– Не глупите. Почему вы не хотите признать, что так же хотите этого, как и я?Щеки Рэйчел вспыхнули: она чувствовала справедливость его слов. Внезапно ее охватило чувство вины и слезы навернулись на глаза, она опустила голову, не в силах взглянуть Тайри в лицо. Все, что он сказал, было правдой. Она желала его. Отчаянно. Не важно, что она постоянно повторяла, как ненавидит его. Не важно, что она утверждала: ей отвратительны его прикосновения и все, что может за этим последовать. Правда состояла в том, что ей нравился Логан Тайри, и эта мысль пугала ее так же, как и то, что ее тело немедленно отвечало на его желание и даже на легчайшее прикосновение его рук. И теперь, в эту минуту, она жаждала, чтобы он не выпускал ее из рук и утолил вызванную им жажду. Но это же грех!Тайри держал ее в объятиях, и, казалось, это длилось вечно, потом он мягко опустил ее на землю и ушел, оставив Рэйчел стоять в лунном свете, и внезапно она почувствовала себя опустошенной и очень одинокой.
Рэйчел снова пыталась разобраться в своих чувствах к Тайри на следующее утро. Может быть, задумавшись, и оступилась. И именно Тайри нашел ее лежащей у подножия лестницы. Лицо ее побелело от боли.Без единого слова он отнес ее в дом, поднялся с нею на руках по лестнице в ее спальню и осторожно уложил на постель. Тайри стоял и смотрел на нее сверху вниз, и Рэйчел почувствовала, что ее охватывает паника. Этой ночью он пытался ее соблазнить, а теперь она оказалась, совершенно беспомощная, в доме наедине с ним.– Тайри…– Лежите спокойно, – отозвался он, словно не замечая волнения в ее голосе. – Думаю, кости целы.– Но чертовски больно!– Хотите, чтобы я послал за вашим стариком?С минуту Рэйчел обдумывала его предложение, потом покачала головой. Отец ее уехал еще до рассвета навестить старого друга, пострадавшего во время несчастного случая, и теперь, когда ее паника несколько поутихла, она не видела оснований вызывать его домой. Он ничем не сможет помочь. И конечно, даже такой безнравственный человек, как Тайри, не позволит себе воспользоваться ее беспомощностью.Руки Тайри оказались на удивление нежными. Так ей показалось, когда он перевязывал ее щиколотку полотенцем, смоченным в холодной воде.– С вами все будет в порядке, – заверил он ее. – Лягте на спину и не думайте ни о чем. Я пошлю за лекарем.К огорчению Рэйчел, доктор велел ей две недели лежать в постели.– Две недели! – пожаловалась Рэйчел Тайри после того, как доктор ушел. – А кто будет заниматься домом, пока я буду лежать?– Думаю, пока вы снова не встанете на ноги, я смогу управиться с домашними делами, – сказал Тайри, пожимая плечами.– Вы? – громко рассмеялась Рэйчел. – Вы собираетесь заниматься стиркой, глажкой и стряпней, и…Тайри закрыл ей рот ладонью, не дав договорить.– Это пустяки, – ответил он. И доказал это в тот же вечер, подав Рэйчел приготовленный им обед: ростбиф, картофель с подливкой и горячие бисквиты, всего лишь чуточку менее воздушные и пышные, чем ее собственные.Пока она с явным удовольствием ела, Тайри ухмылялся.– Ну? – спросил он, когда она покончила с едой.– Восхитительно, – признала Рэйчел.– Но?– Но я не могу поверить, что вы сами все это приготовили.– А почему бы и нет? Как вы думаете, кто мне готовил, пока я странствовал из одного места в другое?– Не знаю, – ответила Рэйчел, пожимая плечами. – Я как-то не задумывалась об этом.– Вот-вот. А теперь будьте хорошей девочкой, и завтра я приготовлю для вас жареного цыпленка и клецки, которые будут таять у вас во рту. И если вы уж совсем отличитесь хорошим поведением, я даже испеку для вас шоколадный торт.– Я и понятия не имела, что вы такой хозяйственный, – пробормотала Рэйчел.– Это один из многих моих талантов, которые я не афиширую, – ответил Тайри.– Когда-нибудь какой-нибудь девушке посчастливится стать вашей женой.На мгновение Тайри показался изумленным, потом одна его черная бровь вопросительно поднялась:– Это предложение?– Конечно, нет, – поторопилась его разуверить Рэйчел.– Еще одна надежда растоптана, – пожаловался Тайри с преувеличенной печалью. – А теперь отдохните.