Казалось, она может заглянуть в самые потаенные уголки вашей души этими своими ясными глазами, если, конечно, снизойдет до этого.
Но в ее резкой, откровенной манере говорить и в ее проницательном взгляде чувствовались искренность и прямота, что, по мнению Эми, выглядело странно и неуместно в обществе людей, скрывавших свою истинную сущность под ханжеской улыбкой, холодной чопорностью и выражением высокомерного безразличия. Стоило лишь пару минут посмотреть на Джорджину, как вы начинали ощущать ее силу. Никто из знавших Джорджину Бэйард не сомневался, что если она чего-нибудь пожелает, то непременно найдет способ достигнуть желаемого. И точка.
Но сейчас, здесь, в этой пещере, Джорджина просто смотрела на темную воду. Потом, почувствовав, должно быть, взгляд Эми, она подняла глаза. Спустя мгновение она сказала:
– Хотела бы я знать, что сейчас происходит в моем доме.
– Думаю, они все уже ищут нас.
Джорджина засмеялась:
– Ты шутишь!
– Нисколько.
– Первым делом они должны заметить, что нас нет.
– Ты что же, считаешь, они могут не заметить исчезновения хозяйки дома? – Эми понимала, что ее-то никто не станет искать. И уж конечно, Уильям.
– Кто знает? – Джорджина пожала плечами. – Разве что запасы еды иссякнут. А если даже кто-нибудь и хватится, вряд ли это их встревожит. – Девушка коротко рассмеялась. – Они вылакали столько шампанского, что не станут уже ни о чем беспокоиться. – В глазах ее была та же горькая насмешка, что и в словах.
– Да что ты! Они, конечно же, заметят, что ты куда-то пропала. И куда-нибудь сообщат.
– Даже если они и заметят, в чем я сомневаюсь – слишком уж много было шампанского, – то как они найдут нас? Тут, вдоль побережья, сотни островов.
Джорджина бросила в воду камешек, и от него пошли круги, которые растаяли так же быстро, как и надежды Эми на то, что ее вызволят отсюда.
Девушка поняла, что снова обманывала себя, воображая, что всем этим людям есть до нее хоть какое-то дело.
Джорджина права.
– Мы будем торчать здесь, как мотыльки на булавке, пока сами не придумаем, как выбраться отсюда. – Джорджина ненадолго умолкла, на лбу ее появилась морщинка – кто знает, о чем она думала! Она повернулась и, нахмурившись, взглянула на выход из пещеры. – Просто не верится, что туман опустился именно этой ночью! Еще ведь даже не сентябрь.
Эми задумчиво смотрела на темный проем. Отец ее частенько говаривал, что ничего не происходит без причины. Интересно, подумала девушка, какова же причина того, что они угодили в этот переплет? Но чем дольше она здесь сидела, тем сильнее нарастало в ней чувство, что она лишь орудие в чьих-то руках; такое бывало с ней, когда она что-нибудь делала не по своей воле.
– У тебя такой вид, будто ты сейчас грохнешься в обморок. Надеюсь, ты не собираешься этого делать? – Джорджина недовольно смотрела на нее. – Только этого нам и не хватало!
– Нет.
Эми опустила взгляд на руки; ей было не по себе, словно Джорджина могла угадать те странные мысли, которые бродили у нее в голове. Когда Эми опять подняла глаза, Джорджина все еще смотрела на нее.
– Мы здесь не просто так! – выпалила Эми.
– Еще бы! Мы здесь из-за тумана.
– Нет, я хотела сказать, есть некая причина в том, что мы попали сюда, на этот остров.
– Ну разумеется, есть! – с раздражением буркнула Джорджина. – Мы здесь из-за того, что некий детина, у которого больше самомнения, чем мозгов, похитил нас.
Она швырнула еще один камешек с такой силой, что он с плеском запрыгал по поверхности озерца, точно чайки, когда они, играя, проносятся над самой водой.
Однако для Эми их положение было далеко не игрой. Оно представлялось ей мрачным, пугающим и, к сожалению, слишком реальным.
– Нет, ты не поняла. Я чувствую это. Ничего не случается просто так.
– Ты хочешь сказать, это судьба или рок? – Джорджина искренне рассмеялась. Смех ее прокатился под сводами пещеры. Она подбросила пригоршню крошек гранита, и в отблесках фонаря они сверкнули, как маленькие светлячки. – По-моему, люди сами создают свою судьбу.
