– Это все моя вина. И зачем я послала вас за овцами? Никогда не прощу себе, если он умрет. Сейчас же принесите его сюда. Уложите на мою кровать. Какая жалость, что у нас в Батхёрсте нет доктора. Два месяца назад умер старый док Роудс, упокой Господь его душу, а кроме него, никого не было.
– У нас есть свой доктор. Вы знаете Рона Суэйлза? Он был осужден за аборт. Но у него нет ни инструментов, ни лекарств.
Анни щелкнула пальцами.
– Доктор Роудс оставил свой кабинет для преемника, если таковой появится.
– Лучшего преемника, чем Суэйлз, не найти. Приготовьте кровать. Мы сейчас принесем Крега.
Когда через несколько минут Крега внесли и положили на роскошную мягкую постель Анни, он все еще был без сознания, в лихорадочном бреду.
– Снимите с него эту грязную одежду, и я вымою его, – распорядилась хозяйка.
– Неужели такая дама будет мыть голого мужчину? – удивился Мордекай.
– Да я видела столько голых мужчин, что тебе и не снилось, мистер, – фыркнула Анни.
Оставив Крега на попечение хозяйки, друзья отправились перегонять овец на ферму. Через несколько часов они возвратились и увидели, что Крегу стало гораздо лучше.
– Я протерла его спиртом, промыла и перевязала рану. – Анни вздрогнула. – Рана просто ужасная. Чем вы можете ему помочь, док? – спросила она Суэйлза.
– Пока еще не знаю, – с угрюмым видом ответил он. – Думаю, надо сперва осмотреть кабинет покойного доктора.
– Пошли, я отведу вас туда.
Мордекай остался с Крегом, остальные отправились следом за Анни. Кабинет доктора Роудса находился за лавкой мясника. Чтобы добраться туда, надо было подняться по шаткой лестнице с торца дома. На двери кабинета все еще висела табличка, но она была такая грязная, что Флинну пришлось протереть ее рукавом, чтобы можно было разобрать буквы:
БИЛЛ РОУДС, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ
Флинн отодрал три доски, которыми была заколочена дверь, и открыл ее. Изнутри повеяло застарелой плесенью. Флинн зажал нос.
– Фу! Вонь, как из могилы. Надо здесь проветрить. – Он широко распахнул дверь и открыл два окна. – Так-то лучше.
Суэйлз остановился посреди комнаты. Обставлена она была довольно скудно. Небольшой письменный стол, стул и еще один стол – для обследования больных. У самой длинной стены стоял шкаф с тремя полками, уставленными бутылочками, флаконами и коробочками. Тут же лежали и различные медицинские инструменты. На полу стояла черная сумка, покрытая толстым слоем пыли. Суэйлз поднял ее, смахнул пыль и поставил на стол. Открыл и исследовал содержимое. Там было все, что обычно носит с собой врач, совершая обход больных. Суэйлз вытащил стетоскоп.
– Смотрите, старик старался не отставать от времени. У него даже стетоскоп имелся. Рэнд, ты ведь был фармацевтом. Посмотри-ка на его лекарства.
– Наперстянка, сулема, белладонна, – пробормотал Рэнд. – Мышьяк, аконит, опиум… И другие.
Список получился довольно внушительный. Суэйлз отобрал несколько лекарств и положил их в черную сумку.
– Я могу значительно облегчить его состояние, но боюсь, что Крег настолько ослаблен, что лечение не принесет заметного результата. Он потерял слишком много крови.
Абару задумался.
– В деревне, где я провел юность, был местный лекарь. Человек он был очень способный и, случалось, творил чудеса… И знаешь, что он сделал однажды? Вставил тонкую тростинку в руку одного человека и перелил его кровь другому.
Суэйлз был поражен.
– Клянусь Юпитером, это просто невероятно! Произвести переливание крови в таких примитивных условиях… И что же, больной выжил?
– Да, полностью выздоровел.
– Какой поразительный сюжет для «Королевского медицинского журнала»! Переливание крови… В Лондоне еще только проводятся опыты с животными. Они до сих пор не могут преодолеть какое-то препятствие, мешающее переливанию крови. Успешно завершается только одна из пяти операций.
– А что нам терять, Рон? – спросил Флинн. – Ты говоришь, что он все равно обречен.
– Господи! – Суэйлз был в ужасе. – Вот уже много лет, как я не практикую. И имею довольно смутное понятие о переливании крови.
– И все-таки ты должен попытаться, приятель. – Флинн посмотрел на Абару и Рэнда. – Пойдем, принесем его сюда.
