свою жену, лежащую в такой соблазнительной позе и такую желанную.— Разве ты… ты не… — пробормотала Тесс.— Нет! — решительно сказал он, взъерошив рукой шевелюру. Странно, но если не смотреть ей в глаза, то Тесс выглядела так, как подобает леди. Но стоило подумать…Лусиус запретил себе думать об этом и отодвинул задвижку на двери. Кто знает, когда сестре Тесс и ее мужу вздумается вернуться, хотя он дал этому прохвосту тысячу фунтов, чтобы он поставил их на три заезда подряд. Он ни минуты не сомневался, что Мейтленд уже проиграл все до последнего пенни.Время, проведенное наедине с женой, того стоило.— Какой утомительный человек твой зять, — сказал Лусиус и, отыскав шляпу, надел ее на голову.— Ты так думаешь? — спросила Тесс, с таким усердием пытаясь поддержать разговор, что он усмехнулся. — Мне тоже бывает иногда утомительно поддерживать с ним беседу. — Она встала и подошла к окну, избегая смотреть ему в глаза. Ему показалось, что он заметил в ее взгляде то ли обиду, то ли разочарование.Лусиус подошел и остановился за ее спиной, на какое-то мгновение позволив себе прижаться с соблазнительному маленькому заду.— Лусиус! — произнесла Тесс сдавленным голосом.Он сделал шаг назад и в сотый раз поправил ставшие тесными брюки.— Извини, дорогая, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты знала, что я могу утратить присущий джентльмену контроль над собой и овладеть тобой прямо на этой кушетке. А этого не следует делать. Мы оба это понимаем.Тесс взглянула на него, но ни о чем не спросила, а лишь улыбнулась и поправила ему галстук.Жест был такой интимный, что в обычно непроницаемых глазах Лусиуса появилось несвойственное им выражение — желание, а может быть, неприкрытое вожделение или собственническое чувство? Ведь она была его женой.Короче говоря, когда Мейтленд открыл дверь ложи, они целовались. Целовались, презрев мнение окружающих, перед открытым окном.— Вас мог увидеть любой жокей, — заметила Имоджин, когда мужья отправились в конюшню. Дрейвен не мог оставаться в ложе, когда можно было потолкаться среди тех, кто заключает пари, и узнать, каковы шансы у фаворита.— Думаю, что у жокеев есть дела поважнее, — сказала Тесс, подавив улыбку.— Вижу, что вы с Фелтоном ведете себя, как положено молодоженам, — резко сказала Имоджин.— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась Тесс.— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — рассердилась Имоджин. — Дрейвен ничего не сказал, но я видела, что ему, как и мне, было стыдно застать вас целующимися за закрытой дверью, словно служанку с лакеем.— Почему ты говоришь так недоброжелательно? — спросила Тесс, почувствовав, что краснеет.У Имоджин засверкали глаза.— Ага, покраснела! Знаешь, что я права. Спряталась здесь, в своем плюшевом гнездышке, и позволяешь своему богатому муженьку делать с собой все, что заблагорассудится. Ты меня удивляешь, Тесс!— А ты удивляешь меня, Имоджин, — сказала в ответ Тесс.— Я по крайней мере вышла замуж по любви, — сердито огрызнулась Имоджин.Тесс почувствовала нарастающий гнев. Никто в мире не мог бы вывести ее из себя так, как это умели делать ее сестры, а Имоджин сейчас умышленно провоцировала ее.— Ты не просто недоброжелательна, но груба! Если ты до сих пор не поняла, то напомню тебе, что я так поспешно вышла замуж отчасти для того, чтобы замять скандал, вызванный твоим замужеством!— Даже леди Гризелда ничуть не смущена моим скоропалительным браком, — сердито возразила Имоджин, поправляя шляпку. — Она сказала, что браку по специальному разрешению можно лишь позавидовать. Смотри, какую миленькую шляпку подарила мне леди Гризелда; она надевала ее всего два или три раза, и шляпка ей не понравилась. Конечно, тебе больше никогда не придется носить поношенные вещи. — В голосе ее теперь слышалась явная враждебность.— Насколько я понимаю, Лусиус спас тебя от скандального замужества «с побегом», — жестко произнесла Тесс. — Именно он дал лорду Мейтленду денег на покупку специального разрешения.Имоджин махнула рукой.— Естественно, Дрейвен не носит при себе постоянно по нескольку сотен фунтов. Он, видишь ли, не купец.У Тесс бешено колотилось сердце.