Интересно, подумала Эми, действительно ли Джорджина так думает, поскольку та, говоря это, отвела глаза в сторону. Отец когда-то объяснял ей, что люди, если они говорят правду, смотрят тебе прямо в глаза. Странно, что она припомнила слова отца именно теперь, когда это ей совершенно ни к чему. Лучше бы она вспомнила об этом тогда, когда встретила Уильяма.
С минуту Эми молчала, не зная, как ей выразить словами то, что она чувствовала. Потом подняла глаза на Джорджину:
– Есть люди, которые верят в высший замысел. В то, что все происходящее имеет свою причину. – Джорджина только молча смотрела на нее. – Как, скажем... ну... – Эми пыталась найти подходящее сравнение. – Ночью луна не без причины выходит на небосвод.
– Быть может, потому, что, если бы она вышла вдруг днем, ее назвали бы солнцем.
– Ты совсем не идеалистка.
– Премного благодарна. – Джорджина улыбнулась ей широкой улыбкой – слишком уж широкой; она явно насмехалась над Эми.
– А звезды – как ты думаешь, зачем они светят?
– Ну а что они еще могут делать? Светить по ночам – их удел. Наверное, для того чтобы ночь была не такой унылой.
– А я всегда думала, что звезды существуют для того, чтобы загадывать желания. – Голос Эми выдавал ее чувства. Она стыдилась своих слов.
– Я бы сказала, что, веря во все это, ты совершаешь ошибку. – В голосе Джорджины звучала холодная ирония; это значило, что она считает Эми просто дурочкой, да та и сама это чувствовала.
– Наверное, ты права.
– Ну разумеется! – Все в Джорджине так и дышало самоуверенностью.
Эми внезапно ощутила себя маленькой и ничтожной; после того, что случилось сегодня, у нее почти совсем не осталось веры в свои прежние убеждения.
– Ладно, я знаю только одно. Мне бы хотелось, чтобы у тумана появилась причина рассеяться и мы смогли бы выбраться с этого дурацкого острова. Мне нужно вернуться домой. И как можно скорее.
«А вот мне совершенно ни к чему возвращаться домой», – подумала Эми. Все, что ее там ожидало, была группа чужих ей людей, восседавших, как боги, в каком-нибудь каменном здании в Манхэттене. Она легко могла представить себе, как ее опекуны сгрудились вокруг громадного полированного стола, придумывая, как бы им купить ей мужа на ее капиталы, чтобы сбыть ее наконец с рук.
Эми было ясно одно – ей незачем возвращаться домой, там ничего не осталось. Правда, у нее было богатство. Но деньги ничего не значили для нее. Она жила в роскошных бездушных анфиладах с роскошными бездушными каминами в роскошных бездушных особняках. Оболочка, в которой было все, что только можно купить за деньги, за исключением одного – того, что ей действительно было нужно: быть снова окруженной родными, любящими и заботливыми людьми.
Девушка проглотила комок в горле, иначе она непременно расплакалась бы опять, потом оглядела пещеру. Она была темной, промозглой и пахла так, будто море с незапамятных времен было заключено в этих скалах, не находя себе выхода. Этим терпким, соленым ароматом океана был насыщен влажный воздух пещеры, как бывает насыщена застрявшим там дымом труба. Эми слышала в отдалении шум волн, разбивающихся о скалы.
Звук этот казался ей таким же далеким и оторванным от мира, какой была она сама.
«Интересно, – подумала Эми, – бывает ли у Джорджины Бэйард это чувство одиночества и потерянности? Скорее всего, нет. Джорджина, конечно же, не позволит себе испугаться чего-нибудь, тем более одиночества». Эми повернулась и посмотрела на нее, отчасти из любопытства, отчасти же потому, что надеялась, вдруг ей удастся научиться быть немного сильнее.
Джорджина пристально смотрела на каменную стену напротив; мыслями, казалось, она была очень далеко, когда рассеянно подбрасывала пригоршни маленьких камешков, которые с плеском падали в воду и опускались на дно.
– Как ты думаешь, что могло побудить его это сделать?
– Кого? И что именно? – Джорджина обернулась и посмотрела на Эми.
– Похитить нас. Почему, как ты думаешь, такой мужчина, как Эйкен Мак-Лаклен, так запросто схватил и увез нас, как будто бы мы только и мечтали сделать все, чего ни пожелают они с братом?
– Крайнее самомнение.
Самомнение – это было одно из слов, приходивших Эми на ум, когда она думала о людях, окружавших Джорджину Бэйард, об этих «избранных» вроде Уильяма и ему подобных. Все они были самонадеянны и холодно высокомерны. Эми почувствовала на себе взгляд Джорджины и подняла глаза.
– Что ты имела в виду, когда сказала «такой мужчина, как Эйкен Мак-Лаклен»?
