Он помрачнел, лицо стало невыразительным. И было бесполезно спрашивать его о чем-либо, да она и сама не знала, хотелось ли ей узнать что-нибудь еще.
Завтрак они пропустили. Райан открыл дверь и громко позвал юнгу-вестового, приказав принести кофе. До полуденного обеда оставалось немного времени, поэтому они решили повременить с чем-нибудь более существенным и уж потом поесть как следует.
Выпив кофе залпом, Райан набросил на себя одежду и вышел из каюты. Он, по-видимому, поговорил с Дивотой, поскольку через несколько минут она вошла, чтобы помочь Элен привести себя в порядок.
Когда Элен наконец стояла одетая в платье из хлопчатого поплина с отделкой из зеленой с золотом тесьмы, в мягких туфлях и с аккуратной прической в форме короны из золотых кос, она почувствовала, что впервые за несколько последних дней выглядит прилично и наконец стала похожей сама на себя. Противно даже вспомнить о том, в каком виде была она еще вчера вечером, – должно быть, казалась замарашкой в порванном грязном платье, в рваных туфлях, с волосами, беспорядочно свисавшими на спину нерасчесанной массой, и с темными кругами под глазами.
Элен опасалась, что Райану захотелось, чтобы она прошла в гостиную-столовую одна, без него. Безусловно, она смогла бы справиться с этим, но после того, как он коварно поместил ее в свою каюту, продемонстрировав характер их отношений, она не видела причин, по которым должна была предстать перед пассажирами судна без его моральной поддержки.
Однако переживала она напрасно. Райан появился в каюте в тот самый момент, когда наверху пробили склянки полуденной смены вахты. Он внимательно оглядел ее и покачал головой.
– Сегодня утром твой вид мне понравился больше... – мрачно проговорил он.
– Но у меня не было... – начала было Элен, но вдруг раздосадованно замолчала, поняв, что он имел в виду.
– Вот именно, – пробормотал он и подошел к ней ближе, чтобы она взяла его под руку. Он любовался цветом ее лица, сменившим прежнюю бледность. – Так пойдем?
Все как будто ждали их появления. Когда Элен и Райан вошли в гостиную, мужчины встали, а женщины откровенно глазели на них. Молоденькая худая женщина, дочь плантатора, нервно хихикнула. Дюран, привалившись к стене, смотрел на них обоих блестящими, потемневшими от гнева глазами.
Первым заговорил розовощекий актер, Морвен Гент, выступивший вперед с бокалом в руке, наполненным янтарной жидкостью.
– Какая честь... – произнес он своим звучным голосом, хотя и значительно ослабленным спиртным, выпитым накануне. – Какое счастье снизошло на нас! Вкус трапезы, стоящей перед нами, не может не улучшиться от присутствия нашего хозяина, капера Байяра, и его прекрасной блондинки-любовницы!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Морвен! – воскликнула Эрмина. – Умоляю тебя, веди себя прилично!
Он посмотрел на нее, все еще сохраняя свою театральную позу и грустную улыбку.
– Я что-нибудь сказал не так? И мне надо извиниться?
– Немедленно!
– Я обязан подчиниться моей мегере, или мне грозят наказания. – Он повернулся к Райану и склонился перед ним в самом грациозном поклоне. – Я умоляю вас и вашу леди простить мои прегрешения. И если я недостоин великодушия, то стану ждать ваших секундантов со всей покорностью.
Райан смотрел на этого человека без видимого расположения.
– Если тебе так уж хочется доставить мне удовольствие, Морвен, прошу, оставь свою театральность для сцены.
– Ты испортил мне игру, – продолжал актер. – Все леди ожидали, что наша кровь прольется перед ними на пол. Неужели ты посмеешь отказать им в таком блаженстве?
– Искренне сожалею, но мне действительно не хочется слушать кошачий концерт, который ты устроишь, если я случайно задену твою руку, не говоря уже о предсмертных монологах, которые после этого обрушишь на нас.
– Что ты хочешь сказать? Я веду себя как самый смелый воин.
– Ты самый большой обманщик. Как и все актеры.
Морвен меланхолически вздохнул:
– Скорее всего ты прав. Но разве мы можем быть уверены, что ты не сорвешь на мне свой гнев?
– О, я сделаю это достаточно быстро, – мягко сказал Райан, – как только ты в следующий раз заденешь своей клеветой эту леди.
Выразительные брови актера высоко взлетели.