— Лусиус тоже не купец. Извини, если тебе не нравится муж, которого я выбрала.— Мне это безразлично. Однако печально, выйдя замуж по любви, сознавать, что твои сестры заключают браки, основываясь исключительно на толщине кошелька будущего супруга.— Я вышла замуж за Лусиуса не по этой причине, — сказала Тесс, ценой неимоверных усилий стараясь сохранить спокойствие.— Я знаю, — кивнула Имоджин. — Я слышала о том, что произошло с Мейном. — В ее глазах впервые промелькнуло искреннее сочувствие. — Я сожалею об этом, Тесс.Тесс даже не сразу поняла, о чем говорит Имоджин, но потом вспомнила, что ее бросил граф.— Я не хотела быть такой врединой. Не понимаю, почему я так взъелась на тебя. Простить себя не могу! — Имоджин выглядела такой расстроенной, что Тесс перестала сердиться.— Ладно, успокойся. — Она обняла сестру за плечи. — Я вышла замуж не по любви, и Лусиус баснословно богат. Все это правда.— А мне повезло, что я избежала этого, ведь правда? — спросила Имоджин, но в голосе ее снова послышались жесткие нотки.Мимо ложи промчалась еще группа лошадей.— Теперь надо смотреть внимательнее, — сказала Имоджин, садясь у окна. — Синий Питер может появиться в любой момент. Дрейвен возлагает на него большие надежды.— Какой он? — спросила Тесс, усаживаясь в кресло рядом с Имоджин. Она чувствовала, что разговор о лошадях поможет успокоиться им обеим.— Синий Питер? Он бы тебе не понравился, — сказала Имоджин.— Противный?— Очень. Он пытается укусить все, до чего может дотянуться, и у него слишком сильные шея и плечи. Скоро он будет непригоден для участия в скачках. Конюхи нервничают и не хотят объезжать его. На днях какой-то шалопай запустил в него имбирным пряником, так он чуть не снес копытами загородку, отделявшую его от мальчишки.— Какой позор, — сказала Тесс. — Сколько ему лет?— В том-то и дело: он всего лишь годовичок. Представляешь, каким он станет, когда будет двухлеткой? Но Дрейвен любит это животное. Он и слышать не хочет о том, чтобы исключить его из участия в скачках. — Она на мгновение замолчала.— Папа сказал бы, что ему еще рано участвовать в скачках. Наверное, для него слишком велико напряжение, — предположила Тесс.— У папы были во многом устаревшие понятия. Дрейвен внимательно изучал этот вопрос. В Англии годовички уже давно участвуют в скачках. Дрейвен в этих вопросах гораздо лучше разбирается, чем папа.— Не понимаю, каким образом кембриджский диплом поможет ему определять последствия для лошади от ее участия в скачках на первом году жизни, — возразила Тесс.— Поверь мне, — высокомерно заявила Имоджин, — Дрейвен — лошадник другой формации, чем наш отец. Не забудь, что папины лошади никогда не побеждали.Тесс закусила губу. С ее точки зрения, сходство между отцом и Дрейвеном было очевидным, вплоть до того, что Мейтленд тоже никогда не выигрывал Кубок и не мог себя содержать без существенной помощи со стороны своей мамаши.Толпа снова взревела. Заезд закончился.— Этот заезд я целиком пропустила, — сказала Тесс, которой очень хотелось, чтобы поскорее вернулся Лусиус. С Имоджин было что-то не в порядке, но она не знала, как ее об этом спросить. Вот если бы здесь была Аннабел, которая была большой мастерицей выпытывать чужие секреты! — Но ты мне не сказала, счастлива ли ты, Имоджин? Скажи, брак с Мейтлендом оправдал все твои мечты?— Я уже говорила тебе, что он великолепен, — заявила Имоджин.Однако Тесс чувствовала, что что-то с ней не в порядке: глаза у нее не сияли так, как до брака с Дрейвеном. Она продолжала говорить, что все идет великолепно, тем не менее…— А как тебе живется с леди Клэрис? Лицо Имоджин немного омрачилось.— Я могу регулярно видеться с Аннабел и Джози. Хоть каждый день. Но как только Дрейвен выиграет золотой Кубок, мы, естественно, переедем в собственный дом.— Должно быть, тебе трудно приходится, — заметила Тесс, положив свою руку на руку Имоджин.Имоджин взглянула на нее и усмехнулась так, как прежде.— Леди Клэрис умеет причинять неприятности. Но я нашла выход. С тех пор как я начала читать ей по утрам Катулла, она стала считать меня образованной и изменила свое отношение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33