– Красивый мужчина.
Джорджина посмотрела на нее задумчивым взглядом:
– Тебе он кажется красивым?
– А тебе?
– Я не заметила.
Джорджина сказала это так поспешно, что даже Эми ей не поверила. Быть может, она просто слишком горда, чтобы признать, что Эйкен невероятно красив. Женщина не может не растаять, когда на нее смотрят такие вот зеленые глаза. Мужчины, подобные ему, всегда немного смущали Эми. Она не представляла, о чем ей разговаривать с ними. С головой уходя в созерцание немыслимо красивого лица, она теряла способность говорить.
А вот Калем, его брат, совершенно другой. Он тоже красив. По правде говоря, Эми даже больше понравились его темные глаза и более серьезное поведение. У девушки ни разу не возникло ощущения, что он смеется над ней. Было несколько безумных мгновений, когда она чувствовала, что он почти нравится ей. Подумать только – мужчина, который подтыкает вам плед и до блеска начищает совок! А потом он взял и разрушил все это, попытавшись затащить ее в постель. Эми пришла к выводу, что братья по сути своей просто животные. От этого ей стало немного грустно. Девушка задумчиво взглянула на Джорджину:
– Не может же человек просто так, без причины, обидеть другого человека!
– Людей интересуют лишь собственные желания. Им совершенно безразлично, если при этом они причиняют кому-нибудь боль. Я давно уже это поняла.
На мгновение на лице Джорджины промелькнуло какое-то странное выражение, нечто вроде горечи, сожаления, но, поймав на себе взгляд Эми, она снова решительно сжала губы, как бы пресекая всякие дальнейшие расспросы. Девушка отвернулась, вытирая ладони о намокшую юбку, словно бы для того, чтобы чем-нибудь занять руки.
«Интересно, – подумала Эми, – что или кто научил Джорджину Бэйард думать и заботиться только о себе? А может быть, есть люди, которые так и родятся себялюбивыми?»
Джоржина кивнула на корзинку, стоявшую между ними.
– Что в ней? – Она подвинулась ближе, устраиваясь поудобнее.
Эми слегка отогнула угол плотной салфетки, прикрывавшей корзинку, и вытащила пончик. Она подняла его повыше.
– Еда.
Джорджина быстро сдернула салфетку и заглянула в корзинку.
– О Господи... пироги!
Эми откусила большой кусок пончика и посмотрела на Джорджину. По тому, как у той загорелись глаза, можно было подумать, что пироги эти из чистого золота. Девушка схватила целый пирог и поднесла его к носу; принюхавшись, она застонала от наслаждения так, словно крошки во рту не имела с самого рождения.
– Где ты отыскала эту пищу богов?
Эми проглотила кусок сладкого пончика и пожала плечами:
– Корзинка стояла на кухне. Я наткнулась на нее, когда искала тебя.
Джорджина тем временем положила пирог на колени и стала рыться в корзинке, склонившись так низко, что пряди ее черных волос зацепились за плетеную ручку. Это, однако, не охладило ее. Джорджина просто откинула волосы; одна лишь тоненькая угольно-черная прядка покачивалась над самой корзинкой, пока девушка что-то искала там.
Мгновение спустя она вытащила вилку и нож. Девушка с минуту разглядывала их, потом бросила ножик обратно в корзинку. Эми не успела еще проглотить следующий кусок, как Джорджина уже принялась за пирог, вытаскивая вилкой самое вкусное прямо из середины.
– Ммм, обожаю пирог с голубикой. – Она сунула в рот еще один громадный кусок и стала жевать его, зажмурившись от удовольствия.
Эми доела свой пончик и достала еще один. Джорджина открыла глаза и взглянула на Эми. Проглотив еще кусок, она поинтересовалась:
– Что это? Булка?
– Пончики, – ответила Эми с набитым ртом.
Джорджина кивнула, и обе, удовлетворенные, молча продолжали жевать.
Эми как раз взяла пятый пончик, когда Джорджина, остановившись, в задумчивости уставилась на нее. Эми перестала жевать и проглотила кусок.
– Что случилось?
Конечно, она съела целых пять больших пончиков – Эми всегда много ела, когда нервничала, – но Джорджина-то ведь тоже не отставала – от громадного пирога уже почти ничего не осталось!
– Ничего! – Джорджина быстро сунула себе в рот еще один кусок и, опустив глаза, ткнула вилкой в корочку пирога.
Эми положила недоеденный пончик на колени и сидела, не говоря ни слова.
Джорджина подняла на нее глаза:
– В чем дело?
