Оказавшись наконец одна, она с облегчением вздохнула. Теперь никто не будет предлагать ей принести еще пунша или убеждать в том, что сегодня прекрасный день. Она села на каменную скамью и, наклонившись вперед, подперла щеку и стала смотреть на заросший лилиями пруд.
Она не понимала англичан. Они были для нее загадкой. Как можно влюбиться и выйти замуж за одного из них? Она привыкла к пылким французам и беспечным, веселым итальянцам. При сравнении с ними эти англичане, с их манерами, сдержанностью и полным отсутствием романтики, казались такими скучными. Где страсть? Где огонь? Лючия вспомнила пару серых глаз. Вот в них был огонь. В ту ночь она заметила это пламя, несмотря на вежливую холодность взгляда.
Или это было всего лишь ее воображение? Сегодня сэр Йен был безупречно вежлив и обходителен, а его короткие разговоры с ней казались такими же банальными, как беседы с другими мужчинами.
Вероятно, она ожидала слишком многого от своего первого выхода в свет. Ведь она впервые оказалась в английском высшем обществе, и было бы глупо думать, что мужчина ее мечты так сразу там и появится. Но он находился там, она это знала и собиралась найти его. Должна найти.
Лючия закрыла глаза и произнесла короткую молитву. Она просила Бога сделать так, чтобы к приезду отца она отыскала мужчину: не того, за которого ее будут заставлять выйти замуж, а того, чьей женой она хотела стать, мужчину, при виде которого у нее забилось бы сердце и перехватило дыхание, с которым она могла бы говорить и смеяться, которого полюбила бы на всю жизнь. Лючия не думала, что просит слишком многого.
При виде того, что происходило, Йен мог прийти к одному выводу: мисс Валенти покорила всех претендентов на ее руку, потому что в данный момент полдюжина поклонников ходили за ней по пятам, словно щенки в ожидании подачки. И только к концу дня, когда гости стали разъезжаться, Йену удалось застать ее одну. Она сидела на каменной скамье, глядя на заросший лилиям пруд.
При его приближении она подняла голову. Йен оглянулся по сторонам.
– И толпа поклонников не окружает вас?
– Нет, в данный момент нет. – Она огляделась и приложила палец к губам. – Я спряталась, – шепотом призналась она. – Они меня измучили.
Это не обрадовало его. Йен сел рядом с ней на скамью и решил перебрать этих джентльменов по одному, начиная с наиболее подходящего.
– Что вы думаете о лорде Блэре?
Она долго размышляла, прежде чем ответить.
– Он хороший человек, наверное. Но его кузина...
Она замолчала и презрительно фыркнула.
– Вы же не будете выходить за нее замуж, – заметил Йен.
– А вам бы следовало на ней жениться, – ответил она. – В конце концов, леди Сара – самая привлекательная молодая женщина из всех, кого вы знаете. Потрясающая красавица, если я правильно запомнила ваше мнение.
Йен вспомнил их разговор о леди Саре и не мог сдержать улыбку, услышав раздражение в ее голосе.
– Я несколько приукрасил ее достоинства, не так ли? – Он не удержался и добавил: – Но на нее приятно усмотреть.
Лючия обвела рукой вокруг:
– Как и на этот сад. Но с ним не нужно разговаривать.
Он с невинным видом посмотрел на нее.
– А разве общение так важно?
– Не для мужчины, полагаю, хотя мне следовало бы быть о вас лучшего мнения. Однако, если вам нравится общаться с женщиной безмозглой, как мотылек, и злобной, как оса, это, сэр Йен, ваше дело.
– Возможно, вам не нравится леди Сара, потому что у нее сегодня было не меньше поклонников, чем у вас.
Лючия насмешливо фыркнула, и Йен решил, что пора прекратить дальнейшее обсуждение леди Сары.
– Лорд Блэр – старший сын маркиза. Эта семья одна из самых знатных и богатых в Англии. Кажется, вы ему очень понравились.
Она немного подумала.
– У него есть один пагубный недостаток. Он слишком милый.
– А это недостаток?
Лючия посмотрела на него так, как будто он был безнадежно безмозглым, как и леди Сара.
– Я уже говорила вам, какой мужчина мне нужен. Не помните?
Как он мог это забыть?
– Я могу обвести лорда Блэра вокруг моего мизинца, – продолжала она. – Из него получится один из тех мужей, чьи любимые слова будут: «Да, моя дорогая», «Конечно, моя дорогая». Я хочу быть счастлива со своим мужем и желаю, чтобы ему было хорошо со мной. – Она немного подумала и добавила: – Я не думаю, что лорд Блэр мне подходит. Мы не сделаем друг друга счастливыми.