– Нет, он слишком слаб для этого, – возразил Суэйлз. – Мы принесем все, что нам нужно для операции, прямо к Патни.
– Докажи всем, что ты чертовски хороший док, Суэйлз, – сказал Флинн, похлопав его по спине. – Идемте.
За один час они превратили спальню Анни Патни в операционную. Сюда же принесли и стол доктора Роудса.
– Какой слабый пульс у Крега, – пробормотал Суэйлз.
– Пульс? – спросил Абару. – А знаете, как поступал наш лекарь? Прощупывал пульс у двадцати–тридцати человек и выбирал того, у кого самый сильный пульс.
– Молодец! – воскликнул Суэйлз. – В Королевской академии его бы на руках носили. Сильный пульс свидетельствует о хорошем артериальном давлении и о прекрасной работе сердца. Мы сделаем, как и он. Засучите все рукава. Только не вы, Анни.
– Это почему же только не я? – возмутилась она. – Я вам не лондонская тепличная лилия. Я всегда была наравне с мужчинами и не собираюсь от них отставать. – С этими словами Анни обнажила свою полную руку. – Щупайте пульс, док.
Суэйлз молча прощупал пульс у Анни, Флинна, Рэнда и Мордекая. Он уже хотел объявить результат, когда Абару вдруг произнес:
– Ты пропустил меня. – И сунул руку прямо под нос Суэйлзу. – Надеюсь, ты не собирался меня обойти?
Суэйлз обвел взглядом присутствующих. Однако все в смущении отворачивались, не желая принимать на себя ответственность.
– Уж не боишься ли ты, что кровь темнокожего может оказаться отравленной? – спросил Абару. – Уверяю тебя, она такого же алого цвета. И имеет точно такие же свойства.
– Нет-нет, Эйб, дело вовсе не в этом, – запротестовал Суэйлз. – Конечно, я должен пощупать твой пульс. – Он взял могучую руку туземца и приложил два пальца правой руки к артерии на кисти.
Когда он наконец отпустил руку Абару, все уставились на него ожидающим взглядом. Суэйлз молчал.
– Ну?.. – спросил Флинн. – На кого пал выбор? Ставлю на кон фунт, что на меня.
Суэйлз пробормотал:
– Выбор и в самом деле пал бы на тебя, если бы…
– Если бы – что?
«Послать бы все это к черту! – промелькнуло в мыслях у Суэйлза. – Мне ничего не стоило бы солгать, и никто не обратил бы на это внимания. Но я не стану лгать. Ни за что».
Он вздохнул:
– Эйб, ты именно тот, кто требуется. Это совершенно очевидно.
Суэйлз обвел всех вызывающим взглядом, и никто не посмел ответить на его вызов.
– Ну что ж, пора приниматься за дело, – пробормотал Флинн. Он положил руку на плечо Абару. – Ты наша последняя надежда, приятель. Желаю удачи.
Суэйлз взглянул на Рэнда:
– Ты будешь моим ассистентом, Джордж. Рэнд в изумлении уставился на друга.
– Но у меня же нет никакого опыта.
– Какой ни есть, он все же больше, чем у других. Ты, Эйб, ложись на стол. Ты, Джордж, приготовь мне скальпель и тростинку.
Рэнд вынул скальпель и трубочку из ведерка с виски, где они лежали.
Когда Суэйлз попросил у Анни Патни ведерко виски, та возмутилась:
– На что ты хочешь пустить мое доброе виски? Тебе не жаль извести его просто так?
Суэйлз улыбнулся:
– На медицинском факультете было немало студентов, которые разделяли мою любовь к чистоте. Недаром говорят: «Чистота – от Бога». Уважь меня, Анни.
Он вытер нож о чистое полотенце и сделал разрез на руке Крега. И тут же остановил струйку крови нажатием пальца чуть выше разреза.
– Теперь действуй ты, Джордж. И побыстрее. Зажимай трубку в разрезе, а я тем временем проделаю то же самое с Абару.
Кровь из разреза на руке туземца брызнула чуть не до потолка, и когда Суэйлз вставил наконец другой конец тростинки и укрепил его, он был весь в крови.
Все затаили дыхание. Прошло всего несколько минут, и щеки Крега стали наливаться румянцем.
– Молодец парень! Только посмотрите на него. Он воскресает прямо на глазах.
Все вздохнули с облегчением. Абару с гордым видом усмехался.
– Я чувствую себя… я чувствую себя…
– Как бог, – подсказала Анни. Она подошла к Абару и поцеловала его. – Ты действительно для меня как Бог, Эйб. Не хочешь ли глотнуть виски?
– Не отказался бы.