– Мне показалось, ты о чем-то подумала.
Пожав плечами, Джорджина отвела глаза в сторону.
– Да так, просто размышляла; ничего особенного.
– Просто размышляла – о чем?
Джорджина напряженно застыла, потом устремила на Эми пристальный взгляд.
– Почему ты пришла мне на помощь?
– Почему? – Эми нахмурилась. – Что значит – почему? А что же я еще могла сделать?
– Спасаться самой.
– И оставить тебя там? – Эми чуть не рассмеялась, но заметила, как серьезна Джорджина. – Разве я могла бы так поступить?.. Оставить тебя одну! Нас ведь обеих похитили.
– Я не была твоей подругой, не сделала тебе ничего хорошего, и все-таки ты помогла мне. Я не понимаю тебя.
– Что же тут понимать? Обычное человеческое отношение, вот и все. – Джорджина ничего не ответила, и Эми добавила: – Если ты видишь, что кому-то угрожает опасность, скажем, кто-нибудь вот-вот готов выскочить на дорогу перед проезжающим экипажем, ты остановишь его или же попробуешь что-нибудь сделать, может быть, оттащишь подальше.
Джорджина еще откусила от пирога, потом взглянула на Эми и усмехнулась.
– Если бы это была Фиби Дибон, – сказала она, проглотив, – я бы непременно помогла ей.
– Ну, вот видишь? Ты бы сделала то же самое, что и я.
– По правде говоря, я имела в виду совсем не такую помощь.
– Не понимаю.
– Я бы подтолкнула ее.
Эми воззрилась на нее. Джорджина кивнула:
– Да, я бы с удовольствием ее подтолкнула.
– Ты толкнула бы подругу под колеса экипажа? – Эмми помолчала, потом засмеялась. – Нет, ты не сделала бы этого. Ты просто дразнишь меня.
Джорджина с силой воткнула вилку в корочку пирога.
– Я ненавижу Фиби Дибон.
Эми все еще смеялась.
– Даже если и так, ты бы не стала причинять ей вреда.
– Ну что ж, – согласилась Джорджина, – может быть, и нет, но искушение было бы велико.
По тону ее было понятно, что она была бы просто счастлива, если бы у нее вдруг появилась возможность сделать что-нибудь плохое Фиби Дибон.
– Если бы тебе удалось сбежать первой, я уверена, что ты помогла бы мне.
– Ты думаешь? – Джорджина побарабанила кончиком вилки по подбородку. Казалось, она глубоко задумалась. – Не знаю, не уверена.
– Мне кажется, ты стараешься быть равнодушной, жестокой, потому что считаешь, что должна быть такой.
Джорджина язвительно хмыкнула:
– Ты меня совершенно не знаешь. – Она швырнула на камни коробку от пирога, бросив туда же и вилку. В голосе ее зазвучали стальные нотки, глаза сузились. – Я готова пойти на все, ради того чтобы выжить и победить.
Наклонившись, она ополоснула руки в воде, потом яростно обтерла их о нижнюю юбку.
Эми опустила глаза на недоеденный пончик:
– Я не могла бы быть счастлива, если бы кому-нибудь пришлось пострадать для этого.
– Как это смешно и наивно!
Эми только пожала плечами; ей было неловко рядом с Джорджиной: простенькое сосновое креслице рядом с изысканным, работы Чиппендейла, из редкого эбенового дерева.
– Так ты говоришь, что никому не причинила бы боли?
– По крайней мере умышленно.
Джорджина посмотрела на Эми загадочным взглядом:
– Тогда скажи мне кое-что.
– Что?
– Зачем же ты ударила брата верзилы стаканом из-под виски?
– Но я не хотела! – Эми понизила голос и опустила глаза. – Я испугалась. Он сказал, что собирается спать со мной. Не могла же я этого допустить! Я должна была как-то помешать ему.
– Понятно. – Джорджина кивнула. – Ладно, это объяснение я принимаю. Здесь не было выбора – или ты, или он. – Она помолчала. – И пистолет ты, положим, наставила на этого олуха, потому что здесь тоже не было выбора – или он, или мы... Но... – Девушка не договорила, оборвав себя на полуслове.
– Но что?
– Зачем ты на глазах у всех опозорила Уильяма де Пайстера?
– Но я совсем не опозорила его. Я отдала ему кольцо, потому что он лгал мне. – Джорджина не ответила, и Эми добавила: – Оказывается, он не любил меня.
