— Нет, сэр.
— Можете ли вы утверждать, — оживился Вэнстоун, — что вас с миссис Уэйд связывают дружеские отношения?
Уильям посмотрел прямо в глаза Рэйчел и твердо ответил:
— Да, сэр.
— Вы с ней близкие друзья?
Прошло несколько секунд, пока Уильям обдумывал ответ.
— Да, — заявил он решительно. — Я бы сказал, что это так.
Вэнстоун набросился на него как коршун.
— Однако несмотря на то, что вы близкие друзья, миссис Уэйд ни слова не сказала вам о письме, отменяющем условия ее освобождения из тюрьмы? О письме, которое, в сущности, сделало ее свободной женщиной?
Рэйчел опустила взгляд, не в силах вынести замешательства, написанного на простом и честном лице Уильяма. После долгой паузы он пробормотал что-то невнятное, и Вэнстоун заставил его повторить.
— Нет, она мне ничего не говорила, — неохотно повторил управляющий.
Его попросили сесть на место.
Вэнстоун и Карнок придвинулись друг к другу и начали шептаться. В зале поднялся глухой гул, но вдруг его прорезал звонкий женский голос:
— Я хочу кое-что сказать.
Энни тяжеловесно и неуклюже поднялась со своего места, опираясь на плечо Холиока как на костыль. Она была закутана в объемистую синюю шаль, нисколько, впрочем, не скрывавшую величественный вид ее живота.
— Преподобному Морреллу пришлось уехать в Мэрсхед по долгу службы, но я надеялась, что к этому часу он вернется. Он хотел прийти на слушания и дать показания в пользу миссис Уэйд. Я хочу сказать несколько слов вместо него.
Мэр милостиво кивнул.
— Это имеет прямое отношение…
— Это не показания, строго говоря. Мне ничего не известно о поездке миссис Уэйд в Плимут или об условиях ее освобождения из тюрьмы.
— Понятно.
Вэнстоун потянул себя за кончик серебряного уса, затем сделал разрешающий, высокомерно-снисходительный жест рукой.
— В таком случае вам нет нужды давать присягу, миссис Моррелл, и вы можете говорить со своего места.
Энни весьма сухо кивнула и поблагодарила без особого тепла.
— Я только хочу сказать, — заговорила она, обращаясь ко всему залу, — что мы с преподобным Морреллом хорошо узнали миссис Уэйд за последние полгода, и мы считаем ее порядочной женщиной, по-настоящему благородной женщиной. Совершенно очевидно, что произошла ошибка, какая-то бюрократическая путаница, возможно, недоразумение в канцелярии Уайтхолла. Надеюсь, вынося решение, вы будете руководствоваться терпимостью и пониманием… насколько это совместимо со строгим следованием букве закона.
— Это все? — церемонно осведомился Вэнстоун.
— Да. Нет, погодите. Ей позволят выступить в свою защиту?
Его улыбка была сама любезность.
— От всей души благодарю вас, миссис Моррелл. Могу лишь заметить, что миссис Уэйд чрезвычайно повезло с друзьями.
Он вежливо намекал, что ей пора сесть, но Энни не шелохнулась.
— Прошу прощения. Ей разрешат сказать что-то в свое оправдание?
Отработанная годами улыбка мэра не дрогнула.
— Вы, вероятно, не вполне понимаете, сударыня, что это суд первой инстанции. Миссис Уэйд не заручилась услугами адвоката, который мог бы представлять ее интересы, а следовательно, она не имеет права голоса в данном слушании. Благодарю вас. От всей души благодарю.
С этими словами он отвернулся от нее и вновь перешел на шепот, углубившись в совещание с капитаном Карноком. Озабоченно хмурясь, Энни наконец опустилась на свой стул.
В одном Рэйчел была согласна с мэром Вэнстоуном: ей действительно повезло с друзьями.
— Миссис Уэйд.
Совещание судей закончилось. Рэйчел выпрямилась и посмотрела им в лицо.
— Ваша милость, — негромко откликнулась она, обращаясь к Вэнстоуну.
Как всегда, он взял на себя труд говорить от имени суда. Ее насторожило выражение его холодных серых глаз: смесь неумолимости и отчуждения, не сулившая ей ничего хорошего.