– Значит, дела обстоят именно так? Меня предупреждают? – Он повернулся к Элен. – Я каюсь, и искренне.
Из добродушного подшучивания друг над другом всем стало ясно, что мужчины давно знакомы. Морвен Гент был прав присутствующие в гостиной-столовой женщины действительно были разочарованы тем, что дуэль между ними не состоится. В какой-то момент Элен захотелось отвесить пощечину этому актеру, но когда она увидела в его зеленых глазах озорные огоньки, ее желание пропало. А что до его язвительности, то, как она поняла, ей еще предстояло научиться воспринимать его выходки.
Морвен Гент был вызывающе красив: темные волосы, правильные черты лица. Вся его фигура олицетворяла собой элегантность. Актер упивался эффектом, который производил на окружающих.
Элен протянула ему руку:
– Месье Гент, я полагаю?
– К вашим услугам, прекрасная леди. Надеюсь, вы оправились от перенесенных испытаний? Выглядите вы прекрасно! Хочу думать, что всем леди стоит пройти через подобные опасности, если они пожелают стать такими же очаровательными, как и вы.
Цветистые комплименты были в моде в этих кругах, и Элен знала, что это не более чем формальная учтивость. И все же ей было приятно их выслушивать.
– Вы мне льстите, – улыбнулась она. Пышная матрона, сидевшая возле них, заговорила с рассудительной прямотой:
– Месье Гент старался изо всех сил своими комплиментами поднять настроение у присутствующих леди, и это так любезно с его стороны, ибо мы здесь не в самой лучшей нашей форме. Правда, chere, состоит в том, что вы выглядите довольно измученной. Расскажите нам об испытаниях, которые выпали на вашу долю.
Морвен Гент повернулся в ее сторону:
– Позвольте мне представить мадам Франсуазу Туссар, жену члена администрации управления островом, должность которого я не припомню.
– Он является, или, точнее, являлся, помощником комиссара, – многозначительно проговорила леди, при этом ее широкое, покрытое пятнами лицо порозовело от негодования из-за неуважительной характеристики мужа.
Мадам Туссар была непривлекательной особой с выпуклыми бесцветными глазами, с носом-бульбочкой и редкими седеющими волосами. Просторное платье из вишневого муслина в черный горошек вполне соответствовало тогдашней моде. Кисти рук скрывались в несвежих шелковых перчатках тоже вишневого цвета. Складывалось впечатление, что леди во что бы то ни стало стремится поддерживать свой привычный имидж даже посреди хаоса.
– Мадам, – учтиво произнесла Элен и поклонилась.
– Джентльмен позади меня – мой муж, месье Клод Туссар, – сказала жена помощника комиссара, указывая на кругленького усатого человека в помятых брюках, камзоле, жилетке и рубашке, высокий воротничок которой не давал бы ему возможности поворачивать голову, если бы не был таким обмякшим от влаги.
Джентльмен оценивающе оглядел Элен и поклонился.
И прежде чем Элен успела сделать реверанс, его жена навязчиво продолжила:
– В самом деле, присаживайтесь и расскажите нам обо всем.
– Нет, нет, – торопливо заговорил Морвен, – вы не должны монополизировать эту леди.
Все заметили, как мадам Туссар поджала губы.
– Насколько я понимаю, это вы присвоили себе такую привилегию.
– И как можно предполагать такое, ведь ваш хозяин находится так близко! Уж не хотите ли вы все-таки увидеть, какого цвета у меня кровь? Просто на судне есть и другие пассажиры, с кем Элен Ларпен и, конечно, Байяр должны познакомиться.
Элен показалось, что она наблюдает борьбу за влияние, которая обычно происходит в любой группе случайно собравшихся людей. Морвен Гент стремился занять центральное место на сцене, а мадам Туссар производила впечатление женщины властной, привыкшей полагаться на высокое служебное положение мужа, чтобы поднять и свой авторитет. Однако в данный момент жену бюрократа перехитрили.
Элен, сопровождаемая Морвеном с одной стороны и Райаном с другой, была представлена и остальным собравшимся в гостиной-столовой. Первой оказалась третья участница труппы – молодая женщина с Мартиники, назвавшая себя Жозефиной Жоселин, поразительно напоминавшая чертами лица и всем своим обликом жену Наполеона, у которой актриса, по всей видимости, и позаимствовала часть своего сценического имени. Покручивая завиток своих темных волос и развалясь в кресле, она выразительно помаргивала ресницами и надувала полные губки, глядя на Райана и совершенно не обращая внимания на Элен.