– Неужели же ты верила, что он тебя любит? – Джорджина покачала головой. – Любовь и брак никогда не идут рука об руку. Поверь мне. Да и зачем нужно жениться по любви? Это совершенно бесполезное чувство, плод воображения – не более.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Но в ее резкой, откровенной манере говорить и в ее проницательном взгляде чувствовались искренность и прямота, что, по мнению Эми, выглядело странно и неуместно в обществе людей, скрывавших свою истинную сущность под ханжеской улыбкой, холодной чопорностью и выражением высокомерного безразличия. Стоило лишь пару минут посмотреть на Джорджину, как вы начинали ощущать ее силу. Никто из знавших Джорджину Бэйард не сомневался, что если она чего-нибудь пожелает, то непременно найдет способ достигнуть желаемого. И точка.
Но сейчас, здесь, в этой пещере, Джорджина просто смотрела на темную воду. Потом, почувствовав, должно быть, взгляд Эми, она подняла глаза. Спустя мгновение она сказала:
– Хотела бы я знать, что сейчас происходит в моем доме.
– Думаю, они все уже ищут нас.
Джорджина засмеялась:
– Ты шутишь!
– Нисколько.
– Первым делом они должны заметить, что нас нет.
– Ты что же, считаешь, они могут не заметить исчезновения хозяйки дома? – Эми понимала, что ее-то никто не станет искать. И уж конечно, Уильям.
– Кто знает? – Джорджина пожала плечами. – Разве что запасы еды иссякнут. А если даже кто-нибудь и хватится, вряд ли это их встревожит. – Девушка коротко рассмеялась. – Они вылакали столько шампанского, что не станут уже ни о чем беспокоиться. – В глазах ее была та же горькая насмешка, что и в словах.
– Да что ты! Они, конечно же, заметят, что ты куда-то пропала. И куда-нибудь сообщат.
– Даже если они и заметят, в чем я сомневаюсь – слишком уж много было шампанского, – то как они найдут нас? Тут, вдоль побережья, сотни островов.
Джорджина бросила в воду камешек, и от него пошли круги, которые растаяли так же быстро, как и надежды Эми на то, что ее вызволят отсюда.
Девушка поняла, что снова обманывала себя, воображая, что всем этим людям есть до нее хоть какое-то дело.
Джорджина права.
– Мы будем торчать здесь, как мотыльки на булавке, пока сами не придумаем, как выбраться отсюда. – Джорджина ненадолго умолкла, на лбу ее появилась морщинка – кто знает, о чем она думала! Она повернулась и, нахмурившись, взглянула на выход из пещеры. – Просто не верится, что туман опустился именно этой ночью! Еще ведь даже не сентябрь.
Эми задумчиво смотрела на темный проем. Отец ее частенько говаривал, что ничего не происходит без причины. Интересно, подумала девушка, какова же причина того, что они угодили в этот переплет? Но чем дольше она здесь сидела, тем сильнее нарастало в ней чувство, что она лишь орудие в чьих-то руках; такое бывало с ней, когда она что-нибудь делала не по своей воле.
– У тебя такой вид, будто ты сейчас грохнешься в обморок. Надеюсь, ты не собираешься этого делать? – Джорджина недовольно смотрела на нее. – Только этого нам и не хватало!
– Нет.
Эми опустила взгляд на руки; ей было не по себе, словно Джорджина могла угадать те странные мысли, которые бродили у нее в голове. Когда Эми опять подняла глаза, Джорджина все еще смотрела на нее.
– Мы здесь не просто так! – выпалила Эми.
– Еще бы! Мы здесь из-за тумана.
– Нет, я хотела сказать, есть некая причина в том, что мы попали сюда, на этот остров.
– Ну разумеется, есть! – с раздражением буркнула Джорджина. – Мы здесь из-за того, что некий детина, у которого больше самомнения, чем мозгов, похитил нас.
Она швырнула еще один камешек с такой силой, что он с плеском запрыгал по поверхности озерца, точно чайки, когда они, играя, проносятся над самой водой.
Однако для Эми их положение было далеко не игрой. Оно представлялось ей мрачным, пугающим и, к сожалению, слишком реальным.
– Нет, ты не поняла. Я чувствую это. Ничего не случается просто так.
– Ты хочешь сказать, это судьба или рок? – Джорджина искренне рассмеялась. Смех ее прокатился под сводами пещеры. Она подбросила пригоршню крошек гранита, и в отблесках фонаря они сверкнули, как маленькие светлячки. – По-моему, люди сами создают свою судьбу.
Интересно, подумала Эми, действительно ли Джорджина так думает, поскольку та, говоря это, отвела глаза в сторону. Отец когда-то объяснял ей, что люди, если они говорят правду, смотрят тебе прямо в глаза. Странно, что она припомнила слова отца именно теперь, когда это ей совершенно ни к чему. Лучше бы она вспомнила об этом тогда, когда встретила Уильяма.