Пока Рэйчел выздоравливала, Тайри взял бразды правления в свои руки. Рэйчел, родившаяся и выросшая на ранчо, привыкла к нескончаемой тяжелой работе, которую приходилось выполнять женщине. Возможность оставаться в постели и предоставить кому-то заботиться о себе была редким подарком судьбы. Впервые в жизни она смогла себе позволить среди бела дня неторопливо почитать любовный роман или полистать присылаемые отцу по почте каталоги товаров. Она могла просто посидеть, ничего не делая и наслаждаясь своей праздностью, и не испытывать при этом угрызений совести. Теперь у нее было время подумать, помечтать, взвесить, разобраться в своих чувствах, и большей частью ее мысли возвращались к Тайри. Как случилось, что она перестала его ненавидеть? Когда перестала считать бессердечным убийцей и начала видеть в нем сильного, мужественного и желанного мужчину?Как он и обещал, Тайри взял на себя все домашние обязанности, и Рэйчел открылась новая сторона его натуры, о существовании которой она никогда и не подозревала. Он прислуживал ей, будто она была принцессой. Он готовил для нее еду, перестилал постельное белье на ее кровати, стирал одежду, менял повязки на щиколотке, подметал пол и мыл посуду.Бывало, что вечером он растирал ей спину. Его руки нежно массировали ее плечи и шею. И в этих прикосновениях сквозь тонкую ткань ночной рубашки она черпала тепло и утешение. Случалось, он расчесывал ее волосы, пока они не начинали блестеть, как золотая пряжа. Его близость волновала ее, ее охватывала сладкая дрожь, когда он проводил щеткой по ее волосам, и она чувствовала на шее его теплое дыхание. Иногда ей хотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал, но он никогда этого не делал.Каждое утро, проснувшись, она находила на ночном столике подарок: яркий букет цветов, книгу стихов, коробку конфет или флакон душистой туалетной воды. Когда она пыталась благодарить Тайри, он отрицал свою причастность к появлению подарков.– В таком случае откуда все это берется? – спрашивала Рэйчел. – Ведь, кроме вас и меня, в доме никого нет.Но Тайри только пожимал плечами.– Возможно, у вас есть тайный обожатель, – предположил он и отказался дальше обсуждать это.Однажды днем он удивил ее тем, что вынес ее на воздух и в тени старого дуба, росшего возле дома, сервировал для нее изысканный обед.Рэйчел с изумлением наблюдала за Тайри, не в силах поверить, что этот же человек хладнокровно расстрелял Джоба Уэлша, что именно он готов был лишить ее невинности под алчными взглядами шестерых апачей. Она вспоминала, как сначала, попав на ранчо, он отказывался выполнять любую работу. Он не хотел даже починить упавшую изгородь или помочь собрать скот. Да и сейчас не стал бы, смущенно подумала Рэйчел. И в то же время он охотно прислуживал ей, и это казалось ей странным: такой мужественный и дикий человек, как Тайри, должен был бы счесть домашнюю работу в лучшем случае непривычной и неприятной. Даже Клинт, которого она считала подлинным джентльменом, вел себя несколько неестественно у постели больной, а уж когда речь заходила о простейших домашних делах, он и вовсе старался ретироваться.Но больше всего Рэйчел удивляло то, что Тайри не пытался воспользоваться их невольно возникшей близостью в своих интересах. В нем, как оказалось, жило глубоко запрятанное рыцарское благородство, не позволявшее ему вести себя иначе.Рэйчел припомнила, как однажды поздно ночью они разговорились, и это была настоящая беседа – без тени насмешки или неприязни. Она надеялась, что ей удастся узнать что-нибудь о Тайри, что он приоткроет перед ней завесу, скрывающую тайну его прошлого, но он ловко уклонялся от ответов на все ее вопросы. Рэйчел не помнила, как это получилось, но вдруг она начала рассказывать Тайри о своих надеждах и мечтах, о том, как она хочет выйти замуж и завести большую семью. Чтобы ее крепкие мальчики и красивые девочки, в свою очередь, нашли себе пару и вырастили собственных детей, которые будут обрабатывать землю и счастливо на ней жить.