Когда Суэйлз решил, что в жилы Крега влито уже достаточно крови, он вытащил тростинку и двумя стежками стянул разрез.
– Ну а теперь я, пожалуй, зашью его плечо.
Он с предельной осторожностью зашил рваную рану на плече Крега.
– Теперь нам остается только наблюдать, – сказал Суэйлз. – Если у него проявится неприятие перелитой крови, то это произойдет очень скоро.
Последовало мучительное ожидание, скрашиваемое лишь виски и чашками крепкого кофе. В десять вечера Суэйлз счел возможным объявить:
– Думаю, он будет жить. Посмотрите на цвет его лица. Посмотрите, как ровно он дышит во сне.
Анни положила ладонь на лоб Крега:
– Жар уже спал.
Суэйлз наполнил все бокалы и произнес тост:
– За нашего замечательного друга! За Абару!
Все молча выпили. Только Мордекай счел нужным дополнить тост:
– За Абару. За нашего брата.
Глава 7
Губернатор Лахлан Макуэри предложил своему доброму другу Дейлу Блэндингсу воспользоваться всеми удобствами его резиденции для празднования серебряной свадьбы Сэмюела и Джоанны Дирингов. Хотя в течение долгих лет, миновавших после трагического происшествия с Джоном Блэндингсом, обе семьи и встречались на официальных приемах, они никогда не приглашали друг друга в гости.
Поэтому их примирение являлось событием более важным, чем серебряная свадьба Дирингов.
Все с величайшим волнением наблюдали за встречей двух семейств у подножия лестницы, ведущей в бальный зал. Женщины даже плакали, глядя, как крепко обнимаются Джоанна и Элизабет. Сэм и Дейл жали друг другу руки, боясь выдать словами не подобающую, как считается, мужчинам растроганность.
По этому торжественному случаю прибыли Джейсон и его жена. Именно брат Адди подкатил Джона Блэндингса к бару, устроенному в вестибюле, где они произносили тосты за здоровье членов обеих семей. Глядя на них, все добродушно посмеивались.
– Жаль, что у нас не такие большие семейства, – шутил Сэм, – а то наши ребята через час уже валялись бы на полу.
Дейл поклонился Джоанне:
– Могу я пригласить вас на первый танец, мадам?
– Конечно, – сказала она со счастливой улыбкой.
Не желая отставать, Сэмюел попросил Элизабет удостоить его вальса. Их дети со слезами на глазах наблюдали, как аплодируют родителям гости.
– Они просто замечательные… – проговорила Дорис, раскаиваясь за нанесенные Адди обиды. – Я люблю их. Я… я… – Она встретила приветливый взгляд своей подруги. – О, Адди, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
– Считай, что все обиды позабыты, мы снова подруги. Дорис повернулась к своему жениху:
– Дорогой Луис, это счастливейший момент в моей жизни. Я вместе со своей чудесной подругой и чудесным женихом. – Она взяла обоих за руки. – Адди, это Луис Голдстоун.
– Я так рада наконец встретиться с вами. Джон так много о вас рассказывал.
В действительности, однако, Джон Блэндингс не питал особой симпатии к Луису Голдстоуну. Впервые он упомянул о нем так: «Жаль, что она выбрала себе в мужья полуеврея. Хотя, честно говоря, в нем не заметно ничего еврейского».
Адди молчала, но в глубине души ощущала то самое неприязненное чувство к Джону, которое появилось у нее еще до того, как он стал инвалидом.
Луис и Дорис, извинившись, пошли танцевать.
– Вы здесь самая красивая женщина, – раздался у нее за спиной чей-то голос.
Обернувшись, она воскликнула:
– Мистер Уэнтворт?! А я и не знала, что вы здесь.
– Блэндингсы любезно пригласили меня, так как мы были спутниками в путешествии.
Адди улыбнулась и протянула руку:
– И более галантного компаньона не бывало ни у одной женщины. Я так рада видеть вас, Уильям.
Он с восхищением оглядел ее с головы до пят:
– То, что я сказал, не комплимент, а чистейшая правда. Ни одна женщина в этом зале не сравнится с вами. И где вы взяли такое изумительное платье?
– Спасибо. Но это не платье, а блузка с юбкой.
На ней была клетчатая зеленая юбка, белая атласная блуза с оборками и поверх нее жилет цвета лесной зелени.
– Все равно… замечательный наряд.
– Многие женщины оспорили бы ваши слова, – улыбнулась Адди.
– Кажется, они выстраиваются. Не хотите ли потанцевать? – предложил Уэнтворт.
– С удовольствием.
Они заняли свои места – с одной стороны выстроились в ряд мужчины, с другой – женщины.