На время Йен отказался от Блэра.
– А как вам лорд Монтроуз?
– О, – как будто с одобрением кивнула она, – он так смешил меня, этот человек. И он красивый. – Не успел Йен обрадоваться этому высказыванию, как она тут же продолжила: – Да, очень красивый, это правда. И он это знает. Все время, пока я разговаривала с ним, он прихорашивался и раздувался от гордости, как павлин. Не думаю, что мне хочется получить в мужья павлина.
Этого было достаточно, чтобы Иен сделал третью попытку.
– А лорд Хей?
Мисс Валенти покачала головой.
– У него невыразительный подбородок.
– Вы отвергаете мужчину из-за такого пустяка, как невыразительный подбородок?
– Но я ненавижу мужчин с безжизненными подбородками.
– Один слишком мил, другой чересчур красив, у третьего не тот подбородок, – начиная раздражаться, сказал Иен. – Господи, да вы собираетесь отвергнуть всех, с кем познакомились, из-за таких пустяков?
– Невыразительный подбородок не пустяк. Я не хочу иметь сыновей с тусклыми подбородками...
И только теперь он заметил, что она сдерживает улыбку.
– Вспомните о семейных портретах, – продолжала она.
Дерзкая девчонка, подумал он, стараясь не рассмеяться.
– Будьте серьезны и откровенно выскажите ваше мнение, пожалуйста. Хей – граф. У него прекрасное имение в Суссексе с очень красивыми парками. Его сестры, уверю вас, очень благовоспитанные молодые леди и совсем не похожи на леди Сару. Я лично знаком с Хеем, мисс Валенти, и, несмотря на его подбородок, знаю его как хорошего человека. Неужели вы действительно чувствуете неприязнь к нему?
Она снова стала серьезной.
– Я не испытываю к нему антипатии, – вздохнула Лючия. – Уж лучше бы это была неприязнь.
– Я вас не понимаю.
– Когда я смотрю на него, говорю с ним, я ничего не чувствую. – Она сложила пальцы в истинно итальянском жесте, выражавшем раздражение, и попыталась объяснить. – Ничего. Ни волнения, ни интереса.
– Первое впечатление может быть обманчивым. Узнайте его лучше, вы можете изменить свое мнение.
Она задумалась над его словами. Затем кивнула.
– Хорошо, – сказала она с сомнением в голосе. – Вы считаете Хея хорошим человеком, поэтому я не стану делать поспешных выводов. Мы оставим его в списке, а там посмотрим. Как вы сказали, возможно, я переменю свое отношение к нему, узнав его получше.
Йен не хотел ей доверять, зная изменчивость ее настроения. Хей не мог оставаться единственным кандидатом.
– А что вы думаете о лорде Уолфорде?
– А это который из них? – спросила она.
– Тот, кто был с вами в шатре. Казалось, он имел у вас успех.
– О, тот самый! – воскликнула она тоном, не сулившим ничего хорошего Уолфорду. – Он не отпускал меня, пока не рассказал все об этой новой розе, которую он выращивает. Как вы могли подумать, что он может понравился?
– Что же еще я мог подумать? Вы целый час разговаривали с ним.
– Мне удалось лишь через час сбежать от него, ибо я не хотела быть грубой и обидеть его. – Она с усталым видом встала. – Если он опять привяжется ко мне, сэр Йен, пожалуйста, придите мне на помощь. Избавьте меня от еще одной лекции на тему опыления роз.
Йен улыбнулся, встал и последовал за ней.
– Я вас понимаю, – сказал он, догнав ее и шагая рядом с ней по покрытой гравием дорожке. – Вероятно, этот человек довольно скучный.
– Скучный? – повторила она. – Я бы назвала это по другому. – Она остановилась и посмотрела на него. – Сэр Йен, я хочу вас спросить. Когда хорошенькая женщина, мне бы хотелось думать, что я хорошенькая, так вот – когда перед мужчиной сидит такая женщина, зачем ему нужно говорить с ней о том, как выращивают розы?
Йен взглянул на ее верхнюю губу, изгиб которой походил на лук Купидона, и пухлую нижнюю и признался себе, что тоже этого не понимает. Сообразив, что подобные мысли заставляют его ступить на опасную территорию, он вернулся к предмету их разговора. Будучи профессионалом, он старался быть дипломатичным.
– Возможно, Уолфорд был так потрясен вашей красотой, что не мог найти другой темы для беседы.