– Это все, чего я когда-либо хотела по-настоящему, – застенчиво заключила Рэйчел. – Быть женой и матерью и иметь то, что было у моих родителей, пока не умерла мама. А как насчет вас, Тайри? Чего вы хотите от жизни?Тайри смотрел на огонь в камине, глаза его не отрывались от пляшущих языков пламени. Лицо его казалось задумчивым. Лоб – нахмурен. Он медленно покачал головой.– У меня не осталось желаний, я ни о чем больше не мечтаю, – сказал он спокойно. – Больше ничего не хочу.Смущенная, Рэйчел смотрела на него. Ничего не хочет? Ни о чем не мечтает? Неужели кто-то, будь то мужчина или женщина, может жить без надежд и планов на будущее? Она подумала о своем ранчо. Если бы ее отец и мать не лелеяли надежд, если бы у них не было мечты, ранчо все еще оставалось бы пустым участком земли, необработанной, нетронутой и нелюбимой.– Конечно, вы должны чего-то хотеть, – настаивала Рэйчел. – У вас должна быть какая-то цель, которая вас поддерживает, какие-то мечты о будущем, надежда – все, что дает силу жить.Она покачала головой, не понимая его.– Должно же быть что-то, к чему вы стремитесь.– Я оставляю мечты дуракам, – горько ответил Тайри. – Или совсем юным.Да, когда-то он и был таким юным, подумал он, но ему не хотелось об этом вспоминать. Его мечтой была Ред Лиф. Она же была и его надеждой на будущее.– Мечты не только для дураков! – запротестовала Рэйчел. – Мой отец не дурак и не ребенок, но он все еще мечтает о том, чтобы имя Хэллоранов стало известным в этой части страны.Улыбка Тайри была печальной, когда он пробормотал:– Иногда мне кажется, что я старше вас и вашего старика, вместе взятых. Черт возьми, для такого, как я, лучшее утешение – мысль о том, что с каждым днем я становлюсь старше.Рэйчел была готова спорить с ним и дальше. Почему-то ей казалось важным заставить Тайри отвечать, заставить его признать, что где-то глубоко внутри у него теплится надежда на будущее.Но он не дал ей возможности продолжить этот разговор. Тайри неожиданно поднял ее и понес в ее комнату, как она ни протестовала. На том их беседа и завершилась.Рэйчел в ту ночь долго не могла заснуть, и мысли ее занимал один Тайри. Он был таким странным! Она вовсе не считала себя специалистом в мужской психологии. Но даже при ее ограниченном опыте общения с существами противоположного пола она усвоила, что в большинстве мужчин до старости сохраняются мальчишеские черты. Отец ее лучшей подруги любил розыгрыши. Кандидо обожал бороться или играть в перетягивание каната. Да и Джон Хэллоран оставался в душе мальчишкой. Но в человеке, звавшемся Логаном Тайри, не было ничего мальчишеского, и она гадала, случалось ли с ним когда-нибудь такое, чтобы он пел, танцевал и громко смеялся просто так – от радости.
Рэйчел осторожно выскользнула из постели и, прихрамывая, подошла к окну, выходившему во двор. Тайри был, как всегда, там и вышагивал взад и вперед, зажав в зубах неизменную сигару. О чем он думал, когда вот так мерил шагами двор? В движениях его чувствовалось беспокойство. Что крылось в его прошлом? Что давило на него такой тяжестью?Она смотрела на Тайри, пока веки ее не налились тяжестью, а потом вернулась в постель в надежде снова уснуть и увидеть во сне высокого темноволосого мужчину с мрачными янтарно-желтыми глазами и грустной улыбкой.Рэйчел провела в постели чуть больше недели, когда ее лучшая подруга Кэрол-Энн Макки приехала навестить ее. Кэрол была хорошенькой девушкой с вьющимися каштановыми волосами, добрыми карими глазами и веселой улыбкой. Россыпь веснушек украшала ее вздернутый носик. Они дружили уже давно: с того самого времени, как семья Кэрол переселилась в Йеллоу-Крик одиннадцать лет назад.Как только закончились приветствия, Кэрол-Энн придвинула стул поближе к постели Рэйчел и затараторила:– Рэйчел, дорогая моя, как ты можешь оставаться в доме одна с этим ужасным человеком?– С каким ужасным человеком? – изумилась Рэйчел, забыв, что было время, когда и она считала Тайри чудовищем.– Ну, я, конечно, имею в виду Логана Тайри. Я настаиваю, чтобы ты переехала к нам и пожила с нами до тех пор, пока совсем не поправишься.– Но мне и здесь хорошо.– Разве ты не знаешь, кто он? – спросила Кэрол, понизив голос до шепота. – И чем он занимается?