С минуту Эми молчала, не зная, как ей выразить словами то, что она чувствовала. Потом подняла глаза на Джорджину:
– Есть люди, которые верят в высший замысел. В то, что все происходящее имеет свою причину. – Джорджина только молча смотрела на нее. – Как, скажем... ну... – Эми пыталась найти подходящее сравнение. – Ночью луна не без причины выходит на небосвод.
– Быть может, потому, что, если бы она вышла вдруг днем, ее назвали бы солнцем.
– Ты совсем не идеалистка.
– Премного благодарна. – Джорджина улыбнулась ей широкой улыбкой – слишком уж широкой; она явно насмехалась над Эми.
– А звезды – как ты думаешь, зачем они светят?
– Ну а что они еще могут делать? Светить по ночам – их удел. Наверное, для того чтобы ночь была не такой унылой.
– А я всегда думала, что звезды существуют для того, чтобы загадывать желания. – Голос Эми выдавал ее чувства. Она стыдилась своих слов.
– Я бы сказала, что, веря во все это, ты совершаешь ошибку. – В голосе Джорджины звучала холодная ирония; это значило, что она считает Эми просто дурочкой, да та и сама это чувствовала.
– Наверное, ты права.
– Ну разумеется! – Все в Джорджине так и дышало самоуверенностью.
Эми внезапно ощутила себя маленькой и ничтожной; после того, что случилось сегодня, у нее почти совсем не осталось веры в свои прежние убеждения.
– Ладно, я знаю только одно. Мне бы хотелось, чтобы у тумана появилась причина рассеяться и мы смогли бы выбраться с этого дурацкого острова. Мне нужно вернуться домой. И как можно скорее.
«А вот мне совершенно ни к чему возвращаться домой», – подумала Эми. Все, что ее там ожидало, была группа чужих ей людей, восседавших, как боги, в каком-нибудь каменном здании в Манхэттене. Она легко могла представить себе, как ее опекуны сгрудились вокруг громадного полированного стола, придумывая, как бы им купить ей мужа на ее капиталы, чтобы сбыть ее наконец с рук.
Эми было ясно одно – ей незачем возвращаться домой, там ничего не осталось. Правда, у нее было богатство. Но деньги ничего не значили для нее. Она жила в роскошных бездушных анфиладах с роскошными бездушными каминами в роскошных бездушных особняках. Оболочка, в которой было все, что только можно купить за деньги, за исключением одного – того, что ей действительно было нужно: быть снова окруженной родными, любящими и заботливыми людьми.
Девушка проглотила комок в горле, иначе она непременно расплакалась бы опять, потом оглядела пещеру. Она была темной, промозглой и пахла так, будто море с незапамятных времен было заключено в этих скалах, не находя себе выхода. Этим терпким, соленым ароматом океана был насыщен влажный воздух пещеры, как бывает насыщена застрявшим там дымом труба. Эми слышала в отдалении шум волн, разбивающихся о скалы.
Звук этот казался ей таким же далеким и оторванным от мира, какой была она сама.
«Интересно, – подумала Эми, – бывает ли у Джорджины Бэйард это чувство одиночества и потерянности? Скорее всего, нет. Джорджина, конечно же, не позволит себе испугаться чего-нибудь, тем более одиночества». Эми повернулась и посмотрела на нее, отчасти из любопытства, отчасти же потому, что надеялась, вдруг ей удастся научиться быть немного сильнее.
Джорджина пристально смотрела на каменную стену напротив; мыслями, казалось, она была очень далеко, когда рассеянно подбрасывала пригоршни маленьких камешков, которые с плеском падали в воду и опускались на дно.
– Как ты думаешь, что могло побудить его это сделать?
– Кого? И что именно? – Джорджина обернулась и посмотрела на Эми.
– Похитить нас. Почему, как ты думаешь, такой мужчина, как Эйкен Мак-Лаклен, так запросто схватил и увез нас, как будто бы мы только и мечтали сделать все, чего ни пожелают они с братом?
– Крайнее самомнение.
Самомнение – это было одно из слов, приходивших Эми на ум, когда она думала о людях, окружавших Джорджину Бэйард, об этих «избранных» вроде Уильяма и ему подобных. Все они были самонадеянны и холодно высокомерны. Эми почувствовала на себе взгляд Джорджины и подняла глаза.
– Что ты имела в виду, когда сказала «такой мужчина, как Эйкен Мак-Лаклен»?
– Красивый мужчина.