Это не удовлетворило ее.
– А вы не думаете, что ему бы следовало говорить мне комплименты, а не рассказывать о своих новейших достижениях в цветоводстве?
– Так вы этого хотите от претендента? – с искренним любопытством спросил он. – Комплиментов?
– Лучше обсуждать мои ножки, – возразила она, – чем какие-то цветоножки.
Она пошла дальше, и Йен, глядя на ее фигуру, не мог не согласиться с ней.
– Уолфорд, как я понимаю, исключается? – спросил он и последовал за ней.
– Не только он. Все они одинаковы. Что с вами такое, с англичанами? – возмущенно спросила она, в отчаянии воздев к небу руки. – В вас совсем нет страсти?
Она остановилась и так резко повернулась, что он наткнулся на нее. Не раздумывая, он обхватил руками ее бедра, чтобы не дать ей упасть. Он чувствовал под своими ладонями изгибы и формы ее тела, и вся та страсть, которой, как предполагалось, были лишены англичане, мгновенно, словно спичка, вспыхнула в нем. Они стояли так близко, что он чувствовал аромат ее волос. Цвет яблони, определил он, глубоко вдыхая его. Йен крепко сжал ее бедра, ему хотелось еще ближе прижать ее к себе, но едва он осознал это похотливое желание, как отдернул от нее руки. Он отступил на шаг и спрятал их за спиной, напоминая себе, что он джентльмен, и проклиная за это, ибо не должно было возникнуть необходимости в таком напоминании.
– Мы, может быть, не проявляем ее, мисс Валенти, – сказал он, стараясь взять себя в руки, – но, поверьте, англичане способны на самую глубокую страсть.
Он услышал раздражение в своем голосе. Она тоже заметила, ибо отклонилась назад, чтобы видеть его лицо.
– Простите, если я оскорбила вас, – тихо сказала она, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Йен отвернулся.
– Нам лучше вернуться к гостям, – сказал он и правился к шатру.
Он не оглянулся, чтобы посмотреть идет ли она за ним. И так он пережил достаточно искушений, с лихвой хватит для одного человека.
Вскоре Лючия обнаружила, что метод сэра Йена поиска мужа для нее очень походил на кидание гряз в стену. Какой-нибудь комок грязи да и прилипнет. Грязь, увы, не была тем, на что надеялось ее пылкое итальянское сердце.
В течение двух недель, прошедших после концерта у леди Кеттеринг, лорд Хей, лорд Монтроуз, лорд Блэр, лорд Уолфорд и около дюжины других предполагаемых женихов часто посещали Портмен-сквер. Лючия не проявляла склонности ни к одному из них, и хотя Грейс уверяла что близкое знакомство часто играет большую роль в сердечных делах, за эти две недели визиты этих джентльменов не изменили мнения Лючии.
Она пользовалась у мужчин успехом, который удовлетворил бы любую женщину, но несмотря на удовольствие, которое Лючия испытывала от флирта, она начала воздерживаться от него. Она не хотела поощрять никого из этих мужчин или кого-то обидеть. Она старалась держать себя более холодно и отчужденно, но это только подтверждало истину о том, что чем меньше женщина проявляет к ним интереса, тем сильнее привлекает своих поклонников.
И еще большую досаду у Лючии вызвало отсутствие сэра Йена, ответственного за этот парад холостяков. Объясни Грейс, что его ждут важные дипломатические дела, и что он низложил всю ответственность за введение Лючии в общество на жену своего брата. Когда Лючии удавалось увидеть его, он держался так сурово и неприступно, что она начинала думать, что та искра огня в глазах этого человека была игрой света или ее воображения.
Несмотря на то, что многие холостяки в лондонском обществе восхищались ею, леди оказались не столь великодушны, что, к сожалению, стало очевидным за прошедшие две недели. Хотя семья Муров продолжала получать приглашения, которые распространялись и на нее, Лючия чувствовала холодность других женщин везде, где бы она ни появлялась. Ей не хотелось признаваться, как тяжело, когда тебя бойкотируют, но однажды вечером она поделилась своими переживаниями с Изабель во время игры в шахматы.
– А почему вас должно беспокоить то, что они думают? – спросила Изабель.
– Мне было бы приятно иметь подруг в этой стране, я же собираюсь прожить здесь всю свою жизнь.
– Они просто завидуют. – Изабель двинула коня, чтобы взять слона Лючии. – Вы красивее любой из них. И намного интересней.
– Grazie, Изабель. – Лючия сделала следующий ход, сознавая, что ставит себя под удар.