– Конечно, знаю. Но сейчас с ним все в порядке. Правда. Он очень внимателен ко мне, прекрасно за мной ухаживает.Кэрол-Энн смотрела на нее недоверчиво. Она слышала разные истории о Логане Тайри, людях, которых он убил, и женщинах, над которыми надругался. Она была в числе зрителей в толпе в тот день, когда он ранил Броктона. Люди до сих пор судачили об этом. Броктона не особенно любили, но все-таки он жил в Йеллоу-Крик, а горожане были не слишком расположены к чужакам, приезжающим к ним в город и стреляющим в местных жителей. Хотя никто не пожалел, когда Броктон уехал из города.– Кэрол, мне здесь хорошо. Правда, – повторила Рэйчел. – Он готовит для меня и делает все, что требуется. Даже убирает в доме.– Он готовит!.. – воскликнула Кэрол-Энн, подавившись нервным смешком. – И убирает в доме? Боже! – рассмеялась она. – Ну кто этому поверит?– Но это правда, хотя на твоем месте я не стала бы распространяться об этом в городе. Он может быть очень милым, когда захочет.– Мне он не нравится. По правде говоря, он меня пугает до смерти. Он не пытался… ну, ты понимаешь, что я имею в виду?– Нет, – ответила Рэйчел твердо. – Не пытался.– Что касается меня, то я бы боялась даже на минуту остаться с ним в одной комнате, – сказала Кэрол, содрогнувшись при одной этой мысли. – У него самые холодные глаза, какие только мне доводилось видеть.Все, что Кэрол сказала о Тайри, – правда, думала Рэйчел, оставшись одна. Тайри не вызывал симпатии. И глаза его действительно были холодны как лед. Но с ней он обращался так, будто она была хрустальной.Рэйчел почти огорчилась, когда доктор сообщил ей, что она достаточно здорова, чтобы встать с постели. Глава 8 Список, который Рэйчел держала в руке, становился все длиннее и длиннее по мере того, как она переходила от одного буфета к другому и с отсутствующим видом помечала все, что нужно было купить в городе: сахар, соль, мука, перец, ящик персиков, леденцы для отца, головку сыра, рулон ткани для скатертей, нитки, сушеные яблоки, кофе. В голову ей приходили все новые идеи, и она добавляла в список другие пункты, но все равно мысли ее в это время кружились вокруг Логана Тайри.Он все больше и больше занимал ее. Почему он стал убийцей? Какие ужасные события в его прошлом столь сильно повлияли на него, что он стал таким? Какую загадку он, переменчивый, как ветер, таил в себе? В эту минуту он мог быть холодным, как лед, а в следующую – казаться внимательным и добрым. Она гадала, был ли он когда-нибудь без памяти влюблен в женщину и случалось ли ему испытать горечь утраты и пролить слезы печали.Ночью, когда она тщетно пыталась уснуть, его смуглое лицо стояло у нее перед глазами: кривящийся в усмешке рот, жесткий, почти жестокий взгляд. Лицо сильного человека, не привыкшего давать волю чувствам. Казалось, в нем нет места мягкости, нежности, состраданию. И все же она знала, что это не так. Он проявил бесконечное терпение, когда объезжал серого мустанга или когда так внимательно и чутко заботился о ней.Рэйчел улыбнулась, вспомнив серого жеребца. Как только отец узнал о том, что Кандидо из-за него сломал ногу, он распорядился оставить в покое серого строптивца, но Тайри попросил разрешения поработать с лошадью, и Хэллоран неохотно согласился.Рэйчел провела несколько часов, наблюдая, как Тайри занимался с диким жеребцом. Это была прекрасная лошадь! Серый, в черных чулках, с черной гривой и хвостом и пятнистым крупом, означавшим, что в нем есть благородная кровь.Любуясь мустангом, Рэйчел не могла не заметить, что и Логан Тайри – неплохой экземпляр животного мира. Иногда во время занятий с лошадью он снимал рубашку, обнажая коричневые, как у апачей, спину и грудь и могучие мускулы, перекатывавшиеся при каждом его движении. Вид его обнаженного торса производил на нее странное действие. Иногда, наблюдая за Тайри, она чувствовала, как все ее тело обдает жаром. Как он силен, думала Рэйчел, и не могла не вспомнить крепость его рук вокруг ее талии в ночь после дня рождения отца. Иногда она думала о том, как приятно было бы оказаться в его объятиях снова. Случалось даже, что она гадала, каково бы было сдаться на его милость, ответив на его манящий взгляд.