– Все зовут меня Жози, – пропела она, – и я не возражала бы, если б вы называли меня так же.
Следующей была Флора Мазэн, крайне застенчивая девица, почти не поднимавшая опущенную от смущения голову. Ее желтоватая кожа приобрела малиновый оттенок, когда она оказалась в центре внимания. Тонкие брови и ресницы на ее лице казались незаметными, а плоскогрудая фигура походила на вешалку. Тихим, невыразительным голосом она пробормотала свое приветствие, взглянув на Элен и Райана близко посаженными цвета лесного ореха глазами.
– Поговори же с господами, Флора, – предложил ей стоявший рядом отец таким усталым голосом, будто заранее знал, что ничего из этого не выйдет.
У месье Мазэна – по-видимому, вдовца, – полноватого мужчины, одетого в серое, были такие же, как и у дочери, глаза и привычка прижимать руку к животу. До недавнего времени он владел плантацией, которая, как и у отца Элен, подверглась разграблению и сгорела. Однако у него оставалась собственность в Луизиане, так что он не мог пожаловаться, что разорен полностью.
– Теперь, когда закончены формальности, – сказала мадам Туссар после первой паузы, – мы могли бы приступить к еде. Я вижу, что блюда подали и капитан уже здесь, чтобы пообедать с нами.
За обедом их было одиннадцать – шесть мужчин и пять женщин, занявших три столика. Райан и Элен оказались по соседству с Морвеном Гентом и Эрминой. Капитан шхуны сел с Жозефиной, месье Мазэном и его дочерью Флорой. Дюрану оставалось сесть с месье и мадам Туссар. В крохотном салоне столики стояли так близко один к другому, что люди за ними могли свободно разговаривать между собой. Пища, которую им подали, оказалась простой – тушеная смесь колбас с креветками и другими морскими растениями и животными, поданная к рису. Это блюдо называли «гамбоу». За ними ухаживал стюард, раскладывая еду половником по тарелкам из кастрюли, которую держал за ручку, как у ведра. Потом он принес три бутылки вина и хрустящие булочки. Не торопясь разложив все по столикам, он удалился.
Когда Элен спросила у Райана, где питается Дивота, то он объяснил ей, что Дивота обедает вместе с горничной дочери Мазэна в маленькой комнатке рядом с кухней. Любовницы Дюрана, Серефины, за столом тоже не оказалось, хотя она едва ли стала бы завтракать с прислугой. Но Элен понимала, что мадам Туссар отчаянно протестовала бы, если бы Дюран настаивал на том, чтобы его октеронка заняла свободное место за столиком с Туссарами. Скорее всего, Серефина завтракала в одиночестве там, где для нее нашелся уголок.
Не каждому удалось и расположиться в каютах, похожих на ту, которую Элен делила с Райаном. Дивота сообщила ей, что остальные женщины спали в двух тесных каютах, а мужчины – внизу, в помещениях команды. Капитан Жан приложил максимум усилий к тому, чтобы мадам Туссар так и не узнала о существовании сравнительно просторной каюты владельца шхуны. Он опасался, что она потребует ее для себя и своего мужа.
За столиком Райана шли оживленные разговоры. Эрмина поддерживала беседу колкостями, остроумными замечаниями. Обладая способностью подмечать смешное, она не оставляла в покое никого, особенно много шутила над собой. Так же бесцеремонно вела себя и по отношению к Морвену. А это позволяло предполагать, что их объединяло нечто большее, чем любовь к театру. И несмотря на это, Морвен, не стесняясь, оказывал Элен самые откровенные знаки внимания – подмигивал, томно вздыхал...
Эрмина, перехватывая быстрые и неодобрительные взгляды Элен на актера и на себя, разражалась добрым гортанным смехом.
– Просто нужно научиться не обращать внимание на Морвена. И дело не в том, что он неискренен, а в том, что теряет над собой контроль, когда дело касается женщин, особенно тех, которых, как он знает, никогда не получит.
Морвен повернулся к ней со страдальческой миной на лице:
– Ангел, ну как ты можешь?
– Могу, поскольку это чистая правда. Я подумала, что лучше всего предупредить нашу милую Элен, чтобы ты не удостоился пощечины в самое ближайшее время.
Морвен покачал головой, бросив на Элен добродушный взгляд:
– Она у меня ревнивая мегера!
– Неужели? – Элен не удержалась от улыбки.