Джорджина посмотрела на нее задумчивым взглядом:
– Тебе он кажется красивым?
– А тебе?
– Я не заметила.
Джорджина сказала это так поспешно, что даже Эми ей не поверила. Быть может, она просто слишком горда, чтобы признать, что Эйкен невероятно красив. Женщина не может не растаять, когда на нее смотрят такие вот зеленые глаза. Мужчины, подобные ему, всегда немного смущали Эми. Она не представляла, о чем ей разговаривать с ними. С головой уходя в созерцание немыслимо красивого лица, она теряла способность говорить.
А вот Калем, его брат, совершенно другой. Он тоже красив. По правде говоря, Эми даже больше понравились его темные глаза и более серьезное поведение. У девушки ни разу не возникло ощущения, что он смеется над ней. Было несколько безумных мгновений, когда она чувствовала, что он почти нравится ей. Подумать только – мужчина, который подтыкает вам плед и до блеска начищает совок! А потом он взял и разрушил все это, попытавшись затащить ее в постель. Эми пришла к выводу, что братья по сути своей просто животные. От этого ей стало немного грустно. Девушка задумчиво взглянула на Джорджину:
– Не может же человек просто так, без причины, обидеть другого человека!
– Людей интересуют лишь собственные желания. Им совершенно безразлично, если при этом они причиняют кому-нибудь боль. Я давно уже это поняла.
На мгновение на лице Джорджины промелькнуло какое-то странное выражение, нечто вроде горечи, сожаления, но, поймав на себе взгляд Эми, она снова решительно сжала губы, как бы пресекая всякие дальнейшие расспросы. Девушка отвернулась, вытирая ладони о намокшую юбку, словно бы для того, чтобы чем-нибудь занять руки.
«Интересно, – подумала Эми, – что или кто научил Джорджину Бэйард думать и заботиться только о себе? А может быть, есть люди, которые так и родятся себялюбивыми?»
Джоржина кивнула на корзинку, стоявшую между ними.
– Что в ней? – Она подвинулась ближе, устраиваясь поудобнее.
Эми слегка отогнула угол плотной салфетки, прикрывавшей корзинку, и вытащила пончик. Она подняла его повыше.
– Еда.
Джорджина быстро сдернула салфетку и заглянула в корзинку.
– О Господи... пироги!
Эми откусила большой кусок пончика и посмотрела на Джорджину. По тому, как у той загорелись глаза, можно было подумать, что пироги эти из чистого золота. Девушка схватила целый пирог и поднесла его к носу; принюхавшись, она застонала от наслаждения так, словно крошки во рту не имела с самого рождения.
– Где ты отыскала эту пищу богов?
Эми проглотила кусок сладкого пончика и пожала плечами:
– Корзинка стояла на кухне. Я наткнулась на нее, когда искала тебя.
Джорджина тем временем положила пирог на колени и стала рыться в корзинке, склонившись так низко, что пряди ее черных волос зацепились за плетеную ручку. Это, однако, не охладило ее. Джорджина просто откинула волосы; одна лишь тоненькая угольно-черная прядка покачивалась над самой корзинкой, пока девушка что-то искала там.
Мгновение спустя она вытащила вилку и нож. Девушка с минуту разглядывала их, потом бросила ножик обратно в корзинку. Эми не успела еще проглотить следующий кусок, как Джорджина уже принялась за пирог, вытаскивая вилкой самое вкусное прямо из середины.
– Ммм, обожаю пирог с голубикой. – Она сунула в рот еще один громадный кусок и стала жевать его, зажмурившись от удовольствия.
Эми доела свой пончик и достала еще один. Джорджина открыла глаза и взглянула на Эми. Проглотив еще кусок, она поинтересовалась:
– Что это? Булка?
– Пончики, – ответила Эми с набитым ртом.
Джорджина кивнула, и обе, удовлетворенные, молча продолжали жевать.
Эми как раз взяла пятый пончик, когда Джорджина, остановившись, в задумчивости уставилась на нее. Эми перестала жевать и проглотила кусок.
– Что случилось?
Конечно, она съела целых пять больших пончиков – Эми всегда много ела, когда нервничала, – но Джорджина-то ведь тоже не отставала – от громадного пирога уже почти ничего не осталось!
– Ничего! – Джорджина быстро сунула себе в рот еще один кусок и, опустив глаза, ткнула вилкой в корочку пирога.
Эми положила недоеденный пончик на колени и сидела, не говоря ни слова.
Джорджина подняла на нее глаза:
– В чем дело?
– Мне показалось, ты о чем-то подумала.
Пожав плечами, Джорджина отвела глаза в сторону.