Тайри и его жеребец, они оба приковывали ее внимание как магнит. От этого зрелища сердце ее начинало бешено стучать, а кровь быстрее бежала по жилам. Они были по-своему совершенны: оба своевольные и дикие, оба недоверчивые и осторожные, чурающиеся людей. Но мало-помалу человеку удалось добиться доверия и привязанности мустанга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Рэйчел снова пыталась разобраться в своих чувствах к Тайри на следующее утро. Может быть, задумавшись, и оступилась. И именно Тайри нашел ее лежащей у подножия лестницы. Лицо ее побелело от боли.Без единого слова он отнес ее в дом, поднялся с нею на руках по лестнице в ее спальню и осторожно уложил на постель. Тайри стоял и смотрел на нее сверху вниз, и Рэйчел почувствовала, что ее охватывает паника. Этой ночью он пытался ее соблазнить, а теперь она оказалась, совершенно беспомощная, в доме наедине с ним.– Тайри…– Лежите спокойно, – отозвался он, словно не замечая волнения в ее голосе. – Думаю, кости целы.– Но чертовски больно!– Хотите, чтобы я послал за вашим стариком?С минуту Рэйчел обдумывала его предложение, потом покачала головой. Отец ее уехал еще до рассвета навестить старого друга, пострадавшего во время несчастного случая, и теперь, когда ее паника несколько поутихла, она не видела оснований вызывать его домой. Он ничем не сможет помочь. И конечно, даже такой безнравственный человек, как Тайри, не позволит себе воспользоваться ее беспомощностью.Руки Тайри оказались на удивление нежными. Так ей показалось, когда он перевязывал ее щиколотку полотенцем, смоченным в холодной воде.– С вами все будет в порядке, – заверил он ее. – Лягте на спину и не думайте ни о чем. Я пошлю за лекарем.К огорчению Рэйчел, доктор велел ей две недели лежать в постели.– Две недели! – пожаловалась Рэйчел Тайри после того, как доктор ушел. – А кто будет заниматься домом, пока я буду лежать?– Думаю, пока вы снова не встанете на ноги, я смогу управиться с домашними делами, – сказал Тайри, пожимая плечами.– Вы? – громко рассмеялась Рэйчел. – Вы собираетесь заниматься стиркой, глажкой и стряпней, и…Тайри закрыл ей рот ладонью, не дав договорить.– Это пустяки, – ответил он. И доказал это в тот же вечер, подав Рэйчел приготовленный им обед: ростбиф, картофель с подливкой и горячие бисквиты, всего лишь чуточку менее воздушные и пышные, чем ее собственные.Пока она с явным удовольствием ела, Тайри ухмылялся.– Ну? – спросил он, когда она покончила с едой.– Восхитительно, – признала Рэйчел.– Но?– Но я не могу поверить, что вы сами все это приготовили.– А почему бы и нет? Как вы думаете, кто мне готовил, пока я странствовал из одного места в другое?– Не знаю, – ответила Рэйчел, пожимая плечами. – Я как-то не задумывалась об этом.– Вот-вот. А теперь будьте хорошей девочкой, и завтра я приготовлю для вас жареного цыпленка и клецки, которые будут таять у вас во рту. И если вы уж совсем отличитесь хорошим поведением, я даже испеку для вас шоколадный торт.– Я и понятия не имела, что вы такой хозяйственный, – пробормотала Рэйчел.– Это один из многих моих талантов, которые я не афиширую, – ответил Тайри.– Когда-нибудь какой-нибудь девушке посчастливится стать вашей женой.На мгновение Тайри показался изумленным, потом одна его черная бровь вопросительно поднялась:– Это предложение?– Конечно, нет, – поторопилась его разуверить Рэйчел.– Еще одна надежда растоптана, – пожаловался Тайри с преувеличенной печалью. – А теперь отдохните.Пока Рэйчел выздоравливала, Тайри взял бразды правления в свои руки. Рэйчел, родившаяся и выросшая на ранчо, привыкла к нескончаемой тяжелой работе, которую приходилось выполнять женщине. Возможность оставаться в постели и предоставить кому-то заботиться о себе была редким подарком судьбы. Впервые в жизни она смогла себе позволить среди бела дня неторопливо почитать любовный роман или полистать присылаемые отцу по почте каталоги товаров. Она могла просто посидеть, ничего не делая и наслаждаясь своей праздностью, и не испытывать при этом угрызений совести. Теперь у нее было время подумать, помечтать, взвесить, разобраться в своих чувствах, и большей частью ее мысли возвращались к Тайри. Как случилось, что она перестала его ненавидеть? Когда перестала считать бессердечным убийцей и начала видеть в нем сильного, мужественного и желанного мужчину?