Она улыбнулась своей маленькой защитнице.
– Такого приятного комплимента я еще не получала.
– Из уст моей дочери это наивысшая похвала, – сказал Дилан со своего места за письменным столом, где он сочинял письмо. – Она очень скупа на похвалы, трудно завоевать ее одобрение, даже мне. Да и Грейс тоже. И Йену.
– Мистер Мур, я подозреваю, что секрет ее симпатии ко мне прост: я могу научить ее играть на испанской гитаре.
– Неправда! – возразила Изабель. – Вы мне действительно нравитесь. Вы не глупая, как большинство леди. Не болтаете о пустяках, не суетитесь без толку и не говорите гадостей за спиной других людей. Самая противная из них – леди Сара.
– Изабель! – остановила ее Грейс, со смехом опуская рукоделие. – Ты не должна так говорить. Это не прилично.
– Моя племянница снова плохо ведет себя? – В гостиную вошел сэр Йен с пачкой бумаг в руке.
Он улыбнулся девочке и подошел к Дилану.
– И почему меня это не удивляет?
– Я не веду себя плохо, честно, дядя Йен. Дело в том, что дамы нехорошо относятся к Лючии, а этого она не заслужила.
– Нехорошо? – Он остановился возле стула Дилана и взглянул на Лючию. – А что они делают?
– Ничего, – ответила она. – Изабель преувеличивает.
Его удовлетворили ее слова, и он обратился к брату, протягивая ему бумаги:
– Дилан, взгляни на эти расходы по Пламфилду. Они сравнимы с тем, что ты тратишь на Найтингейл-Гейт, или они кажутся тебе слишком большими?
Пока Дилан выполнял его просьбу, Йен снова повернулся к племяннице.
– Так ты преувеличиваешь, Изабель?
– Нет! Они злые. – Она передвинула слона, как этого и ожидала Лючия. – Шах и мат!
– Что? – Лючия с притворным изумлением смотрела на шахматную доску. – Как тебе это удалось?
Девочка засмеялась и повернулась в сторону Йена.
– Посмотри, дядя Йен. Я выиграла у Лючии в шахматы. Я никогда не выигрывала у тебя, а выиграла у нее, а она хорошо играет. По-настоящему хорошо.
Он взглянул на Лючию, казалось, с удивлением, но это поражение слишком быстро исчезло из его глаз.
– Да, мисс Валенти большой мастер, – согласился он. – Если ты обыграла ее, Изабель, то это серьезное постижение.
Лючия снова обратилась к девочке:
– Я могла поклясться, что загнала тебя в ловушку.
– Ни чуточки.
– Ты отвлекла меня, – упрекнула ее Лючия. – Мы начали говорить о дамах, и я переключилась на другое.
– Я не отвлекала! – Изабель улыбнулась, довольная своей победой. – Я выиграла честно. Разве не так? Признайтесь.
Лючия вздохнула, сгорбившись на своем стуле.
– Ты выиграла, – подтвердила она с самым несчастным видом. – Я не заметила, что проигрываю. Мне следовало быть внимательнее.
– Вас оторвали от шахмат, мисс Валенти? – вмешался в их разговор Йен. – Кажется, такое с вами часто случается.
– Боюсь, что так, – прикусив губу, кротко согласилась она.
Он нахмурился и направился к ним, как будто собирался посмотреть на доску, и Лючия испугалась. Он может начать расспросы о том, как проходила игра, и Изабель догадается. Однако он не успел сделать и шагу, как Дилан уже заговорил с ним. Йен повернулся к брату. Лючия с тихим вздохом облегчения начала переставлять фигуры, чтобы скрыть следы своего намеренного проигрыша.
– Эти расходы кажутся мне обоснованными, – сказал ему Дилан. – Последние несколько лет цены все время возрастали.
– Видимо, мне надо чаще заезжать домой. – Йен снова направился было к шахматному столику, но, заметил, что Лючия уже расставила фигуры по местам, обратился к Грейс: – Грейс, может быть, ты расскажешь мне, что там в свете происходит с дамами?
Грейс подняла глаза от своего рукоделия, но помедлила с ответом. Взглянув на Лючию, она сказала:
– Может, нам лучше поговорить об этом в другое время?
Понимая, что Грейс не решалась обсуждать эту тему в ее присутствии, Лючия взбунтовалась:
– Я хочу знать. Почему они меня не любят?
– Завистливые кошки, – заявила Изабель.
– Изабель, – обратилась к ней Грейс, – я хочу, чтобы ты пошла наверх и сказала Молли, что тебе пора принимать ванну. – Девочка начала возражать, но Грейс перебила ее: – Обед через час. Отправляйся.