— Суд считает, что вы нарушили условия своего освобождения, неоднократно и повторно не являясь на встречу с приходским и окружным констеблями, которым были обязаны докладывать о своем местопребывании, а также пренебрегая своевременной выплатой оставшегося за вами денежного долга перед короной. В добавление к этому у суда есть веские основания заключить, что ваш отъезд в Плимут и последующие расспросы относительно кораблей, направляющихся в трансатлантические порты, представляют собой в лучшем случае попытку обойти предписания, обусловившие ваше освобождение, а в худшем — преступный умысел, направленный на бегство из страны. Ваш приговор за совершенное преступление, а именно за убийство, предусматривал пожизненное тюремное заключение с возможностью освобождения после отбывания десятилетнего срока каторжных работ. В нем также была оговорена возможность пересмотра условий освобождения после двухлетнего испытательного срока. Миссис Уэйд, можете ли вы сообщить о каких-либо причинах, освобождающих данный суд от обязанности рекомендовать окружному суду вернуть вас в Дартмурскую тюрьму на новый срок, определяемый окружным судом, но в любом случае не превышающий двух лет?
Два года. Она не ослышалась, хотя высокий размеренный голос отдавался у нее в ушах отдаленным гулом. Какая-то тонкая проволочная пружина все туже и туже закручивалась у нее в груди, грозя лопнуть. Два года!
Словно издалека Рэйчел увидела свои закованные руки, потянувшиеся к деревянному барьеру и впившиеся в него с такой силой, что пальцам стало больно. И все же она покачнулась. Перекладина впилась ей в живот. Ей хотелось осесть, повиснуть на деревянном брусе, перегнуться через него. Усилием воли выпрямив колени и прижав локти к бокам, стараясь сосредоточиться на расплывающемся перед глазами лице Вэнстоуна, она попыталась сосредоточиться и вспомнить, в чем, собственно, заключался его вопрос. Слова путались у нее в мозгу, она никак не могла ухватить точную формулировку. Следует ли ей ответить «да»? А может быть, «нет»? Вдруг она ошибется и выберет неверный ответ?
— Ваша милость, — пролепетала Рэйчел, и тут у нее перехватило горло. Закрыв глаза, она хрипло прошептала: — Ваша милость, не могли бы вы… Я не вполне…
Ее прервал тихий ропот голосов. Казалось, все посетители у нее за спиной заговорили разом. Рэйчел прекрасно понимала их нетерпение, но ей хотелось дать правильный ответ, а главное — не лишиться при этом чувств.
— Ваша милость, — попыталась она еще раз, стараясь говорить громче.
Сердитый крик покрыл все остальные голоса в комнате:
— Почему она в кандалах?
Кто-то начал объяснять:
— Потому что она…
— Освободите ее!
— Она…
— Освободите ее!
Констебль Бэрди сунул ключ в замок наручника на ее правом запястье, потом отпер левый. Кандалы упали с ржавым лязгом. Рэйчел вдруг почувствовала себя невесомой и даже испугалась, что вот-вот оторвется от земли и взлетит. Ей представилось, как она парит над переполненным залом, и это вынудило ее вновь судорожно уцепиться за перекладину. Бэрди повернулся боком, и за его сутулыми плечами Рэйчел увидела Себастьяна.
Он промок насквозь и где-то потерял шляпу. Вода стекала с его волос и бежала по лицу, капая на сюртук, мокрая рубашка облепила ему грудь. Тяжело дыша, он встал между ней и судейским столом. Его глаза горели, как раскаленные угли, ей казалось, что она со своего места ощущает их жар. И еще она почувствовала, что он колеблется, не зная, как поступить: ему хотелось подойти к ней, дотронуться до нее, но он остался на месте, широко расставив ноги и стиснув руки в кулаки. Вокруг его сапог на полу уже образовались довольно внушительные лужи. Рэйчел отчетливо видела, что Себастьян готов полезть в драку. Он старался овладеть собой, но ему это плохо удавалось.
— Милорд! — громко воскликнул мэр Вэнстоун, поднимаясь на ноги. — Мы не были осведомлены о вашем возвращении. Мы…
— Да, это заметно, — прорычал Себастьян; огонь, полыхавший в его глазах, превратился в открытую враждебность, и он охотно обратил ее против Вэнстоуна, словно радуясь тому, что нашел законный выход своему гневу.
— Может быть, присоединитесь к нам, — чопорно предложил Вэнстоун, — раз уж вы почтили нас своим присутствием?
И он коснулся рукой спинки пустого стула рядом с собой.
Себастьян пропустил приглашение мимо ушей.
— Почему миссис Уэйд была в кандалах?
— Милорд, она была задержана в Плимуте в тот момент, когда разузнавала на пристани о кораблях, отплывающих в иностранные порты. С этого момента с ней — не без основания, как я полагаю, — обращались как с арестанткой, замышляющей побег.