Как он и обещал, Тайри взял на себя все домашние обязанности, и Рэйчел открылась новая сторона его натуры, о существовании которой она никогда и не подозревала. Он прислуживал ей, будто она была принцессой. Он готовил для нее еду, перестилал постельное белье на ее кровати, стирал одежду, менял повязки на щиколотке, подметал пол и мыл посуду.Бывало, что вечером он растирал ей спину. Его руки нежно массировали ее плечи и шею. И в этих прикосновениях сквозь тонкую ткань ночной рубашки она черпала тепло и утешение. Случалось, он расчесывал ее волосы, пока они не начинали блестеть, как золотая пряжа. Его близость волновала ее, ее охватывала сладкая дрожь, когда он проводил щеткой по ее волосам, и она чувствовала на шее его теплое дыхание. Иногда ей хотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал, но он никогда этого не делал.Каждое утро, проснувшись, она находила на ночном столике подарок: яркий букет цветов, книгу стихов, коробку конфет или флакон душистой туалетной воды. Когда она пыталась благодарить Тайри, он отрицал свою причастность к появлению подарков.– В таком случае откуда все это берется? – спрашивала Рэйчел. – Ведь, кроме вас и меня, в доме никого нет.Но Тайри только пожимал плечами.– Возможно, у вас есть тайный обожатель, – предположил он и отказался дальше обсуждать это.Однажды днем он удивил ее тем, что вынес ее на воздух и в тени старого дуба, росшего возле дома, сервировал для нее изысканный обед.Рэйчел с изумлением наблюдала за Тайри, не в силах поверить, что этот же человек хладнокровно расстрелял Джоба Уэлша, что именно он готов был лишить ее невинности под алчными взглядами шестерых апачей. Она вспоминала, как сначала, попав на ранчо, он отказывался выполнять любую работу. Он не хотел даже починить упавшую изгородь или помочь собрать скот. Да и сейчас не стал бы, смущенно подумала Рэйчел. И в то же время он охотно прислуживал ей, и это казалось ей странным: такой мужественный и дикий человек, как Тайри, должен был бы счесть домашнюю работу в лучшем случае непривычной и неприятной. Даже Клинт, которого она считала подлинным джентльменом, вел себя несколько неестественно у постели больной, а уж когда речь заходила о простейших домашних делах, он и вовсе старался ретироваться.Но больше всего Рэйчел удивляло то, что Тайри не пытался воспользоваться их невольно возникшей близостью в своих интересах. В нем, как оказалось, жило глубоко запрятанное рыцарское благородство, не позволявшее ему вести себя иначе.Рэйчел припомнила, как однажды поздно ночью они разговорились, и это была настоящая беседа – без тени насмешки или неприязни. Она надеялась, что ей удастся узнать что-нибудь о Тайри, что он приоткроет перед ней завесу, скрывающую тайну его прошлого, но он ловко уклонялся от ответов на все ее вопросы. Рэйчел не помнила, как это получилось, но вдруг она начала рассказывать Тайри о своих надеждах и мечтах, о том, как она хочет выйти замуж и завести большую семью. Чтобы ее крепкие мальчики и красивые девочки, в свою очередь, нашли себе пару и вырастили собственных детей, которые будут обрабатывать землю и счастливо на ней жить.– Это все, чего я когда-либо хотела по-настоящему, – застенчиво заключила Рэйчел. – Быть женой и матерью и иметь то, что было у моих родителей, пока не умерла мама. А как насчет вас, Тайри? Чего вы хотите от жизни?Тайри смотрел на огонь в камине, глаза его не отрывались от пляшущих языков пламени. Лицо его казалось задумчивым. Лоб – нахмурен. Он медленно покачал головой.– У меня не осталось желаний, я ни о чем больше не мечтаю, – сказал он спокойно. – Больше ничего не хочу.