– Да так, просто размышляла; ничего особенного.
– Просто размышляла – о чем?
Джорджина напряженно застыла, потом устремила на Эми пристальный взгляд.
– Почему ты пришла мне на помощь?
– Почему? – Эми нахмурилась. – Что значит – почему? А что же я еще могла сделать?
– Спасаться самой.
– И оставить тебя там? – Эми чуть не рассмеялась, но заметила, как серьезна Джорджина. – Разве я могла бы так поступить?.. Оставить тебя одну! Нас ведь обеих похитили.
– Я не была твоей подругой, не сделала тебе ничего хорошего, и все-таки ты помогла мне. Я не понимаю тебя.
– Что же тут понимать? Обычное человеческое отношение, вот и все. – Джорджина ничего не ответила, и Эми добавила: – Если ты видишь, что кому-то угрожает опасность, скажем, кто-нибудь вот-вот готов выскочить на дорогу перед проезжающим экипажем, ты остановишь его или же попробуешь что-нибудь сделать, может быть, оттащишь подальше.
Джорджина еще откусила от пирога, потом взглянула на Эми и усмехнулась.
– Если бы это была Фиби Дибон, – сказала она, проглотив, – я бы непременно помогла ей.
– Ну, вот видишь? Ты бы сделала то же самое, что и я.
– По правде говоря, я имела в виду совсем не такую помощь.
– Не понимаю.
– Я бы подтолкнула ее.
Эми воззрилась на нее. Джорджина кивнула:
– Да, я бы с удовольствием ее подтолкнула.
– Ты толкнула бы подругу под колеса экипажа? – Эмми помолчала, потом засмеялась. – Нет, ты не сделала бы этого. Ты просто дразнишь меня.
Джорджина с силой воткнула вилку в корочку пирога.
– Я ненавижу Фиби Дибон.
Эми все еще смеялась.
– Даже если и так, ты бы не стала причинять ей вреда.
– Ну что ж, – согласилась Джорджина, – может быть, и нет, но искушение было бы велико.
По тону ее было понятно, что она была бы просто счастлива, если бы у нее вдруг появилась возможность сделать что-нибудь плохое Фиби Дибон.
– Если бы тебе удалось сбежать первой, я уверена, что ты помогла бы мне.
– Ты думаешь? – Джорджина побарабанила кончиком вилки по подбородку. Казалось, она глубоко задумалась. – Не знаю, не уверена.
– Мне кажется, ты стараешься быть равнодушной, жестокой, потому что считаешь, что должна быть такой.
Джорджина язвительно хмыкнула:
– Ты меня совершенно не знаешь. – Она швырнула на камни коробку от пирога, бросив туда же и вилку. В голосе ее зазвучали стальные нотки, глаза сузились. – Я готова пойти на все, ради того чтобы выжить и победить.
Наклонившись, она ополоснула руки в воде, потом яростно обтерла их о нижнюю юбку.
Эми опустила глаза на недоеденный пончик:
– Я не могла бы быть счастлива, если бы кому-нибудь пришлось пострадать для этого.
– Как это смешно и наивно!
Эми только пожала плечами; ей было неловко рядом с Джорджиной: простенькое сосновое креслице рядом с изысканным, работы Чиппендейла, из редкого эбенового дерева.
– Так ты говоришь, что никому не причинила бы боли?
– По крайней мере умышленно.
Джорджина посмотрела на Эми загадочным взглядом:
– Тогда скажи мне кое-что.
– Что?
– Зачем же ты ударила брата верзилы стаканом из-под виски?
– Но я не хотела! – Эми понизила голос и опустила глаза. – Я испугалась. Он сказал, что собирается спать со мной. Не могла же я этого допустить! Я должна была как-то помешать ему.
– Понятно. – Джорджина кивнула. – Ладно, это объяснение я принимаю. Здесь не было выбора – или ты, или он. – Она помолчала. – И пистолет ты, положим, наставила на этого олуха, потому что здесь тоже не было выбора – или он, или мы... Но... – Девушка не договорила, оборвав себя на полуслове.
– Но что?
– Зачем ты на глазах у всех опозорила Уильяма де Пайстера?
– Но я совсем не опозорила его. Я отдала ему кольцо, потому что он лгал мне. – Джорджина не ответила, и Эми добавила: – Оказывается, он не любил меня.
– Неужели же ты верила, что он тебя любит? – Джорджина покачала головой. – Любовь и брак никогда не идут рука об руку. Поверь мне. Да и зачем нужно жениться по любви? Это совершенно бесполезное чувство, плод воображения – не более.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32