– Не понимаю, почему я принял ее в труппу?
– Мне кажется, все было наоборот, – возразила Эрмина.
– Et tu, Brute! Ты тоже встанешь в ряды моих врагов, насмехающихся надо мной?
– Женщины такие бессердечные! – с горечью проговорила Элен. – Но мы ничего не можем с собой поделать.
– Ненавижу умных женщин! Неужели я погубил себя навек?
– Наверное, – ответила Эрмина.
– А если я пообещаю прийти и посмотреть ваш спектакль в Новом Орлеане, я надеюсь, вы там будете выступать? – спросила Элен.
– Ну конечно же! В таком случае я стану горячо любить вас.
– Разумно, – не сдержалась Эрмина.
– Элен, мне кажется, мадам Туссар делает попытки привлечь твое внимание, – вмешался в разговор Райан.
Жена государственного деятеля наклонилась в промежуток между столиками.
– Мадемуазель Ларпен, я слышала, что дом вашего отца был в числе первых, сожженных несколько дней тому назад. Мне интересно, как вам удалось спастись?
Ее вопрос, в общем-то обращенный к Элен, подкреплялся подозрительными взглядами, которые дама выразительно бросала то на нее, то на Райана.
– Я бы не сумела спастись, если бы не помощь моей горничной. Спустя некоторое время нам посчастливилось найти кое-кого, кто приютил нас, – ответила Элен, натянуто улыбаясь.
– В самом деле, редкая удача! И кто это мог быть?
– Фавье, – сказала Элен.
– Ваш знакомый, месье Байяр, я полагаю? – не отставала мадам Туссар.
– Да, так уж случилось, – недовольно проговорил Райан.
– Значит, можно сделать вывод, что этот Фавье прятал вас обоих?
Глазки Франсуазы Туссар заблестели, а ложку она схватила так крепко, что кончики ее пальцев побелели.
– Да, – согласилась Элен, пытаясь продолжить разговор. – А как вы с вашим мужем спаслись?
– Страшно даже вспоминать... Мы часами прятались в пустых бочках из-под соли на каком-то складе. Я была уверена, что задохнусь, но дикари двинулись дальше громить, жечь и грабить другие дома, слава Богу. Ведь правда же, Клод?
– Да, chere, – проквакал ее муж, проглотив очередной кусок.
– Естественно, я благодарю Господа не за то, что они напали на кого-то еще; я сказала так потому, что они не причинили вреда нам, вы же понимаете. Я бы никому не хотела пожелать таких страданий, какие выпали на долю наших ближайших соседей, упокой, Господи, их души. Там жила вдова Клемансо с тремя дочерьми. Вы не поверите, что с ними сделали! Их тела нашли на следующее утро, использованные самым ужасным образом.
Детали ее рассказа были омерзительны, но эта женщина не остановилась перед тем, чтобы описать все в подробностях.
Наконец она закончила и передернулась от отвращения.
– Разумеется, этот инцидент был не единственным. Надеюсь, вы не подверглись надругательству?
– Это не тот предмет, который я стала бы обсуждать, даже если бы он и имел место... – холодно ответила Элен.
– Очень, очень мудро, в этом я уверена, – сказала женщина, наклоняясь вперед так, что чуть ли не падала со стула.– Но все-таки с вами было такое?
– Не было! – отрезала Элен. Мадам Туссар села прямо.
– Вам очень, очень повезло, – проговорила она бесстрастным тоном.
Элен взглянула на Дюрана, который напряженно и с явным интересом следил за их разговором, а потом и на остальных – за соседним столиком, где сидели капитан Жан, молоденькая актриса Жозефина Жоселин и месье Мазэн с дочерью. Она посмотрела на Жози как раз в тот момент, когда та, откинувшись на спинку стула в бесстыдной позе, выставила вперед свои груди так, что соски были отчетливо видны сквозь тонкую ткань ее дешевенького платья. Месье Туссар глядел на прелести актрисы не мигая, однако Жози посылала свои улыбки только Райану.
Эрмина, проследив за направлением взгляда Элен, покачала головой:
– Жози тоже теряет над собой контроль.
Райан не обращал внимания на уловки молодой актрисы, расправляясь с булочкой, лежавшей возле тарелки с супом. Он взглянул на Элен, и в его глазах вспыхнула веселая искорка. И она вдруг поняла, что он мог бы и притушить пыл Морвена и отвлечь интерес мадам Туссар, если бы только захотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39