Смущенная, Рэйчел смотрела на него. Ничего не хочет? Ни о чем не мечтает? Неужели кто-то, будь то мужчина или женщина, может жить без надежд и планов на будущее? Она подумала о своем ранчо. Если бы ее отец и мать не лелеяли надежд, если бы у них не было мечты, ранчо все еще оставалось бы пустым участком земли, необработанной, нетронутой и нелюбимой.– Конечно, вы должны чего-то хотеть, – настаивала Рэйчел. – У вас должна быть какая-то цель, которая вас поддерживает, какие-то мечты о будущем, надежда – все, что дает силу жить.Она покачала головой, не понимая его.– Должно же быть что-то, к чему вы стремитесь.– Я оставляю мечты дуракам, – горько ответил Тайри. – Или совсем юным.Да, когда-то он и был таким юным, подумал он, но ему не хотелось об этом вспоминать. Его мечтой была Ред Лиф. Она же была и его надеждой на будущее.– Мечты не только для дураков! – запротестовала Рэйчел. – Мой отец не дурак и не ребенок, но он все еще мечтает о том, чтобы имя Хэллоранов стало известным в этой части страны.Улыбка Тайри была печальной, когда он пробормотал:– Иногда мне кажется, что я старше вас и вашего старика, вместе взятых. Черт возьми, для такого, как я, лучшее утешение – мысль о том, что с каждым днем я становлюсь старше.Рэйчел была готова спорить с ним и дальше. Почему-то ей казалось важным заставить Тайри отвечать, заставить его признать, что где-то глубоко внутри у него теплится надежда на будущее.Но он не дал ей возможности продолжить этот разговор. Тайри неожиданно поднял ее и понес в ее комнату, как она ни протестовала. На том их беседа и завершилась.Рэйчел в ту ночь долго не могла заснуть, и мысли ее занимал один Тайри. Он был таким странным! Она вовсе не считала себя специалистом в мужской психологии. Но даже при ее ограниченном опыте общения с существами противоположного пола она усвоила, что в большинстве мужчин до старости сохраняются мальчишеские черты. Отец ее лучшей подруги любил розыгрыши. Кандидо обожал бороться или играть в перетягивание каната. Да и Джон Хэллоран оставался в душе мальчишкой. Но в человеке, звавшемся Логаном Тайри, не было ничего мальчишеского, и она гадала, случалось ли с ним когда-нибудь такое, чтобы он пел, танцевал и громко смеялся просто так – от радости.
Рэйчел осторожно выскользнула из постели и, прихрамывая, подошла к окну, выходившему во двор. Тайри был, как всегда, там и вышагивал взад и вперед, зажав в зубах неизменную сигару. О чем он думал, когда вот так мерил шагами двор? В движениях его чувствовалось беспокойство. Что крылось в его прошлом? Что давило на него такой тяжестью?Она смотрела на Тайри, пока веки ее не налились тяжестью, а потом вернулась в постель в надежде снова уснуть и увидеть во сне высокого темноволосого мужчину с мрачными янтарно-желтыми глазами и грустной улыбкой.Рэйчел провела в постели чуть больше недели, когда ее лучшая подруга Кэрол-Энн Макки приехала навестить ее. Кэрол была хорошенькой девушкой с вьющимися каштановыми волосами, добрыми карими глазами и веселой улыбкой. Россыпь веснушек украшала ее вздернутый носик. Они дружили уже давно: с того самого времени, как семья Кэрол переселилась в Йеллоу-Крик одиннадцать лет назад.Как только закончились приветствия, Кэрол-Энн придвинула стул поближе к постели Рэйчел и затараторила:– Рэйчел, дорогая моя, как ты можешь оставаться в доме одна с этим ужасным человеком?– С каким ужасным человеком? – изумилась Рэйчел, забыв, что было время, когда и она считала Тайри чудовищем.– Ну, я, конечно, имею в виду Логана Тайри. Я настаиваю, чтобы ты переехала к нам и пожила с нами до тех пор, пока совсем не поправишься.– Но мне и здесь хорошо.– Разве ты не знаешь, кто он? – спросила Кэрол, понизив голос до шепота. – И чем он занимается?– Конечно, знаю. Но сейчас с ним все в порядке. Правда. Он очень внимателен ко мне, прекрасно за мной ухаживает.Кэрол-Энн смотрела на нее недоверчиво. Она слышала разные истории о Логане Тайри, людях, которых он убил, и женщинах, над которыми надругался. Она была в числе зрителей в толпе в тот день, когда он ранил Броктона. Люди до сих пор судачили об этом. Броктона не особенно любили, но все-таки он жил в Йеллоу-Крик, а горожане были не слишком расположены к чужакам, приезжающим к ним в город и стреляющим в местных жителей. Хотя никто не пожалел, когда Броктон уехал из города.