После танца Адди с удовольствием уселась передохнуть на открытой веранде. Уэнтворт же отправился за прохладительными напитками.
Возле балюстрады, оживленно беседуя, стояла группа мужчин. Среди них Адди узнала губернатора Макуэри, высокого, полного достоинства человека с тонкими аскетическими чертами и короткими темными волосами, зачесанными на высокий лоб. По случаю приема он был в мундире полковника.
– Да, но ослы в парламенте подходят к этому вопросу черт знает как, – говорил кому-то Макуэри. Краем глаза он заметил сидевшую в тени Адди, и мысль о том, что она могла услышать его резкое выражение, покоробила его. – Простите, дорогая леди, что я оскорбил ваш слух.
Адди весело рассмеялась:
– Уверяю вас, губернатор Макуэри, мне доводилось слышать и более резкие выражения.
В этот момент с двумя чашками пунша вернулся Уэнтворт:
– Добрый вечер, господин губернатор. Я вижу, вы флиртуете с моей дамой.
– Будь я помоложе, я бы уже скользил по паркету с вашей дамой, а вы бы сидели, скучая, в углу. А вы знаете, мисс Диринг, что мистер Уэнтворт – опасная для вас компания? Вы знаете, что он революционер?
– Нет, не знала… Уильям, мое уважение к вам еще более возросло. А против чего он бунтует, господин губернатор?
– Честно говоря, я не думаю, что борьба за введение парламентского правления означает революцию. Я всегда считал, что наша главная общая цель – добиться прекращения транспортировки каторжников в колонию, введения суда присяжных и обеспечения населению тех же прав, которыми от рождения обладают все британские подданные.
– Ах, Уильям, почему вы, молодые, так нетерпеливы? Вы же знаете, что Рим был построен не в один день. Да пойми же, черт побери, Уильям, эта колония под моим управлением достигла больших успехов, чем за все предыдущие годы. Что это, если не настоящее процветание?
– Я всегда был одним из ваших ревностных поклонников, господин губернатор, и вы это знаете, но в последнее время в вашей политике наметились колебания, которых раньше не замечалось.
– Не отрицаю. Но будьте благоразумны, Уэнтворт. Этот коварный комиссар Бигге отправил в Англию отчеты, которые вошли в публикуемые парламентские документы. В этих отчетах моя либеральная политика подвергается резкой критике. Мы должны действовать более осторожно, если не хотим, чтобы меня заменили реакционным губернатором.
– Мы не должны уступать Англии во всем, господин губернатор. Ведь Англия – в восьми тысячах миль отсюда. Я, собственно, повторяю ваш ответ на критику, высказанную по поводу утверждения устава Банка Нового Южного Уэльса.
Губернатор нахмурился.
– Послушайте, Уэнтворт, если вам не нравится, как я управляю колонией, можете возвратиться в Англию. Я думаю, у вас имеются все возможности сделать там успешную политическую карьеру.
– Я и в самом деле хочу вернуться в Англию. В следующем году. Собираюсь изучать юриспруденцию. – В словах Уэнтворта звучала скрытая насмешка. – Но если я все же займусь политикой, то сделаю это не в Англии, а здесь, в Австралии. Вы, видимо, забыли, господин губернатор, что Австралия – моя родина? Здесь я родился и вырос.
– Я этого не забываю, – усмехнулся губернатор. – Желаю тебе успеха в твоих честолюбивых замыслах, мой мальчик. – Он поклонился Адди: – Извините, я должен вернуться к гостям и убедиться, что ничто не мешает им развлекаться.
После ухода губернатора Уэнтворт сказал:
– Он действительно сделал много хорошего. При его правлении мы достигли значительного прогресса и процветания. Не всем, однако, нравится, что он правит нами. Слово его – закон. Таким образом, у нас не демократия, а автократия. Такое правление подходит для тюрьмы, а не для свободного процветающего общества. Но это не его вина. Властью его наделила Англия. А власть, как известно, развращает.
На этом разговор закончился, ибо к ним присоединились Джон и Джейсон, оба навеселе.
– Наконец-то мы вас поймали. Как вы посмели, Уэнтворт, похитить мою даму? Ведь именно я пригласил ее на это празднество. – Сказано это было легкомысленно-веселым тоном, но Адди поняла истинное значение слов Джона.
Она сделала вид, что не замечает его многозначительного взгляда.
– Как поживает мистер Лайт? – обратилась она к Уэнтворту.
– Я думаю, что сейчас он уже в Англии. Щеголяет в своем новом офицерском мундире. Вы слышали, что он состоит в штабе герцога Веллингтонского?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40