— Что за вздор! — отчеканил Себастьян с таким обжигающим презрением, что Вэнстоун вспыхнул. — Почему ей запрещено быть в Плимуте, или в Брайтоне, к примеру, или в Дувре и разузнавать о чем угодно на свете?
— Потому что, — мягко вставил капитал Карнок, — миссис Уэйд была оставлена под вашим попечительством с тем условием, что она не покинет Линтон-холл до вашего возвращения, милорд. По крайней мере такова была договоренность, которой мы с вами достигли накануне вашего отъезда.
Кто-то удовлетворенно хмыкнул. Себастьян стремительно обернулся на звук и увидел Салли во втором ряду.
— Ты, — процедил он сквозь зубы, грозно двинувшись навстречу бывшему приятелю. — Что ты здесь делаешь?
Салли обхватил руками колено и небрежно откинулся на спинку скамьи, старательно притворяясь равнодушным, хотя блеск в глазах выдавал его возбуждение.
— Это ведь публичные слушания, не так ли? Себастьян, мой старый друг, я бы их не пропустил ни за что на свете!
Сидевшая рядом с ним Вайолет Коккер захихикала, прикрывая рот рукавом.
Холодный убийственный гнев охватил Себастьяна. Рэйчел даже подумала, что, если бы Вэнстоун не отвлек в этот момент его внимание, он набросился бы на Салли с кулаками.
—Милорд, тщетные оправдания миссис Уэйд сводятся к несуществующему, по всей видимости, письму от министра внутренних дел, аннулирующему условия ее освобождения. Если бы подобный документ существовал, дирекция тюрьмы, наместник графства и мы, мировые судьи данного округа, были бы, вне всякого сомнения, осведомлены. Однако никто не поставил нас в известность о нем, и в то же время — прошу меня простить, милорд, — но я совершенно уверен, что Ее Величество не поддерживает секретной переписки с осужденными преступниками. В отсутствие каких-либо доказательств…
— Такое письмо было, — перебил его Себастьян.
— Со всем уважением к вам, милорд, вы его видели?
— Нет, я полагаю, оно было украдено.
— Украдено? Как странно! У вас имеются доказательства…
— Кто вас надоумил? Кто вас подбил на это? Салли? Сколько он вам заплатил, чтобы отправить ее обратно в тюрьму?
Лицо мэра побагровело, он с достоинством выпрямился.
— Да как вы смеете? Богом клянусь, сэр, это гнусная ложь! Я требую извинений.
Себастьян резко повернулся к Салли. Тот ухмыльнулся ему в лицо с нескрываемым торжеством, к которому примешивалось удивление,
— Не докажешь, д’Обрэ. Хотя погоди, ты же теперь Мортон, разве нет? Граф Мортон, разрази меня гром! Но это дела не меняет. Ты все равно не сможешь ничего доказать.
Себастьян пришел в неистовство, но тут сквозь ропот возбужденной публики и негодующие возгласы Вэнстоуна, отчаянно застучавшего кулаком по столу, чтобы навести порядок, до него донесся тихий настойчивый голос, зовущий его по имени. Он обернулся и посмотрел на Рэйчел. Одной рукой она цеплялась за барьер, другую простирала вперед, словно стремясь дотянуться до него, остановить. Страдание, написанное на ее лице, заставило его опомниться.
Так он ей ничем не поможет. Ему хотелось как можно скорее вытащить ее отсюда, применив силу, если понадобится (он просто умирал от желания дать кому-нибудь по физиономии), но если он потеряет самообладание, то лишь сыграет на руку Салли. Он не должен заразиться мучительным страхом Рэйчел, ему надо сохранить голову на плечах.
Решительно повернувшись спиной к Салли, Себастьян спросил у мэра, все еще кипевшего праведным негодованием:
— В чем обвиняют миссис Уэйд? Я хотел бы еще раз услышать выдвигаемые против нее обвинения.
— Она…
— Она пропустила несколько визитов к Бэрди, не так ли?
— А также к констеблю округа. Кроме того, она…
— Почему ее не известили? Раз она не приходила отмечаться, почему никто на это не обратил внимания?
Тут заговорил констебль Бэрди:
— Один раз миссис Уэйд была уведомлена письмом, милорд. Я напомнил ей в письменной форме, что она пренебрегает своими обязанностями,. не являясь ко мне с визитом.
— И что же было дальше?
— Миссис Уэйд ответила письмом, в котором говорилось, что она «освобождена от этой обязанности».