– Кэрол, мне здесь хорошо. Правда, – повторила Рэйчел. – Он готовит для меня и делает все, что требуется. Даже убирает в доме.– Он готовит!.. – воскликнула Кэрол-Энн, подавившись нервным смешком. – И убирает в доме? Боже! – рассмеялась она. – Ну кто этому поверит?– Но это правда, хотя на твоем месте я не стала бы распространяться об этом в городе. Он может быть очень милым, когда захочет.– Мне он не нравится. По правде говоря, он меня пугает до смерти. Он не пытался… ну, ты понимаешь, что я имею в виду?– Нет, – ответила Рэйчел твердо. – Не пытался.– Что касается меня, то я бы боялась даже на минуту остаться с ним в одной комнате, – сказала Кэрол, содрогнувшись при одной этой мысли. – У него самые холодные глаза, какие только мне доводилось видеть.Все, что Кэрол сказала о Тайри, – правда, думала Рэйчел, оставшись одна. Тайри не вызывал симпатии. И глаза его действительно были холодны как лед. Но с ней он обращался так, будто она была хрустальной.Рэйчел почти огорчилась, когда доктор сообщил ей, что она достаточно здорова, чтобы встать с постели. Глава 8 Список, который Рэйчел держала в руке, становился все длиннее и длиннее по мере того, как она переходила от одного буфета к другому и с отсутствующим видом помечала все, что нужно было купить в городе: сахар, соль, мука, перец, ящик персиков, леденцы для отца, головку сыра, рулон ткани для скатертей, нитки, сушеные яблоки, кофе. В голову ей приходили все новые идеи, и она добавляла в список другие пункты, но все равно мысли ее в это время кружились вокруг Логана Тайри.Он все больше и больше занимал ее. Почему он стал убийцей? Какие ужасные события в его прошлом столь сильно повлияли на него, что он стал таким? Какую загадку он, переменчивый, как ветер, таил в себе? В эту минуту он мог быть холодным, как лед, а в следующую – казаться внимательным и добрым. Она гадала, был ли он когда-нибудь без памяти влюблен в женщину и случалось ли ему испытать горечь утраты и пролить слезы печали.Ночью, когда она тщетно пыталась уснуть, его смуглое лицо стояло у нее перед глазами: кривящийся в усмешке рот, жесткий, почти жестокий взгляд. Лицо сильного человека, не привыкшего давать волю чувствам. Казалось, в нем нет места мягкости, нежности, состраданию. И все же она знала, что это не так. Он проявил бесконечное терпение, когда объезжал серого мустанга или когда так внимательно и чутко заботился о ней.Рэйчел улыбнулась, вспомнив серого жеребца. Как только отец узнал о том, что Кандидо из-за него сломал ногу, он распорядился оставить в покое серого строптивца, но Тайри попросил разрешения поработать с лошадью, и Хэллоран неохотно согласился.Рэйчел провела несколько часов, наблюдая, как Тайри занимался с диким жеребцом. Это была прекрасная лошадь! Серый, в черных чулках, с черной гривой и хвостом и пятнистым крупом, означавшим, что в нем есть благородная кровь.Любуясь мустангом, Рэйчел не могла не заметить, что и Логан Тайри – неплохой экземпляр животного мира. Иногда во время занятий с лошадью он снимал рубашку, обнажая коричневые, как у апачей, спину и грудь и могучие мускулы, перекатывавшиеся при каждом его движении. Вид его обнаженного торса производил на нее странное действие. Иногда, наблюдая за Тайри, она чувствовала, как все ее тело обдает жаром. Как он силен, думала Рэйчел, и не могла не вспомнить крепость его рук вокруг ее талии в ночь после дня рождения отца. Иногда она думала о том, как приятно было бы оказаться в его объятиях снова. Случалось даже, что она гадала, каково бы было сдаться на его милость, ответив на его манящий взгляд.Тайри и его жеребец, они оба приковывали ее внимание как магнит. От этого зрелища сердце ее начинало бешено стучать, а кровь быстрее бежала по жилам. Они были по-своему совершенны: оба своевольные и дикие, оба недоверчивые и осторожные, чурающиеся людей. Но мало-помалу человеку удалось добиться доверия и привязанности мустанга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35