Изабель сползла со стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Она не понимала англичан. Они были для нее загадкой. Как можно влюбиться и выйти замуж за одного из них? Она привыкла к пылким французам и беспечным, веселым итальянцам. При сравнении с ними эти англичане, с их манерами, сдержанностью и полным отсутствием романтики, казались такими скучными. Где страсть? Где огонь? Лючия вспомнила пару серых глаз. Вот в них был огонь. В ту ночь она заметила это пламя, несмотря на вежливую холодность взгляда.
Или это было всего лишь ее воображение? Сегодня сэр Йен был безупречно вежлив и обходителен, а его короткие разговоры с ней казались такими же банальными, как беседы с другими мужчинами.
Вероятно, она ожидала слишком многого от своего первого выхода в свет. Ведь она впервые оказалась в английском высшем обществе, и было бы глупо думать, что мужчина ее мечты так сразу там и появится. Но он находился там, она это знала и собиралась найти его. Должна найти.
Лючия закрыла глаза и произнесла короткую молитву. Она просила Бога сделать так, чтобы к приезду отца она отыскала мужчину: не того, за которого ее будут заставлять выйти замуж, а того, чьей женой она хотела стать, мужчину, при виде которого у нее забилось бы сердце и перехватило дыхание, с которым она могла бы говорить и смеяться, которого полюбила бы на всю жизнь. Лючия не думала, что просит слишком многого.
При виде того, что происходило, Йен мог прийти к одному выводу: мисс Валенти покорила всех претендентов на ее руку, потому что в данный момент полдюжина поклонников ходили за ней по пятам, словно щенки в ожидании подачки. И только к концу дня, когда гости стали разъезжаться, Йену удалось застать ее одну. Она сидела на каменной скамье, глядя на заросший лилиям пруд.
При его приближении она подняла голову. Йен оглянулся по сторонам.
– И толпа поклонников не окружает вас?
– Нет, в данный момент нет. – Она огляделась и приложила палец к губам. – Я спряталась, – шепотом призналась она. – Они меня измучили.
Это не обрадовало его. Йен сел рядом с ней на скамью и решил перебрать этих джентльменов по одному, начиная с наиболее подходящего.
– Что вы думаете о лорде Блэре?
Она долго размышляла, прежде чем ответить.
– Он хороший человек, наверное. Но его кузина...
Она замолчала и презрительно фыркнула.
– Вы же не будете выходить за нее замуж, – заметил Йен.
– А вам бы следовало на ней жениться, – ответил она. – В конце концов, леди Сара – самая привлекательная молодая женщина из всех, кого вы знаете. Потрясающая красавица, если я правильно запомнила ваше мнение.
Йен вспомнил их разговор о леди Саре и не мог сдержать улыбку, услышав раздражение в ее голосе.
– Я несколько приукрасил ее достоинства, не так ли? – Он не удержался и добавил: – Но на нее приятно усмотреть.
Лючия обвела рукой вокруг:
– Как и на этот сад. Но с ним не нужно разговаривать.
Он с невинным видом посмотрел на нее.
– А разве общение так важно?
– Не для мужчины, полагаю, хотя мне следовало бы быть о вас лучшего мнения. Однако, если вам нравится общаться с женщиной безмозглой, как мотылек, и злобной, как оса, это, сэр Йен, ваше дело.
– Возможно, вам не нравится леди Сара, потому что у нее сегодня было не меньше поклонников, чем у вас.
Лючия насмешливо фыркнула, и Йен решил, что пора прекратить дальнейшее обсуждение леди Сары.
– Лорд Блэр – старший сын маркиза. Эта семья одна из самых знатных и богатых в Англии. Кажется, вы ему очень понравились.
Она немного подумала.
– У него есть один пагубный недостаток. Он слишком милый.
– А это недостаток?
Лючия посмотрела на него так, как будто он был безнадежно безмозглым, как и леди Сара.
– Я уже говорила вам, какой мужчина мне нужен. Не помните?
Как он мог это забыть?
– Я могу обвести лорда Блэра вокруг моего мизинца, – продолжала она. – Из него получится один из тех мужей, чьи любимые слова будут: «Да, моя дорогая», «Конечно, моя дорогая». Я хочу быть счастлива со своим мужем и желаю, чтобы ему было хорошо со мной. – Она немного подумала и добавила: – Я не думаю, что лорд Блэр мне подходит. Мы не сделаем друг друга счастливыми.