— И после этого вы ничего больше не предприняли? За исключением того, что явились ее арестовать?
Бэрди лишь неопределенно пожал плечами в ответ.
Себастьян выругался сквозь зубы.
— Что еще?
— Ее штраф, милорд, — промямлил констебль. — Она перестала выплачивать свой штраф.
— Сколько она задолжала? В общем и целом?
Бэрди откашлялся и почесал себя за ухом.
— Ей полагалось выплачивать по десять шиллингов в неделю. Она пропустила четыре недели подряд.
— Она задолжала два фунта?
Себастьяну пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не расхохотаться вслух. Он вытащил кошелек и выхватил из него пачку денег, с трудом удерживаясь от искушения затолкать купюры прямо в глотку констеблю.
— Вот, — скрипнул он зубами, — теперь ее штраф уплачен.
Вэнстоун вновь занял свое место. Состоял ли он изначально в сговоре с Салли или нет, обвинение, брошенное Себастьяном, превратило его в опасного врага.
— Лорд Мортон, — заговорил он с ледяной вежливостью, — самым серьезным обвинением, выдвинутым против миссис Уэйд, остается предпринятая ею попытка совершить побег. От него нельзя так просто отмахнуться. Оно говорит само за себя и является, по нашему убеждению, достаточным основанием для того, чтобы вернуть ее дело на рассмотрение окружного суда присяжных.
Себастьян задумчиво уставился на него. Постепенно в голове у него сложился план спасения. Когда все кусочки встали на место, он едва не рассмеялся — так все было просто!
— Но она вовсе не пыталась сбежать, ваша милость. Видите ли, она отправилась в Плимут по моей просьбе, чтобы начать закупку приданого. Она расспрашивала о расписании пассажирских кораблей, потому что я ее об этом просил: мы еще не решили, где проведем медовый месяц. Дело в том, что мы с миссис Уэйд собираемся пожениться в конце месяца.
Не обращая внимания на восклицания и вздохи, раздавшиеся со всех сторон, Себастьян с улыбкой повернулся к Рэйчел. Потрясение, которое он ожидал увидеть, ясно читалось у нее на лице, но в нем не было радости. Он пристально смотрел ей в глаза, мысленно приказывая поверить его словам. Ведь она сама этого хотела, не так ли? Но в ее растерянном взгляде затаилась глубокая печаль. Она едва заметно покачала головой и отвернулась.
От Вэнстоуна явно не ускользнула эта немая сцена. Как только шум улегся, мэр наклонился вперед и спросил напрямик:
— Это правда?
Предчувствуя катастрофу, Себастьян поспешил возмутиться:
— Вы называете меня…
— Нет, это неправда, — перебила их Рэйчел своим ясным звучным голосом. — Его светлость ошибается.
— Вы хотите сказать, что он говорит неправду?
— Он ошибается, — с нажимом повторила Рэйчел. — Никакого обручения не было. Он просто… ошибся.
Ее голос дрогнул и прервался.
Но когда Себастьян сделал шаг по направлению к ней, она отшатнулась, выпустив из рук перекладину барьера. Словно пораженный громом, Себастьян замер на месте.
— Рэйчел, — прошептал он, — Рэйчел, ради всего святого…
Она не желала смотреть ему в глаза; ее холодный, словно застывший, профиль ясно сказал ему, что они чужие друг другу.
Вэнстоун между тем продолжал что-то говорить. Послышался визгливый женский смех. Себастьяну показалось, что это голос его бывшей горничной, сообщницы Салли, однако, обернувшись, он с удивлением отметил, что это Лидия Уэйд. Она прижимала к груди свое вечное вязание и что-то бормотала себе под нос. Неужели она по-настоящему помешалась?
Себастьян ощутил настоятельную потребность сесть. Мысли у него разбегались, он никак не мог сосредоточиться. Рэйчел упорно не смотрела на него, и теперь он не знал, что говорить или делать дальше. Пригладив пальцами волосы, с которых по-прежнему капала вода, он воспользовался рукавом, чтобы стереть влагу с лица. Вэнстоун тем временем закончил свою речь. До Себастьяна дошли лишь его последние слова:
— …когда окружные судьи соберутся в сентябре.
Карнок с важностью кивнул в знак согласия, бормоча что-то насчет «прискорбных обстоятельств» и отсутствия «иного выбора». Двое против одного.
Неужели это конец? Неужели ему остается только стоять и смотреть, как ее будут уводить? Полгода назад, при точно таких же обстоятельствах, ему удалось настоять на своем при помощи громких слов и запугивания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43