На время Йен отказался от Блэра.
– А как вам лорд Монтроуз?
– О, – как будто с одобрением кивнула она, – он так смешил меня, этот человек. И он красивый. – Не успел Йен обрадоваться этому высказыванию, как она тут же продолжила: – Да, очень красивый, это правда. И он это знает. Все время, пока я разговаривала с ним, он прихорашивался и раздувался от гордости, как павлин. Не думаю, что мне хочется получить в мужья павлина.
Этого было достаточно, чтобы Иен сделал третью попытку.
– А лорд Хей?
Мисс Валенти покачала головой.
– У него невыразительный подбородок.
– Вы отвергаете мужчину из-за такого пустяка, как невыразительный подбородок?
– Но я ненавижу мужчин с безжизненными подбородками.
– Один слишком мил, другой чересчур красив, у третьего не тот подбородок, – начиная раздражаться, сказал Иен. – Господи, да вы собираетесь отвергнуть всех, с кем познакомились, из-за таких пустяков?
– Невыразительный подбородок не пустяк. Я не хочу иметь сыновей с тусклыми подбородками...
И только теперь он заметил, что она сдерживает улыбку.
– Вспомните о семейных портретах, – продолжала она.
Дерзкая девчонка, подумал он, стараясь не рассмеяться.
– Будьте серьезны и откровенно выскажите ваше мнение, пожалуйста. Хей – граф. У него прекрасное имение в Суссексе с очень красивыми парками. Его сестры, уверю вас, очень благовоспитанные молодые леди и совсем не похожи на леди Сару. Я лично знаком с Хеем, мисс Валенти, и, несмотря на его подбородок, знаю его как хорошего человека. Неужели вы действительно чувствуете неприязнь к нему?
Она снова стала серьезной.
– Я не испытываю к нему антипатии, – вздохнула Лючия. – Уж лучше бы это была неприязнь.
– Я вас не понимаю.
– Когда я смотрю на него, говорю с ним, я ничего не чувствую. – Она сложила пальцы в истинно итальянском жесте, выражавшем раздражение, и попыталась объяснить. – Ничего. Ни волнения, ни интереса.
– Первое впечатление может быть обманчивым. Узнайте его лучше, вы можете изменить свое мнение.
Она задумалась над его словами. Затем кивнула.
– Хорошо, – сказала она с сомнением в голосе. – Вы считаете Хея хорошим человеком, поэтому я не стану делать поспешных выводов. Мы оставим его в списке, а там посмотрим. Как вы сказали, возможно, я переменю свое отношение к нему, узнав его получше.
Йен не хотел ей доверять, зная изменчивость ее настроения. Хей не мог оставаться единственным кандидатом.
– А что вы думаете о лорде Уолфорде?
– А это который из них? – спросила она.
– Тот, кто был с вами в шатре. Казалось, он имел у вас успех.
– О, тот самый! – воскликнула она тоном, не сулившим ничего хорошего Уолфорду. – Он не отпускал меня, пока не рассказал все об этой новой розе, которую он выращивает. Как вы могли подумать, что он может понравился?
– Что же еще я мог подумать? Вы целый час разговаривали с ним.
– Мне удалось лишь через час сбежать от него, ибо я не хотела быть грубой и обидеть его. – Она с усталым видом встала. – Если он опять привяжется ко мне, сэр Йен, пожалуйста, придите мне на помощь. Избавьте меня от еще одной лекции на тему опыления роз.
Йен улыбнулся, встал и последовал за ней.
– Я вас понимаю, – сказал он, догнав ее и шагая рядом с ней по покрытой гравием дорожке. – Вероятно, этот человек довольно скучный.
– Скучный? – повторила она. – Я бы назвала это по другому. – Она остановилась и посмотрела на него. – Сэр Йен, я хочу вас спросить. Когда хорошенькая женщина, мне бы хотелось думать, что я хорошенькая, так вот – когда перед мужчиной сидит такая женщина, зачем ему нужно говорить с ней о том, как выращивают розы?
Йен взглянул на ее верхнюю губу, изгиб которой походил на лук Купидона, и пухлую нижнюю и признался себе, что тоже этого не понимает. Сообразив, что подобные мысли заставляют его ступить на опасную территорию, он вернулся к предмету их разговора. Будучи профессионалом, он старался быть дипломатичным.
– Возможно, Уолфорд был так потрясен вашей красотой, что не мог найти другой темы для беседы.
Это не удовлетворило ее.
– А вы не думаете, что ему бы следовало говорить мне комплименты, а не рассказывать о своих новейших достижениях в цветоводстве?
– Так вы этого хотите от претендента? – с искренним любопытством спросил он. – Комплиментов?
– Лучше обсуждать мои ножки, – возразила она, – чем какие-то цветоножки.
Она пошла дальше, и Йен, глядя на ее фигуру, не мог не согласиться с ней.
– Уолфорд, как я понимаю, исключается? – спросил он и последовал за ней.
– Не только он. Все они одинаковы. Что с вами такое, с англичанами? – возмущенно спросила она, в отчаянии воздев к небу руки. – В вас совсем нет страсти?
Она остановилась и так резко повернулась, что он наткнулся на нее. Не раздумывая, он обхватил руками ее бедра, чтобы не дать ей упасть. Он чувствовал под своими ладонями изгибы и формы ее тела, и вся та страсть, которой, как предполагалось, были лишены англичане, мгновенно, словно спичка, вспыхнула в нем. Они стояли так близко, что он чувствовал аромат ее волос. Цвет яблони, определил он, глубоко вдыхая его. Йен крепко сжал ее бедра, ему хотелось еще ближе прижать ее к себе, но едва он осознал это похотливое желание, как отдернул от нее руки. Он отступил на шаг и спрятал их за спиной, напоминая себе, что он джентльмен, и проклиная за это, ибо не должно было возникнуть необходимости в таком напоминании.
– Мы, может быть, не проявляем ее, мисс Валенти, – сказал он, стараясь взять себя в руки, – но, поверьте, англичане способны на самую глубокую страсть.
Он услышал раздражение в своем голосе. Она тоже заметила, ибо отклонилась назад, чтобы видеть его лицо.
– Простите, если я оскорбила вас, – тихо сказала она, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Йен отвернулся.
– Нам лучше вернуться к гостям, – сказал он и правился к шатру.
Он не оглянулся, чтобы посмотреть идет ли она за ним. И так он пережил достаточно искушений, с лихвой хватит для одного человека.
Вскоре Лючия обнаружила, что метод сэра Йена поиска мужа для нее очень походил на кидание гряз в стену. Какой-нибудь комок грязи да и прилипнет. Грязь, увы, не была тем, на что надеялось ее пылкое итальянское сердце.
В течение двух недель, прошедших после концерта у леди Кеттеринг, лорд Хей, лорд Монтроуз, лорд Блэр, лорд Уолфорд и около дюжины других предполагаемых женихов часто посещали Портмен-сквер. Лючия не проявляла склонности ни к одному из них, и хотя Грейс уверяла что близкое знакомство часто играет большую роль в сердечных делах, за эти две недели визиты этих джентльменов не изменили мнения Лючии.
Она пользовалась у мужчин успехом, который удовлетворил бы любую женщину, но несмотря на удовольствие, которое Лючия испытывала от флирта, она начала воздерживаться от него. Она не хотела поощрять никого из этих мужчин или кого-то обидеть. Она старалась держать себя более холодно и отчужденно, но это только подтверждало истину о том, что чем меньше женщина проявляет к ним интереса, тем сильнее привлекает своих поклонников.
И еще большую досаду у Лючии вызвало отсутствие сэра Йена, ответственного за этот парад холостяков. Объясни Грейс, что его ждут важные дипломатические дела, и что он низложил всю ответственность за введение Лючии в общество на жену своего брата. Когда Лючии удавалось увидеть его, он держался так сурово и неприступно, что она начинала думать, что та искра огня в глазах этого человека была игрой света или ее воображения.
Несмотря на то, что многие холостяки в лондонском обществе восхищались ею, леди оказались не столь великодушны, что, к сожалению, стало очевидным за прошедшие две недели. Хотя семья Муров продолжала получать приглашения, которые распространялись и на нее, Лючия чувствовала холодность других женщин везде, где бы она ни появлялась. Ей не хотелось признаваться, как тяжело, когда тебя бойкотируют, но однажды вечером она поделилась своими переживаниями с Изабель во время игры в шахматы.
– А почему вас должно беспокоить то, что они думают? – спросила Изабель.
– Мне было бы приятно иметь подруг в этой стране, я же собираюсь прожить здесь всю свою жизнь.
– Они просто завидуют. – Изабель двинула коня, чтобы взять слона Лючии. – Вы красивее любой из них. И намного интересней.
– Grazie, Изабель. – Лючия сделала следующий ход, сознавая, что ставит себя под удар.
Она улыбнулась своей маленькой защитнице.
– Такого приятного комплимента я еще не получала.
– Из уст моей дочери это наивысшая похвала, – сказал Дилан со своего места за письменным столом, где он сочинял письмо. – Она очень скупа на похвалы, трудно завоевать ее одобрение, даже мне. Да и Грейс тоже. И Йену.
– Мистер Мур, я подозреваю, что секрет ее симпатии ко мне прост: я могу научить ее играть на испанской гитаре.
– Неправда! – возразила Изабель. – Вы мне действительно нравитесь. Вы не глупая, как большинство леди. Не болтаете о пустяках, не суетитесь без толку и не говорите гадостей за спиной других людей. Самая противная из них – леди Сара.
– Изабель! – остановила ее Грейс, со смехом опуская рукоделие. – Ты не должна так говорить. Это не прилично.
– Моя племянница снова плохо ведет себя? – В гостиную вошел сэр Йен с пачкой бумаг в руке.
Он улыбнулся девочке и подошел к Дилану.
– И почему меня это не удивляет?
– Я не веду себя плохо, честно, дядя Йен. Дело в том, что дамы нехорошо относятся к Лючии, а этого она не заслужила.
– Нехорошо? – Он остановился возле стула Дилана и взглянул на Лючию. – А что они делают?
– Ничего, – ответила она. – Изабель преувеличивает.
Его удовлетворили ее слова, и он обратился к брату, протягивая ему бумаги:
– Дилан, взгляни на эти расходы по Пламфилду. Они сравнимы с тем, что ты тратишь на Найтингейл-Гейт, или они кажутся тебе слишком большими?
Пока Дилан выполнял его просьбу, Йен снова повернулся к племяннице.
– Так ты преувеличиваешь, Изабель?
– Нет! Они злые. – Она передвинула слона, как этого и ожидала Лючия. – Шах и мат!
– Что? – Лючия с притворным изумлением смотрела на шахматную доску. – Как тебе это удалось?
Девочка засмеялась и повернулась в сторону Йена.
– Посмотри, дядя Йен. Я выиграла у Лючии в шахматы. Я никогда не выигрывала у тебя, а выиграла у нее, а она хорошо играет. По-настоящему хорошо.
Он взглянул на Лючию, казалось, с удивлением, но это поражение слишком быстро исчезло из его глаз.
– Да, мисс Валенти большой мастер, – согласился он. – Если ты обыграла ее, Изабель, то это серьезное постижение.
Лючия снова обратилась к девочке:
– Я могла поклясться, что загнала тебя в ловушку.
– Ни чуточки.
– Ты отвлекла меня, – упрекнула ее Лючия. – Мы начали говорить о дамах, и я переключилась на другое.
– Я не отвлекала! – Изабель улыбнулась, довольная своей победой. – Я выиграла честно. Разве не так? Признайтесь.
Лючия вздохнула, сгорбившись на своем стуле.
– Ты выиграла, – подтвердила она с самым несчастным видом. – Я не заметила, что проигрываю. Мне следовало быть внимательнее.
– Вас оторвали от шахмат, мисс Валенти? – вмешался в их разговор Йен. – Кажется, такое с вами часто случается.
– Боюсь, что так, – прикусив губу, кротко согласилась она.
Он нахмурился и направился к ним, как будто собирался посмотреть на доску, и Лючия испугалась. Он может начать расспросы о том, как проходила игра, и Изабель догадается. Однако он не успел сделать и шагу, как Дилан уже заговорил с ним. Йен повернулся к брату. Лючия с тихим вздохом облегчения начала переставлять фигуры, чтобы скрыть следы своего намеренного проигрыша.
– Эти расходы кажутся мне обоснованными, – сказал ему Дилан. – Последние несколько лет цены все время возрастали.
– Видимо, мне надо чаще заезжать домой. – Йен снова направился было к шахматному столику, но, заметил, что Лючия уже расставила фигуры по местам, обратился к Грейс: – Грейс, может быть, ты расскажешь мне, что там в свете происходит с дамами?
Грейс подняла глаза от своего рукоделия, но помедлила с ответом. Взглянув на Лючию, она сказала:
– Может, нам лучше поговорить об этом в другое время?
Понимая, что Грейс не решалась обсуждать эту тему в ее присутствии, Лючия взбунтовалась:
– Я хочу знать. Почему они меня не любят?
– Завистливые кошки, – заявила Изабель.
– Изабель, – обратилась к ней Грейс, – я хочу, чтобы ты пошла наверх и сказала Молли, что тебе пора принимать ванну. – Девочка начала возражать, но Грейс перебила ее: – Обед через час. Отправляйся.
Изабель сползла со стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28